ард, три "фитиля" в
день - это верное сумасшествие. Да и, к тому же, разве он не соображает,
что мы тоже не ангелочки?

- Соображает, - успокоил его Рихард. - Но нас ему пока убивать незачем.
Скорее всего связной что-то знал, что-то важное. И ему очень нужно было,
чтобы мы этого не узнали. По сути, мы на неделю выпали из игры, понимаешь?
Нас и убивать теперь незачем. Понимаешь?

- Понимаю, - уныло пробурчал Рихард.

Биобус, все так же натужно гудел, и полз по плохой кочковатой дороге к
небольшой деревушке, которую уже смело можно было назвать окраиной Алзамая.

А перед глазами Рихарда, то и дело сменяя друг друга, вставали две картины:
мертвый связной на лавочке и убегающий во двор гривастый афган.

* * *

- Ну, что? - Варга слегка искривил тонкие синеватые губы. - Ошибся ты с
прогнозом, дорогуша?

Сулим невозмутимо приподнял уголки рта. Шеф, тем временем, продолжал:

- Никто в тайгу не рванул. Все в городе сидят, - Варга, потерявшийся в
ворохе газет, казался не то архивариусом на работе, не то журналистом,
раскапывающим старую сенсацию по сообщениям в прессе.

- Пока в городе ничего не прояснилось, шеф. Потому никто в тайгу и не
спешит, - Сулим был само спокойствие и воплощенная уравновешенность.

- Ладно, рассказывай, - милостиво позволил Варга.

- Есть первый труп, - сообщил Сулим. - Некто Эдуард Эрлихман житель Алзамая
с середины восьмидесятых. Наполовину боксер, наполовину ризеншнауцер,
кошмар, а не морфема. Маленький штришок: на пальце у него перстень
университета Хельсинки, выпуск восьмидесятого года.

- Балтийцы с махолета? - догадался Варга.

- Я думаю, это их связной, - кивнул Сулим, соглашаясь. - Терся на бульваре
напротив вокзалов; имел непродолжительный контакт с каким-то длинноволосым
афганом, весьма, кстати, подходящим под описание того хипаря, который
вырубил водилу "Енисея" в начале недели. Убили его классически: сунули под
одежду какую-то ядовитую букашку, то ли скорпиона, то ли тарантула. За
афганом погнался неизвестный нам тип, мраморный дог, а один из Шарадниковых
твердит, что видел еще и средней морфемы терьера, не то мелкого эрделя, не
то крупного вельша. Дог спустя некоторое время втерся в толпу зевак у
трупа, терьер там и близко не показался. После всего дог ушел на вокзал и
Шарадниковы его потеряли.

- Болваны, - вздохнул Варга. - Впрочем, ладно. Что Лэснер?

- Лэснер жалуется, что Испанец опаздывает с докладами. После того, как он
уложил в госпиталь давешнего европейца, Испанца вообще никто не видел.

- Ну, так, врежь ему промеж ушей, - сердито сказал Варга. - Или ты не в
состоянии?

- В состоянии, - спокойно парировал Сулим. - И врежу. Дога, думаю, надо
брать в работу; терьера, буде таковой обнаружится - тоже. Афган, я полагаю,
в ближайшие дни ляжет на дно, так что его возьмем чуть позже.

- Сибиряки шевелятся?

- Слабо. По-моему, они либо в растерянности, либо выжидают. Кстати, я
выяснил, что к Алзамаю стягивают резервные части пограничников. Наземные, с
японокитайской границы.

- Готовят блокаду?

- Естественно. Как только популяция волков будет локализована, ее наглухо
изолируют. Кроме пограничников из Европы в Красноярск направлены четыре
роты мобильного спецназа. Думаю, с той же целью, причем в рамках
официальной программы.

- М-да, - протянул Варга и пошелестел газетой. - Хотя, ничего, конечно,
удивительного. Продолжай.

- Гейдж внимательно понаблюдал за японокитайской группой; во-первых, он
ручается, что все они, за исключением троих, островитяне, то есть настоящие
этнические японцы. Двое - известные ученые, третий - не пойми кто. Шарпей,
китаец. Миленькая морфема, правда?

- Шарпей? - переспросил Варга. - Это такой громила с мордой в складочку?

- Именно. Значится ассистентом другого китайца, одного из профессоров.
Профессора, кстати, оба по морфеме лхассо. Малыши-карандаши прямо. А этот -
шарпей...

- Ну и как он? - перебил Варга.

- Выжидает. Таскается с делегацией на все заседания и лекции, живет там же
где и все - в гостинице. С посторонними лицами контактов практически не
имеет. Гейдж подпустил к нему жучков, пока никакого криминала. Обычный
ассистент обычного профессора, разве что здоровый не в меру.

- Шарпеи ж, вроде, невысокие? - усомнился Варга.

- Точно, невысокие. Только их можно молотом в лоб лупить, как бультерьеров.
Хоть бы хны. Да и разве в росте дело? Испанец тоже не гигант. Да и Гном,
собственно.

- И верно, - Варга протяжно вздохнул. - Что еще?

- Шарадниковы отыскали в списке приехавших некоего Арчибальда Рене де
Шертарини, который, предположительно, имеет контакты с внешней разведкой
России. Последние два года нигде не светился, работал спасателем в Крыму.

- Спасателем? - не понял Варга.

- Он ньюфаундленд. Приглядывал, чтоб олухи-аморфы не потонули.

- А-а-а, в этом смысле. Ну и что? Кого он тут спасать намерен?

- Приехал совершенно законно, со всеми путевыми отметками; причем у него
железное прикрытие. Бабка у него тут родная, на днях преставилась. В общем,
он на похороны приехал. Я не представляю, что такое прикрытие можно
сознательно организовать. Либо это чистейшее совпадение, либо он вне
игры...

Сулим вдруг осекся, словно вспомнил нечто очень важное. Очень-очень важное.
До сих пор ускользавшее от внимания его самого и его людей.

- Что такое? - насторожился Варга.

- Секундочку, шеф... - пробормотал Сулим и взялся за мобильник.

Варга заинтригованно уставился на него. Если Сулим утратил обычную
невозмутимость - жди сюрпризов, не иначе!

- Гейдж? - спросил Сулим в телефон. - Фотки от Шарадниковых у тебя под
рукой? Ну-ка взгляни, номера с шестьсот пятого по шестьсот двенадцаты...
Да, да, где братцы кого-то от окна в баре отгоняют. Нашел? Кто он?

Повисла напряженная пауза.

- Точно?

Снова пауза.

Сулим отнял мобильник от уха и взглянул в лицо шефу. И словно бы через силу
произнес:

- Шарадниковы облюбовали для наблюдения бар в магазине; там одно окно
выходит на бульвар перед вокзалами. Когда убирали связного балтийцев, рядом
с окном сидел один парень, которого раньше в этом баре никто не видел. Это
нюф. Шарадниковы его просто прогнали с удобного места, и он ушел.

Варга уже открыл было рот, чтобы высказаться, но тут зазвонил мобильник в
руке Сулима. Сулим ответил.

- Да?

В следующую секунду лицо его вытянулось - Варга уже забыл, когда Сулим
демонстрировал столько эмоций за такой короткий промежуток времени.
Медленно-медленно Сулим опустил мобильник и загнал тоненькую зеленую, как
молодой побег виноградной лозы, антенну в паз-бинарник.

- Ну? - поторопил Варга.

- Испанца убили, - выдавил Сулим.

Варга вздохнул, и проворчал:

- Надеюсь, твой мобильник шифрует передачи...

Откровенно говоря, и Варга, и Сулим предполагали и рассчитывали, что
первыми уберут Шарадниковых. Такой скорой гибели Испанца не ожидал никто.
Даже проныра Сулим и умник Варга.

- Вот почему он Лэснеру не докладывался... - пробормотал Варга совершенно
не к месту. - Что делать будем, а Сулим?

Сулим размышлял недолго.

- Я разберусь, шеф. Вечером снова буду...

- Нюфа этого обязательно прощупайте!

- Конечно, шеф. Конечно, прощупаем.

* * *

Чеботарев выглянул из окна служебной "Белки". Михеич с Герасимом маячили
напротив входа "Привокзальной", курили, скалились и очень натурально
размахивали руками. К ним то и дело подруливали сомнительного вида девицы,
но эту публику Михеич царственным жестом заворачивал.

- Я - Чип, начинаем, хлопцы, - сказал Чеботарев в портативную рацию. Рация
была из новомодных, недавно выведенных, с пропастью выделенных каналов и
бинарной шифровкой сигнала. Без оригинальной генетической вытяжки
перехватить разговор еще можно было, но вот расшифровать - никак. А секрет
вытяжки сибирские генетики хранили свято, благо безопасники заказ
проплатили вовремя и весьма щедро. - Доложитесь все, кроме первой.

Первая пара - как раз Михеич и Герасим - по плану должна была молчать.
Может Шарадниковы и не понимают переговоров в эфире, но сам-то эфир
наверняка слушают. И передвижения потенциальных источников передач
наверняка фиксируют.

- Вторая, на служебном выходе, все схвачено.

- Третья, на этаже, оба пожарных выхода мы заперли. Наготове.

Чеботарев довольно крякнул. Напоить и отправить баиньки дежурного пожарника
неожиданно оказалось довольно трудной задачей. А запирать пожарные выходы
он отказывался наотрез, и даже удостоверения службы безопасности не
поколебали его решимости исполнить профессиональный долг.

Впрочем, выпить пожарник не отказался - видно, во всем мире пожарники
питают слабость к огненной воде, субстанции, одновременно олицетворяющей
как их главного врага (огонь), так и главного помощника (воду).

Результат прост: пожарник благополучно отгружен в щитовую на правах
бесчувственной тушки, способной лишь блаженно похрапывать, а все переходы
между этажами и выходы на балконы немедленно заперты.

- Четвертая, в вестибюле. Держим лифты и хозкрыло.

- Отлично, - пробормотал Чеботарев. - Дубль-группа, готовы?

- Всегда готовы, - отозвался Больных.

- Начали! Первая - пошли!

Михеич с Герасимом отклеились от прозрачной перепончатой будочки торговца
прессой и направились ко входу в гостиницу. На их место лениво
прошествовали двое молодых парней, только-только из спецшколы. Еще один
остался в экипаже на противоположной стороне улицы.

Чеботарев тоже покинул "Белку" и поднялся по темным шероховатым ступеням.
Швейцар в его сторону даже не глянул. Так и остался торчать в предбанничке
перед вертящимися дверьми.

Лифт вознес Чеботарева на четвертый этаж. Рядом с коридорной дамой прилежно
сидел Оскар Бардтинов, чемпион отдела по самбо. Увидев шефа, он неторопливо
встал.

"Молодец, что неторопливо, - мысленно похвалил Чеботарев. - Обстоятельный
парень, далеко пойдет..."

Герасим и Михеич уже вышагивали по устеленному пыльной красной дорожкой
полу. С противоположного конца коридора, от лестницы, приближались
Нестеренко и Богдан По.

Ключ от соседнего номера лежал в кармане Чеботарева. Прежде чем входить,
Чеботарев сделал знак Герасиму и тот приложил ухо к двери номера
Шарадниковых.

Жестом Герасим дал знать: там тихо. Но оба должны находиться в номере;
первая, вторая и четвертая пары вели их до самой гостиницы и убедились, что
оба вошли именно в свой номер.

Чеботарев тихонько отпер дверь смежного и пропустил вперед Оскара
Бардтинова. Тот сразу же направился к балкону.

А в следующую секунду Чеботарев понял, что по крайней мере один из
Шарадниковых сейчас именно на балконе. Оскар неуклюже поправил галстук (ну,
да с такими-то плечами... Любой костюм тесен будет).

- Ф-фу! - сказал он басом. - Ну и жарища!

Герасим уже стучал в дверь к Шарадниковым.

Если Бардтинов изображал из себя нового постояльца, то сейчас ему самое
время было бы стянуть пиджак. Но тогда он выставил бы на всеобщее обозрение
кобуру с иглометом...

Но ничего такого сделать Бардтинов просто не успел. Послышался могучий
удар, наверняка по двери, потом шум борьбы в коридоре и звон разбитого
стекла, совсем рядом. Чеботарев сдавленно чертыхнулся, и, забыв обо всем -
о том, что ему до самого завершения операции строго-настрого запрещено
соваться в дело; о том, что Шарадниковы наверняка вооружены; о том, что
Золотых взгреет его по первое число уже через четверть часа - обо всем этом
позабыв, Степан Чеботарев ринулся на балкон. С заряженным иглометом в руке.
Двигался он для своей морфемы и своей комплекции весьма проворно.

В балконном проеме окровавленный Оскар сосредоточенно прижимал к полу
одного из Шарадниковых. Под ногами хрустело органическое стекло. В коридоре
кто-то сдавленно хрипел, потом хлопнула дверь.

- Держу! - прорычал Оскар и, опережая Чеботарева, к нему на помощь из
номера кинулся Михеич с парализатором в руке. Шарадников неистово брыкался,
и в результате досталось обоим: и Шарадников, и Бардтинов враз обмякли и
затихли. Михеич обернулся и крикнул кому-то в коридоре:

- Наручники давай!

Чеботарев на миг оцепенел, потом очнулся, переступил через парализованных и
огляделся. Чьи-то ноги в тяжелых горных ботинках на рифленой подошве
выглядывали из коридора. На диване, тяжело отдуваясь, сидел взъерошенный
Герасим и хлебал воду прямо из графина. Бледный, как вата, Нестеренко
хлопал по щекам растянувшегося перед диваном Богдана По. Глаза у того были
совершенно остекленевшие. Над вторым Шарадниковым склонился подоспевший
Шелухин.

- Два-два, - объявил Герасим, ненадолго отрываясь от графина. - Ловкие,
черти, чуть один не проскочил...

- Герасим, - выдохнул Чеботарев и спрятал игломет в кобуру. - Положи Оскара
на кроватку, а то у меня ноги что-то подгибаются...

Золотых как-то говорил Чеботареву, что командовать операцией куда труднее,
чем просто быть одним из тех, кто вяжет намеченного объекта. Даже сознавая,
что в следующую секунду тебя могут вырубить вместе с этим самым объектом,
как только что Богдана По или здоровяка Бардтинова.

С некоторых пор Чеботарев ощутил истинность этих слов на собственной шкуре.

Ответственность. Одна из немногих вещей на свете, которую невозможно
взвесить, но о которой все знают, что она очень тяжела.

Чеботарев поднял рацию и переключился на командный канал.

- Семеныч? Это Чеботарев. Взяли обоих. Без "фитилей", но По и Бардтинова
выключили, причем Бардтинова свои же... Но в общем, на четыре с плюсом...
Есть не тянуть. Выезжаем.

- Грузи их, ребята! - скомандовал он своим оперативникам. - Наших потом
подберем.

* * *

В который раз Макс поглядел на чуть смазанный снимок: на бегу не очень
удобно фотографировать. Узкий, словно каньон, двор, светлое пятно арки, и
на его фоне - два силуэта. Снимал Макс с пояса, поэтому силуэты видны с
непривычно низкой точки и кажутся очень высокими. Один - так вообще
оглоблей кажется. Действительно высокий! Судя по очертаниям - дог. Второй
похож на терьера или ризена, но на терьера больше. М-да, надо же,
единственный снимок, и тот на фоне света, ни хрена не разглядишь.

Макс с сожалением вздохнул. Плотно его эти ребята в оборот взяли. И,
главное, совершенно не пытались действовать скрытно, втихую. Прямо по
центральной улице за ним бегали. Черт, может они все же сибиряки? У себя
дома никто не прячется, зачем, скажите на милость, прятаться у себя дома?

Неужели он ошибся? По его расчетам, эти двое были агентами Балтии, и именно
их поджидал на лавочке ныне покойный Карл Логан.

Конечно, никто не смог бы предвидеть события за двадцать лет. Как говорил
пойнтер-связной, никто не сможет поручиться даже за нынешнее мгновение. И в
том, что Логан окопался в Алзамае именно из-за маяка, тоже нельзя быть
абсолютно уверенным. Не боялся же он, в конце концов, носить на пальце
именной перстень Университета Хельсинки, хотя имя на Эдуарда Эрлихмана все
же сменил. Интересно, как далеко он зашел в своих изысканиях? Если,
конечно, разрабатывал именно эту тему. И вообще, видел ли он маяк?
Координаты он, похоже, знал.

Неужели прибалты еще тогда, двадцать лет назад, что-то заподозрили и
попытались раскопать? Ну, ладно, не двадцать, а восемнадцать, это не
слишком меняет дело. А если так, почему все эти годы только Логан сиднем
сидел в Алзамае и притворялся Эдуардом Эрлихманом? Впрочем, может он здесь
и не один. Но пойнтер сказал, что больше никто не интересовался маяком. И
даже не пытался приблизиться. Да и Эрлихман-Логан к нему не приближался,
видимо, изучал издалека, с помощью селектоидов-эмпатов и дистанционной
аппаратуры.

Макс взял со стола другую фотографию, и с минуту пристально вглядывался в
удивленное лицо Логана. Снимок был сделан, наверное, в ту самую секунду,
когда скорпион вонзал жало; яд еще не начал действовать и жертва
почувствовала только болезненный укол. Миг перед смертью.

Так и не сумев ничего прочесть в этом взгляде, Макс разорвал обе фотографии
на клочки и устроил в пепельнице миниатюрный крематорий. Пока обрывки фоток
горели, с ножницами в руках подошел к щербатому зеркалу. С тяжким вздохом
отхватил себе первый локон роскошной ухоженной шевелюры. Первый, второй,
третий... А когда на голове остались только безобразные клочки, намылил все
это безобразие, и принялся тщательно выбривать. Под ноль. Даже уши.

Еще час он провел под кварцевой лампой, придавая лысине
естественно-загорелый оттенок.

Когда он снова подошел к зеркалу на него глядел худой и скуластый парень,
которого Макс уже успел забыть. М-да. Наметанный глаз, конечно, в
конце-концов распознает того самого вчерашнего волосатика. Обыватель же
непременно решит, что перед ним другой человек. Ну и ладно.

Одежду Макс запихал в непрозрачный пакет и бросил в угол; придет час и
пакет этот успокоится на какой-нибудь далекой свалке.

В крошечное оконце под самым потолком с любопытством заглядывал вечер.

"Подремлю", - решил Макс.

Ему предстояло насыщенное утро. А еще нужно унять панику в разбитом
подсознании от сегодняшнего убийства. Макс не впервые убивал себе подобных.
Но психика - слишком тонкая штука, чтобы не обращать внимания на ее фокусы.
Нервный срыв может погубить в итоге все задание.

Макс лег на расстеленный спальник и сконцентрировался. И стал крупица за
крупицей вытравливать из собственной души страх, растерянность и боль -
все, что скопилось там за прошедшие после убийства Карла Логана часы.

* * *

Глубокой ночью Макса что-то разбудило: не то посторонний звук, не то верное
чувство близкой опасности. Он открыл глаза и вслушался. Облюбованный
подвальчик полнился ночью; где-то далеко с размеренностью метронома
булькали водяные капли.

И все-таки, что-то было не так.

Чужаков он почувствовал через минуту. Почувствовал носом - но не запах
тела, прически или оружия, как обычно, а непривычно стерильную безликую
волну, которая текла от бесшумно передвигающихся людей. Они явно
пользовались какой-то новомодной химией для уничтожения естественных
запахов. Если бы Макс спал, он точно не обратил бы внимания на подобный
запах.

Их было трое, это Макс понял мгновением позже. И они пока крались по
соседнему подвальчику. Он так же бесшумно вскочил, подобрал свой бесценный
шмотник, сунул туда ком спальника и шастьнул к лестнице. Конечно же, он
спал одетым и обутым. Сколько раз эта привычка спасала? И не счесть,
наверное.

На нижней ступеньке он ненадолго замер и прислушался-принюхался. Чужаки
позади и не думали спешить: все так же размеренно скользили по подвалу,
приближаясь к комнатенке, где прятался Макс. Как всегда в минуты опасности
все чувства обострились: Макс неплохо видел в практически кромешней летней
тьме, выбритые уши ловили каждый еле слышный шорох, а влажный, как у диких
собак, нос читал запахи, словно книгу.

У выхода его ждали. Конечно, ждали, об этом можно было просто догадаться.
Какой смысл ползти к его тупичку через весь подвал? Темный и заваленный
всякой дрянью? Эти ребята явно знали, что Макс отследит гостей в подвале и
бросится наутек. Прямо к ним в лапы. И гнали его, как волки зверя.

"Надо бы их сильно разочаровать, - подумал Макс. - Только как именно?"

Рука уже сама нашаривала в кармане шарик наступательного хемолюминофора. В
запасе оставалось секунд десять, пока троица из подвала пересечет его
клетушку и выйдет к лестнице.

Раздавив шарик ногтями, Макс швырнул его наружу и зажмурился. Мертвенная
синяя вспышка забралась даже под зажмуренные веки. Он знал, что сейчас
творится перед входом в подвальчик: шарик распух до размеров теннисного
мяча и превратился в крошечное солнце. Народ из засады, скорее всего, трет
руками невидящие глаза.

Пауза в три секунды; Макс напряг мышцы лица и заблокировал носовые пазухи.
Волшебный шарик перестал сиять, он выжег люминофор дотла; теперь он с
легким хлопком распался на множество комочков и выпустил наружу волну
боевого, чрезвычайно активного феромона.

В тот же миг Макс рванулся вперед. Неясную фигуру, возникшую на пути, он
сшиб коротким ударом локтя и скользнул влево от лестницы, к пролому в лысо