ьев" и  с  толпами  одуревших  от  наркотиков  и  от  волновой
обработки "крыс".
   - Твой информатор не знал многого, - сказал Парфентьев. - Знали  бы  все,
беспорядков бы вообще не было.
   - Все он знал. Просто не все донес до нас.
   - Почему?
   - Потому что был заинтересован в беспорядках. Они ему выгодны.
   У меня были некоторые соображения по этому поводу. Поэтому я  еще  вчера,
пользуясь чрезвычайными полномочиями,  приостановил  отправку  пассажирского
суперлайнера и  двух  грузовиков  на  Землю.  Мы  еще  посмотрим,  кто  кого
переиграет.
   - Устал, - вздохнул  Парфентьев.  -  Давно  так  не  уставал...  Кофе  со
стимулятором - три процента, - приказал он.  Защелкал  кухонный  комбайн,  и
вскоре на столе появилась дымящаяся чашка кофе.
   - Как вы с Шестерневым умудрились вдвоем снять охрану  в  лаборатории?  -
поинтересовался Парфентьев.
   - Тонкий расчет. Опыт. Хорошая подготовка. И везение.
   - Чепуха. Слишком красиво. Не думаю, что  в  мире  много  людей,  которые
могут такое.
   - Мы можем, - Значит... - начал Парфентьев, но я оборвал его.
   - Ничего это не значит,
   Парфентьев покачал головой и усмехнулся.  Он  прекрасно  знал,  что  есть
темы, которые лучше не развивать.
   - К вам Макловски и Гюнтер Уденмац, - сообщил секретарь из приемной.
   - Вместе. Сами идут, - хмыкнул я.
   - Пусть войдут, - велел Парфентьев.
   В кабинет ворвался красный, с перекошенным лицом заместитель шефа Главной
Администрации   Макловски.   За   ним   семенил   крошечный,   лопоухий,   с
порочно-хитрой лисьей физиономией Гюнтер Уденмац -  хозяин  одной  из  самых
преуспевающих адвокатских  контор  Марса,  чье  благосостояние  возросло  на
деньгах организованной преступности. Он был  опытным,  способным  извиваться
ужом или переть тяжелым танком крючкотвором.
   - Дьявол вас всех раздери? - с порога возопил Макловски. - Вы  что?!  Как
посмели, Гордон?!
   - Не стоит кричать. У меня с детства хороший слух.
   - Что за дерьмо? При чем тут  слух?  В  городе  война!  Ваши  подчиненные
убивают людей!
   - А люди никого не убивают?
   - С вами невозможно связаться! Ваши подчиненные не только игнорируют  мои
требования, но и отказываются объяснять что-либо!
   - Это мой приказ.
   - У нас отключили связь с Землей.
   - И это мой приказ.
   - Что?! Вы что о себе возомнили, ищейка дерьмовая!
   Макловски пыхтел  как  паровоз  и  стал  похож  на  перезревший  помидор.
Господи, его же разрыв сердца хватит.
   - Вы задержали половину моих клиентов, - встрял Уденмац. - И я  не  видел
еще ни одного решения суда или уголовной комиссии.
   - Это что, переворот?! - завопил Макловски.
   - Нет, это наведение законности, - развел руками Парфентьев. -  К  вашему
сведению, внешние поселения являются экстерриториальной зоной, на которую не
распространяется юрисдикция или  суверенитет  какого-либо  государства.  Они
полностью находятся в ведении Объединенного Совета Свободных Наций Земли.
   - Ты что, мне лекции читаешь?! - взвыл Макловски.
   -  Соответственно  распорядок  жизни   внешних   поселений   определяется
международными конвенциями, а также решениями ОССН и его комиссий. Верно?
   Макловски запыхтел, как перегревшийся, полный кипятка чайник. Адвокат  же
напрягся. По-моему, он примерно представлял, что сейчас услышит.
   - Согласно Конвенции 2086 года при  наличии  ситуации,  оцениваемой,  как
крайняя угроза обществу, на территории внешних поселений может быть  введено
чрезвычайное положение, и аресты, обыски и задержания, а также другие акции,
необходимые для  поддержания  надлежащего  порядка,  могут  проводиться  без
разрешения судебных органов и уголовной комиссии.
   - Чрезвычайное положение?  Ты  что,  сдурел?!  -  у  Макловски  оказалась
луженая глотка, другой бы давно охрип. - Кто ввел это  чертово  чрезвычайное
положение?! Уж не ты ли?!
   - Согласно Конвенции 2086 года, - продолжал монотонно бубнить Парфентьев,
с трудом сдерживая ухмылку, -  чрезвычайное  положение  вводится  экспертами
чрезвычайных комиссий  Центрального  Координационного  Полицейского  Совета,
обладающими чрезвычайным мандатом.
   - И где этот твой задрипанный эксперт?  -  захрипел  Макловски,  как  мне
показалось, предсмертным хрипом.
   - Это я, господа, - оставалось подать мне голос из утла.
   - Что?! Этотземляшка? Чинуша из ОССН? Он - эксперт? - распахнул удивленно
глаза Макловски. - Так какого дьявола?! - начал он реветь уже на меня.
   Я скривился, заложив ладонью ухо.
   - Очень громко, Макловски... Гордон, арестуйте его.
   - А... - Макловски открыл рот.
   - Заместитель шефа Главной Администрации Раймон Макловски проходит у  нас
как  один  из  представителей  корумпированной  верхушки,  -  пояснил  я.  -
Арестуйте.
   Парфентьев вызвал сержанта, и тот увел потерявшего дар речи Макловски.
   - Теперь с вами, - я посмотрел на адвоката.
   Компьютер,  забитый  казусами,  правовыми  актами  и  житейско-уголовными
хитростями - вот что представляла из себя голова Уденмаца. И этот компьютер,
просчитывая сейчас все варианты, никак не мог выбрать более-менее достойный.
   - Мне хотелось бы знать причины ареста моих подзащитных, - он положил  на
стол бумажку. Последняя фамилия на ней была под номером восемьдесят пять.
   - Из газет узнаете,  -  отмахнулся  я.  -  Деятельность  адвокатуры  тоже
временно приостанавливается.
   - Вы очень жестко взялись. Вы хоть  представляете,  что  за  собой  может
повлечь арест без должных оснований такого человека, как Тон Ван Донг.
   - Еще бы.
   - Общественные волнения, разбирательства в высших инстанциях...
   - Негодование в средствах массовой информации. Неужели вы думаете, что мы
что-то не просчитали? В общем, господин адвокат, если вы понадобитесь, я вас
сам достану.
   - Признателен, - вежливо улыбнулся он, обнажив хищные острые зубы.
   - Достану хоть из-под земли, - закончил я. Тут  компьютер  в  его  голове
явно забуксовал. Такие программы были не предусмотрены.
   - До свиданья, - я указал ему глазами на дверь.
   - И все-таки - подумайте... Адвокат удалился.
   - Много лет мечтал послать к чертовой матери Уденмаца и засунуть в камеру
Макловски. Сегодня определенно счастливый день, - потер руки Парфентьев.
   - Как там, интересно, Донг? Его откачали?
   Во время задержания Донгу  стало  совсем  худо,  и  допрос  его  пришлось
отложить.
   Я запросил полицейский госпиталь. Оказалось, что Донг в полном порядке.
   - Пойду перекинусь парой слов  с  китайцем,  -  сказал  я,  поднимаясь  с
кресла.
   - Ты думаешь, он будет с тобой разговаривать? - хмыкнул Парфентьев.
   - Мы найдем общий язык.
   ***
   Донг пришел в себя. Забарахлило сердце. Стационарный "Гиппократ" поставил
его  на  ноги.  Просмотрев  карту  здоровья,  я  решил,  что   вполне   могу
переговорить с "герцогом" "Молочных братьев".
   Выдержке Донга можно было позавидовать Он не из тех людей, которые ноют и
валятся на спину от первого удара.
   На нижнем ярусе полицейского госпиталя имелись помещения, предназначенные
на тот случай, если вдруг срочно понадобиться побеседовать с  кем-нибудь  из
пациентов.  А  среди  пациентов  числились  не  только  сотрудники  полиции.
Специальный корпус госпиталя являлся фактически тюремной больницей.
   Я жестом пригласил Донга расположиться  в  кресле,  отпустил  охранников,
чувствовавших себя не в своей тарелке - не каждый день таскаешь по  тюремным
коридорам того, кто относится к одним из реальных хозяев планеты,  -  Я  Тон
Ван Донг, - заискивающе улыбнулся он, сложив руки и слегка поклонившись,  не
вставая с кресла. - Председатель совета директоров корпорации "Золотой век",
председатель  благотворительного  общества,  член  муниципального   собрания
Олимпик-полиса. Могу я рассчитывать на ответную любезность. Кто вы?
   - Эксперт по чрезвычайным ситуациям Координационного Полицейского Совета.
   - Это вы представились гвоздем в заднице?
   - Точно так. Грубо, но по существу.
   - Слишком грубо. Могу я узнать, кому обязан пребыванием здесь?
   - Можете.
   Я объяснил ему и насчет чрезвычайного положения. И  насчет  предъявляемых
лично Донгу обвинений. И зачел скудный перечень имеющихся у  него  на  время
чрезвычайного положения прав, и гораздо более длинный перечень прав моих.
   - Что я слышу? - всплеснул руками Донг. - Вы  инкриминируете  мне  деяния
двадцатилетней давности, по которым судом была установлена моя невиновность.
А еще - совершенно бездоказательные наветы о руководстве какой-то преступной
организацией.
   - Доказательств будет более чем достаточно. Но не  об  этом  хотелось  бы
поговорить. Новый наркотик. Где "голубика"?
   Шестернев обшарил  все  накрытые  нами  объекты,  но  не  нашел  и  следа
"голубики", а она нам была ох как нужна. Ведь из-за нее все и было  затеяно.
- Наркотики? Вы меня с кем-то спутали. Моя профессия - добыча редкоземельных
металлов. Моя корпорация занята этим.
   - Вообще-то вам лучше быть откровеннее.
   - Чем же лучше? - вопросительно посмотрел на меня Донг, - Мы двое умных и
воспитанных людей. Мы вполне можем оценить доводы друг друга и без  излишних
нервных затрат принять  взаимоприемлемое  решение.  И  без  излишней  крови,
которая в этих играх стоит на кону.
   Донг рассчитывал  торговаться.  Он  уже  привычно  просчитывал  варианты,
прикидывал,  чем  молено  пожертвовать,  на  какие  позиции  отойти,  а  где
оставаться непоколебимым.
   - Донг, угрозы, дипломатия, торговля - это скучно и банально. Не  тратьте
сил, - я встал и навис над ним. - Мне нужна правда,  китаец.  Даже  если  ты
начнешь говорить, то будешь  безбожно  врать.  Или  что-то  утаишь.  Так  не
годится. Я выверну тебя наизнанку.
   - О чем вы?
   - Альфа-пеномазин.
   Тут-то Донг и начал терять самообладание.
   - Ты не смеешь, полицейский! Есть неписаные правила, которые не нарушают.
Мир потонет в хаосе.
   - А заварушка - не хаос?
   - Она следствие нарушения вами неписаных законов. Мы жили спокойно. Зачем
вы начали лить кровь?
   - Донг, ты  попал  в  очень  большую  неприятность.  Тебе  не  надо  было
связываться с "голубикой".
   - Хорошо, я отдам ее вам... Я только хмыкнул.
   - Слушай, коп, пеномазин тебе не поможет. Ты ничего не выудишь  из  меня.
Ты должен знать, что действие его ограничено.
   - Я же тебе сказал - ты не знаешь, с чем связался...
   Я шагнул ему навстречу. Он попытался ударить меня ногой,  я  легко  отбил
удар и ткнул в биоактивную точку, обездвижив его на некоторое время
   Я приподнял пальцем подбородок китайца. Удар сделал ватными  его  руки  и
ноги, но лицо, глаза жили. Узкие китайские глаза сейчас распахнулись шире, в
них плескалась упрямая злоба с легкой нефтяной пленкой страха. А глубже была
пустота. Она овладела Донгом тогда, когда удар плазменной пушки  снес  стену
его дома и обрушился на его сестру, в последний  момент  закрывшую  младшего
брата своим телом.
   Я нажал на кнопку инъектора. В  баллончике  вовсе  не  альфа-пеномазин  -
штука эта слишком зверская. У меня есть кое-что помягче. И покруче.
   Доза препарата в шею...
   Психотропные препараты для развязывания языков, гипнотическое воздействие
и даже психозондирование  -  средства,  далекие  от  совершенства.  Не  одно
тысячелетие человечество бьется над искусством развязывания  языков.  И  все
равно - каковы бы ни были средства, в итоге человеческая психика при наличии
воли и умения оказывается превыше всего, и в этом есть некая  мистика.  Волю
молено побороть только волей.
   Воля супера, его возможности, новейшие  психотронные  технологии  Асгарда
творят чудеса Через пятнадцать минут я преодолел все уровни  психологической
защиты,  а  это  оказалось  нелегко.  Донг  действительно  был  личностью  в
некотором роде уникальной.  Он  был  достойный  противник.  Слившись  с  ним
воедино, проникнув в темные коридоры его сознания, я  больше  не  удивлялся,
как ему удалось достигнуть в жизни таких успехов. Я не удивлялся и тому, что
ему удалось  затеять  раскол  в  Большом  Клане.  Донг  относился  к  людям,
привыкшим менять ход вещей и изменять действительность, приспосабливать ее к
себе.
   Я включил фиксатор...
   Из показаний Тон Ван Донга.
   "Мы прозвали его Найденышем. А как нам его еще было называть? Он будто  с
неба свалился. Хотя какое небо. Никто  не  знает,  откуда  он  свалился.  Он
пришел из пустыни. Об этом мы узнали позже. Он шел без шлема  по  пустыне  и
попал к мутантам. Можно было бы подумать, что он и сам мутант. Но  нет,  он,
конечно же, вовсе не мутант. Он демон. Притом демон зла.
   Верю ли я в демонов? Не знаю.  Во  всяком  случае  теперь  очень  хочется
поверить.
   Мы нашли  его  в  самом  гнусном  крысятнике  Олимпик-полиса.  Он  стоял,
улыбаясь  чему-то  своему,  посредине  улицы,  его  бледное  лицо   отливало
голубизной, а вокруг него лежало восемь тел. Два тела были будто выжаты, как
половая тряпка, каким-то великаном. У пятерых погибших остановилось  сердце.
У одних на лице застыл ужас, у других - умиротворение. Один остался жив,  но
вряд ли ему  повезло.  Он  окончательно  спятил.  Из  него  мы  лишь  смогли
выдавить, что "крысы" решили развлечься и не нашли для этого  никого  лучше,
чем одинокого прохожего, одетого в потертый скаф.
   Судьба  "крыс"  не   слишком   занимает   нас,   если   не   считать   их
кредитоспособности,  от  которой  зависит  оборот  наркотиков.  Но  Подкидыш
заинтересовал моих ребят. Они подошли к нему, держа его на мушках, при этом,
как они потом признались, чувствовали в своих руках игрушечные  пистолетики.
Подкидыш сочился  смертельной  угрозой.  Хотя  почему?  Он  просто  стоял  и
улыбался улыбкой наевшегося "птичьего пуха" дегенерата. Но у моих  ребят  не
возникло никакого сомнения в том, кто виновен в смерти целой стаи "крыс".
   - Э, приятель, с тобой все в порядке? - спросил один из моих людей.
   - Со мной все в порядке, - ответил Найденыш.
   - Что здесь случилось, черт возьми?
   - Случилась смерть, - равнодушно произнес Найденыш. - В последний миг  им
улыбнулось счастье.
   Мои ребята переглянулись, в тот миг больше всего  им  хотелось  исчезнуть
оттуда.
   - Пошли? - сказал один из парней другому. Тот пожал плечами и кивнул.
   - Подождите, - сказал Найденыш. - По-моему, вы те, кто мне нужен.
   - И кто мы такие, по-твоему?
   -   Частица   иноритма.   Элемент   общественного    диссонанса    Фактор
дестабилизации. Так он и сказал. Дословно.
   - Чего-о? - естественно удивились мои ребята,  не  привыкшие  к  мудреным
разговорам,
   - Вы нужны мне. Я помогу вам. Не пожалеете.
   - Ладно. Тогда пошли пропустим по стаканчику.
   Вот так он и сел нам на шею. Я узнал о его существовании. Мы нашли с  ним
общий язык. И я приказал всем, кто видел его, забыть об этом факте.
   На первый взгляд он был просто тихопомешанным. Он твердил какую-то ерунду
о ритмах  человечества,  о  доминируюющих  энергоинформационных  потоках,  о
точках дестабилизации. И прочее в том лее  духе.  Но,  конечно,  он  не  был
сумасшедшим.
   Те,  кто  видел  его,  нафантазировали  всякую  чушь.  Что  он  "реликт",
проспавший миллионы лет в марсианских пещерах  и  вылезший  наружу.  Что  он
марсианин. Что он пришелец из дальнего  космоса  или  чудовище  из  астрала.
Может быть. На чудовище он как раз походил. Он проникал с  легкостью  сквозь
стены, творил такое, о чем страшно и подумать.
   Я сразу почувствовал, что он действительно может  пригодиться  нам.  Как?
Это вопрос другой. Я знал, что найду способ использовать его. И нашел. После
того, как он объяснил на своем иносказательном языке мне суть идеи, я  решил
рискнуть и поселил его на самой  засекреченной  своей  базе.  Там  несколько
"головастиков", которых я правдами и неправдами выманил с  Земли,  трудились
над одним из моих проектов по запреттехнологиям. Там  было  суперсовременное
сврхдорогое оборудование, которое весьма пригодилось.
   Я  не  знаю,  откуда  он  взялся.  Но  о  том,  что  творится  на  Земле,
представления у него были весьма  поверхностные.  Он  просматривал  один  за
другим информационные файлы и СТ-новости, не  переставая  твердить  о  зонах
деструкции и прорывах в информационном  объеме.  Что  это  означало?  Можете
узнать у него, если  вам  посчастливится,  или,  точнее,  как  это  сказать,
понесчастливится его увидеть.
   Он поработал  на  нас.  Поработал  хорошо.  Если  бы  все  шло  так,  как
рассчитывали мы... Впрочем, что об  этом  говорить.  "Голубика"  -  ключ  от
заветных райских планет буддизма.
   Он сделал оборудование. Ящик, потреблявший энергии не  больше  карманного
фонаря. Никто не видел, как  он  колдовал  над  ним.  Мы  пытались  включить
видеокамеры, но когда Найденыш начинал работать, аппаратура  глохла  как  по
команде. Там творилась чертовщина.
   Так появлялась "голубика" - голубые шарики.  Мои  специалисты  так  и  не
сказали, что это такое. Металл,  пластик?  Ничего  подобного.  Вещество  без
свойств.
   Сперва мы не знали,  что  делать  с  "голубикой".  В  логове  на  востоке
Олимпик-полиса мои дураки вскрыли пакет с этой синей дрянью. Потом  одни  из
них перебили друг друга в приступе холодной  ярости.  Другие  сошли  с  ума.
Третьи  твердили   что-то   маловразумительное.   Найденыш   создал   нечто,
заставляющее людей полностью терять голову и  при  этом  забывать,  что  она
когда-то у них была.
   Потом сотворил иное оборудование, позволяющее трансформировать "голубику"
в  вещества,  оказывающие  поразительное  воздействие  на  психику,  чаще  -
наркотическое.
   Так появилось "семя дракона", "ласковый яд", "синий кайфогон" и некоторые
другие новшества.
   Зачем это нужно было Найденышу? Что ему вообще было нужно?  Разговаривать
с ним было совершенно невозможно. Привычными нам словами он будто говорил на
другом языке. Для него  не  существовало  людей.  Мы  для  него  лишь  точки
общественного диссонанса или, наоборот, стабильности. Что это значит? У него
спросите.
   Мне кажется, он раскладывал какой-то невероятно сложный пасьянс,  картами
в которых являются люди. Не скажу, что  мне  это  нравилось.  Мне  все  чаще
становилось страшно, и я подумывал уже о способах его нейтрализации.  Но  не
представлял, как это сделать. Я хорошо помнил выражение на лицах тех трупов,
рядом с грудой которых он стоял.
   Я не скажу, что я многое понял. Но понял главное - "голубика"  не  просто
сырье для нового вида наркотика. Это путь  к  власти,  в  том  числе  и  над
душами. А кто из нас не стремится к этому? В основе большинства человеческих
поступков лежит стремление  к  власти  -  над  людьми,  над  обществом,  над
природой. Ощущение, что некто или нечто полностью зависит  от  тебя.  Только
одни могут позволить себе это, а другие в силу слабости обречены на нытье  и
рабство.  Остальное  не  стоит  ничего.  Наслаждение   властью   -   главное
наслаждение в жизни. И оно тем выше, чем выше эта власть.
   Он пробыл у нас где-то месяц. Однажды он заявил, что  набрал  достаточное
количество информации и "данная площадка деформации информ-поля" его  больше
не интересует. Я плохо понял, о  чем  речь.  На  вопрос,  собирается  ли  он
покинуть нас, он по своей привычке  не  счел  нужным  ответить.  Он  никогда
ничего не  повторял  и  не  объяснял.  Он  передвигал  "точки  диссонанса  и
стабильности", то есть людей, как фигурки в компьютерной игре и относился  к
ним не с большей теплотой, чем мы относимся к  компьютерным  фигуркам.  Надо
сказать, эта  его  черта  заслуживает  уважения.  Он  имел  право  на  такое
отношение. Он обладал силой. А что такое  наша  жизнь,  как  не  утверждение
силы?
   Мне меньше всего хотелось, чтобы он попал в руки  кому  бы  то  ни  было,
особенно моим конкурентам. Я приказал  охране  остановить  его  при  попытке
уйти. Остановить во что бы то ни стало. Если не получится  -  уничтожить.  Я
зарядил все возможные  охранные  комплексы.  Ни  один  человек  не  смог  бы
выбраться оттуда. Но мы не рассчитывали на демона.
   С таким же успехом мы