сама этого хочу, - сказала Катриона.
   Он вскрыл письмо, пробежал его глазами и взмахнул рукой.
   - Вонючий хорек! - воскликнул он, скомкал бумагу и сунул ее в карман.
- Ну, надо собирать пожитки. Здесь меня ждет верная смерть.
   И он повернул к постоялому двору.
   Первой заговорила Катриона.
   - Он вас продал? - спросила она.
   - Да, дорогая, продал, - ответил Алан. - Но благодаря вам  и  Дэви  я
еще могу от него ускользнуть. Мне бы только сесть в седло! - добавил он.
   - Катриона поедет с нами, - сказал я. - Она  больше  не  может  оста-
ваться с этим человеком. Мы обвенчаемся.
   Она крепко прижала к себе мою руку.
   - Вот, значит, как! - сказал Алан, оглядываясь. - Ну, что ж,  сегодня
вы оба славно поработали! И должен тебе сказать, дочка, из вас получится
прекрасная пара.
   Он привел нас к мельнице, и я увидел моряка, который затаился и  сле-
дил за берегом. Мы, конечно, подошли к нему с тыла.
   - Смотри, Алан! - сказал я.
   - Тес! - остановил он меня. - Это уж моя забота.
   Моряк, вероятно, был оглушен шумом мельницы и не замечал нас, пока мы
не подошли к нему почти вплотную. Но вот он повернулся,  и  мы  увидели,
что это здоровенный красномордый детина.
   - Я полагаю, сэр, - сказал Алан, - вы говорите по-английски?
   - Non, monsieur! [8] - ответил он с ужасным акцентом.
   - Non, monsieur! - передразнил его Алан. - Так вот как вас учат фран-
цузскому на "Морском коне"? Ах ты мошенник, болван, дубина, вот я сейчас
попотчую шотландским сапогом твою английскую задницу!
   И прежде чем тот успел пуститься наутек, Алан бросился на него и  дал
ему такого пинка, что он ткнулся носом в землю. Потом он, шатаясь, встал
на ноги и кинулся в дюны. Алан следил за ним со зловещей улыбкой.
   - Пора и мне уносить ноги из этих краев! - сказал Алан.  И  он  бегом
бросился к задней двери гостиницы, а мы не отставали от него.
   Войдя в одну дверь, мы по воле случая столкнулись нос к носу с  Джем-
сом Мором, который вошел в другую.
   - Ну-ка! - сказал я Катрионе. - Быстрей! Беги наверх и собирай  вещи.
Это зрелище не для твоих глаз.
   Джемс и Алан стояли теперь лицом к лицу посреди длинной комнаты. Что-
бы добраться до лестницы, Катрионе пришлось пройти мимо них,  а  подняв-
шись на несколько ступеней, она обернулась и еще раз взглянула на Джемса
и Алана, но не остановилась. На них и в самом  деле  стоило  посмотреть.
Алан был бесподобен, его лицо сияло любезностью и дружелюбием, за  кото-
рыми сквозила угроза, и Джемс, почуяв опасность, как чуют пожар в  доме,
приготовился к неожиданностям.
   Нельзя было терять времени. На месте Алана в этой  глуши,  окруженный
врагами, сам Цезарь мог бы испугаться. Но Алан остался  верен  себе:  он
начал разговор в своем обычном насмешливом и простодушном тоне.
   - Нынче у вас, кажется, опять выпал удачный денек, мистер Драммонд, -
заметил он. - А не скажете ли вы нам, что у вас было за дело?
   - Дело это личное, его не объяснить в двух словах, - ответил Джемс. -
Время терпит, и я все расскажу вам после обеда.
   - А вот я в этом не уверен, - сказал Алан. - Я так полагаю,  что  это
будет сейчас или никогда. Видите ли, мы  с  мистером  Бэлфуром  получили
важные известия и собираемся в путь.
   В глазах Джемса мелькнуло удивление, но он сохранил твердость.
   - Мне довольно сказать одно слово, чтобы вы отказались от своего  на-
мерения, - сказал он. - Стоит лишь объяснить мое дело.
   - Так говорите же, - сказал Алан. - Смелей! Или вы стесняетесь  Дэви-
да?
   - Мы оба можем разбогатеть, - сказал Джемс.
   - Да неужто? - воскликнул Алан.
   - Уверяю вас, сэр, - сказал Джемс. - Речь идет о сокровище Клуни.
   - Не может быть! - воскликнул Алан. - Вы чтонибудь узнали про  сокро-
вище?
   - Я знаю место, где оно спрятано, мистер Стюарт, и могу показать вам,
- сказал Джемс.
   - Вот это удача! - сказал Алан. - Не напрасно я  приехал  в  Дюнкерк.
Стало быть, в этом заключалось ваше дело, да? Надеюсь,  мы  все  поделим
поровну?
   - Да, сэр, в этом и заключалось дело, - подтвердил Джемс.
   - Так, так, - сказал Алан и продолжал все  с  тем  же  детским  любо-
пытством: - Стало быть, оно не имеет отношения к "Морскому коню"?
   - К чему? - переспросил Джемс.
   - И к тому малому, которого я только что угостил пинком возле мельни-
цы? - продолжал Алан. - Ну нет, приятель! Я вывел тебя на  чистую  воду.
Письмо Пэллисера у меня в кармане. Ты пойман с поличным, Джемс  Мор.  Ты
никогда больше не сможешь смотреть в глаза честным людям!
   Джемс был ошеломлен. Секунду он постоял неподвижно, весь бледный, по-
том затрясся от ярости.
   - Это ты мне говоришь, выродок? - заорал он.
   - Грязная свинья! - воскликнул Алан и нанес ему такой сильный удар  в
лицо, что хрустнула челюсть, и еще через мгновение  их  клинки  скрести-
лись.
   Когда лязгнула сталь, я невольно попятился прочь от дерущихся. Но тут
я увидел, что Джемс  едва  отразил  выпад,  который  грозил  ему  верной
смертью; в голове у меня застучала мысль, что он ведь отец  Катрионы  и,
можно сказать, почти мой отец, и я со шпагой в руке бросился  их  разни-
мать.
   - Прочь, Дэви! Ты что, рехнулся? Прочь, черт бы тебя побрал! -  взре-
вел Алан. - Иначе кровь твоя падет на твою же голову!
   Дважды я отводил их клинки. Меня отшвырнули к стене, но я снова  бро-
сился между ними. Они не обращали на меня внимания и  кидались  друг  на
друга, как звери. Уж не знаю, как меня не проткнули насквозь или  сам  я
не проткнул одного из этих рыцарей, - все это  было  будто  во  сне;  но
вдруг я услышал отчаянный крик на лестнице, и Катриона  заслонила  собой
отца. В тот же миг острие моей шпаги погрузилось во что-то мягкое. Я вы-
дернул шпагу - кончик у нее был красный. Я увидел, что по платку девушки
течет кровь, и мне стало дурно.
   - Неужели вы хотите убить его у меня на глазах? Ведь он все-таки  мне
отец! - кричала она.
   - Ладно, моя дорогая, с него хватит, - сказал Алан, отошел и  сел  на
стол, скрестив руки, но не выпуская обнаженной шпаги.
   Некоторое время она стояла, заслоняя отца, глядя на нас широко  раск-
рытыми глазами и часто дыша; потом резко обернулась к отцу.
   - Уходи! - сказала она. - Я не хочу видеть твой позор! Оставь меня  с
честными людьми. Я дочь Эпина! Ты опозорил сынов Эпина. Уходи!
   Это было сказано с такой страстью, что я очнулся от ужаса, в  который
поверг меня вид окровавленной шпаги. Они стояли лицом к лицу; по  платку
Катрионы расползлось красное пятно. Джемс Мор был бледен, как смерть.  Я
хорошо знал его и понимал, какой это для него удар; однако же он  сделал
вид, будто ему на все наплевать.
   - Что ж, - сказал он, вкладывая шпагу в ножны, но со злобой косясь на
Алана, - если драка кончена, я только захвачу свой сундучок...
   - Никто отсюда ничего не вынесет, - заявил Алан.
   - Но позвольте, сэр! - воскликнул Джемс.
   - Джемс Мор, - сказал Алан, - лишь по случаю того, что ваша дочь  вы-
ходит замуж за моего друга Дэви, я позволяю вам убраться  отсюда  подоб-
ру-поздорову. Но послушайте моего совета, поскорей уносите ноги от  гре-
ха, не то будет поздно. Предупреждаю вас, терпение мое может лопнуть.
   - Черт возьми, сэр, ведь там мои деньги! - сказал Джемс.
   - Сочувствую вам от души, - сказал Алан, скорчив забавную гримасу.  -
Но теперь, видите ли, эти деньги мои. - И он продолжал уже  серьезно:  -
Мой вам совет, Джемс Мор, скорее покиньте этот дом.
   Мгновение Джемс как будто колебался; но, видимо, он довольно  испытал
на себе, как великолепно Алан владеет шпагой, потому что неожиданно снял
шляпу (при этом лицо у него было как у приговоренного к смертной  казни)
и распрощался с каждым по очереди. Затем он ушел.
   В тот же миг я словно очнулся.
   - Катриона! - воскликнул я. - Это я... это моя шпага...  ах,  я  тебя
сильно ранил?
   - Ничего, Дэви, я люблю тебя и за эту боль. Ведь ты защищал моего от-
ца, хоть он и дурной человек. Смотри! - И она показала мне  кровоточащую
царапину. - Смотри, благодаря тебе я стала мужчиной. У меня теперь рана,
как у старого солдата.
   Я был вне себя от радости, увидев, что она ранена так легко, и восхи-
щался ее храбрым сердцем. Я обнял Катриону и поцеловал ранку.
   - А меня неужто никто не поцелует? Я ведь  еще  отродясь  не  упустил
случая, - сказал Алан. И, отстранив меня, он взял Катриону за  плечи.  -
Дорогая, - сказал он, - ты настоящая дочь Эпина. Все знают, что  он  был
достойный человек, и он мог бы гордиться тобой. Если бы  я  когда-нибудь
надумал жениться, то искал бы себе вот такую  подругу,  достойную  стать
матерью моих сыновей. А я, говоря без ложной  скромности,  принадлежу  к
королевскому роду.
   Он сказал это с глубоким и пылким восхищением, лестным для девушки да
и для меня тоже. Теперь позор, которым покрыл нас Джемс Мор,  был  смыт.
Но тотчас Алан снова стал самим собой.
   - Все это прекрасно, дети мои, - сказал он. - Но  Алан  Брек  чуточку
ближе к виселице, чем ему хотелось бы. Черт дери! Надо убраться подальше
от этого гостеприимного места.
   Его слова нас образумили. Алан мигом  принес  сверху  наши  седельные
сумки и сундучок Джемса Мора; я подхватил узелок Катрионы,  который  она
бросила на лестнице во время стычки, и  мы  готовы  были  покинуть  этот
опасный дом, но тут Базен, крича  и  размахивая  руками,  преградил  нам
путь. Когда мы обнажили шпаги, он залез под стол, зато  теперь  сделался
отважен, как лев. Мы не уплатили по счету и поломали стул.  Алан,  усев-
шись на стол, перебил посуду. Джемс Мор сбежал.
   - Вот! - крикнул я. - Сочтите сами! - И швырнул ему несколько  луидо-
ров, ведь рассчитываться было некогда.
   Он бросился на деньги, а мы, оставив его, выбежали за  дверь.  Дом  с
трех сторон поспешно окружали матросы; Джемс Мор неподалеку от нас махал
шляпой, очевидно, стараясь их поторопить, а за спиной у него, словно ка-
кой-то дурак, нелепо размахивающий руками, вертелась мельница.
   Алан понял все с одного взгляда и пустился  бежать.  Сундучок  Джемса
был тяжелый; но, я думаю, он скорей готов был расстаться с  жизнью,  чем
бросить эту добычу и отказаться от своей мести; он бежал так быстро, что
я едва поспевал за ним, радостно удивляясь тому, что Катриона не отстает
от меня.
   Завидев нас, матросы совсем перестали скрываться и погнались за  нами
с криками и улюлюканьем. Мы опередили их на добрых двести шагов, и к то-
му же эти кривоногие моряки никак не могли состязаться с  нами  в  беге.
Вероятно, они были вооружены, но на французской земле боялись пустить  в
ход пистолеты. И, видя, что они не  только  не  настигают  нас,  но  все
больше отстают, я понял, что опасность миновала. Однако до последней ми-
нуты дело было жарким, и нам потребовалось все наше проворство.  Дюнкерк
был еще далеко, но, когда мы перевалили через холм и увидели солдат гар-
низона, которые строем шли на учение, я вполне понял Алана.
   Он сразу остановился и вытер лоб.
   - Славный все-таки народ эти французы, - сказал он.


   ЗАКЛЮЧЕНИЕ

   Очутившись под прикрытием стен Дюнкерка, мы стали держать военный со-
вет, решая, как быть дальше. Ведь мы силой оружия отняли дочь у отца,  и
всякий судья немедленно вернет ее ему, а меня и Алана скорее всего заса-
дит в тюрьму; и хотя у нас было письмо капитана Пэллисера, которое могло
служить свидетельством в нашу пользу, ни Катриона, ни я не хотели преда-
вать его гласности. Так что всего разумней было отвезти Катриону в Париж
и вверить попечению вождя ее клана, Макгрегора из Бохалди, который охот-
но поможет своей родственнице и в то  же  время  не  пожелает  опозорить
Джемса.
   Мы ехали медленно, потому что Катриона бегать умела куда  лучше,  чем
ездить верхом, и после сорок пятого года ни разу не садилась в седло. Но
ранним утром в субботу мы наконец добрались до Парижа и с помощью  Алана
нашли там Бохалди. Он жил на широкую ногу, в  прекрасном  доме,  получая
пособия из Шотландского фонда и из частных средств; Катриону он встретил
как родную и вообще был очень любезен и скромен, но не особенно открове-
нен. Мы спросили, не знает ли он, что сталось с Джемсом Мором.
   - Бедняга Джемс! - сказал он, с  улыбкой  качая  головой,  и  у  меня
мелькнула мысль, что ему известно больше, чем он хочет показать. Мы дали
ему прочитать письмо Пэллисера, и физиономия его вытянулась.
   - Бедняга Джемс! - повторил он. - Конечно, есть люди и похуже  Джемса
Мора. Но это просто ужасно. Ай-ай, должно быть, он совсем потерял  голо-
ву. Это - пренеприятное письмо. Но при всем том, джентльмены, я не вижу,
для чего нам предавать его огласке. Плоха та птица, которая гадит в сво-
ем гнезде, а мы все дети шотландских гор.
   С этим согласились все, кроме, пожалуй, Алана; тут же было единодушно
решено, что мы с Катрионой поженимся, и Бохалди сам взялся устроить  наш
брак, словно не было на свете никакого Джемса Мора; он  обвенчал  нас  с
Катрионой, сопровождая обряд любезностями на изысканном французском язы-
ке. Только после этого, когда все выпили за наше здоровье, Бохалди  ска-
зал нам, что Джемс в городе: он приехал сюда за несколько дней до нас  и
слег от тяжелой, по-видимому, смертельной болезни. По лицу своей жены  я
понял, куда влечет ее сердце.
   - Что ж, пойдем проведаем его, - сказал я.
   - Если ты не против, - сказала Катриона. То было самое начало  нашего
супружества.
   Джемс жил в том же квартале, что и вождь его клана, в большом доме на
углу; нас провели в мансарду, где он, лежа  в  постели,  играл  на  шот-
ландских волынках. Видимо, он взял целый набор этих волынок у Бохалди  и
развлекался ими во время болезни; хотя он был не так  искусен,  как  его
брат Роб, но играл посвоему неплохо; и странно было видеть  на  лестнице
толпу французов, среди которых кое-кто смеялся. Джемс лежал на  соломен-
ном тюфяке, опираясь спиной о подушки. Едва взглянув на него,  я  понял,
что дни его сочтены; и, надо сказать, умирал он  в  весьма  неподходящем
месте. Но даже теперь я не могу без досады вспоминать о его смерти.  Не-
сомненно, Бохалди его подготовил; он знал, что мы поженились,  поздравил
и благословил нас, точно патриарх.
   - Я жил и умру непонятым, - сказал он. - Но вас  обоих  я  прощаю  от
всей души.
   И он продолжал в том же духе, совсем как прежде, а потом любезно сыг-
рал нам несколько песенок на волынке и, прежде чем мы ушли, взял у  меня
взаймы немного денег. В его поведении я не заметил ни малейшего признака
стыда; но прощать он не уставал; похоже, что это ему никогда не надоеда-
ло. По-моему, он прощал меня при каждой встрече;  и  через  четыре  дня,
когда он скончался в ореоле смиренной святости, я от  досады  готов  был
рвать на себе волосы. Я позаботился о том, чтобы его похоронили, но  со-
вершенно не представлял себе, что написать на его могиле, и в конце кон-
цов решил поставить только дату.
   Я счел за лучшее не возвращаться в Лейден, где мы  выдавали  себя  за
брата и сестру и теперь выглядели бы весьма странно в новой роли. Больше
всего нам подходила Шотландия; и после того как я получил все свое  иму-
щество, мы тотчас отплыли туда.
   Ну вот, мисс Барбара Бэлфур (даме первое место) и мистер Алан Бэлфур,
наследник Шоса, моя повесть окончена. Если вы вспомните  хорошенько,  то
окажется, что многие из тех, о ком я рассказывал, вам знакомы, и вы даже
разговаривали с ними. Элисон Хэсти из Лаймкилнса качала  вашу  колыбель,
когда вы были еще слишком малы и не понимали этого, а когда  вы  немного
подросли, гуляла с вами в парке. А та прекрасная  и  достойная  леди,  в
честь которой названа Барбара, не кто иная, как сама  мисс  Грант,  час-
тенько смеявшаяся над Дэвидом Бэлфуром в доме генерального прокурора.  А
помните ли вы невысокого, худощавого, подвижного  человека  в  парике  и
длинном плаще, который приехал в Шос поздней ночью,  в  темноте,  и  вас
разбудили, привели в столовую и представили ему, а он назвался  мистером
Джеймисоном? Или Алан забыл, как он по просьбе мистера Джеймисона совер-
шил отнюдь не верноподданнический поступок, за который по  букве  закона
его могли бы повесить: ведь он не более и не менее как выпил за здоровье
"короля, который сейчас за морем". Странные дела творились в доме добро-
го вига! Но мистеру Джеймисону я готов все простить, пускай он хоть  по-
дожжет мои амбары; во Франции он известен как "шевалье Стюарт".
   А за вами, Дэви и Катриона, я  в  ближайшие  дни  намерен  хорошенько
присматривать, и мы увидим, посмеете ли вы смеяться над своими  папой  и
мамой. Правда, порой мы были не слишком разумны и  понапрасну  причинили
себе много горя; но когда вы подрастете, то  сами  убедитесь,  что  даже
хитроумная мисс Барбара и доблестный мистер Алан будут немногим разумнее
своих родителей. Потому что жизнь человеческая - забавная  штука.  Гово-
рят, будто ангелы плачут, а мне кажется, что чаще всего  они,  глядя  на
нас, держатся за бока; но, как бы там ни было, я с самого начала  твердо
решился рассказать в этой длинной повести истинную правду.


   ПРИМЕЧАНИЯ

   1. Совершенно (лат.).
   2. Спасение народа - высший закон (лат.).
   3. Верь тому, кто познал на опыте (лат.).
   4. Ныне Принс-стрит. (Прим. автора.)
   5. Полка Королевских шотландцев (франц.).
   6. Например (лат.).
   7. Вот постоялый двор Базена (франц.).
   8. Нет, мсье (франц.).