Приземистые,  покрытые шкурами животных,  походные лачуги,  были установлены
вдоль  подножья  холма,  видимо на случай возможных ветров.  Стадо приличных
размеров неподалеку от лагеря,  приходило в себя  после  дневного  перехода.
Посреди заставленного шалашами участка,  на двух больших кострах, в огромных
котлах кипело какое-то варево. Под котлами пылали, сложенные особым образом,
высохшие  лепешки навоза.  От шалаша к шалашу сновали женщины,  помогая друг
другу готовить общий обед.  Род был большой,  как минимум человек  семьдесят
взрослых.  Хас  приветливо улыбнулся самой шедшей в руки удаче и бросил свою
развалюху вниз вдоль склона.
     В лагере  гостей  заметили  сразу.  На  некоторое  время  все застыли с
поднятыми  вверх  лицами,  пытаясь  осмыслить  невиданное  до  селе  явление
природы,  но потом, видимо поняв, что с природой оно имеет очень мало общего
и интуитивно почувствовав агрессию бросились кто куда. Женщины хватали детей
и  бегом прятались в лачугах,  мужчины взявшись за оружие угрюмыми взглядами
сопровождали подлет  не  званных  гостей,  с  решимостью  ожидая  дальнейших
событий.  По  стаду  животных,  испуганных  ревем силовой установки корабля,
прокатилась волна паники,  но опытным загонщикам удалось сдержать  на  месте
порывающихся  унестись  прочь  животных.  Сверху Хасу все это было прекрасно
видно.
     Оралк тем    временем    добрался   до   бокового   шлюзового   отсека,
располагавшегося по правому борту корабля. Повозившись, он отпер первый люк,
потом второй,  затем заблокировав оба люка в открытом состоянии,  пристегнул
страховочный фал к своему поясу и улегся на живот посреди маленькой шлюзовой
камеры,   выставив  в  проем  открытого  люка  ствол  винтовки.  Корабль,  с
опозданием реагирующий на штурвал пилота болтало сильнее обычного, но Оралка
это  не  смущало.  То  корыто,  на котором он сейчас находился было не самой
последней паршивости,  среди тех, на которых ему приходилось в течении своей
жизни наплевательски относиться к гравитации многих миров.
     Оказавшись над  равниной,   Хас   пошел   в   метрах   пятнадцати   над
поверхностью.  Оралк  щелкнул  рычагом  затворной рамы и прицелившись открыл
огонь.  Стрелял,  тщательно прицеливался и опять стрелял. Когда заканчивался
магазин,  он  вставлял  полный  и все начиналось опять.  Почти после каждого
выстрела на поверхности падал очередной кочевник, да так оставался лежать на
том  месте,  где его настигла капсула.  В основном это были молодые,  внешне
здоровые мужчины.  Фонд племени,  его основная сила.  Женщины,  позабыв  про
опасность,   бросались   к   распластанным  в  пожухлой  траве  телам  своих
кормильцев.  Их истошные вопли доносились до ушей Оралка,  перекрывая  свист
реактора и рокот двигательной установки.  Оставшиеся мужчины, от стариков до
желторотых юнцов, ожесточенно сопротивлялись утюжащей их лагерь напасти. Кто
стрелял   из   лука,  кто  пытался  метнуть  в  обидчика  что-то,  отдаленно
напоминающее копье.  Больше десятка стрел валялись в шлюзе за спиной Оралка,
но ни одна так и не нашла свою цель.
     После двенадцати проходов,  над вытянувшимся  в  линию  лагерем,  внизу
кроме  женщин,  стариков и детей никого не осталось.  Больше вверх не летели
грубо сделанные стрелы и палицы,  лишь страшные проклятья доносились до ушей
Орлака, впрочем и они выкрикивались на языке, который он слышал первый раз в
своей жизни.
     На последок  Хас включил форсированный режим работы планетарно-маршевой
группы и пролетев над стадом разогнал в разные стороны обезумевших от страха
животных.  Те  бросились прочь,  поднимая облака пыли,  которые уносил прочь
налетевший вдруг легкий ветерок,  как смутные надежды на жизнь свободного  и
вольнолюбивого рода.
     - Неплохой улов!  - Закричал разгоряченный  Оралк  вновь  появившись  в
пилотском  отсеке.  - Я настрелял человек сорок,  как минимум.  Как же мы их
всех заберем? На этом проклятом штурмовике некуда девать такую тучу народа.
     - Не переживай,  было бы что девать,  а куда деть разберемся, - ответил
Хас в своем загадочном стиле.
     Жизнь в нищете накладывает на человека определенный отпечаток, одной из
граней которого и является философское  отношение  ко  всему  происходящему.
Философия  у  Хаса  была своя,  ни на что не похожая,  впрочем,  как и любая
другая система взглядов на жизнь, сформированная самой жизнью так сказать, а
не опытными преподавателями, в процессе праздного изучения.
     Челнок мягко сел возле  только  что  спокойного  лагеря.  С  нескольких
крайних шалашей, тугими струями газов сорвало шкуры и разбросало их в разные
стороны.  Деревянные скилеты этих мобильных строений хотя и поломало, но они
устояли,   обозначая   места,   в  которых  люди,  валяющиеся  сейчас  среди
осенне-безжизненной травы,  только что пытались хоть  как-то  устроить  свой
скотский  быт.  Медленно замолкала двигательная установка.  Хас,  впервые за
много часов оторвал руки от штурвала и  демонстрируя  гримасу  страдания  на
заросшем лице со скрипом распрямил затекшую спину.
     - Что опять схватило?  - С нотками сострадания в голосе поинтересовался
Орлак.
     - Не так чтоб сильно,  но еще побаливает.  Ну что,  пойдем посмотрим на
трофеи?
     Старые друзья понимали друг друга с  полу  слова.  Покидая  рубку,  Хас
достал  из  огромного,  засаленного  нагрудного  кармана  старинный,  видимо
дедушкин,  импульсник и дослав капсулу в разрядник несколько раз выстрелил в
пол рубки. В рифленном, пятимиллиметровом железном листе пола, появились три
аккуратные пробоины. Метал на их месте бесследно испарился.
     - Что  ты  делаешь?  -  Отреагировал  Оралк.  -  Как  раз  на проходе -
переломаем себе все ноги.
     - Ты  смотри,  еще работает,  - изумился хозяин древнего оружия,  потом
сообразив,  что  пробовать   стрелять   на   самом   проходе   действительно
некультурно,  полным энтузиазма голосом добавил,  - ничего страшного.  После
первой же сделки,  у нас будет новенький челнок,  - он задумался,  - ну  или
почти новенький.
     Орлак достал из винтовки обойму с капсулами и зарядил  оружие  обычными
патронами с разрывными пулями.
     Планета Кристи(2) встретила их зноем  полудня.  Душный,  сухой  воздух,
насыщенный пылью и напоенный насыщенным коктейлем запахов степи,  непривычно
щекотал ноздри.  Хас спрыгнул на  грунт  и  осмотрелся.  Никто  не  проявлял
враждебности,  вернее  ее  больше  некому  было проявлять.  Только безутешно
голосили женщины да ревели на все лады перепуганные дети.
     Под брюхом бывшего штурмовика что-то лязгнуло,  потом еще раз, затем со
скрежетом распахнулись створки люка бомбового отсека,  некогда служившие для
загрузки штурмовика боеприпасами.
     - Его не открывали уже лет десять,  если не больше,  - изумился  своему
открытию  Орлак и повиснув на руках спрыгнул на поверхность.  - Как же мы их
будем грузить? Что-то мы об этом не подумали. У нас на корабле нет ни одного
трапа, даже лестницы и то нет.
     - Было бы что грузить,  - в своем духе ответил Хас, - а как погрузить -
придумаем.
     Готовые к любой неожиданности,  держа оружие  наперевес,  они  опасливо
направились в лагерь кочевников.  Дети,  повинуясь древнему,  как сама жизнь
инстинкту,тут же бросились в рассыпную,  мигом затерявшись в рыжей,  осенней
траве.  Женщины  со  страхом  в  заволоченных  слезами  глазах,  следили  за
подходящими фигурами.  Одна из них, подхватив копье своего мужа, бросилась в
сторону  обидчиков.  Ее  лицо не выражало никаких чувств,  кроме заслонившей
собой всю Вселенную,  непреодолимого  желания  крови  врага.  Орлак  Вскинул
винтовку и несколько раз выстрелил под ноги бегущей,  но это на нее никак не
подействовало.  Расстояние между острием ее копья и сердцами двух  искателей
приключений  быстро  сокращалось.  Глаза  Орлака  сузились  в  две тоненькие
щелочки,  на переносице залегла морщинка. Он еще раз прижал приклад к плечу,
тщательно  прицелился  по  ногам  и плавно нажал на спуск.  Грохнул еще один
выстрел.  Пуля  попала  в  правую  ногу,  чуть  пониже  колена.   Несчастную
развернуло и она со всего размаху рухнула в пыльную траву.
     - Сама виновата.  -  Прокомментировал  происшествие  Хас.  Они  подошли
ближе.  Женщина,  еще  довольно  молодая,  извивалась в траве,  сжимая двумя
руками  правое  бедро,  ее  голень  болталась  на  тонком  промежутке  чудом
уцелевших  тканей,  как  привязанная на веревочке.  По ее рукам,  пульсируя,
стекала в пыль алая кровь.
      - Самым  милосердным,  было  бы  ее  просто пристрелить.  - Со вздохом
произнес Орлак.  - Все равно она здесь просто не выживет, а если и случиться
чудо,  и она победит все инфекции,  то без ноги своему племени она все равно
не будет нужна.
     Они еще немного постояли над несчастной. - Ладно, - оборвал нахлынувшие
неприятные ассоциации Хас, - мы здесь не затем, чтобы кому-то сочувствовать.
В конце-концов! - Сорвался он. - Почему мне никто не сочувствует!? Почему до
меня никому нет дела!?  Почему я должен за кого-то переживать,  если за меня
никто не переживает? Ну почему?
     - С одной стороны ты конечно прав,  а вот с  другой...  -  Нет  никакой
другой  стороны.  -  Безапиляционно  заявил  Хас.  - Весь мой жизненный опыт
говорит о том, что нет никакой другой стороны, кроме самой жизни, а на слово
я никому не привык верить.  Шевелись давай, пока все эти сучки не опомнились
и не бросились на нас как эта.
     Когда они  вошли  в  лагерь,  все,  кто  был  способен ходить,  а здесь
остались только женщины и старики отбежали на безопасное,  с их точки зрения
расстояние,  поднявшись  на  склон  холма  или  рассыпавшись  по степи.  Хас
придирчиво рассматривал добычу,  переходя от одного  распластанного  тела  к
другому.   Во   время   осмотра   его  обычно  суровое  лицо  даже  посетила
умиротворенная улыбка,  предвещая скорый  барыш.  Кочевники  лежали  смирно,
ровно дыша и абсолютно не реагируя на внешние раздражители.  Только на теле,
в месте куда попала капсула,  имелось пятимиллиметровое отверстие,  покрытое
коркой  запекшийся  крови.  Через  восемь часов все они очнуться и физически
будут  готовы  делать  все,  на  что  только  способен  человек.  Одному  из
кочевников  правда  не  повезло,  - капсула с наркотиком угодила ему в левый
глаз,  теперь  из-за  непроизвольно  распахнутых   век,   на   месте   глаза
просматривалось сплошное кровавое месиво. Хас его забраковал. Не считая его,
добыча составила тридцать четыре человека. Почти все были ходового возраста,
с крепкими мышцами,  а неприхотливость и выносливость, которыми обладали эти
люди ценились отдельно и особо.  Правда немного подводило состояние зубов  -
почти  у всех что-то не в порядке,  ну да в степи дантисты не водятся,  да и
какой разговор можно было вести о дантистах, если во всем этом огромном мире
и  кресла  то  достойного  еще  не  изобрели,  а всем известно - дантист без
кресла,  что солдат без бирки.  В  конце-концов,  состояние  зубов  было  не
основным критерием, к тому же делом поправимым.
     Хас поджег  из  своего   импульсника   несколько   ближайших   шалашей,
окончательно  наведя ужас на сохранившуюся часть племени,  затем вернулся на
челнок и подняв его в воздух, посадил вплотную с площадкой побоища. Выбросив
через  бомбовый  люк  несколько  пустых контейнеров,  оставшихся непонятно с
каких времен на борту, он поставив их один на другой, соорудил некое подобие
ступенчатого  помоста,  облегчившего погрузку.  Затем они принялись собирать
тела и перетаскивать их на корабль.  Действительно,  труднее всего оказалось
грузить тела на корабль.  Их приходилось поднимать более чем на двухметровую
высоту и укладывать,  чуть ли не стелажами вдоль ощетинившихся зажимами  для
ракет переборок. Места не хватало.
     Пот заливал   покрасневшие   от   напряжения   лица,   Хас   и    Орлак
останавливались ненадолго, делали короткий перерыв и продолжали работу. Дело
продвигалось медленно,  но все-таки продвигалось.  Бомбовый отсек постепенно
наполнялся телами.  Когда класть было некуда, одну створку закрыли и грузили
прямо на нее.
     - У  нас  не  хватит места.  - Волновался Орлак.  - Когда они прийдут в
себя,  то встанут на ноги, и места хватит всем. Наконец погрузка окончилась.
Отдуваясь  Орлак  влез внутрь и манипулируя на побитой ржавчиной,  крошечной
приборной панели,  закрыл  бомбовый  люк.  Тест  на  герметичность  оказался
отрицательным,  пришлось еще раз распахнуть створку и поправить отслоившийся
уплотнитель.  Когда  створка  встала  на  место,  показатель   герметичности
оказался удовлетворительным.
     - Ну  что,   пора   отправляться?   -   Воровато   осматривая   равнину
поинтересовался Орлак.
     - Нет,  осталось еще одно дело.  Давай осмотрим  лачуги  этих  дикарей,
может  попадется  что стоящее,  тем более,  что нужно собрать и прихватить с
собой хоть немного еды.  У нас же их нечем будет даже покормить.  Никто даже
смотреть не захочет в сторону дохляков.
     Хас прихватил контейнер от инструментов, походивший на большой чемодан,
который  смело  можно  было  обозвать  "мечтой  мародера" и они вдвоем пошли
осматривать лагерь.  Они методично обследовали шалаш за шалашом,  не брезгуя
рыться в кучах вонючих шкур и грязного, сотканного врукопашную из толстенных
нитей тряпья. Получаса хватило на осмотр всего лагеря. Из ценностей на глаза
им  попалась  только толстенная,  отлитая видимо прямо в углубление в грунта
бляха, из желтоватого металла, висевшая на одной из подпорок самого большого
шалаша с примитивным рельефным профилем жвачного животного. Вероятно это был
отличительный знак этого рода.  Орлак  повесил  его  себе  на  шею.  Тонкий,
кожаный ремешок глубоко врезался в его загривок,  стараясь подтянуть негодяя
поближе к земле, но он только улыбался, время от времени похлопывая ладошкой
по трехкилограммовой железяке.
     - Наверняка золото. - Не мог нарадовался он. Из пищи удалось обнаружить
только залежи сыра,  имеющего подозрительный синеватый цвет и отвратительный
запах,  да засоленное крупной, с включениями какого-то постороннего минерала
солью,  мясо. Мясо благоразумно решили не брать, а вот сыр забрали весь, что
попался им на глаза.
     Разбежавшиеся остатки  племени  с  безопасного  расстояния наблюдали за
тем,  как хозяйничают в их жилищах двое людей с неба.  Каких-нибудь  попыток
помешать  им  больше не предпринималось,  хотя и Хас и Орлак ни на минуту не
теряли бдительности.  Их оружие зорко следило по сторонам,  неотрывно следуя
за каждым брошенным взглядом своих хозяев.
     Под конец своеобразной экскурсии,  Хасу  на  глаза  попались  несколько
огромных кожаных бурдюков.  Он откупорил один из них и без тени брезгливости
попробовал на вкус содержимое.
     - Молоко.   -  Бесстрастно  выдал  он  свое  заключение.  -  Вонючее  и
противное. Прихватим несколько бурдюков с собой. Пусть наши пассажиры попьют
напоследок того пойла, к которому они привыкли.
     Так и сделали. Контейнер сыра и два бурдюка с молоком они перетащили на
корабль.  Через узкий, технологический люк, они впихнули съестное в бомбовый
отсек. Когда последний бурдюк шлепнулся на тела еще находящихся без сознания
кочевников,  Хас с лязгом захлопнул люк.  Как только сработали блокировочные
замки,  рядом  с   люком   мертвенно-зеленым   светом   замерцал   индикатор
блокировочного устройства,  снимающего блокировку только в случае введения в
систему шестизначного цифрового кода.
     - По  моему,  для первого раза совсем не плохо.  - Сказал Хас.  - Нужно
будет запомнить  это  место.  Да,  и  выставить  Кларику  хорошее  угощение.
Наводка,  которую  он  нам  дал действительно оказалась хороша.  Такое дикое
место еще надо поискать.  Ну что,  пошли посмотрим в каком  состоянии  опоры
этой развалины и можно будет отправляться.
     Они вышли  наружу.  Беглый  осмотр  уверенности  в  завтрашнем  дне  не
добавил.  Обе  задние опоры,  которые несли девяносто процентов нагрузки при
посадке находились в жутком состоянии. Сеть мелких, свежих трещин, изморозью
покрывала  изъеденный  ржавчиной  металл,  обходя  свеженькие  сварные  швы,
положенные совершенно  недавно.  Давно  переставшие  исполнять  свое  прямое
назначение   амортизаторы,   сейчас   были   заварены   и   выполняли   роль
дополнительного несущего элемента, удерживающего конструкцию от немедленного
разрушения.   В   сравнении   с   задними,   единственная   передняя  опора,
поддерживающая нос машины, выглядела только что сошедшей с конвейера.
     - Ну что,  - начал неуверено Орлак, - похоже с опорами все в порядке.
     - Да,  все в порядке,  - поддержал шутку Хас,  -  еще  несколько  таких
посадок,   и   этому   кораблю   сможет   только   помочь  плазменный  резак
робота-утильщика.
     - Может подварим?
     - Да тут на сутки работы,  да и электродов у нас почти не осталось. Так
оставим.  Что  первый  раз,  что  ли?
     - Ну тогда спасибо этому миру, за гостеприимство. - Сделав широкий жест
начал  было  выламываться Орлак.  - Было очень при...  - Жуткая волна паники
внезапно прокатилась сквозь его сознание , с легкостью очистив мозги от всех
мыслей. Всепоглощающий, беспричинный страх заполнил весь мир, всю Вселенную.
     Двое авантюристов так и застыли под открытым люком  своего  корабля.  С
того  момента как нахлынула на них неожиданная напасть,  ни один,  ни другой
даже не пошевелил рукой,  не сказал ни слова.  Парализованный  страхом  мозг
паниковал сам по себе, абсолютно позабыв о существовании тела. Казалось, что
остановилось само Время.  Орлак,  потеряв  равновесие,  выронил  винтовку  и
рухнул  в  пыль.  Хас так и остался каким-то чудом стоять,  с поднятой вверх
правой рукой.  На его лице маской застыло удивленное  выражение,  делая  его
похожим  на  манекен  из  неприлично  дорогого  магазина,  вдруг оказавшимся
облаченным в лохмотья.

     Крейсер малого класса висел посреди черного провала пространства.  Ярко
горящие  бортовые  огни  и  орудийные  системы  внушительной  мощности  явно
свидетельствовали о том,  что хозяева этой штуки никого не бояться  и  самые
главные в этом месте. Рядом с грозной машиной, почти борт к борту, находился
легкий прогулочный межгалактический челнок,  класса "яхта".  Внешняя отделка
миниатюрного,  в  сравнении  с  крейсером  кораблика  не  оставляла ни каких
сомнений в том, что это очень скоростная, комфортабельная и дорогая штука.
     На командном посту крейсера, уже двадцать минут шел серьезный разговор,
можно даже сказать словесная порка.  У входного люка,  демонстрируя  крайнюю
степень  раскаяния,  понуро  стоял  холенный  старший лейтенант,  неосознано
сминая и расправляя в безвольно опущенный руках фуражку с высокой тульей.
     Командное отделение  корабля было обставлено и оформлено с определенной
претензией на изыск.  Пол покрывали сверкающие пластиковые панели бирюзового
цвета,  кресла пилотов и командного состава, затянутые в натуральную, черную
кожу,  гармонично вписывались в интерьер,  казались не предметом роскоши,  а
непременной его частью.  Огромные, цветные мониторы обзорных и навигационных
экранов, выполненные по самой последней, из местных технологий, то же, сразу
почему-то наводили мысли о деньгах, а не об удобствах этого оборудования для
экипажа.
     Плюгавый, подтоптанный   майор,   обладатель   выпуклого,  узкого  лба,
покрытого непривычным рисунком морщин,  едких,  слезящихся  глаз  и  резкого
противного  голоса,  расхаживал туда-сюда вдоль ряда кресел и как только мог
обидно распекал старлея:
     - Первый  раз вижу такого безинициативного простака.  Что значит "мы их
только заметили"?  Вас что,  для того здесь поставили, чтобы вы замечали? Вы
должны  действовать  и исполнять приказы.  Это все что от вас требуется.  За
это, и только за это вы получаете свое жалование. И заметьте не маленькое.
     Старший лейтенант  постарался что-то сказать в свое оправдание внезапно
нагрянувшему   инспектору,   но   на   гора   получилось    выдать    тол