Пип были не тем, чего  он  искал.  Ройс  хрипло  бросил
ошеломленной девушке:
   - Господи Боже! Приоткрой свой рот! Позволь мне... Я должен...
   Но он был слишком захвачен своим желанием, чтобы ждать  отклика.  Его
пальцы схватили ее подбородок и  нежно  приподняли,  вынуждая  губы  Пип
приоткрыться. Это было все, чего он  ждал,  и  с  полустоном-полувздохом
Ройс завладел тем, что так беспомощно ему предлагалось.
   На мгновение Пип потеряла голову от счастья, а затем, испугавшись  до
полусмерти, похолодела. Отсюда был только шаг до того, чтобы  стать  его
любовницей, его  игрушкой,  а  она  сохранила  еще  достаточно  здравого
смысла, чтобы сопротивляться. Неистово оттолкнув Ройса, она сжала  губы,
лишая себя самого опьяняющего наслаждения, какое знала.
   - Нет! Ройс прошептал потерянно:
   - Что? Не целовать тебя? Не держать тебя в своих руках,  как  сейчас?
Ты просишь невозможного, моя милая.
   Его губы нежно ласкали ее висок и щеку, его дыхание было столь теплым
и так волновало ее плоть, что Пип почувствовала,  как  ее  сопротивление
тает. Это ведь только поцелуй, говорила она себе умоляюще.  Неужели  она
не может позволить  себе  насладиться  поцелуем,  не  потеряв  голову...
Только один раз...
   Она взглянула на него. Ее  пульс  забился  чаще,  едва  она  заметила
выражение его глаз, а затем его рот коснулся ее рта, и все было кончено.
Поддавшись его голоду, Пип уже не могла отказать ему ни в  чем.  Ее  рот
приоткрылся, руки двинулись, чтобы удержать его,  пальцы  бессознательно
сжались на его широкой спине, и всем своим юным возбужденным  телом  Пип
прильнула к нему. Забыв обо всем, кроме безумного удовольствия трепетать
в его руках, Пип не могла даже думать - только чувствовать.  Чувствовать
тонкую ткань его сюртука под своими пальцами, чувствовать силу  и  тепло
его тела, когда он прижимал ее к себе,  чувствовать  острое  блаженство,
когда он пылко исследовал сладкие пределы ее рта.
   Ройс продолжал целовать ее с голодной жадностью. Одна рука удерживала
ее голову, а другая решительно скользнула вниз по  спине  и  сдавила  ее
ягодицы, еще теснее прижав тело девушки к своему. Пип смутно осознавала,
что ее тело реагирует по-своему, отдельно от ее головы, оно  качалось  в
его объятиях, бессознательно терлось о него.  Ее  груди  напряглись  под
мягкой тканью платья, и она почувствовала дикое желание открыть  их  для
его взгляда.., и прикосновения. Она вздрогнула всем  телом,  представив,
как Ройс касается ее обнаженной груди, и  внезапно  ощутила  настойчивый
трепет между ногами. Сладостное ощущение руки Ройса, ласкающей ее бедра,
было несомненно возбуждающим, но куда сильнее  ее  потрясло  агрессивное
давление его твердой плоти, -  восставшей  между  их  тесно  обнявшимися
телами. Даже через одежду она  чувствовала  его  неистовое  возбуждение,
прикосновение его естества волновало ее все сильнее,  а  он  все  сжимал
свои объятия, и это усиливало вспыхнувший в ней трепет.
   Не ограничившись поцелуем, Ройс нетерпеливо приподнял ее юбки, и  его
рука пылко скользнула в ее панталоны и принялась ласкать  и  поглаживать
мягкую кожу ее ягодиц, нежно мять и  пощипывать  ее  упругое  тело.  Пип
задохнулась, ощутив его руку на  своей  обнаженной  коже,  и  незнакомое
удовольствие молнией  пронизало  ее.  Она  была  как  в  огне,  ее  тело
трепетало и жаждало чего-то нового, и, когда его ласкающая рука покинула
ее ягодицы и медленно двинулась между прижавшимися телами, она застонала
от наслаждения.
   Рука Ройса дрожала, когда ом исследовал ее мягкий живот,  его  пальцы
болели от нестерпимого желания опуститься ниже,  погрузиться  внутрь  ее
жаркой плоти, раздразнить ее, заставить беспомощно  распластаться  перед
ним. Его возбуждение стало почти болезненным, он едва сдерживался, чтобы
не бросить ее на пол и не овладеть ею в то же мгновение. Он  никогда  не
чувствовал себя таким распаленным, слепое желание  пожирало  его  в  эту
минуту. Ее рот был таким сладостным, а ее несдержанный отклик - таким же
опьяняющим, как редкое вино. Ройс почувствовал, что еще секунда -  и  он
забудет обо всем.
   Последняя ласка отрезвила Пип, внезапно вернув ее к действительности.
С ужасом сознавая,  как  близка  была  к  тому,  чтобы  роковым  образом
повторить жалкую жизнь Джейн, Пип забилась в руках Ройса с удесятеренной
силой. Она, должно быть, сошла с ума, позволив творить  с  собой  такое.
Ведь она прекрасно знала, что такой  мужчина,  как  Ройс  Манчестер,  не
удовлетворится одним поцелуем.
   Ройс и не подумал отпустить ее: он все еще не понимал, что она больше
не разделяет его чувств.  Когда  Пип  сжала  губы  и  ее  пальцы  крепко
стиснули  его  нетерпеливую,  нескромную  руку,  он  поднял   голову   и
недоверчиво посмотрел нанес.
   Негодуя, как можно быть  таким  привлекательным,  в  ярости,  что  не
смогла устоять перед его чарами, Пип крикнула:
   - Прекратите! Уберите руки! Моя мать могла быть проституткой, но я  -
нет!
   Гнев подстегивал ее, страх  подстрекал  увеличить  как  можно  больше
дистанцию между ними.
   - Я могу быть вашей служанкой, а вы можете предлог жить мне  убежище,
но я не намерена менять одного развратника на другого!
   Ее слова были оскорбительны, но н них была правда, и Ройс  похолодел.
Никогда женщина не заставляла его настолько терять контроль над собой  -
никогда!  И  несомненно,  никогда  еще  он  не  испытывал  вожделения  к
служанке!
   Его ужаснул собственный поступок, а  слова  Пип,  немилосердно  раня,
задели за живое. Взбешенный,  почти  ненавидя  ее  за  неудовлетворенное
желание, терзавшее его плоть, Ройс прорычал:
   - Убирайся! Уходи назад, на кухню, туда тебе и дорога!  -  Бросив  на
нее мрачный взгляд, он добавил:
   - И ради всего святого, оставайся там! Навсегда!
   Пип сама не помнила, как вылетела из комнаты.  Уверенная,  что,  едва
взглянув на нее, все сразу же поймут, что произошло, она бегом  кинулась
к черной лестнице и через секунду очутилась в своей каморке.
   Радуясь, что никого не встретила,  она  упала  на  постель.  Ее  тело
болело, грудь набухла, сердце разрывалось. Испуганная  тем,  как  близка
была к тому, чтобы отдаться Ройсу, она, онемев, смотрела  в  потолок,  и
слезы стыда и отчаяния текли по ее щекам.
   "Я должна была отдаться ему, - думала она тоскливо. - Прямо  там,  на
полу. Мне не нужно было сопротивляться, не нужно..."
   Она перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку. Какой  же  она
была дурой! Разве она настолько низко  ставила  себя,  чтобы  стать  его
игрушкой? Пойти по стопам матери? Пип содрогнулась. Только  не  это!  Но
как ей устоять перед его чарами? И разве можно было устоять, если  б  он
настаивал на своем?
   Одну безумную минуту она размышляла о побеге. Бежать как можно дальше
и как можно быстрее, чтобы ускользнуть от него! Горькая улыбка мелькнула
на заплаканном лице Пип. Бежать - и попасть в лапы  одноглазому!  Выхода
не было. Со всей ясностью она осознала в эту минуту, что,  если  покинет
дом Ройса, ее песенка спета. Только Ройс был в  состоянии  встать  между
ней и одноглазым. Конечно, ее братья не бросили бы ее, но что они могли?
Джако был уже в его сетях, и это обстоятельство давало одноглазому такое
страшное оружие против нее. Но не становиться же любовницей Ройса!..
   "А если и так?" - мелькнула  вдруг  лихорадочная  мысль.  Так  ли  уж
ужасно, что он будет заботиться о ней, устроит ее в хорошеньком  домике,
купит  прелестные  платья  и,  самое  главное,  разделит  с  ней   ложе?
Действительно ли такая судьба  для  нее  хуже  смерти?  "Нет,  -  честно
призналась она себе. - Если бы он заботился обо мне и  хотел  не  только
моего тела! О, если бы он заботился обо мне, я не могла бы отказать  ему
ни в чем". Сердясь на себя за такой поворот мыслей,  Пип  скорчила  злую
гримасу. Ее замешательство прошло,  она  села  и  угрюмо  оглядела  свою
крошечную комнату. Меньше недели назад жизнь была такой простой. Ну,  не
совсем простой - она вспомнила свой вечный страх перед одноглазым. Но  в
конце концов к этому можно  было  привыкнуть.  Неделю  назад  она  знала
своего врага, а теперь...
   "Теперь я сама себе враг", - подытожила она горько. Сама себе враг  и
так похожа на мать, что мороз бежит по коже. Пип мрачно  размышляла,  не
ее ли то вина, что Стаффорд набросился на нее. Может быть, сама того  не
зная, она как-то спровоцировала его на этот безобразный инцидент? Почему
же еще незнакомец осмелился подойти с предложением стать его любовницей?
И все-таки нет. Долгое время она думала  о  случившемся,  и  чем  больше
думала,  тем  яснее  становилось,  что  ей  не  в  чем  себя  упрекнуть.
Предложение, сделанное ей этим мужчиной, имело какую-то другую  причину.
"Он разыскивал меня! -  пришла  Пип  к  внезапному  заключению--  И  его
домогательства, если б я приняла их, были лишь предлогом вывести меня из
дома! Ведь он даже, - вспомнила Пип,  чуть  не  вскрикнув,  -  предложил
Ройсу продать меня ему! Одноглазый! За всем этим  стоит  одноглазый.  Он
везде".
   ...Ройс пришел к такому же заключению,  но  сейчас  ему  было  не  до
одноглазого.  Он  проклинал  себя  за  то,  что  был  безвольным,  вечно
тыкающимся  в  грязь  боровом,  недостойным   общаться   с   порядочными
женщинами, а только со шлюхами и проститутками. Его ужасало то, что чуть
было не случилось сегодня в библиотеке, но еще  ужаснее  было  другое  -
Ройс знал, что и в следующий раз будет вести себя точно  так  же.  "И  в
следующий раз, - думал он мрачно, -  будь  я  проклят,  но  я  не  смогу
остановиться вовремя".

Глава 9

   Желая быть сейчас как можно дальше от нее и решив навести  справки  о
братьях Фаулер, но еще не зная, каким образом, Ройс вышел из дому.
   Бродить одному по Лондону после заката было опасным  предприятием,  и
Ройс, едва отойдя  от  дома,  понял,  что  свалял  дурака.  Раздраженный
очередным доказательством своей невменяемости, он резко остановился.
   Тусклый свет падал на него от  одного  из  уличных  газовых  фонарей.
Собираясь  развернуться  и  отправиться  домой,   Ройс   вдруг   услышал
крадущиеся шаги. Кто-то шел в темноте узкой аллеи слева от него. По всей
вероятности,  вор,  намеревавшийся   ограбить   его.   Снова   проклиная
несчастную  страсть,  лишившую  его  рассудка,  Ройс  осторожно  нащупал
маленький пистолет, который он всегда  прихватывал  с  собой.  Вовсе  не
желая кровопролития, он спросил резко:
   - Кто здесь?
   - - Ты что, ослеп? Прикрой пасть! - прошипел Джако из своего  укрытия
в аллее. - Хочешь, чтобы все знали, где мы?
   Ройс почувствовал облегчение. С усталой улыбкой он сказал:
   - Вы, разумеется, можете  выбирать  самые  неподходящие  для  встречи
места, но должен вам заметить, что я рад  слышать  вас.  С  вами  все  в
порядке? С обоими?
   Бен тихонько хихикнул:
   - О да, хозяин, за исключением нескольких синяков  и  царапин.  -  Он
помедлил, а потом добавил с укором:
   - Вас трудно поймать одного. Мы наблюдали  за  домом  последние  пять
дней, надеясь, что рано или поздно вы отважитесь выйти без сопровождения
и мы сможем поговорить. Мы не могли поверить нашей удаче, когда  увидали
вас сегодня вечером.
   Ройс знал, что им не следует прохлаждаться здесь долго.
   - Есть ли у вас на примете место,  где  мы  могли  бы  встретиться  и
спокойно поговорить? - спросил он.
   - А мы надеялись, что вы предложите нам  такое  место,  -  озадаченно
заметил Джако.
   Делая вид, что остановился без всякой причины, беззаботно  похлопывая
тростью по носкам башмаков, Ройс  на  секунду  призадумался,  затем  его
осенило:
   - Я содержу любовницу в уютном маленьком домике -  это  четвертый  по
счету от Сержантской гостиницы по  Чэнсери-лейн.  Мы  можем  отправиться
туда.
   - Шлюха не трепло? - спросил Бен  деловито,  ввиду  важности  момента
переходя на воровской жаргон.
   - Э, если вы имеете в виду, что она не болтлива, я  думаю,  что  могу
быть уверен в этом, - ответил Ройс неторопливо. Он огляделся, перед  тем
как добавить:
   - Я полагаю, нам следует кончить разговор. Встретимся через час.
   - Через час, - как эхо повторил Джако, и они с Беном  растворились  в
темноте.
   Ройс вернулся домой. Приказав заложить экипаж, он быстро переоделся и
несколькими минутами позже уже ехал по направлению к  Чэнсери-лейн.  Как
удачно, что ему пришла в голову мысль использовать дом Деллы для встречи
с Джако и Беном - впрочем, он платил за него. И тут Ройсу пришло на  ум,
что Делла - исключительно нелюбопытная и  благодушная  молодая  женщина.
Как правило, она никогда не проявляла интереса к тому, что  не  касалось
ее. И если за ним сейчас следят, он не возбудит подозрений,  заглянув  к
любовнице.
   Ройс быстро поднялся  по  двум  ступеням,  ведущим  в  дом.  Все  еще
раздраженный и озадаченный тем,  что  какая-то  маленькая  судомойка  по
имени Пип нарушила устоявшийся порядок его хорошо налаженной жизни, Ройс
вошел в холл. Он не был удивлен, застав Деллу дома, - в конце концов  ее
поселили здесь для его удовольствия.
   Хотя не  было  поздно,  Делла  уже  легла.  Оставив  шляпу  и  трость
служанке, Ройс поднялся в ее спальню. Он нашел Деллу на широкой постели.
Несколько черных атласных подушек были подложены  под  ее  плечи.  Делла
рассеянно листала книгу с модными гравюрами. Она была полураздета  -  на
ней был пеньюар из изумрудно-зеленого шелка, не скрывающий  ни  один  из
соблазнительных изгибов  ее  роскошного  тела.  Густые  темно-каштановые
волосы подчеркивали матовость ее кожи.
   Довольная тем, что видит Ройса, вскинув на него сияющие карие  глаза,
полные чувственного ожидания, Делла потянулась к любовнику,  обвила  его
прелестными полными руками  и  подставила  для  поцелуя  губы.  Не  смея
оказать сопротивление столь явному приглашению, а  может  быть,  пытаясь
доказать себе, что он не  настолько  околдован  Пип,  Как  думает,  Ройс
поцеловал Деллу, хотя и с меньшей страстью, чем она  ожидала.  Крошечная
морщинка прорезала  ее  гладкий  лоб,  она  пробежала  пальцами  по  его
золотистым волосам и спросила хрипловато:
   - Я разонравилась тебе?
   Явно смущенный, Ройс слегка отодвинул ее и прошептал:
   - Нет, дорогая, конечно же, нет. Просто у меня другое на уме сегодня.
   Бросив на него ленивый взгляд, Делла заметила:
   - Тогда почему ты здесь?
   С легким раскаянием Ройс признался:
   - На самом деле я пришел не навестить тебя -  мне  нужно  скрытое  от
любопытных глаз место, чтобы встретиться кое с кем.
   Немедленно потеряв к нему интерес, Делла произнесла:
   "О!" - и снова откинулась на атласные подушки. Занявшись отброшенными
в сторону гравюрами, она заметила:
   - Можешь сказать Энни, чтобы она  подала  вам  освежающие  напитки  в
гостиную.
   Наклонившись, Ройс запечатлел признательный поцелуй на ее щеке.
   - Я думаю, мне следует купить тебе то бриллиантовое ожерелье...
   Делла  улыбнулась  и,   рассеянно   поцеловав   его,   углубилась   в
рассматривание гравюр с последними модами.
   Тихо насвистывая, Ройс спустился вниз по лестнице. Войдя в  гостиную,
он звонком вызвал служанку и  приказал  ей  принести  бутылку  бренди  и
несколько бокалов. После этого Ройс отпустил ее,  не  зная,  как  с  ней
быть. Энни была для него темной лошадкой, и это сильно  осложняло  дело.
Но тут Ройс вспомнил, что Энни пришла вместе с Деллой и  вряд  ли  Делла
держала бы при себе служанку-сплетницу. Это была  необыкновенная  удача,
что Энни жила в мансарде. Непохоже, что она  что-то  заметила.  Отбросив
все тревоги, Ройс уселся в зеленое бархатное кресло и стал ждать.
   Ждать ему пришлось недолго. Не прошло  и  десяти  минут  после  ухода
Энни, как дверь в прихожую осторожно  открылась  и  Бен  с  Джако  молча
проскользнули в комнату.
   - Нас никто не  видел,  -  заверил  Джако,  пока  усаживался  в  углу
длинного, покрытого дамасской  тканью  дивана,  расположенного  напротив
Ройса. - Мы шли переулками.
   Выбрав себе зеленое кресло, как у Ройса, Бен сказал:
   - У меня есть другой замок для черного входа - тот, который там, -  я
открыл за две секунды. Лучше вам сменить его.
   Почти бессознательно Ройс заметил, что оба молодых  человека  выбрали
себе место в тени, подальше от  канделябра.  Улыбнувшись  про  себя,  он
поблагодарил Бена и добавил:
   - Вы оба так великодушно указываете мне мои ошибки. До тех пор,  пока
вы, Фаулеры, не вошли в мою жизнь, я и  не  подозревал,  что  существует
целый мир, о котором я не имею никакого представления.
   Оба молодых человека рассмеялись.
   - Держу пари, что вы сожалеете о том дне, когда встретились с нами, -
ответил Джако с вымученной усмешкой. , -  Пока  нет,  -  признался  Ройс
сухо. - Хотя, не скрою, иногда голова у меня идет кругом.
   Поднявшись, он подошел к столу из красного дерева,  на  котором  Энни
оставила поднос с напитками.  Не  спрашивая,  налил  три  полных  бокала
бренди и собирался протянуть один и" них Бену, но вдруг замер.
   - Господи Боже! - воскликнул Ройс в ужасе от того, что увидел. -  Что
за дьявол так отделал тебя?
   Потрясенный, он схватил канделябр и поднял его так, чтобы  свет  упал
на братьев. При виде того, что стало с ними, у Ройса пресеклось дыхание.
   Джако заметил спокойно:
   - Опусти эту чертову штуку! Мы сами расскажем тебе, что случилось.
   Ройс без единого слова подал обоим бокалы с бренди.  Было  ясно,  что
кто-то с садистской жестокостью избил Фаулеров, причем совсем недавно. И
ребенок бы догадался, кто это мог  быть.  Снова  усевшись,  Ройс  гневно
заметил:
   - Одноглазый? Он не поверил вам? Бен злобно усмехнулся:
   - О, с этим все в порядке. А то, что вы видите,  -  результат  урока,
который он преподал нам, чтобы мы в следующий раз как следует справились
с его заданием.
   Ройс вздрогнул. Ему не нужно было долго смотреть на эти распухшие,  в
кровоподтеках лица  -  он  знал,  что  никогда  не  забудет  увиденного.
Чувствуя, что и он отчасти виноват,  Ройс  пытался  подавить  ненависть,
клокочущую в нем; его руки бессознательно сжались в кулаки. "Только пять
минут, - думал он, скрипя зубами. - Пять минут наедине с одноглазым, и я
научу его, как обращаться с теми, кто слабее!"
   Зная, что должен следить за собой и не выдавать  своих  чувств,  Ройс
отхлебнул из бокала  и  помолчал  немного.  Затем,  подбирая  слова,  он
спросил:
   - Как же теперь вам быть? Не страшно ли общаться с одноглазым?
   И снова Бен горько улыбнулся:
   - Если вы помните, у нас нет выбора.
   - Ну что ж... - Ройс уже овладел собой. - Позвольте и мне  рассказать
вам, нем я был занят со времени нашего последнего разговора.
   И он коротко поведал им обо  всем,  что  произошло  после  их  первой
встречи, закончив любопытными  сведениями  относительно  Стаффорда.  Оба
Фаулера хранили молчание. Затем, сделав  большой  глоток  бренди,  Джако
сказал:
   - Хотел бы я знать, что он  задумал,  объявив  нам,  что  теперь  сам
позаботится об этом деле... - И волчья ухмылка мелькнула на его лице.  -
Кажется, ему, этому дьяволу, повезло не больше, чем нам!
   Ройс слегка поморщился:
   - Вы уверены, что и здесь замешан одноглазый? В беседу  вступил  Бен.
Взглянув на Ройса своими ясными голубыми глазами, он усмехнулся:
   - А разве вы не думаете так же?
   - Пожалуй что так. Только мне не хотелось бы, чтобы вы шарахались  от
каждой тени  и  подозревали,  что  все  из  ряда  вон  выходящее  всегда
подстроено одноглазым. А между прочим, - спросил Ройс живо, - есть ли  у
нашей Немезиды имя? Ведь это для вас он главарь или одноглазый?
   - Никогда не слышал, - задумался Джако. - Даже мать  не  упоминала  о
нем иначе как о главаре или одноглазом. А зачем вам это?
   - А вдруг нам удастся подобрать ключ к разгадке  его  личности?  Даже
его имя может навести на след.
   - Вы можете спросить Пип, - вставил Бен. - Она наверняка знает больше
нашего - ведь она бывала дома чаще,  чем  мы,  и  оставалась  с  матерью
дольше.
   - Да-да, я поговорю с Пип, но  сомневаюсь,  что  она  м