очередь  Тинкара фыркнуть от смеха. Наука  рвала тяжелые
цепи с помощью острия компасной иглы!
     --  Ну  да, знаю,-- ответила  девушка.-- Это  довольно смешно. Но разве
символика так уж важна? Лучше любуйся танцем!
     Цепи спали,  и молодая женщина  начала расти, она рвалась  к усыпанному
звездами небу. Ноги ее оторвались от земли, она легко взмыла вверх,  плывя в
воздухе с невероятной  грацией.  Внизу,  далеко под ней, бессильное чудовище
исходило злобной пеной. Длинные волосы девушки развевались по ветру. Наконец
Человечество сорвало с неба одну из звезд.
     -- Ну и как тебе этот спектакль, если забыть о слабостях и даже хуже --
о недостатках?
     -- Очень красивый,-- Он улыбнулся Анаэне.-- У этой  женщины на Земле  в
ногах валялась бы вся знать!
     --  Иди на "Франк", Тинкар, и будешь видеть ее ежедневно,-- прервала их
Клотильда.
     -- Нет уж, спасибо, мне было трудно привыкнуть к "Тильзину". Но я здесь
освоился, здесь и останусь!
     В  другом парке люди  танцевали неизвестные землянину танцы. Гравитация
была  намеренно снижена,  и  это позволяло танцорам двигаться с  необычайной
легкостью. Уверив спутниц в том, что видит такие развлечения впервые, Тинкар
оказался  вовлеченным  в  танцы  сначала Клотильдой,  потом  Элен и  наконец
Анаэной, которая старалась  не выпускать  его  из  своих  объятий.  Пока  он
вращался с ней в головокружительном танце, держа руки на  ее хрупких плечах,
ему показалось, что он не знал иной  жизни, кроме жизни на  "Тильзине", и не
желал никакой иной.
     Вся ночь прошла в развлечениях  среди  веселых и дружелюбных людей. Они
смотрели  различные  спектакли,  пили  в  разных барах. В пять  часов Анаэна
объявила:
     -- Пора возвращаться. У  нас сегодня много работы.  Спасибо,  что был с
нами.
     Тинкар   хотел   возразить   ей,   рассказать   о   своей   бесконечной
признательности^  за  удивительные  мгновения,  но  мозг  его,  затуманенный
выпитым вином, позволил произнести лишь банальности."
     --  Ну ладно,  отпусти мою  руку,-- с улыбкой попросила  девушка.--  До
скорого, Тинкар, лейтенант Империи!
     Очутившись в  одиночестве среди толпы незнакомых людей, он отказался от
нескольких предложений и вернулся к  себе. На  столе в  его  комнате  лежали
большой рулон бумаги и письмо. Он взял послание:
     "Тинкар!
     Предпочитаю  уйти,  пока ты  не бросил  меня ради рыжей кошки.  Сегодня
вечером я  встретила Пей, и  мы  решили вступить в  постоянную связь.  Я  не
обижаюсь на тебя  и желаю удачи. Надеюсь, ты иногда будешь вспоминать Орену,
которая помогла  тебе в  первые  дни  жизни на  "Тильзине". Мы  переходим на
"Франк".  При новой стыковке встретимся как  хорошие  друзья. Я очень любила
тебя, варвар-землянин,  и  думаю, могла бы привязаться к тебе по-настоящему.
'До свидания где-нибудь в космосе.
     Орена".
     Он  развязал  рулон  и   обнаружил  несколько  великолепных  полотен  и
записочку от Пей:
     "То,  что я  делаю,  не совсем  правильно, но  я не смог воспротивиться
Орене. Прими этот скромный подарок на память от того, кто однажды хотел тебя
убить, но которого ты пощадил. С дружеским приветом.
     Пей".
     -- Успеха и вам,-- вслух сказал он.
     Потом, устал.0  вошел в спальню. Его взгляд привлекло что-то необычное,
он  наклонился   и  зарычал.   Дверца  сейфа  была  вскрыта,  замок  взрезан
молекулярной пилой. Он рывком распахнул ее -- чертежи локатора исчезли!


4. ИОЛИЯ

     Он  словно  окаменел...  Итак, Анаэна в который  раз обвела его  вокруг
пальца!  Сомнений у  него  не было, ему  все стало ясно.  Зная,  что чертежи
практически закончены, девушка увлекла его за собой, выманила из квартиры, а
во  время обеда дала инструкции мужчине,  который пришел поговорить с нею. А
он,  Тинкар,  наивно  радовался  тому,  что  она  рядом.  Это  предательство
оказалось  для  землянина  двойным  испытанием,  ведь  он  по  своей природе
презирал  и  -ненавидел предателей. Кроме того, он поверил в  то, что Анаэна
испытывает к нему симпатию, и надеялся... Он с отвращением сплюнул на пол.
     -- Сучка! Псиное отродье! Черт  подери, я всего лишь  планетная вошь! И
ничто другое! Да, она здорово разыграла комедию!
     На секунду в его душе мелькнула надежда: а что, если чертежи  украла не
она? Зачем Анаэне красть чертежи, которые он в любом случае передал бы  ей в
полном комплекте? Он тотчас же отправится к ней и все выяснит! Но нет, все и
так понятно. Смысл? Догадаться нетрудно: если он передаст чертежи, он  сразу
же  станет героем  в глазах многих галактиан. И она не сможет держать его  в
изоляции, ведь в ее глазах он остался парией, плане-тянином!
     Он  заметался  по  комнате, опьянев от ярости и стыда. Он, Тинкар, стал
игрушкой  в  руках... он пытался подобрать самые  грубые- из  известных  ему
оскорблений...  комка женской протоплазмы! Да,  уставы  Гвардии были  мудры,
настоящие  мужчины  считали  женщин  лишь  инструментом  для  развлечения  и
инкубатором для будущих гвардейцев! Рвань, сучка!
     В  душе горело  одно желание  -- отомстить. Разбить в  кровь ее  тонкие
губы! Вырвать лживый язык! Нет, этого было мало. Убить! Вызвать на дуэль? Он
не  знал,  может ли  это сделать мужчина. В  любом случае  при  десяти пулях
против одной шансы его были невелики... Его не волновала собственная смерть,
но оставить ее победительницей он не мог... Теперь  он  должен  был  сделать
единственное -- уничтожить "Тильзин"!
     Но для  этого ему нужно  было  время. А  было ли  оно  у  него?  Теперь
талактиане  в  нем не нуждались.  Они заполучили чертежи.  Неоконченные,  но
любой  физик  завершит их за несколько  дней  работы. Да, теперь  галактиане
вполне могли его уничтожить.
     Он  инстинктивно  ощупал пояс. Пуст. Оружия ему не вернули, хотя одежду
отдали на  следующий  день после того, как он попал на  борт  корабля.  Быть
может, убийцы уже шли  по его  следу. Тинкар  горько усмехнулся.  По крайней
мере,  он  умрет  в своей  форме,  как и  положено. Но  в таком  мирке,  как
"Тильзин", должны быть места, где можно укрыться, найти убежище...
     Убежище!  В  памяти  сверкнула   недавно  прочитанная  фраза.  Одна  из
основополагающих  статей договора между менеонитами и галактианами  гласила,
что менеониты  имеют право предоставлять убежище! Он  должен  был  как можно
быстрее добраться до сектора  паломников. Он отчаянно искал хоть что-то, что
могло бы заменить ему оружие. Кроме компаса, у него  ничего не было. Его рот
растянулся в гримасу: компас для спасения пленных землян!
     Он быстро упаковал  кое-какую провизию, не  зная,  сколько ему придется
скрываться:  несколько  часов  или  несколько дней.  Потом осторожно  открыл
дверь: улица была безлюдна. Тинкар окинул последним взглядом свою квартиру и
пожалел,  что   не  может  взять  картины   Пей.  Искусство   не  интересует
приговоренных к смерти!
     По  пути к  паломникам он почти  не встречал галактиан. Все  двери были
заперты. Ему следовало  позвонить и предупредить паломников  о своем визите,
но он не решился, не  зная,  прослушивается его  линия или нет. Он спрятался
позади металлической колонны и стал ждать наступления дня.
     Дверь ему открыл незнакомый человек.
     -- Здравствуй, брат. Чего желаешь?
     -- Я хотел бы поговорить с Холонасом.
     -- Это трудно, брат. У тебя назначена встреча?
     -- Он разрешил мне вернуться, когда я пожелаю.
     -- Хорошо, брат, я провожу тебя.
     Патриарх принял Тинкара с нескрываемой радостью.
     -- Вот вы и вернулись, брат Холрой! Я счастлив. Чего вы хотите от нас?
     -- Убежища!
     Слово  щелкнуло, словно удар хлыста. Тинкар колебался,  спрашивая себя,
не лучше ли ему схитрить, но хитрость была чужда его натуре.  А  паломники в
любом случае узнали бы правду.
     Старец некоторое время молчал.
     -- Сын мой, ты кого-то убил не на дуэли? - Нет!
     --  Тогда  чего же ты  боишься? -- Паломник вопросительно  посмотрел на
землянина.
     -- Боюсь, что убьют меня, вернее, прикончат, как злобное животное!
     --  Сядь. Не в  обычаях галактиан убивать  без  веской причины.-- Голос
патриарха был ровен и спокоен. •
     -- С  их точки  зрения такая причина есть. Они должны избавить город от
моего присутствия.-- Тинкар хмуро посмотрел в сторону.
     --  Ты, похоже,  вымотан, сын  мой,--  улыбнулся старик.-- Отоспись,  а
когда отдохнешь, расскажешь мне все. Ничего не бойся. Если ты искал убежища,
ты его нашел.
     Тинкар вдруг почувствовал, как на него обрушилась накопившаяся за много
дней усталость. Он позволил  отвести  себя  в спальню и провалился в сон. Он
проспал  очень долго, встал отдохнувшим и попытался отогнать  воспоминания о
событиях, случившихся  накануне.  Где-то в  квартире  звучал  молодой голос,
исполнявший  серьезный  и  радостный  гимн.  Он  оделся  и вышел из спальни.
Сидящая спиной  к  нему темноволосая девушка шила. Он никогда не видел ни на
Земле,   ни  на   "Тильзине",   чтобы  кто-нибудь  шил,   и   движения  швеи
заинтересовали его. Он  приблизился. Девушка удивленно  обернулась, лицо  ее
осветилось.
     -- Брат Холрой! Как  я счастлива вновь встретиться с вами! Дядя сказал,
что у нас гости, но не назвал имени. На этот раз вы останетесь надолго?
     -- Вашего дяди нет? -- Он встревоженно оглянулся по сторонам.
     -- Нет, но он скоро появится. Вы голодны или, может быть, хотите пить?
     -- Спасибо, я хочу пить.
     Она принесла ему стакан холодной воды.
     --  Вы  ведь  останетесь  подольше  на  этот  раз? -- Девушка  умоляюще
посмотрела ему в глаза.-- Мне хотелось бы послушать ваш  рассказ  о Земле. Я
видела  мало планет, если не считать Авенир. Мой дядя говорит,  что  планеты
слишком опасны для молодой девушки.
     Она смотрела ему в лицо, выглядела веселой и возбужденной, ее  огромные
карие глаза  уставились  на  него в  упор,  но  в  них не  было ни стыда, ни
наглости. На мгновение их заслонили другие глаза, зеленые и сверкающие.
     "Куча  женской протоплазмы,  так и не научившейся хитрить",-- с горечью
подумал Тинкар.
     -- Мое пребывание, быть может, будет долгим.  Если ваш дядя позволит,--
неопределенно ответил он.
     -- А почему бы ему этого не сделать?
     -- Не могу вам сказать. Быть может, я представляю опасность для него.
     Едва эти слова сорвались с его уст, как он пожалел о ] сказанном. Какой
смысл  возбуждать подозрения? Но  что-'  то ему  подсказывало, что  от  этой
наивной  девушки  не  следует  ожидать   опасности.  Сколько  ей  было  лет?
Шестнадцать? Семнадцать?
     Через некоторое время открылась дверь, и вошел патриарх.
     --  Вы уже  проснулись,  Холрой? Надеюсь, ты  не утомила  гостя  своими
вопросами?
     -- Я только что встал.  И она вовсе  не утомляет меня,-- весело ответил
землянин.
     --  Ну что ж,  пошли  ко мне  в кабинет,  сын мой,-- кивнул патриарх.--
Обычно я выслушиваю исповедь в храме, но вы не принадлежите к нашей вере.
     Кабинет  оказался маленькой комнатой, стены ее были уставлены полками с
книгами. Холонас сел, указал Холрою на табурет.
     -- Говори, сын мой.
     И Тинкар  заговорил. О всех унижениях, которые испытал после  того, как
попал  на  "Тильзин". До этого он старался  подавить воспоминания о  них, но
теперь его  прорвало. Он  рассказал о своем  спасении, о  дуэлях,  о жизни в
изоляции от  других,  в то  время его  единственным  компаньоном была Орена,
потом вспомнил о двуличии Ана-эны, ее уловках, с помощью которых она выудила
у него признание в том, что Звездная Гвардия обладала локаторами. И  наконец
он поведал о ее предательстве и страхах, которые  это предательство породило
в нем. Холонас слушал его, не перебивая.
     --  Такое  поведение  Анаэны,--  сказал  патриарх,  выслушав рассказ,--
крайне меня удивляет. Она импульсивна, но совершенно бесхитростна.
     -- Вы ее знаете?
     --  Неужели  ты думаешь,  что  я  руковожу этим  анклавом, не общаясь с
технором?  --  удивленно  посмотрел на  землянина старик.-- Да,  я ее знаю и
очень ценю. Она была бы достойным украшением  нашего  малочисленного народа,
будь у нее настоящая вера. Она действительно фанатически предана "Тильзину",
и это могло заставить ее во I что бы то ни стало завладеть чертежами.
     -- Но я и так должен был передать их ей сегодня!
     -- Надо было отдать раньше, Тинкар! Она могла подумать, что ты хитришь,
что хочешь  поторговаться,  а  тебе  из человеческой  солидарности следовало
передать чертежи сразу.
     --  Человеческая солидарность! А какую  ее часть  получил я,  планетная
вошь!
     --  Знаю! Галактиане  не  любят  прощать  оскорбления,  даже если  этим
оскорблениям несколько  веков.--  Патриарх улыбнулся.--  Ты  мог бы показать
себя более щедрым, чем они! Не думаю,  что тебя  подстерегает опасность,  но
поскольку нельзя сказать ничего определенного по поводу моих внешних друзей,
мы дадим тебе приют.  Твоя карточка  имеет силу  и у  нас, пока ее у тебя не
изъяли. Если такое случится, мы решим, что делать. Какой работой ты хотел бы
заняться? Здесь все работают.
     --  У  вас  есть  физические лаборатории?  -- Глаза гвардейца  блеснули
неподдельным интересом.
     -- Конечно!
     -- Я хотел бы заняться усовершенствованием локаторов. Это могло бы меня
сделать полезным для галактиан и застраховало  бы  мою  жизнь на тот случай,
если мне придется вернуться к ним.
     -- Повторяю, я не думаю, что  твоя жизнь в опасности.-- Старик серьезно
посмотрел  на  землянина.--  Я  повидаюсь  с  Таном  Экатором  и  постараюсь
разобраться в этом  деле.  Пока тебе  не подыщут жилье,  будешь жить  у нас.
Теперь мне пора готовиться  к проповеди, а я знаю, что моя  племянница горит
желанием выспросить тебя кое о чем. До скорого, Тинкар Холрой.
     Гостиная была пуста. Тинкар уселся  на диван и принялся размышлять  над
ситуацией. Дела  обстояли  не  так  уж |  плохо. Он получил  убежище, вскоре
начнет  работать  в лаборатории, где  ему будет легко  осуществить месть под
видом  работы  над  локатором.  Его  угнетало  лишь  одно,-- одновременно  с
галактианами ему придется уничтожить себя  и паломников, которые проявили по
отношению  к  нему  открытую  дружбу. Их  следовало  спасти.  Он не  думал о
мгновенном атомном взрыве, который  потребует сложного оборудования. Нет, он
думал  о разрушении двигателей и одновременном  выходе из строя всех шлюпок,
кроме шлюпок паломников... Нет, паломники попытаются спасти остальных. Нужно
было найти лучшее решение. Ба! Времени на поиск у него было достаточно.
     Через несколько часов патриарх вернулся к себе после беседы с технором.
     -- Тан заверил меня, что  они никоим образом не при-частны к краже. Они
очень рассчитывали на локаторы! "Франк" улетел до того, как я смог увидеться
с  Таном.  Должен сказать,  что  технор  "Франка"  считает тебя  паразитом и
обманщиком.  Тебе  действительно  лучше  остаться  с  нами,  поскольку  люди
"Тильзина" вновь настроены  против тебя. Ты  прав,  твоя  жизнь в опасности.
Изготовь локатор и отнеси им его как доказательство своей честности.
     Тинкар усмехнулся.
     -- Это мне-то надо доказывать свою честность? Горькая шутка!
     -- Анаэна передала мне письмо для тебя.
     -- Оно мне не нужно! -- Тинкар раздраженно вскочил.
     -- Не суди, не выслушав!
     -- Не хочу его видеть!
     --  Твое право. Когда захочешь,  возьмешь его.-- На  этом |и закончился
разговор.
     Теперь Тинкар жил в крохотной квартирке рядом с квартирой патриарха. Он
ежедневно работал в лаборатории  под предлогом создания усовершенствованного
локатора,  а  сам  тайно  конструировал  орудие  мести.  Но  "орудие  мести"
почему-то не хотело создаваться. И  чем  дольше он  жил  с паломниками,  тем
тягостнее становилась для него мысль о том, что  он должен причинить им зло.
Их религия была все так же чужда ему, и Тинкар не думал, что его отношение к
ней  когда-то изменится. Когда  он забывал  о  вере, он  видел  вокруг  себя
веселых  и благожелательных людей. Он  быстро сдружился со многими коллегами
по лаборатории  и понял, что они любили жизнь, несмотря на религию и строгие
одежды.
     Письмо Анаэны  долго лежало на столе патриарха.  В конце концов оно так
стало мозолить  Тинкару глаза, что он взял его, ушел к себе и сжег,  даже не
вскрыв. Однажды  его позвали ко входу, но, когда привратник сказал, что  его
ждет рыжая девушка, гвардеец повернулся и удалился, не произнеся ни слова.
     Понемногу шрамы уязвленного самолюбия затягивались. Он старался изгнать
из памяти  последние,  дни,  проведенные  с  галактианами,  и,  несмотря  на
внезапные приступы гнева, заставлявшие его скрипеть зубами, все чаще забывал
о случившемся. Мало-помалу в его памяти стерлись даже черты
     Анаэны.  Она  превратилась  в  пустую  белую  рамку,  окруженную  рыжей
шевелюрой.  Любил ли он  Анаэну? Он уже не  знал. Он просто ощущал в  сердце
болезненное  отсутствие; отсутствие, которое  иногда  заставляло его  часами
всматриваться во мрак ночи. Потом прошло и это. И однажды, после того как он
прожил  с  паломниками полгода  и  в  приступе  бессильной  ярости попытался
вспомнить  ее  лицо,  чтобы  сильнее его  возненавидеть,  перед  его  взором
возникло  другое  лицо,  спокойное  и нежное,  с огромными  наивными  карими
глазами и припухлым, почти детским ртом.
     Иолия! Вначале он держал девушку на расстоянии, смущенный ее вопросами,
ее  неприкрытым  восхищением  землянином   и,  как  он  полагал,  романтикой
солдатской  жизни. Сердце его  еще  сочилось  кровью,  и  он  систематически
избегал  контактов  с женщинами,  что было  довольно просто,  ибо  паломницы
обладали   врожденной   сдержанностью,   весьма   далекой   от   навязчивого
товарищества галактианок. К тому же никакая легкая интрижка не была возможна
в этой секте с ее строгими моральными устоями.
     Иолия. Он думал о ней с нежностью, как о чем-то хрупком и недостижимом.
Он  часто по  вечерам усаживался  на скамейку  в  саду неподалеку  от своего
жилья, и  она приходила к нему в неизменном сопровождении множества детишек.
Тинкар рассказывал им о  своих приключениях, тщательно  подбирая  выражения,
чтобы  не поранить  их  наивные  души.  Он редко  говорил  о  сражениях.  Но
вспоминал о гонках Земля -- Ригель, о празднествах при императорском дворе и
о  том  зле,  которое  скрывалось  за  роскошью.  Он  отправлялся  с  ними в
путешествия  по планетам  Империи,  описывал  города и  народы.  Однажды  он
рассмешил их,  рассказывая о своей  специальной  миссии,  когда ему поручили
перевезти на своем разведчике некоего чина из политической полиции.
     --  Надо понять, дети мои,-- говорил он,--  что наши корабли куда менее
комфортабельны,  чем ваши города,  а в  момент входа в  гиперпространство  и
выхода из него нас  ожидают  ощущения, которые нельзя назвать приятными. Мы,
солдаты Гвардии, привыкли к переходам, но этот господин и понятия  о  них не
имел.  Это  был очень поганый человек, и, когда я увидел его лицо  в  момент
перехода,  у меня возникла одна идея. Вместе с главным механиком 'и экипажем
я   разработал   "машинку   для   взбивания   яиц",  слегка   разрегулировав
гиперпространственное устройство. И мы принялись прыгать туда и сюда по пять
раз  в минуту в течение четверти часа. Дольше эту игру продолжать не стоило.
Мы  и сами  не выглядели свеженькими после этой  свистопляски, но его  можно
было соскребать со стен чай-
     ной ложечкой!  Самое  смешное, что,  когда  мы остановили  Качели после
множества "героических"  попыток, он горячо поблагодарил нас, сразу же после
того, как смог нормально дышать, а по возвращении даже представил к награде.
     Иногда  Иолия приходила  одна. Тогда  Тинкар  говорил  о  море,  горах,
озерах,  деревьях...  Она никогда  не  уставала  слушать.  У  него  был  дар
описывать  увиденное,  привычка видеть и запоминать детали,  что очень важно
для солдата.
     Постепенно, одновременно с болью, уходило и желание отомстить. Он почти
перестал  искать средства  н