а  потому  по  разным
причинам не хотели оставлять Иветту без присмотра на  плантации.  Для  обоих
она  представляла  большую  ценность.  Леони  чувствовала  себя  в   большей
безопасности со сводной сестрой, поскольку та могла  войти  к  ней  в  любое
время. И если бы Клод захотел сейчас здесь  что-нибудь  сделать  с  Иветтой,
Леони узнала бы об этом немедленно. В противном случае прошли бы дни.
   Вначале Леони хотела предостеречь Иветту, но побоялась, что  из-за  своей
гордости она сделает что-нибудь не  то.  Тогда  Леони  решила  промолчать  и
сохранить прежние отношения. Кроме того, она не хотела понапрасну беспокоить
Иветту в эти последние решающие дни.
   "Вот если бы Иветта была такой же, как я, - с сожалением думала Леони,  -
мы бы преподали дедушке такой урок, который бы он надолго запомнил".
   Иветта села в кресло напротив Леони и озабоченно сказала:
   - Что происходит, Леони? Я знаю, ты что-то  от  меня  скрываешь.  Что  вы
здесь только что обсуждали?
   - Как всегда, говорили о деньгах. Я не могу уговорить дедушку,  чтобы  он
не делал больше долгов. Только если он прекратит игру,  мы  сможем  избежать
того ужасного положения, в котором оказались, - без запинки ответила  Леони,
радуясь, что ей удалось сказать лишь часть правды.
   - И он послушал тебя?
   Леони пожала своими худенькими плечиками.
   - Он выслушал, а потом рассердился и  ушел.  Он  все  еще  надеется,  что
выиграет. - И цинично добавила:
   - Тот, кто мечтает о выигрыше, всегда проигрывает. Выигрывает тот, у кого
и так полно денег.
   В комнате установилась гнетущая тишина, но поскольку Леони не могла долго
грустить, она вдруг вскочила с кресла и оживленно проговорила:
   - Ах! Что же это мы, как две маленькие дурочки, сидим друг против друга в
глубокой тоске! Пойдем во двор. Солнце светит вовсю! Я уверена, что на кухне
у Берти я выпрошу немного лимонада и пирожных.
   Несколько минут спустя девушки расположились под огромным старым ореховым
деревом, покрывающим тенью почти весь двор, и отхлебывали холодный  лимонад,
закусывая его роскошными  пирожными.  Наконец-то  Леони  почувствовала  себя
немного  лучше,  чем  во  все  последние  дни.  Бросив  взгляд  на   Иветту,
мечтательно смотревшую вдаль, она неожиданно сказала:
   - Сегодня вечером я буду следить за ним!
   - За дедушкой? - спросила Иветта и после того,  как  Леони  утвердительно
кивнула, в замешательстве продолжила:
   - Но зачем? Что ты будешь там делать?
   Леони медленно откусила кусочек жженого  сахара.  -  Не  знаю,  -  честно
ответила она, - но я просто не могу  разрешить  дедушке  спокойно  проиграть
деньги. Надо помешать ему выбросить на ветер то немногое, что еще осталось.
   - Но Леони, ты же не будешь следовать за  дедушкой,  как  тень!  С  тобой
может что-нибудь случиться. Он пойдет туда, куда молодым девушкам ходить  не
следует. А потом игра будет продолжаться всю ночь. Ты же не пойдешь  за  ним
по темным улицам Нью-Орлеана. Это опасно.
   И видя, что ее правильные слова не производят впечатления на непоседливую
Леони, Иветта с беспокойством добавила:
   - Чего ты этим достигнешь? К чему приведет  твой  опрометчивый  поступок?
Что ты сможешь сделать?
   Леони нахмурилась и твердо ответила:
   - Я уверена, что придумаю что-нибудь!

Глава 4

   Несмотря  на  возражения,  Леони  осталась  тверда  в   своем   намерении
последовать вечером за дедом. Никакие доводы  не  смогли  разубедить  ее,  и
наконец Иветта раздраженно сказала:
   - Ты прямо как дедушка! Такая же упрямая и эгоистичная!
   Леони  несколько  мгновений  серьезно  обдумывала  эти  слова,  а   затем
глубокомысленно возразила:
   - Ты не права! Упрямая - да, а вот эгоистичная - нет!
   Теперь в Иветте проснулся темперамент.  Она  бросила  на  Леони  свирепый
взгляд  и  тоном,  очень  похожим  на  интонацию  сестры,   с   негодованием
выкрикнула:
   - Ах! Тебе наплевать на мою заботу? Ну, тогда как хочешь, так и делай!
   И с гордо поднятой головой Иветта прошествовала в дом.  Этот  неожиданный
поступок не изменил намерений  Леони.  Она  не  хуже  своей  сводной  сестры
понимала опасность задуманного и не осуждала Иветту.
   "Но это надо сделать обязательно! - сказала себе решительно Леони.  -  Мы
не можем и дальше утопать в долгах!"
   Она переоделась в  темно-коричневое  шерстяное  платье,  полагая,  что  в
сумерках оно будет менее заметно. Конечно, из этого платья, как и  почти  из
всех остальных, Леони выросла. Оно с трудом прикрывало ее  молодую  развитую
грудь, и казалось, что после глубокого вздоха грудь вырвется из обтягивающей
ее ткани. Волосы Леони оставила стянутыми в узел на макушке, но сняла туфли,
собираясь следовать за дедом. Среди женщин Нью-Орлеана было  принято  ходить
босиком по пыльным и грязным улицам.  После  того  как  они  достигали  цели
своего путешествия, слуги мыли и вытирали им  ноги,  а  затем  дамы  одевали
шелковые чулки и изящные атласные туфельки, в которых могли  танцевать  ночь
напролет. Леони не собиралась танцевать, но она понимала преимущество  босых
ног: накануне прошел ливень, и лучшего способа пройти по черной жидкой глине
не было.
   Реакция Клода на дневной разговор с Леони была именно такой, какой  ее  и
ожидали. Остаток дня он провел в обшарпанной  дальней  комнатенке,  выпивкой
скрашивая время до ухода в дом губернатора, расположенный на углу  Тулузской
и Ливийской улиц.
   Несколькими часами спустя, после захода солнца, Клод, аккуратно одетый  и
будучи уже основательно навеселе от бутылки французского  коньяка,  чувствуя
себя храбрецом, покинул дом. Он задолжал всему Нью-Орлеану, и  торговцы  уже
не раз отказывали ему в кредите. Даже портной  предложил  оплатить  хотя  бы
часть счетов. Но сегодня Клод  был  уверен  в  успехе.  Скоро  их  испытания
закончатся.
   Леони  напряженно  наблюдала  за  уходом  деда  из  окна  второго  этажа.
Сознавая, что от их дома, расположенного на той же Тулузской улице, до  дома
губернатора не так уж далеко, она решила не спешить. Только спустя несколько
часов, схватив свой маленький ридикюль, Леони  выскользнула  на  улицу.  Она
немного волновалась, когда шла одна по улице Нью-Орлеана, освещаемой редкими
масляными  фонарями  на  деревянных   столбах,   поставленных   по   приказу
предшественника Гайозо, барона де Каронделя.  К  счастью,  это  был  богатый
квартал, где жили респектабельные люди, и до  резиденции  губернатора  Леони
добралась без приключений.
   Достигнув цели,  она  направилась  не  к  главному  входу,  как  Клод,  а
маленькой тенью проскользнула через боковую аллею, обогнула дом  и  в  конце
концов отыскала вход в губернаторские конюшни. Сдерживая дыхание и  стараясь
не проронить ни звука, пробиралась она сквозь ряды норовистых лошадей,  пока
не достигла двери в другом конце постройки. Осторожно толкнув ее,  Леони,  к
своему большому  удивлению,  обнаружила,  что  попала  в  маленький  дворик,
примыкающий к боковой стороне дома. Завершив эту часть пути  без  каких-либо
неприятностей, Леони вздохнула  с  облегчением  и  прислонилась  к  холодной
стене. Ее сердце глухо  билось,  рука  бессознательно  теребила  материнское
распятие. Если бы ее поймали сейчас, как преступника, во  дворе  губернатора
Гайозо... Мой Бог! Об этом лучше было не думать.  Леони  отбросила  мысль  о
неудаче и, приближаясь к дому, старалась держаться в тени.
   Дворик у губернатора был невелик, по  сравнению  с  просторным  двором  в
городском доме Сант-Андре, но  здание  почти  в  три  раза  превосходило  по
размерам их дом. Эта  огромная  резиденция,  свет,  льющийся  в  темноту  из
многочисленных окон, заставили сердце Леони испуганно  сжаться.  Одноэтажная
постройка больше напоминала просторную гостиницу, чем жилой дом. К одной  из
ее сторон примыкал узкий дворик, в котором находилась Леони. Другую  сторону
дворика образовывала решетка галереи. Как же она  найдет,  в  какой  комнате
играет ее дед? И чем это все кончится?
   Немного напуганная неопределенностью, Леони колебалась:  продолжать  идти
дальше или, признав поражение,  вернуться  в  свой  городской  дом?  "Нет  -
страстно подумала  Леони.  -  Она  не  сдастся,  пока  по  крайней  мере  не
попытается сделать хоть что-то!" Но что именно ей делать  -  это  оставалось
загадкой. Когда Леони подошла ближе к дому, ее темно-коричневое платье стало
почти неразличимым в его тени. Оценивающе оглядев узкий  тихий  дворик,  она
решила: "Отлично! По крайней мере, пока..."
   Поскольку Леони зашла слишком далеко, ей ничего не оставалось, как только
продолжить путь, и она решительно  направилась  к  первому  окну.  Осторожно
заглянув в него, она увидела двух женщин, сидящих на  диване  за  шитьем.  И
только в третьем окне Леони обнаружила мужчин за сигарами, виски и  картами.
Ее сердце учащенно забилось, когда, осторожно выглянув, она оказалась  лицом
к  лицу  с  дедом,  сидящим  за  круглым  столом  из   красного   дерева   и
сосредоточенно изучающим свои карты. Хотя именно эту комнату Леони и искала,
от неожиданности легкий возглас удивления слетел с ее уст.
   Окно было открыто, и высокий черноволосый джентльмен,  сидящий  спиной  к
Леони, вдруг поднял голову и низким голосом произнес:
   - Никто ничего не слышал?
   Трое мужчин, включая деда Леони, оторвались от карт  и  после  некоторого
молчания, показавшегося Леони вечностью, Гайозо небрежно ответил:
   - Дорогой друг, что ты там услышал? Может быть, ты просто хочешь  отвлечь
нас от карт? Высокий брюнет рассмеялся:
   - Вряд ли. Вы слишком умны для этого. Мужчины вернулись к игре, а Леони с
легким вздохом облегчения опустилась на землю. Теперь, когда она нашла деда,
предстояло решить,  что  делать  дальше.  Надо  ли  ворваться  в  комнату  и
требовать от деда прекратить играть в карты и возвратиться домой?  Она  была
совершенно растеряна. Однако Леони была довольна тем, что  успешно  и  почти
без усилий разыскала  деда  в  губернаторском  доме.  Теперь  ей  оставалось
осуществить план, но какой? Она закусила губу, еще раз посмотрела в  окно  и
увидела, как дед подвинул улыбающемуся Гайозо какую-то бумагу.  Когда  Леони
узнала в руках у губернатора новый вексель, радость мгновенно испарилась,  и
ее захлестнула горячая волна гнева. Хотя губернатор сидел в  профиль,  Леони
решила, что в его улыбке есть что-то зловещее, и ей захотелось чем-нибудь  в
него запустить.
   Она опять опустилась на землю, дрожа от ярости. Это был настоящий грабеж!
Все трое сидящих за столом с ее дедом прекрасно знали, что он  пьян,  но  не
прекращали игру. Это преступление! Леони взглянула в окно еще раз  и  совсем
рассвирепела,  увидав,  что  перед  губернатором  лежит  уже  целая   стопка
векселей, и следующий вексель деда присоединился к предыдущему.  Сколько  он
их подписал и, самое главное, как их теперь вернуть?
   Сурово насупив брови, Леони оглядела темный  дворик.  Перебрав  несколько
невозможных вариантов, она пришла к отчаянному решению:
   - Я украду векселя у губернатора. Ведь он крадет их у моего дедушки.  Это
оправдает мой поступок. Я только возвращу деньги обратно.
   Приняв решение, Леони расположилась напротив дома, понимая, что вечеринка
может затянуться.  Ей  надо  было  разузнать,  где  губернатор  хранит  свои
векселя, а затем при первой  же  возможности  проникнуть  в  дом,  чтобы  их
украсть и уничтожить. Непростая задача! Но все уже было решено. Она  присела
и маленькой неподвижной тенью стала  терпеливо  ждать  окончания  вечеринки.
Временами, рискуя быть обнаруженной, Леони заглядывала в открытое окно и  ей
казалось,  что  каждый  раз  дед  протягивает  ласково  улыбающемуся  Гайозо
очередной вексель.
   "Черт побери! Неужели они никогда не устанут  от  этой  глупой  игры?"  -
раздраженно спрашивала себя Леони.
   Дело шло к полуночи,  но  игроки  не  собирались  отрываться  от  карт  и
напитков. Время текло медленно, и уже не раз Леони подавляла глубокий зевок.
Она почти уже засыпала, когда вдруг вспомнила о Моргане  Слейде.  Леони  еще
раз заглянула в комнату и  решила,  что  напыщенный,  грубоватый,  неуклюжий
мужчина, сидящий напротив Гайозо, по-видимому, не может быть  мсье  Слейдом.
Он слишком стар (ему за сорок) и.., толст. А тот, что сидит  к  ней  спиной?
Леони успела  заметить,  что  он  высок  и  широкоплеч,  с  красивой  черной
шевелюрой и низким приятным голосом. Она сжала губы и, подумав, решила,  что
это не Морган Слейд!  Почему?  Да  потому,  что  прошлой  ночью  мсье  Слейд
прекратил игру, когда ее дед опьянел.  А  сегодня  этот  человек  ничего  не
предпринимает.
   Леони  ошибалась.   Темноволосый   мужчина,   сидящий   к   ней   спиной,
действительно был Морганом Слейдом. А игру он не  прекратил  просто  потому,
что понял: Клод Сант-Андре - запойный пьяница, законченный  игрок  и,  кроме
того, не желает, чтобы молодой человек вмешивался в его дела.
   Возможно, при других обстоятельствах  Морган  и  предпринял  бы  какие-то
усилия для защиты Сант-Андре от Гайозо, но  сегодня  его  беспокоили  другие
проблемы. Его занимал тот грубый неуклюжий мужчина,  которого  Леони  минуту
назад отвергла как претендента в свои мужья, а именно,  Джеймс  Уилкинсон  -
генерал армии Соединенных Штатов Америки.
   Участие Уилкинсона в вечеринке стало для Моргана  неожиданностью.  Он  не
подозревал, что генерал находится в Нью-Орлеане, а если бы  знал,  то  ни  в
коем  случае  не  принял  приглашение  Гайозо,  желая  избежать  встречи   с
Уилкинсоном в неофициальной обстановке. У него возникали трудности в деловых
отношениях с Гайозо, но с таким, как Уилкинсон, Морган вообще не хотел иметь
никаких дел. Существовало много причин, по которым он не любил  генерала.  И
если некоторые делишки Гайозо лишь несколько отступали от закона, то интриги
Уилкинсона всегда дурно пахли.
   Появление Уилкинсона в резиденции испанского губернатора в Нью-Орлеане  и
достаточно близкие отношения между этими людьми, а так  же  связь  Гайозо  с
Филиппом Ноланом  -  протеже  Уилкинсона,  убедили  Моргана,  что  Уилкинсон
замешан в темных делах. Впрочем, возможно, в этих делах замешан и Гайозо?  М
орган  не  мог  дать  окончательного  ответа.  Но   за   обманчиво   ленивым
спокойствием его голубых глаз скрывалась упорная работа мысли.  Он  оценивал
ситуацию, отмечая каждый взгляд, движение и нюанс разговора.
   Судя  по   всему,   сегодняшний   визит   Уилкинсона   для   Гайозо   был
неожиданностью. Но тем не менее Морган не мог избавиться  от  ощущения,  что
встреча между ними не случайна. А если  так,  то  почему  оба  пытались  это
скрыть?
   Несмотря на присутствие генерала, вечер для Моргана  складывался  удачно.
Уилкинсон относился к нему достаточно хорошо,  между  Гайозо  и  Уилкинсоном
всегда  сохранялись  приятельские  отношения,  и  только  уже  напившийся  и
почему-то угрюмый Сант-Андре портил компанию. Было уже далеко за полночь,  и
Морган при желании мог бы вежливо раскланяться. Все  три  партнера  были  на
несколько лет старше его, и между ними ничего не было общего.
   С  сожалением  Морган  признал,  что  следовало  принять  приглашение  не
губернатора, а своего друга Джейсона Сэведжа. Щедрое гостеприимство Джейсона
нравилось ему гораздо больше. Между Морганом и Джейсоном  был  едва  ли  год
разницы, они вместе учились в Харроу, поэтому  в  компании  Джейсона  Морган
чувствовал себя гораздо свободнее.
   "Завтра, - пообещал он себе, - поблагодарю губернатора за  гостеприимство
и немедленно отправлюсь на плантацию  Джейсона.  Так  и  надо  было  сделать
сразу!"
   Между игроками велся легкий и беспорядочный разговор. Такими вежливыми  и
пустыми   бывают   обычно   беседы   малознакомых   людей.   Когда   высокие
инкрустированные часы в углу пробили час ночи, Морган уже с  трудом  скрывал
зевоту. Клод Сент-Андре к этому времени совершенно пьяный  клевал  носом,  и
Морган почувствовал жалость к старику.
   Бросив на стол карты, Морган резко встал и сказал:
   - Мне бы не хотелось прерывать  столь  приятный  вечер,  но  я,  пожалуй,
отправлюсь спать.
   Посмотрев на дремлющего Сант-Андре, Морган добавил:
   - Я думаю, что мсье Сант-Андре тоже пора.
   При упоминании своего имени Клод вздрогнул и затуманенным взором  оглядел
стоящего  перед  ним  Слейда.  Под  влиянием  алкоголя  его   голова   плохо
соображала. Клод помнил, что с этим молодым  человеком  он  должен  обсудить
что-то очень важное, но из головы все вылетело. С трудом поднявшись на ноги,
Клод оперся на стол, чтобы не упасть, и, решив, что поговорит с мсье Слейдом
завтра, невнятно пробормотал что-то по поводу приятно проведенного вечера.
   По-прежнему ласково улыбаясь, Гайозо позвал своего  лакея  и,  когда  тот
появился,  приказал  сообщить  слугам  мсье  Сант-Андре,  что  их   господин
собирается  отправиться  домой.  Некоторое  время  мужчины  еще   продолжали
светскую беседу, пока  Клод  не  ушел,  поддерживаемый,  как  обычно,  двумя
неграми.
   Уилкинсон презрительно вскинул свои  блеклые  голубые  глаза  и  небрежно
сказал:
   - Удивляюсь, Мануэль, зачем тебе такая компания? Ты бы мог найти  кого-то
более соответствующего своему положению.
   Гайозо улыбнулся еще шире:
   - Возможно, дорогой  мой,  возможно.  Но  мсье  Сант-Андре  когда-то  был
искуснейшим игроком. Я  наслаждаюсь  борьбой  с  ним.  -  И  расплывшись  от
удовольствия, прикрыв рукой векселя, добавил:
   - Он и теперь выигрывает, - тут у Гайозо вырвался смешок, - иногда...
   Уилкинсон понимающе кивнул,  а  Морган,  стараясь  скрыть  свои  чувства,
спокойно произнес:
   - Джентльмены, хочу пожелать вам доброй ночи, - а затем,  повернувшись  к
Уилкинсону, добавил:
   - Надеюсь, что мы еще с вами встретимся до моего отъезда из Нью-Орлеана.
   - Несомненно, молодой человек, - радушно ответил Уилкинсон, -  и  вы  мне
расскажете последние новости из Натчеза.
   Морган вежливо улыбнулся и, повернувшись к Гайозо, произнес:
   - Спокойной ночи, сэр.
   Тот, понимающе посмотрев на Моргана, прошептал:
   - Для вас это был пропащий вечер, - и отвергая протестующий жест Моргана,
лукаво добавил:
   - но я могу помочь завершить  его  более  приятно.  Как  насчет  женщины,
которая согреет вашу постель?..
   Морган, решительно покидая комнату, пробормотал что-то невнятное в ответ,
на что губернатор только рассмеялся:
   - Вы большой дипломат, мой друг. Но я думаю, ничего не случится,  если  я
попозже пришлю милашку, которая вам поможет скоротать ночь?
   По дороге в  свою  комнату  Морган  с  улыбкой  размышлял  о  предложении
губернатора.  Подавляя  зевок  и  мечтая  о  мягкой  постели,  Морган  решил
положиться на естественный ход событий.  В  крайнем  случае,  когда  женщина
придет, если она, конечно, придет, можно будет притвориться спящим.  Или  не
притворяться, кто знает?
   А в комнате, которую только что покинул Морган, установилась  напряженная
тишина, и Гайозо, демонстративно отхлебнув глоток виски, сказал:
   - Ну, дорогой друг, теперь, когда мои гости разошлись, настало время  нам
серьезно поговорить, не так ли?
   Уилкинсон, скрывая беспокойство, пробормотал:
   - Неужели есть такие серьезные проблемы? Маска вежливости сползла с  лица
Гайозо и, не пытаясь сдерживать недовольство, он громко стукнул  кулаком  по
столу:
   - Есть, дорогой мой! И ты об этом хорошо знаешь! Я полагаю,  ты  помнишь,
что моя страна неплохо заплатила за доставленную тобой информацию. А  теперь
ты пытаешься нас надуть, посылая своего протеже  -  этого  Нолана  -  к  нам
шпионить. Объяснись!
   Удар кулака о стол разбудил дремавшую за окном Леони. Блеснув  в  темноте
кошачьими глазами, она резким движением стряхнула остатки  сна,  со  страхом
обнаружив, что заснула, заглянула в окно и, к своему огорчению, обнаружила в
комнате только Гайозо и одного из его гостей. Ее дед и другой гость,  должно
быть, ушли, пока она спала. Леони взволнованно поискала взглядом подписанные
дедом  векселя  и,  увидев  их  беспорядочную  стопку  перед   губернатором,
заб