аточной степени  деградировало,
утратив необходимые для этого волю и неукротимость.
   В этом, собственно, и крылась основная  причина  создания  резервации  на
Ромбе Вардена. Многие первопроходцы настолько выбивались из общей массы, что
одним своим существованием ставили под угрозу  безопасность  и  стабильность
цивилизации.  Ситуация  осложнялась  еще  и  тем,  что  личность,  способная
разорвать устоявшиеся социальные устои, должна обладать мощным  интеллектом,
а значит, бороться с ней  просто  некому.  Ромб  служил  весьма  эффективной
ловушкой для подобных индивидуумов  и  одновременно  позволял  им  сохранять
творческие  способности.  Благодаря   неусыпному   дистанционному   контролю
Конфедерация то и дело черпала  что-нибудь  ценное  из  этого  неиссякаемого
источника идей и открытий.
   Да и  уголовникам  там,  внизу,  выбирать  не  приходилось.  Единственной
альтернативой для них все  равно  была  только  смерть,  и  в  конце  концов
одаренные натуры превратились в одну из составляющих  социума  Конфедерации,
обеспечив тем самым собственное существование.

***

   ...Проклятые  зонды  сводили  меня  с  ума.  Обычно   вслед   за   легким
покалыванием наступала сонливость, а через несколько  минут  вы  просыпались
уже самим собой. Но в этот раз привычный зуд внезапно перерос в  нестерпимую
боль, обручем сдавившую череп. Словно гигантская рука стиснула его изо  всех
сил, то слегка ослабляя, то возобновляя чудовищную хватку,  и,  вместо  того
чтобы забыться неглубоким сном, я потерял сознание.

***

   Я очнулся и невольно застонал. Пульсирующая боль исчезла, но память о ней
еще жила. Несколько минут я лежал неподвижно, пытаясь собраться с мыслями, а
потом, кряхтя, приподнялся и присел на краешек койки.
   Воспоминания сначала отступили и тут же нахлынули вновь. Как всегда, я  с
удивлением припомнил свои предыдущие подвиги. Интересно,  а  мои  заменители
тоже прошли какую-нибудь подготовку? Ведь их память по окончании миссии  уже
не  удастся  очистить,  как  мою.  Впрочем,  полный  объем  моей  ментальной
информации их  бы  просто-напросто  убил.  Да  и  вообще,  в  Ромбе  Вардена
безвозвратно теряются и не такие секреты, и все они - в руках тех, кто умеет
извлечь из них максимум выгоды.
   И однако,  что-то  тревожило  меня,  какое-то  маленькое  несоответствие.
Оглядевшись, я внезапно сообразил, в чем дело.

***

   Я был вовсе не  в  клинике  Службы  безопасности,  наоборот,  очутился  в
какой-то тесной каюте, правда, с довольно высоким потолком. Маленькая койка,
миниатюрная раковина, стандартный пищепорт. В стену вделан выдвижной сортир.
И больше ничего. Или еще что-то?
   Я присмотрелся повнимательнее. Так  и  есть.  За  каждым  моим  движением
следят - а возможно, здесь  существует  еще  и  ментальный  контроль.  Между
дверью и стеной - ни единой щели, открыть ее  изнутри  -  нечего  и  думать.
Тюремная камера!
   И тут, к своему ужасу, я уловил слабую вибрацию - не слишком  заметную  и
не особенно неприятную, но я прекрасно знал, что она означает.  Я  на  борту
космического корабля.
   Я встал, испытав мимолетное головокружение  и  осмотрел  свое  тело.  Оно
оказалось на  удивление  маленьким,  но  очень  гибким  и,  судя  по  всему,
выносливым: при мощно развитой мускулатуре - ни  грамма  жира.  Я  обнаружил
несколько шрамов, но, не считая того, что лечились они явно не медроботом, в
них не было ничего  экстраординарного.  Кожа,  естественно,  смуглая,  почти
шоколадная. Над этим телом еще не успела надругаться  благословенная  генная
инженерия.  Труднее  всего   оказалось   смириться   с   маленьким   ростом.
Потрясенный, я застыл как изваяние, а в голове крутилось:
   - Я ТЕПЕРЬ НЕ Я! Я ОДИН ИЗ НИХ, МОИХ ЗАМЕНИТЕЛЕЙ!!!
   Обхватив руками голову, я повалился на койку.  Это  невозможно!  Я  точно
знаю, кто я, помню каждое мгновение своей жизни...
   Первоначальный шок сменился гневом - гневом и бессилием. Отныне я  только
копия, полномасштабная кукла, и кто-то  контролирует  каждое  мое  движение,
каждую  мысль.  Я  возненавидел  его,  этого   кукловода,   возненавидел   с
нечеловеческой страстью, без  всякой  рациональной  причины.  Сейчас  он,  в
комфорте  и  безопасности,  пристально  наблюдает  за  мной,  а  когда   все
закончится, вернется обратно, к сытой и безмятежной жизни, а я...
   Меня зашвырнут на одну из планет Ромба,  как  какого-нибудь  преступника,
заключенного на веки вечные и безо всякой надежды на амнистию.  А  потом?  И
тут меня озарило. Да мне ли этого не знать! Меня будут постоянно отслеживать
и моментально прикончат, если я сболтну что-то лишнее, а по окончании миссии
убьют в любом случае - просто так, для верности.
   Впрочем, профессиональная  подготовка  уже  начинала  сказываться:  мысли
постепенно освобождались от оков паники и ужаса. Я  сосредоточился  на  том,
что мне было известно.
   Контроль? Конечно. Да еще какой! Я вспомнил слова Крега о какой-то  линии
дистанционной связи. Ну как тебе это нравится, сукин сын? Доволен, поди?
   Я вновь попытался взять себя в руки. Все это полнейшая чушь. Во-первых, я
знаю, что ОН, то есть Я, думал тогда - и в этом мое преимущество. А  ОН,  то
есть Я, да и вообще  все  окружающие  полагали,  что  я  проклятый  выродок,
которого необходимо уничтожить.
   Чертовски трудно принять, что ты совсем не  тот,  кем  себя  ощущаешь,  а
всего лишь этакий кентавр из  двух  разных  людей.  Столь  же  нелегко  было
осознать, что твоя прошлая жизнь - пусть и в какой-то степени чужая  -  ушла
навсегда. Отныне не будет комфортабельных планет, шумных казино и  смазливых
шлюшек. И денег, которыми ты так привык сорить, тоже не  будет.  Но  пока  я
пребывал в прострации, ужасаясь таким потерям, мой дух уже  приспосабливался
к сложившейся ситуации. Именно поэтому для предстоящего задания  и  отбирали
людей,  похожих   на   меня,   -   с   редкой   способностью   привыкать   и
приспосабливаться практически ко всему.
   Несмотря  на  чужое   тело,   я   продолжал   оставаться   самим   собой.
Индивидуальность - это память,  мысли  и  характер  человека,  а  отнюдь  не
бренная оболочка. Это всего лишь  обычная  маскировка,  успокаивал  я  себя,
только на редкость совершенная. Как и тому, кто был мною на самом деле,  мне
казалось, что эта личность, эти воспоминания в какой-то степени  уже  ничьи.
Вплоть до того момента, как я поднялся с кресла в клинике,  я  действительно
являлся кем-то  другим.  Старый  "я",  в  промежутках  между  заданиями  был
ненастоящим "мною". Он, этот ничтожный хлыщ, не обладавший  даже  постоянным
существованием, был искусственным созданием.  Подлинный  "я",  запечатанный,
словно джинн в бутылке, в памяти  мощных  компьютеров,  выпускался  на  волю
только в случае крайней необходимости и представлял собой не менее серьезную
угрозу диктаторскому режиму Конфедерации, как и те,  с  кем  ему  предстояло
бороться. - А я был славным агентом. Лучшим, как сказал Крег. Вот  потому-то
я здесь, в этом теле, в этой камере, на борту этого корабля. Меня  не  лишат
памяти и не убьют, если я выполню задание. Ненависть к  другому  моему  "я",
сидящему где-то неподалеку, внезапно прошла. Когда все закончится, его мозги
опять хорошенько прочистят, выкинув все мало-мальски достойные воспоминания,
а возможно, просто убьют, если мы - его отражения - разузнаем слишком  много
даже для хорошего агента. В лучшем случае он  возвратится  к  своей  пустой,
полурастительной жизни.
   А я, напротив, останусь  здесь  и  буду  продолжать  жить.  И  это  будет
действительно подлинный "я". Я стану  даже  более  настоящим,  чем  он,  мой
прототип.
   Впрочем, я был стреляный воробей, и время иллюзий для меня прошло. Убрать
меня можно без всяких проблем, было бы желание. Достаточно мне оступиться, и
они  сделают  это  с  автоматического  спутника,   не   терзаясь   излишними
сомнениями, и я это прекрасно понимал. Но я понимал еще и то, что беззащитен
только до тех пор, пока не овладею ситуацией и своим новым домом, теперь уже
постоянным.
   Но если я обыграю их, нового суперагента, чтобы  обезвредить  меня,  сюда
никто не пошлет - чтобы не повторилась история  с  его  предшественником.  В
худшем случае это поручат какому-нибудь лоху.
   Впрочем, задание свое мне выполнять все равно придется -  выбора  у  меня
нет: пока занимаюсь этим, я недосягаем для моих контролеров, а там - поживем
увидим.
   Как  обычно,  мысль  о  грядущей  опасности  подействовала  на  меня  как
наркотик. Ну что ж,  головоломка  разрешима  и  цели  достижимы.  Достаточно
только бросить вызов и вступить в поединок, наслаждаясь своим интеллектом  и
физической силой. Прежде всего нужно определить степень угрозы, исходящей от
пришельцев. Впрочем, меня лично она больше не касается  -  отныне  я  вечный
пленник Ромба. Если пришельцы победят, Ромб Вардена выживет - как союзник  в
войне с Конфедерацией. Если проиграют - ну что ж, просто  нынешняя  ситуация
продлится  неопределенно  долго.  Значит,  проблема  пришельцев   -   сугубо
интеллектуальная  задача,  решение  которой  представляет  чисто  спортивный
интерес. Именно этим она и привлекательна.
   Другая проблема - выследить местного властителя и при случае убить его  -
на практике может оказаться наиболее трудной: ведь мне предстоит работать  в
совершенно незнакомой среде и, стало быть, наверняка потребуются союзники. А
это еще  одна  проблема.  Впрочем,  если  удастся  свалить  властителя,  это
существенно укрепит мое социальное положение. Если же  нет  -  все  проблемы
решатся автоматически. Правда, такие мысли всегда были  мне  ненавистны,  но
зато великолепно подстегивали. Организация убийства - борьба не на жизнь,  а
на смерть. В ней  побеждает  только  один,  и  постоянно  думающий  о  своем
поражении обречен на провал.
   Неожиданно мне пришло в голову, что разница между мною и властителем лишь
в том, что я тружусь во имя закона, а он - или она  -  вопреки  ему.  Но,  с
другой стороны, здесь именно ОН является живым воплощением закона, а вот я -
его нарушителем. На редкость симметричная в плане морали ситуация.
   Одно только плохо: я изначально оказываюсь в  невыгодном  положении.  Как
правило, всю необходимую информацию вкладывают в агента заранее, но на  этот
раз обычная процедура почему-то не состоялась. Возможно, тому  виной  четыре
различных задания. Излишние  сведения  существенно  затруднили  бы  передачу
информации в мозг исполнителя; придется выкручиваться самому. Да,  такого  и
врагу не пожелаешь. Я не самым ласковым словом помянул тех, кто готовил  эту
операцию, и в этот момент в камере негромко прозвенел звонок.  Я  подошел  к
пищепорту, и навстречу мне выскочил горячий поднос,  пластмассовая  вилка  и
такой же нож. Стандартный тюремный сервиз.
   Жратва была  просто  отвратительной,  но  я  и  не  надеялся  на  лучшее.
Обогащенный витаминами сок, однако, оказался вполне сносным. Я оставил  себя
легкий стакан из нерастворимого материала, а остальное  затолкал  обратно  в
порт, и панель моментально захлопнулась.
   Естественные функции организма не поддавались дистанционному  контролю  и
вскоре настойчиво напомнили о себе. На противоположной  стене  под  надписью
"туалет" имелось небольшое вытяжное кольцо. Я  потянул  за  него,  и  панель
опустилась, явив моему взору небольшой зонд с тонкими, как бумага,  стенками
и тянущийся от него жесткий трубопровод.  Я  уселся,  прислонился  спиной  к
панели и, вдохнув поглубже, расслабился.
   Все  произошло  в   момент   контакта   моей   задницы   с   поверхностью
сантехнического устройства - и не  спрашивайте  меня,  каким  образом,  я  в
инженерии ни бум-бум. Это так же отвратительно, как и программирование, зато
позволяет начальству общаться со мной и  даже  посылать  зрительные  образы,
доступные только мне.
   - Надеюсь, с первоначальным шоком вы уже справились. - Особенно потрясало
то, что мои тюремщики ничего не слышат и, очевидно, не имеют о нашей  беседе
ни малейшего представления. - Процесс передачи информации крайне сложен,  но
не беспокойтесь: вы ее получите. Мы хотели бы дать вашему  мозгу  достаточно
времени, чтобы привыкнуть к новым условиям, но на самом деле нам  приходится
спешить. Начнем прямо сейчас, ибо перед вами стоит сложная  и  ответственная
задача.
   Радостное возбуждение охватило меня. Вызов, вызов...
   - Вы будете действовать на Хароне, ближайшей к местному солнцу планете, -
продолжал командор. - Если есть во  Вселенной  место,  где  нормальные  люди
становятся психами, а психи чувствуют себя, как в раю, то это Харон.  Многое
из того,  с  чем  вам  предстоит  столкнуться,  объяснить  невозможно.  Надо
испытать это на собственной шкуре. По-настоящему научить вас ориентироваться
на Хароне может только Харон.
   Хотя возможности этого  устройства  весьма  ограниченны,  для  начала  мы
перешлем вам одну вещь, которая, я думаю, поможет вам,  а  может,  наоборот,
окажется      совершенно      бесполезной.      Это       физическая       и
административно-политическая карта планеты, настолько полная, насколько  это
вообще возможно.
   Меня это здорово озадачило. Как столь важная  в  нашем  деле  вещь  может
оказаться бесполезной? Что ж это за планета? Но тут  я  почувствовал  резкую
боль, затем приступ головокружения и тошноты и внезапно  понял,  что  полная
физическая и политическая карта Харона уже у меня в мозгу.
   Затем в меня потекли всевозможные сведения о  планете,  более  подробные,
чем во время обычного инструктажа. Около 42 000 километров в диаметре, Харон
представлял собой практически идеальную сферу -  впрочем,  как  и  остальные
планеты Ромба, что уже само по себе необычно.
   Гравитационное поле у поверхности составляло 88 процентов от нормального,
так что мне предстояло стать чуточку легче и  прыгучее.  Потребуется  время,
чтобы приноровиться. Избыток кислорода в атмосфере  объяснялся,  видимо,  ее
перенасыщенностью водяными парами.
   Ось вращения Харона была заметно наклонена  к  плоскости  орбиты,  что  в
обычных условиях привело бы к резкой смене  времен  года,  но  158  551  000
километров, отделявших планету от раскаленной звезды F-типа, оставляли выбор
лишь между жарой, сильной  жарой,  лютой  жарой  и  сущим  адом.  На  Хароне
совершенно отсутствовали полярные снежные шапки,  ибо  разогретый  океан  не
позволял им образоваться, но в разгар зимы в  арктической  и  антарктической
областях возникали льды, так что даже на этой  раскаленной  планете  человек
знал, что такое холод. Однако обе области были покрыты водой, и ни  о  каких
поселениях там не могло быть и речи.
   Температура на экваторе была почти на  грани  человеческих  возможностей:
зачастую она достигала шестидесяти градусов Цельсия, и  к  тому  же  уровень
солнечной радиации там был слишком высок для человека. Все население  Харона
- примерно одиннадцать миллионов -  размещалось  в  более  высоких  широтах,
однако и тамошнюю температуру трудно было назвать  умеренной  -  в  наиболее
населенных районах она превышала пятьдесят градусов в разгар  лета  и  редко
опускалась ниже двадцати пяти в самые холодные зимние дни. Три самых больших
континента располагались непосредственно на экваторе - и по обе  стороны  от
него - так что людям жилось, как в  доменной  печи.  Местные  сутки  длились
примерно двадцать девять стандартных  часов,  год  состоял  из  282  местных
суток.
   Один из трех континентов был сплошь покрыт горами. Под  ними  раскинулись
огромные пустыни, где благодаря рельефу местности никогда не выпадали дожди.
Два других  континента  покрывали  густые  тропические  джунгли,  дождь  над
которыми, похоже, никогда не прекращался. Не слишком гостеприимное местечко,
подумалось мне, особенно учитывая,  что  старик  Варден  назвал  его  точной
копией ада. Кажется, он  опять  попал  в  самую  точку.  Да,  нелегко  будет
полюбить свою новую родину.
   - Харон - единственная планета в  Ромбе  Вардена,  -  продолжал  Крег,  -
властитель которой - женщина. Не, думаю, однако, что  вам  удастся  покорить
Эолу Мэтьюз своими мужскими достоинствами. Она - настоящий гений политики, а
ее упорство и цинизм поистине не знают границ. В свое время  она  входила  в
Совет  Конфедерации,  и  многое  из  того,  что  пришельцы  знают  о   наших
политических и военных  структурах,  получено  именно  от  нее.  Ее  подвели
собственные   амбиции.   Эола   на   редкость   талантливо    манипулировала
государственным аппаратом и ключевыми фигурами в правительстве, готовя нечто
вроде государственного переворота, в результате  которого  она  заменила  бы
собой весь Совет. В этом, кстати, нет ничего смешного - она  была  близка  к
цели, и только связи в высших эшелонах позволили ей избежать того, чего  она
заслуживала. Эолу всего лишь сослали на Ромб, где она  потратила  пятнадцать
лет на восхождение к вершине власти; Эола стала  властителем  Харона  четыре
года назад. Ее предшественник неожиданно ушел в отставку - по-видимому,  она
приложила к этому руку. Недооценить ее  -  самая  страшная  ошибка!  В  иные
времена ей, вероятно, поклонялись бы как богине.
   Итак, Эола Мэтьюз.  Когда-то  еще  ребенком  я  слышал  это  имя.  Тогда,
по-моему, сообщили, что она  умерла,  и  в  связи  с  этим  даже  официально
объявлялся траур; и вот теперь наконец-то я узнал правду.  Да,  противник  у
меня действительно чрезвычайно опасный. Я даже не удивлюсь,  если  красавица
аристократка, образ  которой  всплыл  из  глубин  моей  памяти,  даже  после
девятнадцати  лет,  проведенных   в   аду   Харона,   осталась   по-прежнему
пленительной и очаровательной.
   В остальном инструктаж был вполне обычным.  Я  поднялся  со  стульчака  и
задвинул шпионский инструмент обратно. Послышался звук бурлящей  воды,  и  я
опять  открыл  устройство,  вспомнив,  что  так  и  не  использовал  его  по
назначению. Вся процедура получения информации заняла не больше минуты.
   Исключительно эффективно, подумалось мне. Даже мои недремлющие тюремщики,
бдительно следящие за каждым моим движением, вряд ли  догадывались,  сколько
значит теперь для меня это выдвижное приспособление.
   И, слава Богу, я наконец получил хоть  какие-то  сведения  о  собственной
персоне. Теперь я знал, что мой рост всего 157 сантиметров, а вес - около 46
килограммов. Одно слово - карлик. Худощавый,  "гуттаперчевый",  со  строгими
резкими чертами лица, с непропорционально большими и чересчур  оттопыренными
ушами,  с  копной  густых,  иссиня-черных  волос,  подстриженных  коротко  и
аккуратно;  тело  и  лицо  практически  гладкие  -  за  исключением  черных,
сросшихся на переносице бровей. Если не считать первичных половых признаков,
я  вполне  мог  сойти  за  девчушку  лет   этак   одиннадцати,   а   не   за
двадцатисемилетнего,  зрелого  мужика.  Возможно,  этим  и  объяснялись  его
преступные наклонности.
   Мое новое тело принадлежало некогда Парку Лакошу, по прозвищу  Мясник,  о
котором я недавно узнал из  газетных  репортажей,  -  под  "я",  разумеется,
имеется в виду мое прежнее, настоящее "я". У этого  парня  и  в  самом  деле
имелись определенные проблемы с прекрасным полом.
   Ужаснее всего оказалось то, что работал  он  региональным  управляющим  в
системе колониальной администрации -  только  по  этой  причине  его  ловили
столько времени. Он лично командовал местными полицейскими,  давно  готовыми
схватить преступника, а также контролировал все компьютерные базы  данных  и
лабораторные подразделения. Судя по отчетам, Лакош был выдающимся чиновником
-  никаких  растрат,  никакой  грубости  или  невнимания  по   отношению   к
подчиненным. Он прямо-таки лучился обаянием, но главное увлечение Парка было
все-таки иным: его интерес к  женщинам  выражался  слишком  своеобразно.  Он
похищал их - как правило, в фермерских регионах на самой границе - отвозил в
свою частную лабораторию и там увечил до смерти. Он убил семнадцать девушек,
прежде чем его схватили с поличным благодаря  огромной  д