государства.  В  рядах  погромщиков  видели   и
полицейских, и военных.
   - Уже близко, - сказал я.
   Мы приближались к центральной  части  города.  Здания  становились  выше,
приобретали более современные формы. Начинался  деловой  и  административный
район. Он мало отличался от таких же районов в большинстве  крупных  городов
мира. Здесь разрушения были еще больше. В стенах зданий зияли черные дыры  и
разбитые окна. Похоже,  по  ним  лупили  из  плазменных  гранатометов.  Силы
правопорядка пытались закрепиться здесь и сдержать  натиск,  но  им  это  не
удалось, и они отдали и эту часть города правоверным повстанцам.
   - "Регистан" солдаты пока держат, - сказал я. - Закрепились прочно.
   - Добраться еще туда надо, - отозвался Шестернев.
   Правоверные растеклись по  домам,  ища  там  скрывающихся  от  праведного
гнева. Судя по  истошным  крикам  радости  и  воплям  боли,  им  это  иногда
удавалось. Из все  новых  окон  вырывался  очистительный  огонь.  Мы  трижды
попадали  в  человеческий  водоворот  рвущихся  к  новым  рубежам  людей.  У
департамента народонаселения мы угодили в человеческую массу  из  нескольких
тысяч человек. Волна исламского гнева обрушилась на нас  упругим  водопадом.
Ярость ощущалась физически, казалось,  ее  можно  пощупать.  У  меня  сперло
дыхание. От всего этого веяло такой жутью, что  захотелось  завыть  во  весь
голос. Мы выбрались из толпы.
   - Скоты, - процедил Шестернев.
   По мере приближения к цели народ чуть поредел. Похоже,  у  "абубакровцев"
была масса иных интересных задумок и помимо того, чтобы  с  кровью  выбивать
служителей правопорядка из контролируемых территорий.
   Мы зашли в подъезд жилого дома. Там все было раскурочено, опалено, сверху
свисали провода, а домовой компьютер, чем-то не угодивший  правоверным,  был
раздроблен до последнего винтика.
   Я развернул вновь СТ-развертку коммуникато ра и  посмотрел  с  высоты  на
город глазом видеокамеры. - Мы здесь. Последний бросок остался, - сказал  я.
- Пройдем так и, да поможет Аллах, пробьемся.
   - Иншалла, - усмехнулся Шестернев. Кинулись вперед. Один квартал  позади.
Теперь направо. Остался еще один бросок.
   - Э-э! - завопил погромщик,  перепоясанный  зелеными  лентами  смертника,
указывая на нас.
   Тут же из здания посыпалась толпа. И устремилась за нами.
   - Расколол, гад, - прошептал я.
   Мы ринулись вперед так, что пятки сверкали.  Знакомое  давление.  "Клинки
Тюхэ"! Сдать чуть влево - очередь прошла мимо.  Теперь  пригнуться  -  опять
мимо. Перемахнуть через обугленные останки полицейского робота  с  изогнутым
раструбом   инфразвукового   генератора.   Криз   второй   степени.    Газы,
инфразаграждения и прочие полицейские штучки не могли сдержать Гнев.
   Теперь не переломать ноги на сооруженной наспех баррикаде измятых  каров,
мебели, резинобетонных плит. Кто  ее  оборонял  -  беспомощная  полиция  или
правоверные погромщики? Это не так и важно. Я нырнул вниз, и  рядом  вскипел
разрыв плазменного гранатомета. Опять промазали. Вам, подонкам, с  женщинами
и детьми воевать, а не с суперами.
   - Шестернев, живой?
   - Вроде.
   - Вперед!
   От преследователей оторвались. Еще один квартал.  Я  содрал  опостылевшую
женскую одежду.
   - Кажется, выбрались.
   Мы нырнули за угол. Порядок. Вот она, цепочка  одетых  в  боевые  тяжелые
комбинезоны с эластоусилителями полицейские и гвардейцы. Цепь. Три танка  на
воздушной подушке. Бронемашина "Краб"  и  тяжелая  платформа  "Голиаф".  Тут
закреплялись со знанием дела.  Неудивительно,  что  повстанцы  оставили  эту
часть города  в  покое.  Одна  из  линий  обороны,  прикрывающих  подходы  к
президентскому дворцу и зданию меджлиса.
   Мы ринулись вперед.
   - Не стреляйте! - закричал я, зная, что нервы у бойцов могут не выдержать
и чей-то палец дрожит на спусковом крючке. - Помогите нам!
   "Клинок Тюхэ". Вильнуть в сторону, пригнуться... Резинобетон вспучился от
града разрывных пуль.
   Палили  не  полицейские.  По  нам  бил  снайпер,  пробравшийся  на  крышу
департамента транспорта. По нему врезало орудие из "Краба",  и  угол  здания
разлетелся в пыль.
   Еще несколько метров... Все. Я прижался  спиной  и  затылком  к  холодной
броне "Краба". Теперь не достанет шальная пуля. Где Шестернев? Жив, вот  он,
рядом.
   Выбрались...
   ***
   - Вы откуда? - по-русски спросил офицер  с  нашивками  капитана  гвардии,
положив мне на плечо широченную руку в перчатке. В усилительном  комбинезоне
он походил на космонавта, впервые ступившего на Луну. За прозрачным забралом
можно было разглядеть явно европейское лицо.
   - Добираемся с окраин, - я попытался, чтобы голос мой  звучал  как  можно
более испуганнее, с истерическим  надрывом  -  каким  положено  быть  голосу
обывателя, прошедшего через эпицентр кровавого бунта.
   - Вам повезло. Сильно повезло. Кто вы такие?
   - Представители московской фирмы "РУСИЧ", - я протянул  идентификационную
карточку.
   - Не лучшие времена для коммерции избрали.
   - Мы их не избирали.
   - Проверь, - капитан протянул карточки сержанту, и  тот  исчез  в  кабине
турбоплатформы. Через некоторое время  он  появился  и  сказал,  что  все  в
порядке.
   - Работали с вашим департаментом обороны, - сказал я. - Мой друг  генерал
Мирзоев пригласил меня и вот...
   Услышав имя Мирзоева,  одного  из  самых  влиятельных  местных  шишек,  с
которыми  у  меня  действительно  были  давние  отношения  и   который   был
обеспечивающим прикрытием в данной акции, капитан немного подтянулся.
   - Генерал Мирзоев руководит штабом по зачистке, - сообщил он.
   - Когда этот кошмар кончится? - спросил я, решив не  уточнять,  кто  кого
сейчас зачищает - Пока все только  хуже.  Третий  легкий  пехотный  батальон
перешел на сторону противника. Некоторые  полицейские  подразделения  -  тем
более. Вряд ли обнадежу вас. Нет сил даже  для  эвакуации  пострадавших.  Вы
вообще куда собрались?
   - В отель "Регистан". Попадем?
   - Вообще-то приказ доставлять всех в пункты концентрации, - пожал плечами
офицер.
   - Зачем лишние заботы? Мы выкрутимся сами.
   - Но приказ...
   - Соединитесь с Мирзоевым. Нам необходимо в отель.
   - Но...
   Все-таки соединили со штабом.
   - Мирзоев? Это я. Дай распоряжения  соответствующие  Потом  все  объясню.
Вас, - я протянул пластинку трубки капитану.
   Тот с кислой миной выслушал генерала, не  переставая  говорить  "есть"  и
"так  точно".  Потом  нас   сопроводили   в   ближайший   командный   пункт,
располагавшийся в бункере под одним из зданий. Там нам на  идентификационные
карточки нанесли объемную печать и код, позволяющие передвигаться свободно в
зоне военного контроля.
   - Сопровождающих не дам, - напоследок сказал капитан.
   - Да они нам и не нужны. Это - зона спокойствия.
   Действительно, в этой части  города  было  спокойно.  Если,  конечно,  не
считать рванувшей в  полустах  метрах  от  нас  ракеты,  которая  расплылась
плавящим металл огненным пятном. Мы едва успели унести ноги.
   Перед  департаментом  безопасности  и  внутренних  дел  скопилась   масса
бронетехники.  По   всему   "району   безоопасности"   работали   инженерные
подразделения,  оборудуя  новые  линии  обороны.  Похоже,  военачальники  не
слишком  надеялись  удержаться  на  нынешних  рубежах.  Судя  по  тому,  что
разворачивались противовоздушные комплексы, занимали боевые позиции машины с
плазменными дальнобойками, приспособленными для поражения  воздушных  целей,
слухи о захвате террористами аэродрома под Ангреном вовсе не беспочвенны.
   Нас тормозили на  каждом  шагу,  но  пропуск  действовал  безупречно.  Мы
добрались до семидесятиэтажного отеля "Регистан".  Его  стены  были  покрыты
спектропленкой, от чего сияли всеми цветами радуги. Обычно на площади  перед
отелем  кипела  яркая,  выставочная,  восточная  жизнь.  Дымились   жаровни,
зазывалы предлагали натуральные шашлыки, бешбармак, лепешки, плов, шербет  и
рахат-лукум. По протянутым между шестами веревкам ходили канатоходцы. Тут же
показывали восточные фокусы местные чародеи,  глотатели  огня.  Бил  высокий
фонтан, по спирали ввинчиваясь в голубые выси, и не сразу можно было понять,
что уходит вверх искусная, продолжающая водяные струи  СТ-проекция.  Туристы
имели возможность, недалеко уходя от отеля, припасть к  восточной  экзотике.
Сегодня же они смогли почувствовать  эту  экзотику  во  всей  полноте  и  на
собственной шкуре. Притом экзотику настоящую, без прикрас. Только многие уже
никогда и никому не расскажут об этом Ибо  били,  кромсали  и  жгли  сегодня
именно неверных, к которым относились пришельцы из других стран и  краев,  а
также около двух сотен тысяч местных жителей.
   Сейчас на площади не было  праздника  и  ярмарки.  Здесь  под  присмотром
взвода гвардейцев в синих термоизоляционных  пуленепробиваемых  комбинезонах
собралось несколько сот человек. Многие из них были  избиты,  перебинтованы,
одеты в лохмотья, в которые превратилась их  одежда.  У  некоторых  на  теле
наливались красным светом присоски переносных  "Гиппократов"  -  медицинских
приборов неотложной помощи. Многих из этих людей вырвали из лап смерти. Одна
из женщин, сидевшая на  земле  и  монотонно  раскачивавшаяся  из  стороны  в
сторону, периодически разражалась веселым  смехом  -  мозг,  не  выдержавший
обрушившихся  испытаний,  выключился.  В  большинстве  же  своем  все   были
подавлены, кроме детей, смотрящих на происходящее с оптимизмом и беззаботным
любопытством.
   - За что? За что? - повторял зябко  ежившийся  при  сорокоградусной  жаре
седовласый мужчина.
   Огромный, разукрашенный изразцами с  восточными  орнаментами  холл  отеля
тоже был переполнен народом. Те же спасенные. Тот же шок. Те же затравленные
или пустые взоры.
   В отеле была размещена часть спасенных людей. Все первые этажи  уже  были
заняты. До нашего, шестьдесят девятого, доберутся еще не скоро.
   Из восьми лифтов работал только один. Это означало, что отель отрублен от
городской ТЭФ-станции и перешел на собственные энергоресурсы.
   - Не думал, что дойдем, -  сказал  Шестернев,  блаженно  разваливаясь  на
диване в нашем номере. - Крутой оборот.
   - Бывало и покруче, - сказал я.
   Я  вышел  на  просторный  балкон,  по  которому  можно  ездить  на  каре,
расстегнул  воротник  рубашки  с  терморегуляцией,   позволявшей   нормально
чувствовать себя в такую жару. Отсюда открывался отличный вид на  Ташкент  -
столицу Казахско-Узбекского Вечного Союза.  Трехмиллионный,  один  из  самых
крупных в исламском мире, город.
   Невиданным доселе землетрясением две тысячи двадцать седьмого года  здесь
было разрушено восемьдесят процентов зданий. Город отстраивался  заново.  Он
раскинулся на многие мили одноэтажными районами,  вознесся  вверх  громадами
делового  центра,  ломался   изощренными   линиями   жилых   небоскребов   с
изменяющимися контурами и гигантских  "блинников"  на  окраинах.  На  двести
метров  возвышался  минарет  мечети  Хаджи  Акбара  -  одного   из   местных
правителей, при ком появилось это архитектурное чудо. Вообще, обилие мечетей
говорило о том, что к исламу здесь  отношение  серьезное.  Сегодняшний  день
показал, что чересчур серьезное.
   Я нацепил квантовые очки, через которые можно было разглядеть  даже  лица
людей, дождавшихся давно призываемого активистами движения "Меч  Абу  Бакра"
Мига  Пламенного  Гнева.   Гнев   пылал,   пожирая   пламенем   золотоглавый
христианский собор. Праведный огонь лизал стены гвардейских казарм и полз по
коридорам  Главного  вычислительного   центра,   плавя   нейросхемы   мощных
компьютеров, еще недавно поддерживавших устойчивость хозяйства и общества  в
Нерушимом Союзе, пожирая кары, стоянку вертолетов, аэроавтобус. Гнев сверкал
разрывами плазменных гранатометов и молниями разрядников.
   - Гнев Аллаха, - произнес я устало.
   - Шайтана, а не Аллаха, - махнул рукой Шестернев - Криз второй степени.
   - А ведь мы чуть не влипли.
   - Понадеялись на "головастиков". Спасибо Диксону.
   Анализируя  представленную  информацию,  собранную  по  крупицам,  Стивен
Диксон выявил место будущего криза - Ташкент, дал прогноз его динамики. И мы
получили  возможность  заранее  подготовить   встречу   Найденышу,   который
наверняка должен появиться здесь.
   Я, Шестернев и семеро десантников, составляющих полный  круг  -  наиболее
эффективную  боевую  единицу  суперов,  прибыли  сюда  с  самыми   радужными
надеждами.
   Когда "Камбала" заходила на посадку, я особенно не нервничал, зная, что у
нас в запасе трое суток - время,  достаточное  для  рекогносцировеки  и  для
расставления сетей. Во всяком случае по расчетам Стивена  получалось  именно
так. Так что с утра пораньше мы отправились на легкую прогулку - осмотреться
для начала, прицениться... И угодили в самый центр урагана.  Криз  обрушился
неожиданным горным камнепадом, вспыхнул метеором, взревел,  требуя  крови  и
разрухи.
   На рубеже двадцатого-двадцать первого  веков  изможденная  и  измученная,
преданная и проданная, пожравшая сама себя Россия  ушла  из  этого  региона.
Русское население понемногу было выдавлено. Сюда двинули  афганцы,  китайцы,
индусы, а  также  англичане,  у  которых  неожиданно  проснулся  дух  былого
экспансионизма.  В  развитии  государства,  в  основном  высокотехнологичных
производств, сети заводов тонких структур, электронного концерна  во  многом
заслуга именно европейцев и иных  чужаков.  И  теперь  именно  этих  чужаков
убивали взбесившиеся толпы, ведомые боевиками  исламской  фундаменталистской
организации "Меч Абу Бакра" -  верными  слугами  печально  известного  шейха
Махтума.
   Темнеющее небо озарила новая вспышка. Как в дурном  сне  я  смотрел,  как
рушится пятисотметровая антенна космической связи. Она-то чем помешала?
   - СТ, евроканал-три, - приказал я, вернувшись с балкона в комнату.
   - Завершена очередная  производственная  линия  станции  "Венера-твердь".
Американские специалисты отмечают... - защебетала дикторша.
   - Отбой, Подборка новостей по Ташкенту за последний час.
   В СТ-проеме возник вид города с высоты птичьего полета. Снимали из  отеля
"Бухарская сказка" в двух кварталах  отсюда.  Запись  отражала  конфликт  на
момент полуторачасовой давности. Известный политический обозреватель  Густав
Коль с привычной грустно-снисходительной миной на лице вещал,  положив  ногу
на ногу: - Массовые социальные взрывы - тревожная примета нашего времени.  С
каждым днем мы получаем все новые путающие новости. Сегодняшняя арена  войны
народов - в кавычках, конечно, - Ташкент. Мечта  шейха  Махтума,  много  лет
твердящего о мировой исламской революции и  распространении  огнем  и  мечом
учения Мухамеда, сегодня еще на один шаг приблизилась к осуществлению.
   Конфликт начался якобы с оскорбления на  улице  масульманской  женщины  и
якобы с брошенного местным  жителем  китайского  происхождения  богохульного
ругательства в отношении пророка. Вскоре запылали здания и машины. На  улицы
вышли "смертники" - отборные боевики, давшие слово умереть за ислам.
   В проеме возникла  толпа  вооруженных  до  зубов,  перевязанных  зелеными
лентами "смертников".
   - В настоящее время положение в Ташкенте остается неясным. От журналистов
и  официальных  властей  приходят  взаимоисключающие  заявления.   Наследный
президент Вечного Союза Махтум Туш-мухамедов заявил, что  никаких  оснований
для  беспокойства  нет,  что  имеют  место   выходки   бандитских   шаек   и
сепаратистов, а также группы непримиримых фундаменталистов движения "Меч Абу
Бакра", но говорить об их всенародной поддержке нельзя.
   Возникло лицо вечно спокойного, благообразного, с седой бородой и ясными,
синими глазами наследного президента Тушмухамедова.
   - Вместе с тем приходят сообщения о массовой резне  иноверцев.  О  сотнях
тысяч вышедших на улицах людей.
   Появилось изображение паводком катящей под зелеными исламскими  знаменами
толпы, у многих в ней были в руках  факелы.  За  толпой  оставались  пожары,
мертвые тела и искореженные машины.
   - Приходят данные о  переходе  на  сторону  повстанцев  правительственных
частей и подразделений полиции, о  захвате  военных  объектов  и  складов  с
оружием.  Устоит  ли  режим  правящей  уже  более  девяноста  лет   династии
Тушмухамедовых? Напомню, что  нынешнему  президенту,  а  также  его  предкам
удалось спасти страну во время обрушившейся на мир третьей исламской волны в
конце двадцать первого века и все эти  годы  умело  балансировать  на  грани
традиционалисте кого исламского и светского уклада. Или Вечный  Союз  станет
очередной  опорой  набирающего  силу   самого   экстремистского   исламского
движения, как это произошло несколько лет назад с Таджикской Джамахерией?
   - Отбой, - велел я.
   - Устоит наследный  президент,  -  сказал  Шестернев  -  Тушмухамедовы  -
способные люди.
   - Да, этого не отнимешь... Смотри, как закрутилось все. Тут и "Абу  Бакр"
со своими арсеналами и  туманящими  мозги  лозунгами.  Здесь  и  "барсы"  из
освободительного   движения   "Свободный   Кыргызстан"   Они   получили   из
Афганско-Пакистанского  союза  и  Индии   оружие,   которым   сегодня   жгут
бронетранспортеры и турбоплатформы. Буча, чтобы  скинуть  режим,  готовилась
здесь давно. Да тут еще Найденыш Вот мы и имеем самый жестокий криз.
   - Уверен, что самый жестокий?
   - Уверен, - вздохнул я. - А в том, что Тушмухамедов устоит и, когда  криз
начнет спадать, вся эта сволочь расползется по своим норам, я не уверен.
   - Расползутся. Утихнут Иначе Тушмухамедов прибьет их  уши  к  воротам  их
жилищ.
   - Или к воротам дворца прибьют его уши. Я упал  на  диван.  Посмотрел  на
часы.
   - Отдохнул, Шестернев? Поработать не против?
   - Ох...
   Я сжал бусинку коммуникатора на воротнике и произнес: -  Стрелок,  ответь
Лучнику.
   - Лучник на связи, - послышался голос Толи Гостева.
   - Как вы там?
   - Сидим. Любуемся этим бардаком с пятидесятого этажа.
   - Готовность номер один. Я и  Центурион  начинаем  отработку  по  третьей
сетке через полчаса Выдвигаетесь по намеченному  маршруту.  Корректировка  -
раз в десять минут.
   - Понял. Отбой.
   - Ну что, браток,  -  кивнул  я  Шестерневу,  -  отрихтуем  наши  помятые
физиономии?
   Красящий крем. Пластоформы. Парики.  Усы.  Через  десять  минут  на  меня
пялился из зеркала и шевелил пышными усами араб  из  Тегерана  или  Триполи.
Благо, арабский язык я знаю "на отлично" О Шестерневе этого не  скажешь,  но
на крайний случай сойдет за глухонемого - такие  встречаются  и  в  наш  век
сказочных медицинских технологий, особенно на Востоке. Теперь  облачиться  в
халат с объемным узором, прихлопнуть затылок тюбетейкой. Все, теперь можно и
на улицу. Ау, мусульмане, мы теперь из ваших, из правоверных, готовы  пинать
неверных собак.
   Оружие с собой.  Идентификационные  карточки  департамента  безопасности,
которыми мы запаслись заранее, - тоже. Выходим  на  охоту.  Охотничий  сезон
ведь открыт не  только  для  одуревших  фанатиков.  Нам  тоже  есть  за  кем
поохотиться.
   - Вперед, старина, - сказал я.
   ***
   Одно из самых отвратительных состояний состояние  собственного  бессилия.
Когда тебя всю жизнь учили защищать и воевать ради спасения людей от  смерти
и боли, идти по попавшему в лапы кровавых дикарей городу, не в силах  ничего
изменить - это испытание. Криз не собирался утихать, а только разгорался.
   Синее ночное небо озарялось пожарищами - число их росло.  Зло  растеклось
по улицам. Гвардейцы и полицейские делали лишь  редкие  вылазки  в  город  и
умудрялись еще спасать людей.  Орды  стекавшихся  со  всей  страны  подонков
почуяли, что ночь их время. Теперь  они  пытались  прорвать  линию  обороны,
закрывавшую не под контрольную часть города, а также завладеть  стадионом  и
университетом, где находилась большая  часть  спасенных  граждан.  Гвардейцы
держались.
   Тушмухамедов приказал нанести бомбовый удар  и  накрыть  плазмопокрывалом
окраины города, где н