й  планете.  Хотя
смешно воспринимать это слишком серьезно после путешествия на Акару.  Только
оно было так давно.
   Я  протянул  чиновнику  местного  Управления  по  миграции,  проверявшему
личности прибывающих, карточку на имя Александра Артемьева. У Шестернева был
документ  Владимира  Валуева.  Мы  значились  как   представители   Комитета
социологических проблем ОССН Земли.
   - Нас предупредили о вашем прибытии, - сказал чиновник по-английски. - На
автобусной остановке в зеленом секторе вас ждет  машина  -  синий  "Песчаный
леопард" номер  22\116.  Она  запрограммирована  на  доставку  вас  к  месту
назначения.
   - Благодарю вас.
   - Желаю хорошо провести время на Марсе и решить все дела.
   - Обязательно...
   Все  преграды  пройдены.  Вот  она,  автобусная  остановка,   о   которой
рассказывал китаец.
   Вот зеленый сектор. Вот синий "Песчаный леопард" - каплевидный, новенький
скоростной марсоход.
   - Двадцать два-шестнадцать, - сказал Шестернев. - Наш.
   Я провел по гнезду детектора идентификационной карточкой. Дверь марсохода
съехала в бок, открывая проход.
   - Садись, - кивнул я Шестерневу.
   Тот устроился на переднем сиденье.  Я  же  на  миг  задержался.  На  меня
нахлынуло  какое-то  неопределенное,  трудноуловимое  чувство.  Предчувствие
опасности? Не пойму. Меня отучили легкомысленно относиться к движениям своей
души - она воспринимает волны, идущее из будущего. Итак, есть опасность  или
нет? Не могу понять... Я прикрыл глаза. Вроде чисто... А, была не была.
   Я устроился в кресле. Оно  не  было  жестким  и  неуютным,  как  то,  что
досталось китайцу-контрабандисту.
   - Добро  пожаловать,  -  послышался  голос  бортового  компьютера.  -  По
программе администрации внешних  поселений  Марса  вы  будете  доставлены  в
Олимпик-полис. Расчетное время в пути - три часа тридцать минут. Температура
поверхности за бортом - минус тридцать пять  градусов.  Ветер  -  пятнадцать
метров в секунду. Вероятность пыльной бури - два процента.
   Незначительная. Однако вы можете ждать в космопорту более  благоприятного
прогноза.
   - Сколько ждать?
   - От пяти часов. Дальнейшее прогнозирование затруднено.
   - Поехали, - сказал я.
   - Просьба надеть защитные скафандры.
   Только после того, как мы облачились  в  стандартные  марсианские  скафы,
машина двинулась с места...
   Красный и черный - главные цвета на Марсе. Свой кровавый, пугающий многие
поколения  землян  цвет  Марс  получил  благодаря  изобилию  гидратированных
окислов железа. Черный базальт и серый снег придавали пейзажу только большую
мрачность. Вдоль дороги из стеклобетона, очерченной светящимися линиями, шли
трещины, кратеры, скальные обломки. На горизонте  маячил  гигантский  горный
хребет.
   Вскоре  смотреть  на  однообразный   ландшафт   надоело.   Действительно,
привыкаешь ко всему моментально. В том числе и к мысли,  что  находишься  на
другой планете.
   -  Резкое  осложнение  метеорологической  обстановки,  -  проинформировал
бортовой комп. - Мы с вероятностью в восемьдесят  процентов  войдем  в  зону
пыльной бури.
   - Вот черт!
   Марсианская пыльная буря - это нечто  из  ряда  вон  выходящее.  Впрочем,
раньше они были обычными бурями, но с изменениями плотности атмосферы  стали
просто ужасающими.
   - Буря - семь баллов по восьмибалльной шкале Годунова-Базеля, - продолжал
радовать комп.
   - Где можно переждать бурю?
   - Поселок "Рудник-никель". Находится на  расстоянии  часа  тридцати  пяти
минут езды с максимально-возможной для данных дорожных условий скоростью.  В
случае расчетной динамики бури вероятность достижения поселка -  восемьдесят
шесть процентов.
   - Рискнем...
   Однако вскоре  стало  ясно,  что  нам  достаются  те  самые  несчастливые
четырнадцать  процентов.   Буря   развивалась   совершенно   не   так,   как
прогнозировали метеостанции Марса. Впрочем,  что  они  твердили,  мы  вскоре
перестали узнавать - связь намертво заглохла.  Черная  стена,  надвигавшаяся
справа, теперь была с двух сторон. Она  менялась  очень  быстро.  Что-то  от
конца света было в этой пляске огромных масс камня, песка и снега. Квантовый
увеличитель показал, как вместе с пылинками буря без  труда  катит  огромные
валуны, будто они бумажные.
   - Красный ифрит, - произнес я. Это же надо случиться - попасть  в  первый
день пребывания на планете в поле "красного ифрита".
   Так  поселенцы   называли   наиболее   разрушительные,   непредсказуемые,
возникающие, будто джинны из бутылки, и пропадающие так же неожиданно бури.
   - Влипли, - выдохнул Шестернев.
   - Теперь только держись, - приказал я бортовому компу.
   - Остановка. Закрепление...
   ***
   Марсоход плавно опустился на относительно ровную каменистую площадку.  По
салону  пошла  вибрация.  Сделанные  из  сверхпрочного   состава   вибробуры
вгрызались в камень, чтобы пробить его на три метра и  превратить  "Леопард"
во вросшую в землю неприступную крепость,  способную  выдержать  любой  удар
стихии. Почти любой...
   Красная тьма навалилась мигом -  будто  разъяренное  гигантское  животное
прыгнуло на жертву, подминая ее под себя, рвя когтями и клыками.
   - Сожми зубы, - крикнул я.
   Болтало  совершенно  немилосердно.  Волны  вибрации  пробирали  насквозь,
миксером взбивали каждую частичку  тела.  Из  желудка  поднималась  тошнота.
Зубы, казалось, сотрутся в порошок. Пыль  отвратно  скрежетала  по  корпусу,
будто какой-то гигант решил протереть  ею  броню  марсохода  насквозь.  Сила
напора не спадала, а только росла.
   Марсоход тряхнуло, и эласторемни так впились в мои плечи, что,  казалось,
они острыми лезвиями пронзят меня.
   Дзин... Лопнула высокая струна. Тонкий  такой  звук.  Стоп,  какая  такая
струна? Это не струна. Кое-что другое.
   - Разрушена опора "Б", -  уведомил  бортовой  комп  -  таким  голосом  на
фуршетах предлагают  шампанское.  -  Самовосстановлению  не  подлежит.  Рост
нагрузок на остальные опоры - двенадцать процентов.
   Я предусмотрительно опустил шлем скафандра, и теперь голос  компа  звучал
из динамика в шлеме.
   Титанокерамическая опора разлетелась, как перетянутая струна гитары.  Бог
мой,  вот  так  выглядит  ад.  Я  понимал,  почему  бури  назвали  "красными
ифритами". Мистический кошмар марсианских красных  пустынь.  Неуемная  сила.
Если напор не ослабнет в ближайшее время - нам конец.
   Марсоход тряхнуло покрепче. Куда там стихать? "Ифрит"  только  входил  во
вкус. Он набросился с новой силой.
   Дзинь... Лопнула вторая струна  -  очередной  аккорд  похоронного  марша.
Когда я услышу последний, "ифрит" сорвет вездеход с места и покатит  его  по
камням, как фольгу ломая и корежа броневое покрытие.
   Дзинь... Третья опора. Слетела к чертям  собачьим!  Осталось  две  опоры.
Последняя - базовая, самая основательная, продержится  дольше  всех.  Но  не
намного.
   Скрежет достиг немыслимых высот. Так,  наверное,  хохочут  черти  в  аду.
Скрежет проникал сквозь скафандр, терзал жилы и нервы. Он пел какую-то свою,
дикую песню. И вместе с ним приходило что-то неописуемое, вне звуковых волн,
вне  диких  всплесков  электромагнитных  волн,  мелькавших  в  моих   глазах
кроваво-красными полосами. Из недр планеты вырывалась первозданная, неумная,
не знающая удержу сила. Сила, более мощная, чем хлещущий по броне  воздух  с
песком...
   Дзинь... Предпоследняя опора попрощалась с нами.
   - Опора "Д" разрушена, - вежливо уведомил комп.
   - Заткнись!
   - Ресурс опоры "А" - семьдесят секунд, - закончил комп.
   Господи спаси. Что остается мне, кроме как молиться Богу. Сделать я не  в
силах ничего. Все удивительные способности супера  не  значат  ничего  перед
лицом разошедшихся стихий. Что супер, что грудной ребенок в  этом  кресле  -
исход один.
   - Напряжение критичес...
   Голос компа захлебнулся. На этот раз лопнула базовая струна...
   Сознание я не потерял. Я оказался в баскетбольном мяче в разгар матча.
   - Системы обеспечения вы...  -  что-то  хотел  сообщить  комп,  но  вновь
отключился. Теперь, похоже, навсегда.
   Где верх,  где  низ?  Что  происходит?  По  "Леопарду"  будто  палили  из
крупнокалиберных орудий. Кракк!.. По  куполу  пробежала  трещина,  и  воздух
вырвался из кабины. Бух. Марсоход налетел  на  скалу.  Скольжение  в  никуда
прекратилось. Сверху что-то рушилось на нас... Еще некоторое время  вездеход
трясло. А потом явилась оглушительная тишина.
   "Ифрит" ушел от нас. Будто и не было его.
   Некоторое время я сидел, боясь двинуться и  глубоко  вздохнуть.  Кажется,
жив. Уже подарок судьбы. Потом пошевелил пальцами. Рукой. Повернул голову  -
это движение отдалось болью в спине и руке... Точно, живой.  Прикрыл  глаза,
попробовал оценить свое состояние. Не такое плохое, как могло бы быть.
   - Володя, - произнес я.
   Нет ответа.
   С трудом я повернулся. Шестернев висел на ремнях без сознания. С трудом я
стянул с себя ремни. Марсоход был наклонен носом вперед, снаружи была тьма.
   - Володя, живой?
   Я тряхнул его за плечо, и  голова  за  шлемом  мотнулась,  лоб  бессильно
ткнулся в стекло.
   Я взял его за руку. Индикатор внутреннего  диагноста  скафандра  работал.
Пульс - ноль. Дыхания - нет. Моего напарника прибрала смерть.
   - Володя, дружище, - прошептал я, сжал его руку  под  перчаткой  скафа  и
откинулся в кресле. Нет, костлявая, мы еще побьемся с тобой.
   Жизнь еще теплилась в теле Шестернева. Мне нужно было раздуть  затухающую
искорку. Я мог это сделать. Но мне самому плохо. Ох как плохо.  Мне  хочется
откинуться в кресле и лежать, прикрыв  глаза.  Но  надо  работать.  Глубокий
вздох. Теперь собраться. Почувствовать биение внутренней энергии.
   Войти  в  резонанс  с  биополем  Шестернева.  Что  же  с  тобой,  Володя?
Внутренних повреждений, переломов нет. Нет ничего,  от  чего  может  умереть
человек. И все-таки ты умираешь. Мне это очень напоминает нечто. Да что  там
напоминает - так оно и есть!..
   Мое сознание уплывает. Я стою на краю пропасти. Того и гляди - сам  рухну
в нее. Искра жизни,  того,  в  чем  заключена  сущность  Володи  Шестернева,
ускользает от меня вдаль. Я шагаю за ней. Это опасно. Я вторгаюсь в  царство
смерти. Ничего, не впервой...
   Хрустальная прозрачность запредельности.  Движения  рук  и  ног  заменяет
движение силы неуничтожимого "Я".
   Я начинаю овладевать ситуацией. Приноравливаюсь  к  течениям  властвующих
здесь потоков... Ну же, Вова, помогай мне. Один я не смогу.
   Он делает рывок навстречу. Но  неумело,  не  так.  И  срывается  в  адову
пропасть...
   Во мне находятся силы. Я трачу последние их запасы и вырываю его  оттуда.
В критический момент он наконец понимает,  что  от  него  надо,  и  помогает
мне...
   Я очнулся в кресле в неудобной позе. Рука страшно  затекла.  Я  несколько
раз сжал кулак, восстанавливая кровообращение.
   Индикатор диагноста на скафе Шестернева светился  малиновым  светом.  Это
означало жизнь. Но я и  так  знал,  что  он  выжил.  Эх,  что  ему  пришлось
преодолеть! Мне предстоит объяснить ему это. Он поймет. Но не сразу. Сначала
не поверит. Потом - шаг за шагом  -  пойдет  по  тернистому  пути.  Потом...
Точнее, если. Если мы  останемся  живы.  Пока  у  меня  были  все  основания
считать, что это нам не удастся.
   Мы выдержали удар "красного ифрита". Остались живы. Ну и что? Надолго  ли
продлили свое существование? Марсоход -  искореженная  жестянка,  зарывшаяся
носом в завал из камней Бортовой комп мертв. Рация - тоже. Но все бы  ничего
- можно было бы спокойно  сидеть  здесь  и  ждать  спасательной  экспедиции.
Специальные марсианские скафы позволяют существовать на поверхности  планеты
довольно долго без  опасения,  что  закончится  воздух.  Концентратор  скафа
сгущает  кислород  из  атмосферы,  разлагает  углекислый  газ,  которого   в
атмосфере Марса большинство, и делает  ненужными  кислородные  баллоны.  Вот
только  для  концентратора  нужна  энергия   Аккумуляторы   марсохода   были
безнадежно  искалечены,  а  запасы  энергии  скафов  были  почти   полностью
исчерпаны Кстати, когда  мы  покидали  космопорт,  они  были  заполнены  под
завязку, иначе нас бы просто не выпустили на поверхность.  Какие  загадочные
явления сопровождали бурю -  не  знаю,  но  будто  какая-то  губка  высосала
энергию.
   Впрочем, оставшихся запасов  хватит  где-то  на  час.  Если  пользоваться
экономно - на полтора. Потом я смогу выдержать в марсианской  атмосфере  еще
полчаса, используя свои  возможности.  Шестернев  -  нет.  Он  погибнет.  На
полчаса раньше, чем я.
   Надо идти. Двигаться вперед - в направлении, куда гнал комп марсоход  Там
человеческое поселение. Там - спасение. Как далеко до него? А черт  знает,..
Я попробовал инсайдсканирование - глухо. У меня  не  осталось  сил  на  это.
Слишком много их истрачено на вызволение Шестернева из бездны.
   Могу дойти? С находящимся без сознания Шестерневым на плечах? А ведь он в
ближайшие часы в себя не придет - это я представлял со всей определенностью.
Не знаю. Но буря, шуршащая теперь в нескольких милях от нас, хотя и  уходила
в сторону, но не собиралась  заканчиваться.  Это  значит,  что  спасательные
экспедиции посланы не будут - поиски во время бурь категорически запрещены.
   Решено. Вперед. Володя, дружище, пошли.
   Пришлось повозиться, прежде чем удалось вытащить бесчувственное  тело  из
"Леопарда". Марсоход во время бури уткнулся в  каменную  насыпь,  и  его  до
кормы засыпало песком и булыжниками. Кроме того,  слева  двигательный  отсек
протаранил отколовшийся кусок скалы. Скользни он чуть дальше - и от  нас  бы
осталось мокрое место.
   Ох, плохо. Совсем не осталось  сил...  Ничего,  собраться,  как  учили...
Расслабиться,  почувствовать  биение  энергии  в  своем  теле,  ее  токи  по
меридианам. Уже полегче. Теперь взвалить на плечи Шестернева. И вперед.  Шаг
за шагом, метр за метром.
   Ноги тяжелеют с каждым шагом. Дыхание  становится  прерывистым.  Начинает
казаться, что воздухоконцентратор садится... Нет, энергии еще до статочно...
Передохнем полминуты - не больше. Пошли. Шаг за шагом.
   Конечно, одному было бы легче. Имея свои запасы энергии  и  запасы  скафа
Шестернева, у меня были бы гораздо более высокие шансы. Но есть  нечто,  что
не позволяло мне даже думать всерьез об этом. Нечто дороже собственной шкуры
И я знал, что если нам суждено  умереть  сегодня,  то  только  вместе.  Если
выживем - тоже оба.
   Минуты текли за  минутами.  Вся  электроника  скафа  -  та,  естественно,
которая  уцелела,  -  отключена,   кроме   часов,   индикатора   воздуха   и
воздухоконцентратора. Минута течет за минутой. Глоток воздуха за глотком.  Я
дышу неглубоким серединным дыханием. Мне нужно воздуха гораздо  меньше,  чем
обычному человеку. Но все равно достаточно много Шаг. Еще шаг...
   Местность  пересеченная.  Те  же  камни,  скалы,  кратеры.  На  горизонте
вздымаются гигантские горы Фарсида - гряда самых высоких потухших вулканов в
Солнечной системе. Высота самого большого из них - Олимпа  -  двадцать  пять
километров, а основание -  шестьсот.  Потрясающий  каприз  природы.  Из  под
камней выбивается скрюченный, плоский лишайник. Пару  раз  я  видел  черные,
лежащие на земле, похожие на блюдца цветы.  Они  специально  созданы,  чтобы
впитывать как можно больше солнечных лучей,  которыми  так  скупо  одаривает
наше светило Марс - продукт творчества ученых института  "Биореконструкция".
Это уже не слепок с биосферы  Земли.  Биосфера  Марса  начинает  жить  своей
жизнью. Когда-нибудь здесь появятся и животные... Более мой, о чем я  думаю.
Впрочем, мысли текут плавно. Спокойно. Близость смерти  отходит  куда-то  на
десятый план. Тело само совершает нужные движения. Шаг. Еще шаг.
   Передо мной иной Марс, чем я видел из зала ожидания  орбитальной  станции
или из "Космопорта". Передо мной не экзотический пейзаж,  услада  туристских
очей, а безжалостная, дикая планета. Красное и черное. И  резкие  угрожающие
тени.
   Энергия заканчивалась.  Я  не  находил  в  себе  больше  сил  бороться  с
планетой. Как же  глупо  бывает.  Какие  сюрпризы  преподносит  нам  судьба.
Столько лет, будучи опером, драться с сикстами и Кланами,  пройти  ТЭФ-зону,
Акару, выйти живым из Страны Заколдованных Дорог. И погибнуть по глупости  -
из-за неудачного метеорологического прогноза...
   Мне стало  вдруг  смешно  от  этой  мысли.  Я  споткнулся.  Положил  тело
Шестернева на землю Встал на колени. И, подняв лицо к звездам, расхохотался.
Тот, кто на небесах расписывал мою судьбу, наверное, тоже не  лишен  чувства
юмора. Так, может, посмеемся вместе?
   Сколько это длилось? Минуты три. Драгоценные три  минуты.  Виновато  было
кислородное  голодание,  дикое  напряжение  борьбы   за   жизнь   напарника,
путешествия по пустыне и схватки с "ифритом" На целых три минуты  я  позорно
утратил самоконтроль.
   Я встряхнул  головой,  закусил  губу.  Опять  встать,  взвалить  на  себя
безжизненное тело. Снова вперед.
   Энергии осталось  минут  на  семь.  А  потом  -  долой  шлем.  Сколько  я
рассчитывал протянуть без него? Полчаса? Нет, при таком состоянии не протяну
и десяти минут...
   Шаг. Еще шаг... Покачиваясь, я шел вдоль  широкого  разлома  -  одной  из
тысячекилометровых трещин, радиально расходящихся от горы Олимп на тысячу  и
более километров... Еще шаг. Не останавливаться.
   Сперва я почувствовал чье-то присутствие. После этого краем глаза заметил
движение слева.
   Их было двое. Мужская и женская фигуры. У  нее  развевались  длинные,  по
пояс, волосы.  У  него  окладистая  борода.  Они  привидениями  возникли  из
нагромождения валунов.
   Бородач  взмахнул  рукой,  и  было  непонятно,  что  в  его  движении   -
предупреждение, приветствие, угроза.
   Женщина кивнула. Я направился к ним.
   Эти двое были в скафах, но без шлемов...
   ***
   Изредка встречаются тайны, которые раздражают ученый люд своей  очевидной
реальностью и нежеланием укладываться в какие-либо общепринятые рамки.  Если
в былые времена речь шла  об  НЛО  (так  до  сих  пор  и  необъясненных),  о
парафе-номенах и непериодических явлениях, ученые мужи всегда могли развести
руки, нацепить на лицо глубоко мысленно-снисходительное выражение  и  походя
бросить: "Смешно, право, верить в подобные сказки". Но  из  подобных  сказок
выросла  физика  сверхтонких  энергий,   изменившая   лицо   Земли,   физика
нестандартных трансмутаций  -  основа  только  зарождающихся  технологий.  И
бывают  такие  ситуации,  когда  ирония  становится  неуместна,   когда   не
отговоришься словами о сказках. Бот он  перед  тобой  -  вызов  существующей
системе знаний. Подойди, потрогай, подергай за ухо. Вот он - м-мутант.
   Даже при значительно возросшем давлении атмосферы и содержании  кислорода
в ней человек неспособен выжить на поверхности Марса  даже  минуту.  Удушье,
закипающая в жилах кровь, почти мгновенная смерть - вот  что  ждет  безумца,
решившегося прогуляться по красной пустыне без скафа. Конечно,  если  ты  не
мутант.
   Первые слухи о них появились в конце прошлого века и сразу были  занесены
в разряд легенд, привычных первопроходческих  баек.  Освоение  новых  земель
всегда сопровождается появлением своего фольклора,  суеверий,  россказней  о
каких-то мистических чудовищах.  Кто-то  верит  подобным  фантазиям.  Кто-то
относится иронично. Ну кто на Марсе не слышал о "принцессе  песков",  поющей
перед самыми страшными пыльными бурями? Или  о  монстре-призраке  с  каньона
Копрат? О проклятии марсианского сфинкса и о  двери  в  мир  его  строителей
"реликтов"?  И  уж,  конечно,  о  марсианах.  В  такой  компании   м-мутанты
смотрелись вполне пристойно.
   Конечно, беседы за рюмкой в шахтерских барах и сообщения по СТ в разделах
"курьезов" смешно было принимать всерьез. Но когда  слухи  стали  расти  как
снежный ком, в институте "Биореконструкция" была  создана  исследовательская
группа, задачей  которой  являлось  опровержение  досужих  вымыслов.  Вскоре
группа набрела на первого мутанта.