отсутствии всякого  нравственного чувства,  при котором
самое тяжелое преступление кажется  ей  небольшим  проступком. Как  могла бы
женщина,  у которой  не притуплено  еще вполне моральное чувство, осмелиться
открыть  свою преступную душу  честному любовнику,  не  боясь,  что подобное
признание оттолкнет  его от нее и вселит к ней отвращение,  несмотря  на то,
как бы ни дорожил он на первых порах ее взаимностью.
     Преступницы   часто    выдают   своих   любовников,   соучастников   их
преступлений,  из  чувства  ревности,  покинутые  ими,  но нередко  причиной
подобной измены с их стороны является не ревность и желание мстить, а тонкий
расчет  избавиться  от угрожающей  им  опасности, которая с минуты на минуту
увеличивается.  Они  надеются  заслужить  себе  таким образом  снисхождение,
особенно  если  они  молоды  и  недурны  собою.  Крайнее  непостоянство   их
привязанностей,  в  силу  которого  они  ко  вчерашнему  божеству  и  кумиру
относятся  сегодня  равнодушно  или  даже  с  отвращением, играет  при  этом
значительную роль. Известно, что разбойничьи шайки ничего так не боятся, как
доноса  женщин. Bompard, не  задумываясь, передала в руки  правосудия своего
несчастного соучастника, который был до известной степени ее жертвой. Bistor
был арестован по  доносу  своей любовницы Perrin именно  в ту  минуту, когда
направленное   против   него   следствие   должно   было   прекратиться   за
недостаточностью улик.
     Благодаря всем только что перечисленным моментам  доносы и разоблачения
со стороны преступниц  -- явление довольно частое. Этим объясняется,  почему
интеллигентные  преступники  всегда  относятся  с  величайшим  недоверием  к
женщинам.  В шайке Chevalier и Abadie  были  только две женщины,  именно  их
любовницы;  прочие  же  члены  шайки  ни  под  каким  видом  не  должны были
обзаводиться постоянными сожительницами.

     21.  Заключение.  Таков  нравственный   облик  врожденной  преступницы,
которая  обнаруживает большую  наклонность  сливаться  с мужским  типом.  Мы
находим  и   в  криминальной  ее  психологии  атавистическое  ослабление  ее
вторичных половых признаков, которое мы  уже отметили при  антропологическом
изучении.   Ее   усиленная   половая  чувствительность,  слабый  материнский
инстинкт,  наклонность  к  бродячей,   рассеянной  жизни,  интеллигентность,
смелость и способность подчинять своей воле путем  внушения слабохарактерные
существа, наконец, ее тяготение к мужскому  образу жизни,  мужским порокам и
даже к  мужской  одежде  --  все  это изобличает  в ней то  одну, то  другую
особенность  чисто  мужского  характера.  Ко  всему  перечисленному  следует
прибавить  еще  отвратительные  черты,  свойственные  исключительно  женской
натуре,  как  мстительность,  коварство,  жестокость,  лживость,  страсть  к
нарядам и пр. и пр.
     Все  эти  качества  выражены  то  в большей, то  в  меньшей  степени  у
отдельных  индивидов. Некоторые из них, например Bouhors, обладают громадной
физической  силой, но  плохими  умственными  способностями.  Другие, как Р.,
физически слабы, но зато отличаются умом и замечательной изобретательностью.
Там же, где все эти черты соединены вместе, мы имеем дело с самыми ужасными,
по  счастию   редкими,  типами  женской  преступности.  Такою  именно   была
Bell-Star, еще  недавняя  гроза и ужас жителей  Техаса.  Уже  воспитание  ее
сильно  благоприятствовало развитию ее  природных качеств характера.  Именно
будучи  дочерью  одного  партизанского  предводителя  партии  Юга  в   войне
1861-1865  годов, она провела свое детство и юность среди ужасов, грабежей и
убийств, которыми  эта война сопровождалась, и в 10 лет уже отлично владела,
к общему удовольствию окружающих, лассо, револьвером, ружьем  и boure knife.
Сильная  и смелая, как мужчина, она охотнее всего  объезжала диких лошадей и
однажды  в Оакланде выиграла в течение  одного и того  же дня  два  приза на
скачках.  Она  была очень чувственная  натура  и никогда  не удовлетворялась
одним любовником; у нее их было столько, сколько desperados и outlaws было в
Техасе, Канзасе, Небраске  и Неваде. В 18 лет она стояла уже во  главе шайки
диких  бандитов,  которых  вполне подчинила своей  воле умом  и  обаятельной
наружностью.  С  этой бандой она нападала  на  города  и  грабила  их, давая
настоящие  сражения   отрядам  правительственных  войск.  Иногда  она  одна,
переодетая  мужчиной,  появлялась  в  многолюдных местах  среди  белого дня.
Однажды  она  провела ночь  в  той  самой  гостинице,  где находился  судья,
разыскивавший ее, и даже ночевала  в  одной с ним комнате, причем последний,
конечно, и  не подозревал, что его товарищ по комнате -- женщина. Судья этот
накануне хвастал  за  общим столом, что он, наверное, узнал  бы Bell-Star  и
схватил бы  ее,  если б ему пришлось  где-нибудь с ней встретиться.  Наутро,
после ночи, проведенной вместе, она назвала себя, обругала судью, избила его
кнутом,  вскочила на лошадь  и умчалась. Она оставила мемуары. Самым горячим
желанием  ее  было,  как  говорила  она,  умереть   в  сапогах.  Желание  ее
исполнилось, потому  что она была  убита во главе своей шайки во время одной
стычки с правительственными войсками.
     Другим замечательным разбойником  в юбке  была француженка  Zélie.
Очень   одаренная   от   природы,   прекрасно   владевшая   тремя   языками,
привлекательная  по  своему  уму  и наружности, она уже с детства отличалась
вероломным  характером  и  чувственностью. Попав  благодаря  одной  любовной
истории в общество североамериканских бандитов, она сделалась атаманом одной
шайки  их. Гордая  и храбрая, она выступала  во  главе  их навстречу  всякой
опасности  и  никогда  не  теряла  своего  мужества:  на краю  пропасти  при
экспедиции  в горы,  во  время землетрясения, эпидемии и в бою --  она  была
постоянно одинаково  спокойна. Умерла она в одной французской  больнице  для
психических больных при явлениях очень тяжелого истерического припадка.
     Многократно упоминаемая Ottolenghi 17-летняя  воровка и  проститутка M.
R.  начала  свою  карьеру тем, что  на  12-м году  обокрала  своего  отца  и
растратила со своими подругами украденные деньги на  лакомства. В 15 лет она
убежала из дому с  одним любовником, но скоро  оставила его, чтобы  отдаться
проституции,  и  организовала  в  16  лет  настоящую  торговлю 12-13-летними
девочками, которых продавала за громадные деньги богатым мужчинам, уделяя из
своих доходов этим несчастным детям по нескольку  су. Не довольствуясь этим,
она  вымогала еще у своих богатых клиентов значительные суммы денег, угрожая
им публичными скандалами.  Из мести она совершила два тяжких преступления, в
которых  сказались основные черты ее характера: жестокость  и  хитрость. Она
заманила за  город  одну из  товарок  своих,  дурно отзывавшуюся  о ней,  и,
пользуясь  пустынностью  места  и наступившими  сумерками,  напала  на  нее,
повалила на землю и  била ключом до  тех пор, пока та подавала еще  признаки
жизни.  После  этого она  преспокойно вернулась  в  город.  Когда кто-то  ей
заметил, что она могла  таким образом убить свою товарку, она отвечала:  "Ну
так что  ж? При  этом свидетелей не было!" В другой  раз говорили о том, что
ключом убить человека нельзя. "Отчего, -- возразила она, -- если бить сильно
в виски,  можно убить  и  ключом".  Другая  жертва ее  была  одна  из ею  же
проданных  девочек, красота и успехи  которой  в  качестве кокотки возбудили
такую  зависть и ненависть  ее, что  она подсыпала  ей в  кофейне яд в чашку
кофе, и та спустя несколько часов умерла.
     Приведенные случаи подтверждают раньше сформулированный нами закон, что
настоящие женские преступные типы более ужасны, нежели мужские.

     СЛУЧАЙНЫЕ ПРЕСТУПНИЦЫ

     Рядом    с    врожденными    преступницами,    являющимися    типичными
представительницами самой  полной  и абсолютной нравственной  извращенности,
находится  другая,  значительно  большая  группа  преступниц,  порочность  и
испорченность  которых достигают сравнительно  незначительной  степени  и  у
которых   не  отсутствуют  душевные   достоинства,  свойственные  специально
женщинам,  как стыдливость и  материнский инстинкт.  Мы говорим  о случайных
преступницах, составляющих большинство среди преступных женщин.

     1.  Физические  признаки. У  этого  класса  преступниц  не  наблюдаются
какие-нибудь особенные дегенеративные признаки, и исследованные нами женщины
в  54% совершенно свободны  от них.  Равным  образом  у  них не  встречается
аномалии  в области  чувств:  например, в 15% их вкусовое  чувство и в 6% --
обонятельное оказались очень тонкими и т.д.

     2.  Нравственные  качества.  То  же  самое  замечается  и  в  отношении
нравственных черт  характера  этого класса  преступниц. Guellot в  следующих
словах описывает типичных случайных преступниц: обыкновенно они более мужчин
доступны  чувству  раскаяния,  скорее  возвращаются  на  путь  добра  и реже
рецидивируют в преступлении, если не считать, конечно, некоторых исключений,
которые   представляют   собою  совокупность  всякого  рода  пороков...  При
знакомстве они легко завязывают друг с другом теплые, сердечные отношения.
     Надписи,  делаемые  мужчинами на стенах в тюрьмах, содержат обыкновенно
всевозможные проклятия, угрозы,  дурачества или же непристойности; напротив,
надписи  женщин  всегда  приличны  и   говорят  преимущественно  о  любви  и
раскаянии. Вот некоторые собранные нами образчики их:
     "В  этой клетке, где томлюсь я, вдали  от тебя, мой милый, я  страдаю и
вздыхаю о тебе".
     "Жан меня более не любит, но я его вечно буду любить".
     "Вы,    которым    придется   сидеть   в    этой   камере,   называемой
"Sourciére",  если вы не  разлучены с  любимым существом, горе ваше  --
наполовину горе".
     "О  чем  может  говорить  в  этом  одиночестве  мое  сердце,  кроме тех
страданий и мук, которые переносит оно из-за моего милого".
     "Генриетта любила своего дружка, как  только  может любить женщина,  но
теперь она его ненавидит".
     "Клянусь никогда не  повторять более этого, потому что  довольно с меня
этих  мужчин; любовь -- причина того, что я  теперь нахожусь здесь; я  убила
своего любовника; не верьте мужчинам -- они все лгуны".
     "Людской суд -- пустяки; божеский -- это все".
     "Бог по бесконечному милосердию своему милует и нас, грешных".
     "Пресвятая Дева, Богородица, прибегаю к Тебе и ищу Твоей защиты".
     Чувство стыдливости  также очень развито у этой категории преступниц. В
Париже многие  из них  всячески сопротивляются своему  заключению  вместе  с
проститутками  в  тюрьму  St.-Lazare.   Macé  пишет  по   этому  поводу
следующее:  "Женщины  эти  всеми   силами  стараются  не  попасть  в  тюрьму
St.-Lazare, которая  внушает им отвращение.  Для них заключение в ней -- это
стыд и вечный  позор. При одной только мысли об этом они приходят  в ужас, и
ни одна женщина не соглашается следовать туда добровольно".  Точно так  же и
Guillot  наблюдал известный антагонизм между проститутками и  преступницами,
содержащимися  в  этой  тюрьме.  Последние  питают  очевидное  отвращение  и
презрение к  продажным  женщинам, которые в  свою очередь  платят им  той же
монетой.  Напротив,  врожденная  преступница не  будет  относиться  подобным
образом  к  проститутке: отсутствие  у нее стыдливости хорошо  согласуется с
полным бесстыдством этой последней.
     Guillot  отмечает  у  заключенных  чувство  живой   материнской  любви,
питаемой ими к своим детям. Очевидно, что речь идет здесь только о случайных
преступницах, потому что мы уже убедились на  многочисленных примерах, что у
врожденных преступниц материнский инстинкт совершенно отсутствует. "В тюрьме
св. Лазаря, --  пишет  Guillot,  --  y  заключенных  часто  доходит дело  до
ревности  и  неприязненных  стычек  благодаря чувству материнской  гордости.
Каждая мать  хочет, чтобы более всего восхищались  и любовались ее ребенком,
чтобы все считали  его самым здоровым и  красивым. Разрешение  от бремени  в
тюрьме   приводит  в  сильнейшее  возбуждение  все   население  ее;   буйные
арестантки,  которых  нельзя было  смирить  даже арестом в  темном  карцере,
успокаиваются и  делаются  послушными,  как только  им  угрожают разлучить с
детьми".  Кроме  стыдливости  и  материнской любви  мы  находим  у случайных
преступниц и  другие нежные и  благородные чувства, свидетельствующие о том,
как мало отклоняются они от нормального женского типа. Так, Guillot отмечает
их доверие и привязанность  к своим адвокатам, в  которых  они видят нередко
истинных  защитников  своих  и  к  которым  привязываются  с  почти  детской
доверчивостью, особенно если они  молоды и недурны  собою. Так, одна надпись
гласила следующее: "Меня арестовали за то, что я украла 2000 франков, но это
ничего -- у меня есть адвокат". В этом видна характерная потребность женщины
в посторонней опоре. У врожденной преступницы эта черта характера совершенно
отсутствует:  наполовину мужчина по своим привычкам, эгоистичная до  крайней
степени,  она  ищет  не  защиты, но  подчиненности  и  удовлетворения  своих
страстей. У случайных преступниц эта потребность в опоре вырастает нередко в
самоотверженную  любовь,  между тем  как  врожденные преступницы  знают одну
только лишь  грубую  чувственность.  "Они,  -- говорит  Guillot, --  отлично
понимают разницу между такими женщинами,  которые из желания  спасти  своего
любовника компрометируют его, как это было  в  процессе Pranzini, и другими,
которые  выдают  своих  любовников  с  целью отделаться  от  них или  спасти
собственную шкуру, как это имело место в процессах Marchandon'a и Prado. Они
сочувствуют  первым,  на месте которых  они  поступили  бы точно так  же, но
презирают и ненавидят других, у'которых оказалось так мало самоотверженности
и великодушия".  Так, Gabrielle Fénayron, предательски  выдавшая своего
любовника,  во  время  своего  содержания   в  тюрьме  St.-Lazare  не  смела
показаться во  дворе, потому что на  нее напали бы все  прочие арестантки  и
учинили бы с ней  жестокую расправу. Итак, случайная преступница  способна к
истинной любви, между тем как врожденная -- только к  грубому удовлетворению
своих похотливых инстинктов.
     Но чтобы лучше  понять  характер этих случайных преступниц,  мы  должны
рассмотреть  с  психологической  точки  зрения  те  обстоятельства,  которые
увлекают их на путь преступления.

     3.  Внушение.  Очень часто женщина совершает преступление  даже  помимо
своего  желания, благодаря  внушению со стороны любовника или кого-нибудь из
окружающих, как,  например,  отца, брата и т.п.  "Эти,  -- сказала нам  одна
тюремная надзирательница  о  случайных преступницах, --  не  поступают,  как
мужчины:  их  доводят  до  преступления   не  дурные  страсти,  но  воля  их
любовников, для которых они воруют и  жертвуют собой часто без всякой пользы
для себя".
     Характерными     чертами    преступлений    этих    женщин    являются:
продолжительность времени, которое необходимо,  пока лукавый -- по выражению
Sighele --  не попутает их, затем  неуверенность при совершении преступления
и, наконец, раскаяние после него*.

     [Sighele. La coppia criminale, 1893; Arhiv. di Psich. XIII и XIV.]

     Некую L. любовник  ее уговорил отравить своего мужа,  для чего и дал ей
пузырек  с серной кислотой. Но  у  нее  не хватило духу исполнить задуманное
преступление,  и  она, растерявшись, в  решительный момент  уронила  на  пол
пузырек с кислотой и призналась во всем мужу.
     Guiseppina P.,  сирота 17 лет, была  обольщена  одним богатым стариком,
который потом женился на ней. Но брак этот был несчастлив, и муж оставил ее,
когда  она  родила  дочь,  которую  он  не хотел  признать  своим  ребенком.
Guiseppina была  предоставлена самой себе с ежемесячной пенсией в 30 франков
после  той  роскоши,  в  которой   она  жила  до  этого.  Она  начала  вести
беспорядочную  жизнь   и  сделалась  любовницей  некоего  Guillet,  грубого,
развратного крестьянина, совершенно подчинившего ее своей воле и задумавшего
воспользоваться  ею  для убийства  ее  мужа,  богатством  которого он  хотел
воспользоваться. Она уступила его требованиям и,  арестованная вместе с ним,
высказала на суде  раскаяние в следующих словах: "Бог простит мне этот грех,
потому что я  была так несчастлива, без всяких средств, не имея  даже  куска
хлеба.  Когда я обращалась  к  родственникам  за  помощью,  они  грубо  меня
отталкивали. Потом я встретилась с Guillet, который меня погубил. Он причина
моего несчастья и преступления".
     M.R.,  женщина  без  каких-нибудь  тяжелых  дегенеративных   признаков,
отличавшаяся постоянно трудолюбием и  честностью, покинула родительский дом,
чтобы избавиться от пытавшегося изнасиловать ее  отца и брата, толкавшего ее
на  путь  проституции,  чтобы  иметь возможность жить на  ее счет, ничего не
делая. Она убежала с  одним негодяем, которого любила и  любовницей которого
она, конечно,  сделалась. Но,  не находя  работы, молодые люди скоро впали в
большую нужду, и любовник  заставил ее принять участие  в  ограблении одного
магазина  золотых  вещей,  на  что  она  согласилась  только  после  долгого
сопротивления, и то потому, что он угрожал в противном случае бросить ее. Но
при этой  краже  она вела себя  так  неловко  и неуверенно, что  легко  была
поймана,  не  делая даже попыток к бегству или сопротивлению.  Она  во  всем
созналась и раскаялась.  При ближайшем знакомстве  с нею  мы  находим у  нее
некоторые мужские черты, как,  например, большую физическую силу, энергию  и
отсутствие материнской любви. Перед родами она говорила всем, что ее будущий
ребенок интересует ее очень мало.
     Особенно часто подвергаются  внушению любовницы и соучастницы воров. По
этому  поводу Guillot говорит: "Для них совершают мужчины большинство  своих
краж.  Часто они  действительно  не  знают, откуда  те  достают средства  на
удовлетворение их прихотей, но нередко они умышленно закрывают на это глаза,
делая  вид,  что ни о  чем  не  догадываются, так как  у них не  хватает сил
противостоять злу, или же они поддаются угрозам и ослепляющей их страсти". К
этому  классу  случайных  преступниц,  находящихся  под  влиянием  внушения,
принадлежит большинство  женщин, осужденных за производство  себе выкидышей,
между  тем  как  детоубийцы, напротив,  ближе  подходят  к  типу преступниц,
действующих под влиянием страстей. Инициатива и производство выкидыша редко,
как справедливо замечает Sighele, принадлежат  женщине:  обыкновенно мужчина
первый настаивает на аборте,  боясь беременности своей возлюбленной и родов.
Так было  в случае Fouroux, заставившего  абортировать свою любовницу,  жену
одного  морского  офицера,  бывшего в  отлучке,  с  которым он  находился  в
дружественных отношениях. Giorgina Bogas, изнасилованная и забеременевшая от
любовника своей  матери, разрешившись  от  бремени,  помогала умертвить свое
новорожденное  дитя,  следуя  его  требованиям.  Влияние его  на эту кроткую
женщину было так сильно, что она  на суде, для спасения его и  своей матери,
взяла  всю  вину  на  себя.  Lemaire,  изнасилованная  своим  родным  отцом,
абортировала по его настоянию  два раза, но здесь на девушку действовало уже
не столько внушение, сколько страх; она  ненавидела  и  боялась своего отца,
который  был  на все способен,  но  не  смела ослушаться его,  потому что  в
противном случае он пускал в ход кулаки и запирал ее в ужасный погреб. Когда
однажды  она попробовала  выйти из  дома без  его позволения, жестокий  отец
поставил ее  на  колени  на острую косу  и  в  та-ком положении заставил  ее
просить у него прощения.
     Иногда внушение есть  следствие влияния не столько властного, с сильной
волей  любовника, сколько заразительного примера.  Беременность  оказывается
для  девушки в  один прекрасный  день  неожиданным  сюрпризом;  она  была бы
счастлив