едуктивной  работе,
проделанной его коллегой; по иронии судьбы, именно  Лакош  поручил  ему  эту
операцию.
   Конечно, это хрестоматийный случай психопата. В детстве  Парк,  очевидно,
был всеобщим посмешищем,  и  это  изуродовало  молодую  неокрепшую  психику.
Однако ум его, надо отдать должное, остался острым и  проницательным;  Лакош
был великолепным администратором, лучшим в своем регионе. Для  границы,  где
людей не выхолащивают генной  и  культурной  инженерией,  это  не  такая  уж
редкость, и Парк воспользовался своим даром на всю катушку. По  всем  меркам
цивилизованного мира он заслуживал либо смерти, либо ссылки на Ромб Вардена.
Благодаря прессе о нем узнала  вся  Конфедерация,  так  что  даже  полностью
стертый мозг и новая личность вряд ли помогли бы Лакошу избежать линчевания.
   В общем, это самая подходящая кандидатура для Ромба. Да и для меня  тоже,
если, конечно, закрыть глаза на его прошлое. Я  любил  женщин  традиционными
способами, и если слава о  подвигах  Лакоша  уже  достигла  Харона,  завести
друзей там будет весьма  непросто.  Скорее  всего  придется  придумать  себе
легенду, чтобы не сильно отпугивать окружающих.
   Я улегся на койку и погрузился  в  легкий  транс,  сортируя  и  обдумывая
полученную информацию. Подробности жизни и  работы  Лакоша  особенно  важны.
Свое прошлое нужно знать досконально. Мне  предстояло  изучить  его  методы,
психотип, вкусы и наклонности и попытаться втиснуть  свое  сознание  в  мозг
маленького тщедушного человечка, оказавшегося в  большом  и  очень  жестоком
мире.
   Вскоре я буду на Хароне. Ради собственной же безопасности мне  необходимо
быть чрезвычайно осторожным и осмотрительным. Предыдущие подвиги Лакоша - то
есть мои - вполне достойны уважения любого уголовника, однако я не собирался
недооценивать Эолу Мэтьюз.

Глава 2

ПРИБЫТИЕ

   За временем я мог следить только по регулярным кормежкам, но путешествие,
без сомнения, тянулось очень долго. Никто не  собирался  тратить  деньги  на
излишнюю оперативность.
   Наконец наш корабль пришвартовался к базовой станции, дрейфующей в доброй
трети светового года от системы Вардена.
   Я понял это по тому, что слабая  вибрация  -  мой  постоянный  спутник  -
внезапно прекратилась. Впрочем, распорядок дня не изменился - вероятно,  мои
тюремщики ждали, когда наберется достаточно  большая  партия  приговоренных,
чтобы  забросить  их  на  планету  одним  махом.  Я  по-прежнему  был  занят
сортировкой информации, периодически вспоминая, что нахожусь совсем недалеко
от своего прежнего тела.
   Кроме того, у меня было время поразмыслить о том, что мне вообще известно
о Ромбе Вардена и о причинах, по которым он превратился  в  столь  идеальную
тюрьму. После первого же выхода на планету бактерии проникнут во все  клетки
моего тела и начнут контролировать весь организм. У них есть лишь одна  цель
- выживание, и отныне их существование неразрывно связано с моим. Моя гибель
приведет к их гибели, и наоборот.
   Судя по всему, им требуется некая контрольная субстанция,  или  что-то  в
этом роде, которая имеется только в системе Вардена. О ней никто  ничего  не
знает, обнаружить ее  опытным  путем  не  удается,  но  она,  без  сомнения,
существует. Этой субстанции нет в  воздухе  -  ведь  между  планетами  Ромба
курсируют челночные корабли, где  вы  дышите  отфильтрованным  воздухом  без
всяких последствий. Нет  ее  и  в  пище  -  эта  гипотеза  уже  неоднократно
проверялась. Один из бывших  обитателей  системы  Вардена  превосходно  себя
чувствует в полностью изолированной от внешнего мира  лаборатории  на  борту
космической станции. Но стоит кораблю отойти подальше - и человек  погибает,
невзирая на натуральные продукты  питания  и  подлинную  атмосферу  планеты.
Микроорганизмы Вардена модифицируют  человеческие  клетки,  превращая  их  в
удобную   среду   обитания.   Отныне   управление   клеточным   делением   и
биохимическими   процессами   полностью   переходит   к   ним,   и    гибель
микроорганизмов приводит к стихийному развитию клеток.  Человек  погибает  в
ужасных - впрочем, недолгих - мучениях.  Критическое  расстояние  составляет
'примерно четверть светового года -  чем  и  определялся  выбор  орбиты  для
базового корабля.
   Природные  условия   на   всех   четырех   планетах   абсолютно   разные.
Микроорганизмы приспособлены к местным биосферам, однако -  очевидно,  здесь
играет роль расстояние  до  светила,  от  которого  они  явно  очень  сильно
зависят, - симбиозы сильно различаются. Его тип определяется тем,  на  какую
из планет вы попали сначала, и сохраняется,  даже  если  вы  переезжаете  на
другую.
   Складывается  впечатление,  будто  эти  твари  поддерживают  между  собой
какую-то телепатическую связь. Объяснить этого никто пока не  может  -  ведь
они не разумны;  по  крайней  мере  их  поведение  всегда  предсказуемо,  но
изменения  в  жизнедеятельности  колонии  одного   организма-носителя,   как
правило, влияют на другие. После определенной тренировки вы можете научиться
управлять  собственными  бактериями  и  таким  образом  стать   доминирующим
элементом в этом симбиозе. Славная, простая и справедливая  система;  хорошо
бы еще кто-нибудь объяснил ее!

***

   Примерно дня через три - кормили восемь раз - пол неожиданно  накренился,
и резкие беспорядочные толчки швырнули меня на койку, вызвав легкую тошноту.
Так, стало быть, кворум есть, и нас  готовятся  отфутболить  на  поверхность
планеты. С одной стороны, этот бокс, в котором царила удручающая скука,  мне
уже опостылел, но с другой - дорога отсюда только одна - в такую же  камеру,
только побольше размером и уже пожизненную.
   Толчки и удары вскоре прекратились, а потом после паузы  раздался  мощный
гул:  либо  мы  находились  на  очень  маленьком  судне,  либо  моя   камера
располагалась по соседству с маршевыми двигателями.
   Еще через девять кормежек мы наконец добрались до места. Гулкая  вибрация
прекратилась, и стало ясно, что мы  на  планетарной  орбите.  Во  мне  снова
вспыхнули противоречивые чувства -  безысходность,  приправленная  бесовским
весельем.
   Неизвестно откуда раздался резкий дребезжащий сигнал ожившего динамика.
   - Заключенные, внимание! - повелительно произнес синтезированный голос  -
пародия на мужской баритон с  металлическими  нотками.  -  Мы  находимся  на
орбите планеты Харон системы Вардена.
   Для меня  это  была  не  новость,  но  для  других  арестантов  наверняка
настоящее откровение. "Бедняги", - подумал я.
   - Сейчас ваши камеры откроются, - вещал динамик, - и вы  выйдете  наружу.
Через тридцать секунд двери  закроются  и  начнется  вакуумная  стерилизация
боксов - так что медлить не советую.
   Хорошенькое дельце! Вряд ли кто-нибудь замешкается.
   - Выйдя в коридор, вы остановитесь в указанном месте. Каждого, кто сойдет
с  указателей,   сожжет   автоматическая   система   безопасности.   Никаких
разговоров. Дальнейшие инструкции вы получите позже. Приготовиться... Марш!
   Дверь скользнула в  сторону,  и  я  нырнул  в  образовавшееся  отверстие.
Маленькая белая пластинка с  нарисованными  пятками  показывала,  где  нужно
встать. С некоторым  раздражением  я  подчинился.  Для  абсолютно  голого  и
беспомощного  человека  на   борту   корабля,   управляемого   исключительно
компьютером, скромность - наиболее эффективная линия поведения.
   Осторожно оглядевшись, я уверился в своей правоте. Мы стояли  в  длинном,
закрытом с обоих концов  коридоре,  вдоль  которого  тянулись  двери  камер.
Точное количество арестантов определить было трудно, но на пер-, вый  взгляд
человек десять-двенадцать, не больше. Соль земли, угрюмо подумал  я.  Дюжина
мужчин и женщин - в основном мужчин  -  голых,  грязных  и  избитых.  Искоса
рассматривая соседей, я пытался понять, что такого нашли  в  них  психиатры,
чтобы сохранить им и  жизнь,  и  личность  одновременно?  Сами  заключенные,
очевидно, не имели об этом ни малейшего понятия. Интересно  бы  узнать,  кто
имел.
   Двери с треском захлопнулись. Я прислушался - не раздастся ли  сдавленный
крик, но ничего не услышал. Динамик вновь ожил.
   - По моей команде, - послышался тот же голос, - вы повернетесь направо и,
соблюдая дистанцию, медленно пойдете вперед. Вы попадете в  челнок,  который
доставит вас на поверхность. Занимайте все места подряд, начиная с передних.
Сразу же пристегнуться.
   Кто-то тихонько выругался, и тут же из стены вырвался мощный столб  света
и вонзился в пол у самых ног нарушителя - для устрашения. Ворчание мгновенно
стихло.
   После небольшой паузы голос скомандовал:
   - Напр-ра-а-а-ВО!
   Мы немедленно подчинились.
   - По одному, вперед - шагом марш!
   В гробовом молчании мы осторожно двинулись вперед.
   Холодный металлический пол обжигал ступни' - впрочем, здесь вообще царила
жуткая стужа, как в хорошем морозильнике.
   Челнок неожиданно оказался удобным и  вполне  современным,  хотя  жесткие
кресла явно не предназначались для голых задниц. Я уселся в четвертом ряду и
сразу же пристегнулся. Мое беглое впечатление оказалось верным - заключенных
было одиннадцать человек.
   Люк автоматически закрылся, перегрузка бесцеремонно вдавила нас в кресла,
и челнок устремился к планете, унося обреченных навстречу судьбе.
   Для тюремного  транспорта  корабль  подозрительно  хорош,  с  подозрением
отметил я. Очевидно, один из тех, что регулярно  курсируют  между  планетами
Ромба.
   Динамики захрипели, а затем раздался приятный женский голос. Я  сразу  же
почувствовал себя гораздо лучше.
   - Добро пожаловать на Харон, - проворковала невидимка словно  от  чистого
сердца. - Вам, по-видимому, не надо объяснять, что Харон  -  конечный  пункт
путешествия и ваш новый дом. Хотя отныне вы не можете покинуть систему Ромба
Вардена, зато  автоматически  перестаете  быть  заключенными  и  становитесь
гражданами Ромба. Вы не подчиняетесь юрисдикции Конфедерации  уже  на  борту
нашего корабля - коллективной собственности  Ромба  Вардена,  флот  которого
насчитывает четыре пассажирских челнока и шестнадцать грузовых  транспортов.
Совет системы - официальная инстанция, осуществляющая управление Ромбом.  Мы
признаны суверенным субъектом Конфедерации и даже аккредитованы на  Всеобщем
Съезде  Конфедерации.  Каждая  из  четырех   планет   обладает   собственной
административной системой управления, независимой от  остальных.  Отныне  вы
начинаете новую жизнь, и ваше прошлое не имеет никакого значения.  В  расчет
будет приниматься только ваша деятельность в качестве граждан Харона.
   Голос на  мгновение  умолк,  давая  возможность  ошеломленным  пассажирам
прийти в себя. Огромный контраст в социальном положении все  восприняли  как
нечто чрезвычайное.
   - Через пять минут мы  совершим  посадку  в  космопорту  Хонуф,  -  вновь
сообщил динамик. - Там вас  встретит  представитель  администрации,  который
выдаст вам одежду, доставит в ближайший центр  первоначальной  подготовки  и
ответит на интересующие вас вопросы. Здесь у нас очень  жарко  и  влажно,  а
уровень техники намного ниже, чем, вероятно, кое-кто из вас думает. В общем,
Харон очень напоминает хорошо известную вам границу  -  однако  вас  ждут  и
кое-какие  сюрпризы.  Но  не  спешите  расстраиваться  -  здесь  есть   свои
преимущества. Итак, милости просим.
   До самой посадки никто не  обронил  ни  слова  -  отчасти  от  того,  что
произошло на корабле, отчасти из-за нервного потрясения,  вызванного  только
что услышанным, заключил я.
   Челнок стремительно шел на снижение; в  плотных  слоях  атмосферы  корпус
часто содрогался, но в целом  полет  проходил  на  удивление  плавно.  Затем
аппарат выровнялся и мягко опустился точно в посадочный док.
   Не прошло и минуты, как послышался свист воздуха,  наполняющего  шлюзовую
камеру; индикатор постепенно сменил цвет с красного на оранжевый, а потом на
зеленый. Легкое шипение - и люк плавно открылся.
   В первое мгновение никто не двигался, но затем сидевшие рядом  с  выходом
поднялись и вышли; я последовал за ними.
   Причальная палуба  выглядела  вполне  современно;  кондиционеры  работали
превосходно. Два обыкновенных  с  виду  человека,  мужчина  и  женщина,  уже
поджидали нас. Они были в темных трикотажных рубашках и шортах; на  ногах  -
сандалии  на  толстой  резиновой  подошве.  Эта  парочка  больше  напоминала
курортников, нежели официальных представителей местных властей.
   - Милости просим, - сказала женщина тем самым голосом, который мы  только
что слышали в челноке. Очевидно, он дистанционно управлялся с поверхности. -
Подойдите к столу и выберите  подходящую  одежду,  -  добавила  она  деловым
тоном.
   Среди мужской конфекции ничего на мой рост не оказалось, и  мне  пришлось
отправиться в женскую секцию. В этом не  было  ничего  особенного,  вряд  ли
мужская и женская одежда на Хароне сильно различалась, но у меня  зародились
определенные  подозрения  об  источнике   комплексов   и   проблемы   ложной
самоидентификации Парка Лакоша.
   Несколько  модифицированный  пляжный  костюм  был,  похоже,  униформой  в
этом... как его... Хонуфе. Про себя я прикидывал, является ли  его  материал
также и водоотталкивающим.
   Одевшись и поджидая остальных, я  внезапно  осознал,  где  нахожусь.  Это
действительно был Харон, и с того  самого  момента,  как  люк  транспортного
челнока приоткрылся, в меня проникли мириады микроорганизмов, которые отныне
стали моими тюремщиками.

Глава 3

ОРИЕНТИРОВКА И АНАЛИЗ СИТУАЦИИ

   Облачившись, мы столпились вокруг наших провожатых.
   - А теперь - внимание! - выкрикнул мужчина; барабанящий по  крыше  ливень
почти заглушил его слова. - Сейчас мы отправляемся в город - ваше  временное
место жительства. Я искренне рекомендую вам не отставать от нас ни  на  шаг,
так как новичок на  Хароне  может  погибнуть  в  два  счета.  В  городе  нет
механического транспорта, поэтому мы поедем  на  гужевых  экипажах,  которые
ждут снаружи. Не зевайте и быстро прыгайте в ближайший.
   - А как же зонтики? - спросил кто-то.  Мужчина  с  женщиной  еле  заметно
усмехнулись, но промолчали.
   Внезапно я очень  остро  осознал  свою  физическую  ущербность:  все  мои
товарищи по несчастью были намного выше меня, так что наши провожатые  то  и
дело пропадали из виду за их широкими спинами. Очень неприятное ощущение.
   - Пошли! - окликнула нас женщина. - Только не пытайтесь бежать - на обуви
есть  специальное  покрытие,  но  все  равно  вы  тут  же  поскользнетесь  с
непривычки. - Оба харонианца повернулись и направились к выходу. Первым  шел
мужчина, а женщина замыкала колонну.
   Снаружи оказалось совсем не так страшно, как я предполагал, правда,  было
невероятно жарко, как в чайнике, а  ливень  неистовствовал  так,  словно  на
небесах лопнул исполинский водопровод. Дул сильный  горячий  ветер,  и  даже
жесткие навесы вдоль улицы защищали слабо - мы в мгновение ока  промокли  до
нитки. Однако то, что мы увидели у обочины, поразило нас гораздо сильнее.
   В две огромные колесные повозки из какого-то похожего на дерево материала
было запряжено по паре ящеров - метра по четыре,  не  меньше.  Конечно,  это
были не совсем ящеры, но, безусловно, их  ближайшие  родственники.  Стоя  на
двух огромных мощных лапах, они поддерживали равновесие при помощи  длинного
толстого хвоста. Продолговатые головы с кроваво-красными немигающими глазами
наводили ужас; пасть усеивали стройные ряды острых зубов. Маленькие ручки  с
почти человеческими кистями были  согнуты,  словно  в  предвкушении  чего-то
очень приятного - или же от явной скуки. На этих "руках" - не  правдоподобно
уменьшенных копиях задних ног - имелось по три длинных  суставчатых  пальца,
соединенных перепонками, отчего они смахивали на  листья  огромного  дерева.
Пальцы заканчивались изогнутыми когтями. Бросалась  в  глаза  косолапость  -
характерная черта всей фауны Харона, насколько мне было известно. В  отличие
от обычных рептилий  кожа  у  них  была  гладкой  и  ровной,  и  к  тому  же
неожиданного на Хароне нежно-голубого цвета.
   На каждой зверюге болталась хитроумная  сбруя  и  целая  система  вожжей,
которая могла  посоперничать  с  нитями  куклы-марионетки  по  количеству  и
сложности; она  уходила  в  передок  фургона,  вздернутый  непропорционально
высоко.  Сама  кабина  кучера  (или  водителя  -  трудно  выбрать   наиболее
подходящий термин) была полностью изолирована; спереди  находилось  огромное
ветровое стекло с не менее внушительным "дворником".
   Я запрыгнул в ближайший экипаж, чуть не поскользнувшись на отполированном
непрестанными дождями тротуаре. Там уже сидели  пятеро  моих  коллег  и  наш
провожатый.  Изнутри   обитый   чем-то   мягким   фургон   выглядел   вполне
комфортабельным, если бы, конечно, не такое количество народу.
   Дверь захлопнулась, щелкнул  замок,  и  наш  экипаж  судорожными  рывками
двинулся в путь; вторая  повозка  тащилась  следом.  Внезапно  весь  комфорт
куда-то улетучился; нас с невероятной силой швыряло из стороны в сторону,  и
наше  путешествие  больше  напоминало  плавание   на   утлом   суденышке   в
десятибалльный шторм, нежели поездку по твердой  поверхности.  Харонианец  с
явным удовольствием разглядывал нас, уже ощутивших первые  симптомы  морской
болезни.
   - Потерпите, скоро приедем. Приятного, конечно, мало, но для  Харона  это
самый комфортабельный транспорт, - сообщил он.
   - Но ведь это не Лилит,  здесь  могут  работать  механизмы,  -  проворчал
сидевший рядом с ним мужчина. - Какого черта весь этот примитив?
   -  Некоторые  действительно  могут,  когда  ЭТО  РАЗРЕШЕНО,  -  несколько
таинственно заметил мужчина. - Собственно, наша нищета  -  это  своеобразный
компромисс, на который  мы  решились  сознательно.  Вся  техника  так  легко
заражается, что не стоит и гроша ломаного на этой проклятой планете. Поэтому
гораздо надежнее отправиться на пару тысячелетий назад.
   - Чушь несусветная, - пробормотал мужчина, но остальные промолчали - одни
ничего не знали про Харон, другие еще не успели избавиться от подавленности.
   Примерно минут через пять повозка  резко  затормозила;  толчок  был  куда
неприятнее, чем на старте, и я подумал, что здесь  не  помешало  бы  завести
ремни безопасности. Впрочем, я еще плохо ориентировался в  происходящем,  не
говоря уж о том, что промок до нитки и вспотел от непривычной жары.
   Раздался вздох облегчения, и дверь распахнулась; в экипаж ворвался теплый
ветер и громадные дождевые  брызги.  Харонианец  помогал  нам  выбраться  из
фургона и указывал, куда идти. Мы вновь промокли с  ног  до  головы,  грохот
дождя оглушил нас, но немного погодя я вполне пришел в себя и осмотрелся.
   Все  рассказы  о  здешней  нищете  оказались  истинной   правдой.   Дома,
построенные из какого-то местного дерева, утопали в зелени  и  хотя  на  вид
были вполне добротны, но все-таки удручающе просты и бедны. Между  тротуаром
и  улицей,  насколько  хватало  глаз,  тянулась  полоса  из  стеклоподобного
материала, сквозь которую пробивался свет масляных ламп; от дождя их защищал
черепичный навес. Несмотря на то, что влага  все-таки  просачивалась  снизу,
это  была  надежная  водозащита.  Сильные  порывы  ветра  доносили  странную
прохладу.
   Наш проводник, такой же мокрый, как  и  мы,  взглянул  на  нас  с  кислой
ухмылкой; очевидно, наш вид оставлял желать лучшего.
   Вскоре рядом остановился второй экипаж, и к ним присоединились  остальные
арестанты.
   - Надеюсь, такой водопад здесь не всегда? - спросил я у провожатого.
   - Нет, - засмеялся он. - Обычно дождь идет час-два, но ранней весной и  в
конце лета он льет по двое-трое суток, и  уровень  воды  повышается  на  три
сантиметра в  час.  -  Он  замолчал  на  мгновение,  давая  мне  возможность
проникнуться сказанным. - У нас очень хорошая дренажная система.
   Удивительно, подумалось мне. После трех дней такого  ливня  земля  должна
покрыться двухметровым слоем воды, не меньше.
   - А сейча