нашему прадеду-виконту!
   Джако смущенно откашлялся и пробормотал:
   - А не будет ли  лучше,  если  Захари  поедет  один?  -  Он  виновато
улыбнулся. - Боюсь, вы не найдете виконтов или даже простых лордов среди
предков Фаулеров.
   Встретив обеспокоенный взгляд юноши, Ройс улыбнулся ему:
   - Хотя вы с Морганой пребываете в полном неведении о ваших  отцах,  я
думаю, здесь не обошлось без голубой крови и возможны любые сюрпризы.
   Джако, приободрившись, усмехнулся в ответ:
   - И все же хорошо ли навязывать общество вчерашнего карманника  вашим
именитым друзьям?
   - Почему бы и нет? Разве  ты  не  брат  моей  жены?  Сдаваясь,  Джако
умоляюще приподнял руки. В его глазах заискрились лукавые огоньки:
   - Чудесно, сэр! Под вашу ответственность. И не говорите потом, что  я
не пытался предупредить вас!
   - О, тебе нечего бояться, дружище, -  протянул  Ройс  с  насмешкой  в
топазовых глазах. - Я уверен, что на фоне тех  представителей  света,  с
которыми ты сегодня столкнешься, ты  будешь  просто  чудом  изящества  и
благовоспитанности. Однако есть одна вещь, которую следует изменить...
   "Джек", по-моему, гораздо респектабельнее "Джако". Ты согласен?
   - Отлично! - воскликнул Захари. - Джек Фаулер - это звучит!
   Пожав плечами, только что  переименованный  молодой  человек  любезно
согласился:
   - Джек так Джек!
   Разговор снова свернул на события прошлой ночи. Что могло  стоять  за
покушением на Моргану, как оградить ее от возможного повторения  попытки
расправиться с ней?.. Так и не договорившись ни до чего, Захари  и  Джек
отправились Тенбридж, выслушав последние наставления Ройса.
   Дом  после  их  отъезда  затих.  Оживление,  связанное  со  свадьбой,
улеглось, слуги вернулись к своим  обязанностям.  Оставшись  один,  Ройс
оглядел кабинет - элегантную, просторную комнату, подумав  мельком,  как
хорошо бы жилось здесь, не  будь  этой  тени,  омрачавшей  все.  Осознав
вдруг, что из-за кошмаров ночи и горячки приготовлений к свадьбе он  еще
не рассказал Моргане об их отъезде в Новый Орлеан менее  чем  через  две
недели, Ройс заторопился из комнаты, стремясь увидеть новобрачную - и не
только для того, чтобы известить о скором путешествии в Америку...
   Он нашел Моргану спускающейся вниз из ее комнат наверху. Вместо венка
из бутонов в ее черных локонах был украшенный блестками розовый шелковый
бант. Она переоделась в простое муслиновое  платье  с  пышными  рукавами
очаровательного розового цвета. Глядя, с какой грацией она спускается, и
осознав, что  эта  прелестная  молоденькая  женщина  с  сияющими  серыми
глазами - его жена, Ройс почувствовал вдруг такую любовь и гордость, что
у него перехватило дыхание.
   Встречая ее у нижней ступеньки,  он  послал  ей  улыбку,  от  которой
сердце Морганы бешено заколотилось. Поцеловав жене руку, Ройс сказал  ей
тихо:
   - Я имею честь обращаться к миссис Манчестер? Она улыбнулась, показав
очаровательные ямочки на щеках, в глубине  ясных  серых  глаз  сверкнули
огоньки. Сделав грациозный  реверанс,  новоиспеченная  миссис  Манчестер
воскликнула:
   - Да, черт меня подери!
   Ройс откинул свою золотистую голову и рассмеялся, затем, не  заботясь
о том, видит ли кто-нибудь их или нет,  обнял  ее  и  звучно  поцеловал.
Задыхаясь, они  разъединились.  Блаженное,  пьянящее  сознание,  что  их
отношения   бесповоротно   изменились   -   не   мужчина   и    женщина,
удовлетворяющие обоюдную  страсть,  а  муж  и  жена,  чьи  жизни  отныне
сплетены навеки, - охватило обоих.
   Без слов они смотрели друг на друга, Ройс чувствовал, как сердце  его
переполняет  любовь.  Моргана  же  была  потрясена,  что  этот  мужчина,
которого она любила  до  беспамятства,  захотел,  чтобы  она  стала  его
женой.., и почти не имело значения, что он ни разу  не  сказал  ей,  что
любит. Она любила, в этом она была совершенно уверена. Любила  так,  что
ее любви вполне хватало на двоих!
   Они могли еще долго стоять, зачарованно глядя друг на друга, если  бы
невесть откуда взявшийся Чеймберс с широкой улыбкой на лице не  кашлянул
осторожно и не проговорил:
   - Сэр, мадам, так как погода прекрасная,  я  взял  на  себя  смелость
приказать повару  приготовить  что-нибудь  для  пикника.  -  Старательно
разглядывая лестницу, перед которой они  стояли,  лестницу,  которую  он
видел бесчисленное множество раз, дворецкий добавил неторопливо:
   - Я думаю, что на озере в это время года совершенно очаровательно.  -
Принести вам корзину?
   Взглянув на Моргану  и  увидев  довольное  Выражение  ее  лица,  Ройс
энергично кивнул:
   - Превосходная мысль!
   С большой плетеной корзиной и  несколькими  пледами  Моргана  и  Ройс
вышли из дома, провожаемые благосклонно улыбавшимся Чеймберсом.
   И вот наконец они добрались до озера.  Расстелив  пледы  под  широкой
кроной столетнего английского дуба,  Моргана  и  Ройс  уселись  рядом  и
занялись корзиной с едой.  Легкие  закуски,  приготовленные  Айви,  были
превосходны. Не спеша, наслаждаясь красотой погожего дня, они пообедали.
Засунув в рот последнюю  сладкую  ягоду,  Моргана  заявила  с  блаженным
вздохом, что никогда еще так вкусно не ела.
   Вместе  они  сложили  остатки  обеда  в  корзину.  Ройс  оставил   на
импровизированной скатерти полбутылки рейнвейна - остальное они  выпили.
Затем  молодожены  удобно  устроились  на  теплых  пледах,   наслаждаясь
одиночеством и  спокойствием  убывающего  дня.  Моргана  прислонилась  к
стволу дуба, голова Ройса лежала у нее на коленях, пальцы играли густыми
золотистыми   локонами   мужа.   Мечтательно   она   смотрела   на   его
расслабившиеся черты, чтобы запомнить лицо мужа таким, как сейчас.
   Ройс внезапно поймал ее блуждающие пальцы и,  поднеся  ее  ладонь  ко
рту, запечатлел на  нежной  коже  решительный  поцелуй,  нарушив  покой,
снизошедший на них.
   - Теперь, когда мой желудок молчит, я  припоминаю,  что  есть  другие
аппетиты, не менее острые, и я намерен их удовлетворить! - прошептал он,
склонившись над почувствовавшей легкое покалывание рукой жены.
   При  этих  словах,  скрепленных  прикосновением  его   губ,   Моргана
мгновенно почувствовала, как неотвратимые жаркие волны бегут по ее телу.
Грудь внезапно заболела и потяжелела, бедра, где покоилась голова Ройса,
ощутили настойчивый пульсирующий голод, который  затем  охватил  все  ее
существо.  Ее  щеки  заалели,  пальцы  прекратили  свои   движения,   и,
загипнотизированная  голодным  блеском  в  его  золотистых  глазах,  она
проговорила, задыхаясь:
   - 3-здесь? На воздухе?
   Ройс слегка приподнялся и,  прижавшись  открытым  ртом  к  ее  груди,
сказал:
   - А почему нет? Из дома нас не видно, мы  совсем  одни,  и  Чеймберс,
безусловно, устроил так, чтобы нам  не  помешали...  -  Его  зубы  нежно
сомкнулись вокруг ее томившегося  соска,  и,  почувствовав  через  ткань
платья его горячий и влажный рот, Моргана затрепетала от желания.
   Они не были вдвоем с ночи перед его  отъездом  в  Лондон,  и  большую
часть дня Ройс провел в нетерпении, страстно желая  найти  в  ее  нежном
теле спасение от настойчивых, неотступных требований  плоти.  Он  прибыл
домой из Лондона, почти взрываясь от желания к ней,  но  кошмар  прошлой
ночи притушил огонь его страсти. Она нуждалась в утешении, как  ребенок,
и Ройс  удовлетворился  всего  несколькими  поцелуями,  прежде  чем  она
уснула, свернувшись клубочком у него под боком.
   Его желание росло в течение всего дня, а сознание того, что она - его
жена, только усиливало его страсть. Ощутив дрожь во всем теле, когда его
губы сомкнулись вокруг ее соска, Ройс наконец дал волю своей  неистовой,
почти болезненной страсти, которую он изо всех сил сдерживал.
   - Я не думаю, - сказал он хрипло, уложив ее  рядом  с  собой,  -  что
смогу контролировать себя настолько долго, что мы успеем дойти до  дома!
- Его губы приблизились к ее лицу, и он насмешливо добавил:
   - Только подумай, как будет шокирован Чеймберс, если он откроет дверь
и увидит, что мы вытворяем прямо у его ног!
   Моргана весело рассмеялась, и глаза Ройса сузились:
   - А-а, мое состояние кажется тебе забавным,  не  так  ли?  Ну,  давай
посмотрим, кто из нас посмеется последним.
   Поцелуй Ройса зажег в ней огонь  страсти,  и  Моргана  с  блаженством
отдалась его объятиям. Она совершенно позабыла, где они находятся, когда
знакомая горячая волна нахлынула на нее. Он снова и снова целовал ее,  и
его язык стремительно пробегал  по  теплым  изгибам  ее  рта,  словно  с
момента их последней интимной близости прошли  месяцы,  а  не  несколько
дней. Его мускулистое тело прижалось  к  ней,  и  она,  ощутив  у  бедра
набухшую твердую плоть, ошеломленно осознала, что сказанное им  не  было
шуткой.
   Как они избавились от одежды и оказались лежащими на пледе под  сенью
дуба, Моргана так и не  смогла  вспомнить.  Ей  припомнилось,  как  Ройс
бешено сбрасывал свои сапоги и  сюртук,  но  момент,  когда  исчезли  ее
платье и рубашка, терялся в дымке. Все, что она помнила, - это  яростную
сладость его близости.
   Проникавшие сквозь густую зеленую крону солнечные  лучи  касались  ее
тела горячими поцелуями, но горячее этого  было  пьянящее  прикосновение
пылающих губ Ройса к ее груди и его властной руки к  ее  бедру.  Вино  и
солнечный свет действовали  как  наркотик,  но  еще  более  наркотически
действовали легкое покусывание Ройсом ее сосков и его неторопливые руки.
Под его искусными ласками она перестала чувствовать свое тело, растаяв в
вихре неземных  ощущений.  Ее  губам  было  все  больнее  от  неистового
давления  его  рта,  ее  соски  напряглись  и  отвердели  в   стремлении
чувствовать его губы и руки, а между бедрами.., о, там она сильнее всего
ощущала сладострастную, сокровенную потребность в его  прикосновении,  в
том, чтобы он властно овладел ею.
   Ее пальцы дерзко пробежали  по  его  мускулистой  груди  с  завитками
густых золотистых волос и стали ласкать напрягшиеся соски, и,  когда  он
застонал,  ответная   реакция   удовольствия   дрожью   прошла   по   ее
позвоночнику.  Она  не  остановилась  на  этом,  ее  бесстыдные   пальцы
продолжали ласкать и скользить по его  стальным  мускулам,  по  длинному
изгибу спины, по его упругим  ягодицам...  Она  мечтательно  улыбнулась,
когда ее ищущие пальцы побежали к низу его живота, и  услышала,  как  он
резко и быстро вздохнул. Ее  рука  скользнула  еще  ниже  и  столкнулась
наконец с  твердым  великолепием  его  мужского  естества.  Застонав  от
удовольствия, она обвила своими пальчиками эту колонну пылающей плоти.
   Для нее было громадным удовольствием ласкать  своего  мужа,  исследуя
его могучее тело и открывая его чувствительные местечки, но  эти  ласки,
это интимное исследование только усилило  ее  собственное  желание.  Без
слов она выгнулась навстречу  ему,  желая  его  прикосновения,  отчаянно
нуждаясь в его помощи, которая облегчила бы голод ее собственной плоти.
   Ройс ни в чем не мог отказать ей. Его рот не отрывался от  сладостных
складок и нежных изгибов ее стройного тела, его руки  с  увеличивавшейся
настойчивостью скользили по ее  бедрам,  воспламеняя  ее  все  больше  и
дразня обещанием потрясающего удовольствия, которое  только  он  мог  ей
дать. Он целовал ее беспрерывно - его губы не отрывались от ее губ,  его
язык горячо проникал в ее зовущий  рот,  опьяняя  их  обоих.  Но  он  не
довольствовался поцелуями, его руки стали гладить и  мять  ее  маленькие
твердые груди,  его  пальцы  захватили  ее  трепещущие  соски  и  начали
ритмично их сжимать, усиливая жгучее томление между ее ногами.
   Забыв обо всем, она  отдалась  его  ласкам.  Судорожные  движения  ее
пальцев, стискивавших его отвердевшую плоть, непроизвольные подрагивания
ее тела, нежные стоны удовольствия, издаваемые  ею,  побуждали  Ройса  к
новым атакам. Его губы нежно неистовствовали на ее груди, а руки снова и
снова скользили по ее трепещущему телу  к  шелковистой  плоти  между  ее
ногами. Настойчивые  прикосновения  его  пальцев  к  источнику  всех  ее
исступленных стремлений затопили  Моргану  в  бурном  море  чувственного
восторга.
   Все еще хранящий выдержку, Ройс время от времени все же вздрагивал от
чувственного скольжений ее пальцев по его набухшей плоти, от  изысканной
пытки ее нежных поцелуев, от ее жалящих укусов в его уши  и  плечи.  Его
дыхание участилось, он боролся, стараясь  контролировать  себя  и  желая
продлить эту сладкую агонию, желая усилить ее удовольствие.  Превозмогая
себя, он вырвался из ее пьянящих объятий, и взгляд его упал  на  бутылку
вина, лежащую  у  них  в  изголовье.  Соблазнительное  видение  внезапно
возникло перед его глазами, и он потянулся за бутылкой.
   С дразнящей улыбкой на губах он несколько  секунд  вглядывался  в  ее
пораженное лицо, а затем медленно вылил прохладное  вино  ей  на  грудь.
Когда жидкость коснулась ее тела, у Морганы  перехватило  дыхание.  Ройс
был   загипнотизирован   видом   бледно-розовой   жидкости,    стекавшей
сладострастным ручейком  по  ложбинке  между  холмиками  ее  грудей,  по
плотному маленькому животу вниз, к густым темным кудрям у соединения  ее
стройных алебастровых бедер.
   Потрясенный, Ройс отбросил бутылку в сторону и начал жадно  слизывать
вино своим теплым настойчивым ртом. Глотая рейнвейн, скопившийся меж  ее
грудей, он время от времени припадал к ее трепетавшим  соскам  и  хрипло
шептал:
   "Амброзия! Чистый нектар богов!"
   Было что-то  поразительно  возбуждающее  в  прохладном  прикосновении
вина, за которым тут же следовали жаркие ласки Ройса, и Моргана стонала,
выгибаясь  навстречу  его  ищущим  губам,  и  неистово  тянулась,  чтобы
коснуться его. Она отчаянно хотела, чтобы  он  овладел  ею,  и  нежными,
невнятными звуками старалась выразить свое  сокровенное  желание,  в  то
время как ее руки тянули его к себе.
   Ройс  боролся  с  приливом  страсти,  которая  грозила  затопить  его
сознание, его тело ныло, требуя разрядки и неистово желая погрузиться  в
ее нежную плоть, но вино, которое он  каплю  за  каплей  слизывал  с  ее
теплого тела, опьянило его, и он не мог  остановиться:  его  жадный  рот
скользил все ниже и ниже по животу к черным колечкам волос у  средоточия
ее бедер.  Слегка  отодвинувшись  и  не  обращая  внимания  на  то,  как
напряглось ее тело, он скользнул между ее  бедрами  и  приподнял  ее  за
ягодицы. Его губы и язык с жаром обрушились на нежную, увлажненную вином
плоть, скрывавшуюся  под  кустиком  волос.  Острая  судорога  чистейшего
чувственного удовольствия стрелой пронзила тело Морганы  при  первом  же
прикосновении языка Ройса, и она неистово  выгнулась  навстречу  ему,  к
своему  стыду  и  удивлению  охватываемая  все  большим  огнем  от   его
изысканной и утонченной  ласки.  Вцепившись  в  плед,  она  самозабвенно
отдалась ему, поглощенная божественными спазмами,  проносящимися  сквозь
ее тело с увеличивающейся частотой  и  силой.  Моргана  не  верила,  что
возможно большее наслаждение, чем эта интимная пытка, в которую вверг се
муж.  Она  извивалась  как  дикое  животное,  страстно  желая   погасить
ослепительное солнце, разгоравшееся под  его  языком,  но  его  руки  не
давали ей вырваться. Внезапно она содрогнулась, и нежный стон облегчения
и радости вырвался из ее уст, в то время как внутри ее забушевала гроза,
бурной волной прокатившаяся по ее телу.
   Волнующее ощущение ее содрогающейся плоти и ее блаженный стон едва не
лишили Ройса чувств, и он с трудом  удерживался,  чтобы  не  рухнуть  на
землю. Только после того как Моргана затихла, он поднял голову  и  обнял
ее, нежно приветствуя ее возвращение из заоблачных высей.
   Ошеломленная Моргана лежала  в  его  объятиях,  изумленная  тем,  что
испытала. Она едва верила, что произошедшее было наяву и  что  пережитое
ею наслаждение было рождено  перешедшей  границы  приличия  лаской.  Как
долго она лежала на его плече, пока  в  ее  тело  медленно  возвращались
нормальные ощущения, Моргана не знала. Может, прошла минута, а  может  -
час, но внезапно, еще не вполне пробудившись  от  любовной  истомы,  она
ощутила ритмичные движения его пальцев,  которые  гладили  ее  сосок,  и
дрожь возродившегося желания снова прокатилась по ее телу.
   - Ройс? - вопросительно прошептала она. Ее грудь вздымалась  под  его
прикосновениями, глаза затуманились пробуждающейся страстью.
   Он дразняще улыбнулся и сказал ей на ухо:
   - Мне хотелось, чтобы ты заметила  мое  затруднительное  положение  и
помогла мне.., э-э.., избавиться от него.
   Моргана, тело которой жаждало новых ласк, изумленно кивнула головой и
жадно потянулась к нему. Он оттолкнул  ее  ищущие  пальцы  и  со  стоном
пробормотал:
   - Нет, я не  думаю,  что  выдержу  это.  Я  как  заряженная  пушка...
Прикоснись ко мне, и я выстрелю, но, увы, слишком рано...
   Золотистые глаза Ройса сверкнули от  едва  сдерживаемой  страсти.  Он
притянул ее к себе и,  жадно  поцеловав,  несколькими  движениями  своих
горячих  рук  привел  на  грань  экстаза.  Едва  контролируя  себя,   он
перевернулся на спину и, опрокинув Моргану  на  себя,  яростным  толчком
погрузился в ее тело, словно в тугой, мягкий футляр. Затем он принялся в
бешеном ритме пронзать ее своим копьем.
   Безумное  удовольствие   затопило   его   сознание,   когда   Моргана
самозабвенно бросилась ему навстречу, обхватив бедрами его поясницу. Это
была неистовая схватка голодной плоти,  в  которой  оба  тела  буквально
растворились от блаженства,  и  когда  они  достигли  экстаза,  Ройс  на
мгновение перестал видеть и слышать, потрясенный испытанным,  а  Моргана
обессиленно и благодарно прижалась к его груди. Да,  теперь  она  знала,
что от наслаждения можно умереть.

Глава 21

   Ночью, когда они лежали в своей супружеской  постели,  Ройс  снова  и
снова любил ее, выказывая своими страстными, благодарными поцелуями  всю
любовь, трепетавшую в нем.
   После  того  как  измученная  Моргана  заснула,  Ройс   долго   лежал
бодрствуя, устремив взгляд на спящую в золотом мерцании свечи жену, не в
состоянии до конца поверить своему счастью. Ночь была теплая, и  во  сне
Моргана сбросила простыню. Смятые складки льна покоились у ее колен. Она
лежала на боку, лицом к нему, и  он  нахмурился,  когда  его  блуждающий
взгляд набрел на шрам на ее правой ягодице.
   Потянувшись к свече, он  наклонился  вперед,  изучая  четкие  контуры
шрама на белой коже. Это была не  бесцельная  сетка  шрамов  от  старого
ожога, как  ему  показалось  раньте,  -  проглядывал  какой-то  рисунок.
Большой шрам, круглый, размером с  английский  пенни.  Нахмурившись  еще
больше, Ройс вглядывался в отметину, пока его  встревоженный  взгляд  не
различил сплетенные инициалы "ЭД", розу поверх букв  и  пару  скрещенных
сабель внизу. Это похоже, подумал он с  любопытством  и  недоверием,  на
чей-то герб.
   Он долго-долго изучал рисунок, ив нем росла  уверенность,  что  перед
ним действительно некий герб. Это был очень старый  шрам,  ребенок  явно
был заклеймен в младенчестве, но кому это  понадобилось?  Просто  злоба?
Или кто-то хотел, чтобы Моргану без труда опознали? Но почему для  этого
выбран столь страшный способ?
   Стивен Девлин? О, Стивен Девлин способен на все, в  том  числе  и  на
столь варварский  поступок,  но  если  граф  бросил  Моргану  с  момента
рождения, зачем ему клеймить ребенка? Ее поразительное сходство с семьей
Девлинов было достаточным доказательством их родства! Ройс задумался. Он
не знал этого герба, хотя теперь ему казалось, что он видел  его  где-то
раньше. И он не был уверен в том, что герб принадлежал графу Сен-Одри. А
если так (Ройс склонялся к тому), чьи  инициалы  вписаны  в  герб?  "Д",
думал он не спеша, без сомнения, Девлин, но "Э"? Ни у кого из теперешних
Девлинов не было такого инициала. "Э". Может быть, дальний  родственник?
Не исключено, что Моргана не дочь Стивена,  а  ребенок  какого-то  менее
значительного члена семьи. Но  тогда  почему  ее  заклеймили  печатью  с
гербом? Д