щника своего преступления и на
суде  объяснила убийство  Gariglio, своей  жертвы,  указанием  свыше, в силу
которого  любовник ее  должен  был  быть  наказан  за  свое  вероломство.  В
доказательство  такого  предопределения   она  указывала  и  на  смерть  его
товарища.

     12.  Противоречия.  Нередко  можно  наблюдать  у врожденных  преступниц
порывы  чрезмерной  доброты, которая  составляет такой резкий  контраст с их
обыкновенной злостью и черствостью.
     Lafarge, например, относилась с редким вниманием к жильцам  того  дома,
где она жила,  посещала  и  утешала больных,  так что во  всем  околотке  ее
называли  не иначе, как "утешение  бедных". Jegado наружно отличалась всегда
ласковостью в обращении с товарками  своими по службе, но потом отравляла их
за  малейшую обиду. Dalessio спасала от смерти самоотверженным и  заботливым
уходом во  время тяжелой болезни своего мужа, которого она потом подговорила
убить. F., которая в сообществе с любовником убила  мужа своего, воспитала и
усыновила ребенка,  взятого из воспитательного  дома. Dumaire, разбогатевшая
благодаря проституции,  великодушно помогала всем своим бедным родственникам
и дала любовнику своему средства для окончания его образования, но убила его
потом,  когда убедилась в  его вероломности. Thomas помогала многим  бедным,
проливая слезы при виде их нищеты, и покупала на собственные деньги платья и
подарки  для  бедных детей. Р.  Т., одна  из  самых  ужасных  виденных  нами
преступниц,  была очень  сострадательна  к своим  товаркам и страстно любила
детей. Trossarello проводила целые ночи у изголовья бедных больных.
     В  действительности  мы   имеем  здесь  дело  с  временным,  преходящим
альтруизмом. Женщины  эти  сострадательны  к  несчастным, так как  последние
находятся  в  худшем  положении, чем  они сами,  благодаря  чему  они  имеют
возможность  вследствие  контраста   сильнее  чувствовать  свое  собственное
относительное благополучие. Но они ненавидят всех, кто им кажется счастливее
их. Далее,  в их благотворительности большую  роль  играет то  удовольствие,
которое   они   испытывают,   видя   у  ног   своих   лицо,   которому   они
благодетельствуют.  Это  стремление  видеть  других  в  зависимости от  себя
получает удовлетворение в добрых делах.
     Одним словом,  здесь все  сводится  к низшей  форме доброты  сердечной,
которая, в сущности, есть не что иное, как несколько осложненный эгоизм.
     Эта  же   перемежающаяся  доброта  их  объясняет   нам  их  доступность
сентиментальным внушениям и то присутствие духа, которое нередко проявляют в
виду эшафота даже самые закоренелые преступницы.  Поверхностному наблюдателю
подобное  присутствие духа  кажется  героизмом и  христианской решимостью  и
наводит на  мысль о  чудесном  превращении  их милостью  Божией  в  существа
кроткие и всепрощающие.
     Маркиза Brinvilliers  умерла,  по словам духовника ее  Pirot, как истая
христианка. Она  письменно попросила  прощения  у всех  людей,  которым  она
причинила в своей жизни  столько зла, обращалась с трогательным уважением со
своими  сторожами,  оставив им на  память  все  имевшиеся  у  нее вещицы,  и
написала  своему  мужу  письмо, завещая  ему воспитать детей  в честности  и
страхе Божием. Tiquet слушала с величайшей набожностью проповедь священника,
жаловалась при обезглавлении своего соучастника на слишком строгую постигшую
его кару, считая  себя  главной виновницей  совершенного злодеяния,  и перед
смертью  поцеловала палача в  знак того, что она прощает  его. Jegado  после
одной беседы со священником сказала, что охотно умерла бы, ибо лучше она уже
не  может  чувствовать  себя  подготовленной  к  новой  жизни,  a  Guillaume
согласилась,  что  преступление  ее  заслуживает  быть  наказанным  смертной
казнью. Balaguer также отличалась набожностью. То немногое, что еще осталось
у  нее, она  отдала  на  память жене  своего  защитника  и сумела даже в эти
последние   дни  своей  жизни  так  расположить  к  себе  своих  товарок  по
заключению,  что  все  они  плакали, когда  ее  повели  на эшафот. Она также
простила своего палача, поцеловав его перед смертью.
     Во всех этих примерах не видно особенно глубокого чувства, но это также
и не  комедия. Очень может быть, что это  сентиментальное внушение,  которое
большею  частью  исходит  от  духовного  лица  и  которому  легко  подпадают
преступницы  при  известных условиях. Именно  будучи  совершенно  одинокими,
вдали  от  всяких  злых   искушений,   лишенные   всякого  общества,   кроме
священников, они легко поддаются  опять всем тем добрым побуждениям, которые
никогда у них совершенно не отсутствуют, и тяготение их к добру  сказывается
у  них с интенсивностью, совершенно не свойственной им при обычных условиях.
Все  это  тем  более  вероятно,  что,  в  сущности,  дело сводится  здесь  к
религиозным  внушениям,  которым  они  в   высшей   степени  доступны.  Сюда
присоединяется   также,  кроме  того,   потребность  женщины  в  постороннем
сочувствии и чужой, хоть  и нравственной, защите, которая для  них тем более
важна, что весь  свет  их презирает  и они находятся  на пороге смерти. Если
вспомнить,  что они  в это время никого,  кроме  духовенства, не  видят,  то
станет  понятным,   каким   образом   благодаря   особенной,  чисто  женской
способности удается им усвоить себе идеи и чувства лиц, старающихся обратить
их  на  путь истины,  и  как  они  в  течение  всего  лишь  нескольких  дней
укрепляются во всех христианских добродетелях,  даже во всепрощении, которое
им труднее всего удается.

     13.  Сентиментальность. У  преступниц мы  наблюдаем обыкновенно  вместо
настоящего,     крепкого,     здорового    чувства     сладковато-притворную
сентиментальность, которая резче всего выступает в их письмах.
     Aveline писала своему возлюбленному: "Je suis jalouse de la nature, qui
a l'air de nous  faire enrager, tant elle est belle. Ne trouves-tu pas,  mon
cher, que ce  beau temps est fait pour les amoareux et qu'il parle d'amour?"
В  другом месте она  выражалась:  "Que je  voudrais  être  au  bout  de
l'entreprise (т. е. убийства мужа) qui nous fera libres et heureux! il faut,
que j'y arrive, le paradis est au bout. Au détour du chemin  il y a des
rosés"*.

     ["Я завидую  такой человеческой природе, которая выводит  нас из  себя,
настолько  она  прекрасна.  Не находишь  ли  ты,  мой доро- ' гой, что такая
прекрасная погода создана для влюбленных и она сама говорит о  любви?..  Как
мне  хотелось  бы,  чтобы уже  закончилось  это дело,  которое  сделает  нас
свободными и счастливыми! Я  должна в  этом преуспеть. В конце пути нас ждет
рай. Окольный путь украшен розами" (фр.).]

     Точно так же писала  своему  любовнику  и  Trossarello  письма,  полные
сентиментальных уверений  в верности, которые,  однако, были теорией, потому
что  на  практике она  его  обманывала бесконечное число раз. Одна  из самых
ловких мошенниц, так называемая баронесса Gravay de Livergnière, писала
в своем дневнике следующее об одном 18-летнем молодом человеке, которого она
увлекла,  несмотря  на  свои  48 лет,  и которого  хотела  женить  на  себе:
"Черствый,  бездушный человек! Он  только делает вид, что  любит меня, чтобы
заручиться протекцией моих друзей! О, воспоминания! Когда я думаю о нем, мне
припоминается галантный кавалер, который пел:

     Pour avoir de noble dame
     Obtenu le doux baiser,
     Je veux brûlant d'une flamme
     Que rien ne peut apaiser"*.

     [Чтобы от знатной дамы
     получить горячий поцелуй,
     я бы хотел гореть в пламени,
     которое ничто не сможет погасить (фр.).]

     Именно  потому,  что преступницы  лишены всяких благородных  и глубоких
чувств, они стараются симулировать их  разными софизмами,  подобно  тому как
трус любит обыкновенно хвастать своей химерической храбростью.

     14.   Ум.  Относительно  умственных   способностей  мы   находим  здесь
величайшие колебания:  с  одной  стороны,  встречаются очень  интеллигентные
преступницы,  а  с   другой  --  такие,   способности   которых  более   чем
посредственны. В общем, однако, можно  сказать, что у преступниц чаще  всего
наблюдается интеллигентность выше средней, что зависит, быть может, от того,
что у них  импульсивные преступления довольно редки.  Чтобы убить в припадке
животной ярости -- для этого достаточны умственные способности какого-нибудь
готтентота, но чтобы составить и  привести в исполнение  какой-нибудь  более
или менее сложный  план отравления -- для этого требуются известная хитрость
и  ловкость.  У  преступниц  замечается  всегда  некоторая  обдуманность  их
поступков.

     Конечно, нельзя найти особенного ума у импульсивных преступниц, которые
мстят  за  небольшое причиненное  им  огорчение несоразмерно  жестоко,  как,
например,   Glosset  и  Ronsoux,   но  некоторые   закоренелые  преступницы,
совершившие  по   нескольку   преступлений,  положительно   поражают  своими
замечательными  умственными  способностями.   Ottolenghi  наблюдал  у  одной
17-летней девушки  очень богатое  воображение и  быструю  сообразительность,
несмотря на  ее более  чем  скудное  образование.  Кроме того,  девушка  эта
обладала настоящей манией писания, и всякую мысль,  приходившую ей в голову,
она  старалась,   насколько  могла,  сама  записать  или   же  диктовала  ее
кому-нибудь  из своих  товарок. Наконец, ее ловкая спекуляция с  собственной
проституцией  и  развратом  других  также  указывает  на  более чем  среднюю
одаренность ее в умственном отношении.
     Особенной  интеллигентностью отличались знаменитые отравительницы, как,
например, Brinvilliers,  Lafarge и  Weiss,  прекрасно владевшие пером, равно
как  и Jegado, о которой один свидетель  выразился, что "она  только с  виду
глупа, но  на  самом деле дьявольски умна".  Tiquet всегда  считалась  очень
умной особой в том  аристократическом кругу, в котором  она вращалась. Точно
так  же и  преступницы, совершающие  преступления из-за жадности и алчности,
отличаются, в общем,  хорошими умственными способностями. Mercier, например,
несмотря на свое религиозное помешательство, обладала отличной  коммерческой
сметкой: она в  короткое  время  составила себе  своими  делами значительный
капитал, потеряла его, но потом опять вернула.
     Еще  большим умом  отличалась знаменитая американская  воровка,  Lyons,
которая,  накрав  в  Америке  целое  состояние,  отправилась   в   Европу  с
единственною целью  показать свое  искусство и там. Однако в Париже она была
поймана  в  одном  воровстве  на  месте  преступления,  но сумела так  ловко
поставить  дело и  выпутать себя, что  благодаря вмешательству английского и
североамериканского посланников полиция  поспешила отпустить ее  на волю  со
всевозможными  извинениями.  Другой  образчик подобной  же  интеллигентности
представляла  мошенница,  выдававшая  себя  за  графа  Sandor'a.  Особа  эта
сотрудничала   в  нескольких  газетах  и  сделалась  женихом  дочери  одного
венгерского  магната.  Она   сумела  выманить   у   будущего   тестя  своего
значительные суммы денег и скрыть свой пол до последней минуты, т.е.  до тех
пор,  пока  была арестована. Далеко  недюжинным умом отличалась и начальница
разбойничьей шайки в Техасе, знаменитая Bell-Star, державшая долгое время  в
страхе население целого округа и наносившая вред своими разбоями даже самому
правительству  Соединенных   Штатов.  Затем   так   называемая   Gravay   de
Livergnière,  обманщица, известная  под  шестью  или  восемью  именами,
настоящее имя  которой все-таки осталось тайной,  сумевшая в свои 48 лет так
влюбить в себя одного 18-летнего юношу,  что даже  осуждение ее не могло его
охладить к ней, симулировавшая в этом возрасте роды и  долго выдававшая себя
за  кузину  испанской королевы, также была,  по-видимому,  далеко  не глупой
женщиной.  А  знаменитая P.W.,  осужденная  за  нанесение  ран  и  виновная,
вероятно, в отравлении, редактировала газеты, стояла  во главе политического
движения и сочиняла романы и поэмы
     Тарновская   точно  так  же  при   описании  Феодосии  Вол.,  известной
петербургской  ростовщицы и  утайщицы  ворованных вещей, отмечает,  что  при
такого  рода  занятиях  требуются  большая хитрость  и сообразительность,  а
особенно нюх, чтобы с первого раза узнать,  с кем имеешь дело: с голышом ли,
закладывающим  свою последнюю  "движимость", с вором ли  или  же  с  шпионом
полиции.
     Доказательством   значительной  интеллигентности  некоторых  врожденных
преступниц служат оригинальность их преступлений и  своеобразная  комбинация
их.  Так,  например,  упомянутая  нами 17-летняя  девушка,  находившаяся под
наблюдением  у   Ottolenghi,   сумела   добыть   комбинацией   сводничества,
проституции и  вымогательства  большие  деньги.  Lacassagne, убившая  своего
незаконнорожденного  ребенка с помощью одного  знакомого, убедила последнего
взять всю вину на  себя, обещая ему выйти за  него замуж, после того как  он
отбудет наказание.  Когда  же  доверчивый  поклонник  ее,  отбыв  наказание,
вернулся к  ней  с требованием исполнить обещанное, она в  сообщничестве  со
своим братом убила  его.  Gras создала  для  своего преступления чрезвычайно
сложный  план,  который она отчасти  и осуществила. Она  нуждалась именно  в
деньгах, чтобы выйти замуж за своего любовника,  одного  рабочего.  С  целью
добыть  их  она  подговорила  его  облить  серной  кислотой  одного  старого
болезненного господина с тем расчетом, что последний  будет благодаря  этому
так обезображен, что за него не согласится выйти замуж ни  одна женщина. Она
имела  в виду женить его  в таком случае на себе,  разрушить его и  без того
слабое  здоровье различными эксцессами, а затем, оставшись после  смерти его
богатой вдовой, выйти наконец замуж за своего дружка. Такой более  или менее
высокий уровень умственных способностей у врожденных  преступниц объясняется
отчасти тем, что многие из них  часто физически совершенно слабые  субъекты,
решительно не способные силой удовлетворять своим дурным инстинктам. Поэтому
они стараются пустить в  ход  весь  свой ум и  всю хитрость, на какую только
способны. Без этого они сделались бы проститутками.

     15. Письмом  и рисованием преступницы почти совершенно не занимаются. Я
никогда не встречал  среди них ни одного  рисунка, ни малейшей  татуировки с
намеком на  совершенное преступление, никакой, наконец, вышивальной  работы,
словом, ничего из того, что можно было бы  ожидать найти у  них. Один только
раз мне привелось видеть кое-что, что напоминало собою символические рисунки
преступников, именно у Рr. я нашел фотографию ее любовника с  двумя крестами
на ней, мертвой головой и числом дня, в который она имела  в виду убить его,
как она и  пыталась в действительности  сделать это.  Портрет этот она очень
заботливо хранила в своей камере как воспоминание о своем покушении.
     Точно  так  же  редки  среди  них   и  письменные  воспоминания  об  их
преступлении. Только у трех преступниц мы нашли заметки, свидетельствовавшие
о том, что они  занимались составлением своих  мемуаров, между тем как среди
мужчин этот род эгоистической, так  сказать, литературы очень распространен.
Две из этих  составительниц мемуаров, Lafarge  и  Bell-Star, отличались, как
известно, далеко недюжинными умственными способностями, между тем как  среди
преступников  субъекты  даже  с  более  чем посредственной интеллигентностью
также пускаются  в подобного рода  авторство. Очень редки  среди  преступниц
поэтессы, какой была, например, возлюбленная разбойника Cerrato, посвятившая
ему свои  стихи.  Но  самым  характерным и  любопытным  документом из  всех,
когда-либо  оставленных  после  себя  преступницами, является  замечательная
покаянная записка маркизы  Brinvilliers, которая потом послужила против  нее
же уликой к обвинению. По  ней можно  судить  о  ее  интенсивном религиозном
чувстве,  заставившем  ее  излить  свое   состояние   на  бумаге,  далее,  о
характерной  беспечности  преступной натуры  ее  и  о  таком  извращении  ее
нравственного чувства,  благодаря  которому  она  легкие погрешности  против
чисто  формальных религиозных  обрядов  ставит  рядом  с  наиболее  ужасными
преступлениями, как отцеубийство и кровосмешение.
     Мы приводим здесь целиком  этот любопытный документ, передавая наиболее
характерные места его по-латыни:
     "Сознаюсь, что я совершила поджог".
     "Я пыталась  иметь сношение с  родным братом,  думая об одном  из своих
знакомых".
     "Сознаюсь, что дала яд одной женщине для отравления ее мужа".
     "Сознаюсь, что не почитала и не относилась с должным уважением к своему
отцу".
     "Сознаюсь, что три раза в неделю совершала грех кровосмешения, в общем,
быть может, раз триста, а онанировала четыреста или пятьсот раз".
     "Я писала любовные письма и сознаюсь, что причинила ими большой скандал
сестре и своей родственнице; я была в то время еще молодой девушкой, а он --
молодым юношей".
     "Я находилась долго, в течение 14 лет, в любовной связи с одним женатым
господином. Сознаюсь, что  я передала ему  много денег и всякого добра,  так
что это меня разорило".

     "Bis peccavi immundum peccatum cum isto".

     "Я сознаюсь, что хотя отец мой, видя скандал этот, велел заключить  его
в темницу, но я тем не менее продолжала видеться с ним".
     "Из  числа детей моих двое -- плод этой любви. Вы увидите, как я устрою
их".
     "Сознаюсь, что я имела половые  сношения раз двести со своим двоюродным
братом. Он был холост, и один из моих детей прижит от него".
     "С  двоюродным братом мужа моего я имела также около  трехсот сношений.
Он был женат".
     "Сознаюсь, что один молодой  человек me stupravit,  когда мне было семь
лет".

     "Сознаюсь,  что  manu  peccavisse  cum  fratre meo  еще  до семилетнего
возраста".
     "Сознаюсь, что posuisse  virgunculam super me  и  прижималась к нему...
(sic)".
     "Я сознаюсь, что  отравила своего отца. Яд преподнес ему один  из слуг.
Меня терзали угрызения совести,  когда  слуга  этот был схвачен  и посажен в
тюрьму; я имела в виду поскорей унаследовать от отца его богатства".
     "Я  отравила  своих  двух  братьев.  Один молодой  человек  был  за это
колесован".
     "Я часто желала смерти моему отцу и брату".
     "Я  имела желание  отравить мою  сестру,  которая называла  ужасным мой
образ жизни".
     "Я приняла один раз лекарство, чтобы произвести себе выкидыш".
     "Сознаюсь,  что раз  пять  или шесть  давала  яд  своему  мужу. Но  мне
становилось  жаль   его,   я  начинала  хорошо   ухаживать  за   ним,  и  он
выздоравливал.  С тех пор  он постоянно, однако,  болеет. Все это я  делала,
чтобы быть свободной".
     "Сознаюсь, что принимала сама  яд  и дала его своей  дочери, потому что
она была красива".
     "Я  исповедовалась и приобщалась  перед Пасхой  в течение  семи лет, не
имея при этом никакого желания исправиться,  затем я продолжала вести тот же
образ жизни и совершать те же преступления, не исповедуясь уже в них".
     "Я подожгла в одном из наших имений дом с целью отомстить".
     Weiss  также  оставила  нам  несколько  сентиментальных  страниц  своих
мемуаров, не представляющих, впрочем, никакого интереса.
     Итак, мы должны  признать  и  у  преступниц  недостаточную деятельность
графических центров, которую мы наблюдали уже у нормальной женщины.

     16. Приведение в исполнение преступлений. Сложные планы.  Ум врожденных
преступниц  виден, между прочим,  также и в том, что  преступления  их часто
замечательно  сложны.  Причина этого  --  отчасти  их  физическая  слабость,
отчасти --  возбужденная  чтением романов фантазия.  Во  всяком  случае, для
приведения  в  исполнение  планов  их часто  требуются  далеко  не  дюжинные
умственные  способности. Иногда  они употребляют  очень сложные  приемы  для
разрешения относительно простых  задач, напомин