чего уже успел докопаться - мы здесь едва
ли не вчетверо меньше работаем. Научная разведка Балтии разрабатывает
интересующую нас тему давно и плотно, причем независимо от других спецслужб
и даже, похоже, независимо от правительства. Только в свете последних
событий научники сделали шаг навстречу вэ-эровцам...

- То есть, - перебил Макс, - Смотритель может поделиться некоей информацией
с вээровцами, и те опередят остальных? Даже официального агента?

- Именно так.

- Что это за информация?

- Координаты местного маяка.

Макс приподнял брови, хотя снова ничего такого, чего бы он не знал, не
услышал:

- Вот, значит, как...

Пойнтер, не изменясь в лице, продолжал:

- Прибалты осведомлены о существовании единственного маяка - сибирского.
Именно поэтому здесь и осел Логан-Эрлихман. Хотя, стопроцентной уверенности
все равно нет. Его никто плотно не прощупывал, пока у нас нет подобной
возможности. Но вероятность очень высока.

- А что, - задумчиво поинтересовался Макс. - Балтия так серьезно занимается
исследованием неопознанных летающих объектов и объектов предположительно
внеземного происхождения?

- Очень серьезно. С тысяча девятьсот семьдесят седьмого года.

Макс ничего не сказал - ждал продолжения.

- В августе семьдесят седьмого в руки балтийских научников попал сильно
поврежденный летательный аппарат, по нашим данным - беспилотный. В марте
восьмидесятого они ознакомились со снимками неопознанных летающих объектов,
замеченных в районе Алзамая, и обнаружили на одном из них аналогичный
аппарат. Это был единственный случай наблюдения аппарата такого типа. Все,
изображенное на остальных снимках, не совпадало с более ранними
наблюдениями, и могло оказаться в итоге чем угодно, от метеозонда до
атмосферной линзы или шаровой молнии. Только алзамайский аппарат был
стопроцентно внеземным. И в Алзамай немедленно внедрили Логана. Мы так и не
сумели выяснить, что же он тут раскопал, к его квартирке-лаборатории просто
не подступиться. Но приборов там напичкано - будь-будь. У маяка установили
кое-какую регистрирующую селектуру; маяк все время прощупывается. В общем,
Логан стал опасным. Его нужно убрать. Причем, немедленно. До того, как он
раскроет местонахождение маяка.

- Он работает в одиночку? - поинтересовался Макс. - Без прикрытия?

- Мы не успели выяснить. Похоже, что да. Но ни в чем нельзя быть уверенным
на все сто. Мы не видели прикрытия. Ни разу за четыре года.

- Понятно, - кивнул Макс. - Что ж. Я готов. Уберу его сегодня же.

- Последнюю неделю он ежедневно бывает на привокзальном бульваре. Вероятно,
ждет агентов-прибалтов. Там есть пивной ларек, напротив магазина Кузьминых.
Знаешь?

- Знаю, - Макс усмехнулся. Его позабавил тот факт, что не они одни
использовали пивные ларьки как точки рандеву.

- Пока он ни с кем контактов не имел. Вот он, взгляни... - пойнтер
ненадолго показал Максу фотографию невзрачного аморфа
неопределенно-среднего возраста. - Запомнил?

- Да.

- Привокзальный бульвар, с полудня. У тебя еще есть время.

Макс кивнул, попутно уяснив для себя: агент-пойнтер выдал абсолютно всю
необходимую информацию. Ничего не скрыл, но и ничего лишнего не выболтал.

Периодическая проверка внедренных агентов была обычным делом для научной
разведки Америки.

Впрочем, самое главное Макс с помощью коллеги все же выяснил. Теперь он
знал Логана-Эрлихмана, Смотрителя сибирского маяка, в лицо. И он не теперь
не проколется, убрав ненароком постороннего.

- Удачи, сынок, - сказал пойнтер, в упор глядя на Макса.

Макс с легкой улыбкой кивнул.

- Спасибо за рыбку. Хороша, зараза!

* * *

Когда Арчи приехал в Алзамай, бабка уже умерла. Умерла тихо и спокойно, без
мучений, угасла, как догоревшая свеча. Практически до последних часов она
оставалась в сознании, и даже была в состоянии передвигаться без
посторонней помощи. Просто заснула не проснулась. Мать, словно
почувствовав, часа в три ночи вошла к ней - дыхание старухи, до сих пор
более-менее равномерное, вдруг прервалось. На миг открылись глаза,
взглянули на дочь, которой было уже почти шестьдесят, и закрылись снова.

И все.

Родичи-женщины и соседи успели свое отплакать и отпричитать; Арчи вошел как
раз, когда поминали усопшую крепким домашним самогоном. По тем, кто жил
долго и счастливо и ушел без мучений, как правило долго не скорбят, и Арчи
считал это глубоко правильным. Он жалел только об одном - что не успел.
Правильнее было бы хотя бы перед смертью подержать бабку за руку. Наверняка
это ее успокоило бы.

Но - не успел.

Женщины хлопотали в бабкиной комнате, Арчи неоднократно выцедил с
коренастыми сибирскими мужичками сизого крепчайшего пойла. Коротко
переговорил с матерью - она удивилась приезду сына. Не то чтобы она
обижалась; из-за работы Арчи часто приходилось отказываться от исполнения
разнообразных семейных дел и хлопот, но работа - есть работа. Похоже, что
мать обрадовалась, но, конечно же, тоже жалела, что Арчи самую малость не
успел.

Потом были похороны - на следующий день. До этого времени Арчи выбирался в
город только однажды, с матерью и теткой из соседнего Тайшета. Заходили в
какие-то погребальные конторы, женщины о чем-то договаривались, а Арчи, не
вникая, молча платил, сколько требовалось.

А когда вернулись с кладбища и уселись поминать уже во дворе, под диким
сибирским виноградом, Арчи неожиданно ощутил в себе какую-то пустоту.

Он всегда гордился тем, что его родственники так долго живут и пребывают
совершенно в ясном уме и трезвой памяти до последней минуты. Казалось, что
он и сам должен точно так же тянуть к сотне, оставаясь здоровым и умным.

Два года назад ему сообщили, что скончался девяностосемилетний дед. Но Арчи
тогда только-только отходил от последнего задания, приведшего к сразу двум
"фитилям". И вот теперь - все. Родственников-долгожителей не осталось.

Он вышел из-за стола, заскочил в комнатенку под самой крышей,
получердак-полумансарду, которую Арчи отвели по его же просьбе, и
отправился на связь.

Некоторое время Арчи постоял за воротами. Ветер путался в кронах сосен,
шумел, словно тянул заунывную поминальную песню. Похожий на исполинскую
пузатую бочку дедовский дом стоял на пересечении улиц Шадченко и Распадной.
Корявые верховые ветви обрамляли потемневшую от времени выпуклую крышу. На
крыше, на самой макушке, рядом с узловатым стеблем универсальной антенны
(той еще древности) сидела лимонно-бурая харза и сосредоточенно вычесывала
шерстку.

На Распадной Арчи поймал экипаж и доехал до центра за совершенно смешные в
сравнении с курортным Крымом деньги.

Два тридцать семь. Бульвар недалеко от вокзалов. Много свободных лавочек. И
целых двадцать минут, которые нужно непринужденно убить.

Бесцельно слоняться по бульвару Арчи не захотел, по привычке сначала
покружил в отдалении. И практически сразу у него сработал жук-сторож:
забеспокоился, завибрировал и загудел. Арчи скормил ему крупинку лакомой
органики.

Итак, он здесь не один. Кто-то точно так же кружит в отдалении и кормит
жука-эмпата.

Арчи немедленно нырнул в раскрытые двери ближайшего магазина. И - о, удача!
- в магазине нашелся мини-бар, причем стойка его заканчивалась как раз у
окна, выходящего на бульвар. Арчи заказал кофе по-венесуэльски, рюмку
хереса (и откуда в Сибири приличный херес?) и свежую газету. Сел на высокий
табурет и сделал вид, что погрузился в чтение.

На самом же деле он то и дело поглядывал в окно.

Бульвар выглядел вполне мирно и обыденно: лавочки; маленькие, по пояс
всего, пушистые сосенки и елочки (а, может, и пихточки, Арчи не особо в
этом разбирался). На лавочках - мамаши, среди елочек - малышня. С елочки на
елочку скачет харза, ребятишки гурьбой бегают за нею. Идиллия.

Вдалеке виден вокзал, но опять же после Крыма он выглядит чуть ли не
покинутым. Экипажей на улице не то чтобы мало, но и плотным такое движение
никак не назовешь.

Кофе оказался так себе. Херес тоже. Впрочем, стоило ли удивляться?

Арчи шелестел газетой. Жук больше не беспокоился, дремал себе за
подкладкой. Но чутье подсказывало Арчи: жди. Кто-то здесь есть.

И он ждал.

Прошло минут пять, прежде чем он выделил из находящихся на бульваре двоих
мужчин. Первому было под сорок, не меньше - низенький, породистый и
толстомордый мопс. Сидит на лавочке и щурится на солнце, сложив руки на
рукояти трости. Второй больше похож на агента - никакой просто.
Неприметный. Не то серая, не то пегая шевелюра, уши врозь, морфема - и не
поймешь с ходу. Аморф, наверное. Но взгляд цепкий, внимательный.
Пристроился к жидкой очереди у пивного ларька наискосок от магазина и
зыркает исподлобья. Туда-сюда...

Мопс вскоре тяжело поднялся - Арчи готов был поспорить, что у него одышка и
вообще здоровье ни к черту. Вряд ли он интересен. Просто, случайный человек
прогуливается. Вальяжно ступая, мопс удалился по бульвару прочь.

Аморф неторопливо заглатывал пиво из бокала; потом полез в карман и жук за
подкладкой тотчас предупредительно дернулся. Арчи насторожился.

А события на бульваре вдруг стали развиваться стремительно и неудержимо:
из-за пивного ларька показался растрепанный высокий парень, похожий на
афгана. Он на миг склонился над сидящим на лавочке, прикуривал, что ли?
Потом кивнул, вроде бы потрепал аморфа по плечу и неторопливо направился к
вокзалу. Аморф остался безучастно сидеть на лавочке, даже бокал ко рту
подносить перестал.

И Арчи моментально почуял горячее. Прошло минуты три, а аморф даже не
шевельнулся за это время. Зато за афганом увязался невесть откуда
вынырнувший плотненький эрдельтерьер. Пшеничная его голова хорошо
различалась издали. Афган сунулся в одну сторону, в другую, и Арчи вскоре
заметил, что на пару с терьером работает долговязый дог: они старательно
пытались взять афгана в клещи и загнать в одну из подворотен. Арчи им
посочувствовал. Проделать такое непринужденно и незаметно на людной улице -
нереальная задача. Некоторые прохожие уже стали оборачиваться.

"М-да, - подумал Арчи, тихонько вздыхая. - Видно сильно вас, ребята,
прижало, если вы так грубо работаете..."

Тем временем на бульваре поднялся крик - кто-то обратил внимание на
безвольного аморфа, у которого из руки вывалился бокал с недопитым пивом.
Сердце Арчи неприятно екнуло: этот парень, скорее всего, уже несколько
минут как мертв. Причем, умерщвлен он был на глазах у Арчи. До последней
секунды Арчи надеялся, что его просто вырубили, или еще что. Но по
животному ужасу мгновенно возникшей толпы, Арчи понял - аморф убит.

Вот так афган!

Спустя полминуты в магазин шустро скользнули два чем-то похожих друг на
друга паренька. Они сразу же направились к бару. Один принялся заказывать,
второй приблизился к Арчи и с неудовольствием на него воззрился.

- Эй, приятель! - недружелюбно сказал парень. - Вообще-то это наше место.

Арчи с рассеянным донельзя видом оторвался от газеты.

- Что?

- Пересядь, говорю, - негромко повторил парень. - Место занято!

- Занято?

Место было единственное во всем баре, откуда открывался прекрасный вид на
бульвар и на толпу у пивного ларька. Кому-кому, а Арчи это не нужно было
объяснять. Девчонка за стойкой косо поглядела на парня, и Арчи решил, что
он ей не слишком нравится как клиент.

Скорее всего, эта парочка здесь уже примелькалась.

- Ради бога, - Арчи пожал плечами и передвинулся немного в сторону,
освобождая самый удобный наблюдательный пункт в округе. Взгромоздившись на
новый табурет, он немедленно уткнулся в газету. Только через пару минут он
позволил себе взглянуть поверх газеты на парней. Оба забились в самый угол,
так, чтобы смотреть можно было вдвоем, да и то, сидящий вторым с краю изо
всех сил вытягивал шею. О заказанном кофе оба словно бы позабыли.

Эту парочку Арчи не опознал. Конечно, у него была тренированная память на
лица. И довольно многих людей, в свое время попадавших в сферы интересов
родимой конторы пришлось запечатлеть в памяти. С некоторыми Арчи даже
сталкивался. А сегодня в этом маленьком городке собрались едва ли не лучшие
агенты со всего мира. Он мог узнать многих. Но и его могли узнать.

Но в отличие от остальных Арчи мог пока никуда не лезть - просто выжидать.
Таков приказ.

Сегодняшнего связного, конечно же, можно было уже не ждать. После
переполоха на бульварчике он ни за какие коврижки не подойдет к Арчи.
Оставалось дочитать газету, допить херес и отправляться бесцельно бродить
по центру - хотя Арчи с самого начала этого не хотел.

Двое у окна на Арчи внимания не обратили; он сполз с табурета, газету
оставил на стойке, и направился к выходу.

На дороге, приткнувшись бортами-надкрылками к ограждению бульварчика,
стояли полицейские экипажи. Толпу зевак успели оттеснить в стороны, и над
телом хлопотали эксперты. Лица у экспертов были мрачные.

"Бедняги, - посочувствовал Арчи. - А ведь они скорее всего не представляют,
что это только первый мертвец..."

Арчи ошибался. Это был уже второй мертвец. Первым стал небезызвестный
вээровцам многих стран Испанец. Его зарезали стальным ножом в глухом тупике
за вокзалами. В данную минуту мертвый взгляд Испанца терялся в белесом
сибирском небе. Его бросили на кучу растительного мусора и прикрыли
срезанными с деревьев ветками.

Убийцу, а точнее убийц, поскольку их было двое, не видела ни одна живая
душа. Кроме Испанца. Но душа Испанца почти сразу же перестала жить, а
значит и видеть.

* * *

Афган все-таки свернул с бульвара, когда Цицаркин оттеснил его от
вокзальной площади, а Рихард отрезал путь на поперечную улицу. На беду,
свернул он во дворик, откуда было сразу два выхода, поэтому и Цицаркин, и
Рихард сунулись следом за ним, хотя по идее Рихарду разумнее было бы
обогнуть двор снаружи и подождать, пока афган не покажется. Но поди угадай
- откуда он вынырнет? Выхода-то два.

Дворик был узкий и длинный, как овраг. Толстые дома росли вплотную друг к
другу, образовывая нечто вроде частокола. Лет тридцать назад как раз гуляла
по Европе мода сращивать стволы соседних домов. Потом мода как-то
сама-собой улеглась, но домов таких по городам и весям осталось
предостаточно, и не только в Европе.

Афган, конечно же, выбрал ближний боковой выход, наиболее неудобный для
преследователей. Когда Цицаркин и Рихард подоспели к низенькой арке,
вытравленной меж двух срощенных стволов, они увидели только стремительно
удаляющийся экипаж. Рихард сунулся было ловить такси, но Цицаркин ухватил
его за рукав.

- Не стоит, Рихард... Погляди лучше туда.

Они стояли на улочке, которая ответвлялась от бульвара и огибала вокзалы с
востока. Цицаркин незаметно указал в сторону бульвара.

Там полиция оттесняла зевак от пивного ларька.

Рихард тихонько присвистнул:

- Е-мое, Юра! А ведь он его убил, скорее всего!

- Сходи, глянь, - велел Цицаркин. - Я у касс буду.

Рихард послушно кивнул, и направился на бульвар, к толпе. Уже первого
взгляда поверх голов хватило, чтобы понять: связной действительно мертв. По
поведению полицейских медиков это сразу угадывалось, по мелкой суетливости,
когда предательски подрагивают руки и вдруг становится неуютно.

"Вот ведь странно, - подумал Рихард. - Им ведь не так уж редко приходится
сталкиваться с трупами. Правда, почти все умирают по естественным причинам.
Реже - от несчастных случаев. Неужели так важно - кто направил роковую
стрелу Аида, слепой случай или живой человек?"

Наверное, это действительно важно. Потому что "смерть" и "убийство" - вовсе
не синонимы, как может показаться иным горе-мыслителям.

Инстинктивно Рихард приблизился к толпе с подветренной стороны; еле
знакомый запах редкого феромона сразу насторожил его. Он не сразу узнал,
что это за феромон, чувствовал только, что это запах какого-то насекомого.
Причем, не местного насекомого, не эндемика. А потом поглядел на связного,
и вдруг сразу узнал эту характерную скрюченную позу, неестественную для
живого человека. Сокращенные мышцы рук, ног и спины... И Рихард понял чем
это может быть вызвано. И еще понял, что может за этим последовать. Одно
неосторожное действие любого из полицейских, и все. Еще один труп. А может
и не один, прежде чем они сообразят в чем загвоздка. И через три-четыре
минуты после укуса у жертвы точно так же скрючатся мышцы рук, ног, выгнется
в судороге спина...

И запах опасности вряд ли кто в состоянии различить: даже у полицейских
обоняние не чета истинно собачьему. А уж об обычных людях и вспоминать в
этом смысле не стоит.

Рихард лихорадочно соображал - что делать. Вмешиваться - нельзя,
полицейские его просто так не отпустят, а значит задание провалено. Но и
оставить все, как есть, казалось подлостью. Он, конечно, агент, и все такое
прочее. Но этому городку еще только предстоит выдержать то, что некоторое
время назад пережила Европа, особенно Берлин.

Смерть за смертью.

Но к счастью, один из медиков оказался на редкость глазастым. Рихард
заметил, как он вдруг замер, потом присел на лавочку рядом с трупом,
заглядывая ему за шиворот. Потом отшатнулся, и что-то негромко сказал
коллеге. Тут же прибежал располневший овчар начальственного вида, и медики
наперебой стали ему что-то доказывать, то и дело тыча пальцами в сторону
лавочки. Потом в руках медиков возник контейнер для образцов, и Рихард
понял, что ничего плохого уже не случится. Все, что могло случиться плохого
- уже случилось. Связной этой недели мертв, а его убийца ускользнул.

Рихард еще некоторое время понаблюдал за манипуляциями полиции, и ровным
шагом направился к месту, где ожидал его Цицаркин.

Встретились они спустя четверть часа.

- Ну? - поинтересовался Цицаркин тихо.

- Труп, - отрапортовал Рихард. - Голодный кара-шакун за шиворотом.

Цицаркин поморщился:

- Господи, а это ты как выяснил? Полицейские, что ли, рассказали?

- Полицейские чуть сами на него не нарвались, - беспечно сообщил Рихард. -
Я, вообще-то, много занимался ядовитыми инсектоидами. В свое время.

- Блин, чем ты только не занимался, - пробурчал Цицаркин. - Ладно,
поехали...

К счастью, очереди у касс не оказалось. В этих неразбалованных
рафинированной европейской цивилизацией краях все еще существовали очереди.

Еще через четверть часа они тряслись в полупустом биобусе
"Алзамай-Шумилово". Биобус поскрипывал и натужно гудел. Цицаркин и Рихард
устроились особняком, на заднем сидении, в пыли и духоте.

- Ты успел его рассмотреть? - спросил Цицаркин, задумчиво уставившись в
окно.

Рихард сначала решил, что напарник спрашивает о мертвом связном, но потом
понял, что мысли Цицаркина последние минуты, конечно же, занимал только
удравший афган.

- Толком - нет, - покачал головой Рихард. Получилось это у него очень
смешно: головой Рихард качал из стороны в сторону, но прыгающий по кочкам
биобус подбрасывал его вверх-вниз, и оттого казалось, что голова
нескладного долговязого дога болтается, словно пестик в колоколе, без
всякой системы, сама по себе.

- Sarvipiru! - выругался Цицаркин по-балтийски. - Зачем ему понадобилось
убивать связного? Мог в конце концов просто оглушить, увезти...

- Ты потише, Юра, - предупредительно понизил голос Рихард.

- Да не услышат они ни хрена, - отмахнулся Цицаркин и тяжко вздохнул: - Мы
ж на неделю без связи остались, ты соображаешь или нет?

С минуту они молча пялились в окна. Мимо тянулась заметно тронутая
цивилизацией пригородная тайга.

- Кто это был, как думаешь? - поинтересовался Рихард.

- Думаю, не сибиряк, - предположил Цицаркин. - Сибиряк убегать не стал бы.
Да вообще сибиряк не стал бы связного класть: нас бы всех троих аккуратно
упаковали, и все дела. Им сведения нужны, а не трупы.

- Не упаковали бы. Я ж следил.

- Да не в этом дело. Попытались бы упаковать. А афган только вычислил - и
сразу же этого, как его... таракана за шиворот.

- Скорпиона, а не таракана, - поправил Рихард. - Значит, он убирал
конкурентов, по-твоему?

- Тогда бы он от нас не убегал, - сказал Рихард. - Тогда бы он и нас
попытался убрать...

- Нас? - недоверчиво протянул Цицаркин. - Окстись, Рих