г засветились. И от коррекции
ускользнуть не так-то просто было, что бы там Гном о "гантелях" не пел."

Он взял трубку внутреннего телефона. Варга откликнулся через пяток секунд:

- Что там, Сулим?

- Информация. Из первого ряда.

- Зайди, - велел Варга.

Это Сулим одобрил. Телефоны телефонами, а разговор с глазу на глаз все
равно продуктивнее. Хватит и того, что на "Чирс" эта информация поступила
по радио, пусть и по насмерть закодированному протоколу. Что один человек
намудрил, другой рано или поздно разгадает. И меняй ты код хоть каждые
десять минут...

Он поднялся к шефу. В приемной нос к носу столкнулся с Ицхаком Шадули.
Точнее, не нос к носу, а грудь к носу, потому что Шадули был на добрую
голову ниже Сулима.

- Доброе утро, профессор, - поздоровался Сулим.

Шадули вальяжно кивнул и скрипучим тенорком осведомился:

- Материал мне еще не наловили, а господин спецназ?

- Наловим, профессор! - пообещал Сулим, хоть обещать было не в его
правилах. - Дайте только срок.

- Ну-ну...

Шадули и его долговязый референт-дог направились к лифту.

"Вот, валенок старый, - сердито подумал Сулим. - Два дня всего как начали,
а ему уже материал подавай!"

Гном вылетел в Иркутск вчера; Шарадниковы и Испанец - еще позавчера рванули
в Красноярск. Лэснер - тоже в Красноярск, но вчера. Шарадниковы уже должны
были добраться до Алзамая, Испанец, выждав некоторое время в Красноярске,
тоже мог выйти на финишную прямую. Лэснер по плану должен приехать на место
завтра к утру. Гном - по обстоятельствам. Но не позже завтрашнего вечера. А
Бизона от операции пришлось отстранить - нашлось дело второстепенной
важности в Пасифиде.

- Входи, Сулим! - донесся голос из кабинета.

Сулим очнулся - оказалось, что он задумался и застыл на пороге.

"Тьфу! - подумал он. - Чертов яйцеголовый, все памерки мне забил..."

- Что стряслось?

Стол шефа был по обыкновению завален газетами.

- Окно в сибирской спецслужбе выдало информацию. Только предупреждаю, шеф,
она недостоверна, скорее всего.

- Это что? Небось отчет о необычайно высокой концентрации летающих
тарелочек в треугольнике Братск-Канск-Нежнеудинск? Так это давно уже не
секрет.

Сулим впечатлился:

- Хм! Откуда вы знаете, шеф?

Варга только плечами пожал - он и не думал рисоваться перед подчиненными.
Тем более перед Сулимом, которого практически невозможно было удивить или
вывести из равновесия. Просто руководитель "Чирс" всегда интересовался
самыми неожиданными вещами.

- Неважно откуда. Лучше скажи, что это, по-твоему, меняет?

Сулим оглянулся, пододвинул любимое кресло Ицхака Шадули и сел. Он был
одним из немногих на базе, кто мог это делать без спроса.

- Если предположить, что тарелочки и волки связаны...

- Изволь выражаться конкретнее, - попросил Варга. - И не бойся слова
"инопланетяне". Мне кажется, что даже самые нелепые варианты стоит
рассмотреть.

Сулим послушно кивнул. Вообще-то он и не боялся этого слова. Просто он не
верил в инопланетян. Но в его обязанности входило работать на благо "Чирс"
даже если из соседнего ущелья выползет настоящий дракон, или если черти
гурьбой полезут из подвала. И никакого значения не имеет, что Сулим не
верит ни в драконов, ни в чертей.

- Если предположить, что волки вовсе не сидели все эти годы незаметно в
окрестностях Алзамая (а мне это всегда казалось маловероятным), то одной
натяжкой у нас становится меньше. В самом деле, почему двести лет о них
никто слыхом не слыхал, а потом они вдруг расползлись по Европе, как
тараканы, за какую-то неделю? Предположим, что чужие, - Сулим поморщился.
Не нравилось ему это слово. Но слово "инопланетяне" нравилось еще меньше. -
Допустим, что чужие добрались-таки до Земли. Что они предпримут в первую
очередь? Скорее всего, заложат базу где-нибудь в глухой местности...

- Это если у них долговременные интересы на Земле, - заметил Варга. - А
если нет?

- А если нет - они не стали бы убивать столько народу. Сели бы в свою
тарелочку и убрались в заоблачные выси. Что им какой-то инженер-эколог,
которому ни один здравомыслящий человек не поверит? Даже если он их и
видел, чужих, на самом деле?

- Резонно, - согласился Варга. - Итак, будем плясать оттого, что интересы у
них тут долговременные и прочные. Дальше?

- Закладывают они базу, - продолжал рассуждать Сулим. - И начинают
потихонечку осматриваться. Тут на их голову падает этот самый злополучный
эколог, и, вероятно, раскалывает их. Потом все, как мы и думали - звонок,
записная книжка, чехарда со знакомыми эколога. И тут выясняется, что нашем
мире не убивают. Ну, почти не убивают. Чужие выясняют, что облажались, и
замирают. Так?

- Так, - подтвердил Варга. - За последние сутки не случилось ни одного
покушения на людей из книжки. Дальше?

- А дальше вот что. Веселая кампания агентов со всего света выныривает в
Алзамае и начинает лихорадочно искать их следы. Допустим, даже находят.
Допустим, что это будет Гном. Я думаю, у него немного шансов столковаться с
волками. Если бы это была гонимая и озлобленная группа - тогда дело другое.
Тогда бы они с радостью ухватились за наше предложение. А так - наши шансы
здорово падают.

- Гнома надо соответственно проинструктировать, - задумчиво протянул Сулим.
- На этот дурацкий и невероятный случай. Кстати, из всех возможных
вариантов правдой оказывается почти всегда почему-то самый дурацкий. Ты не
замечал?

- Шеф, - сказал Сулим, игнорируя последний вопрос. Он был одним не немногих
на "Чирс", кто мог себе позволить и это тоже. - А ведь если они не с Земли,
говорить с ними нужно отнюдь не Гному.

Варга в упор уставился на него.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Вам нужно немедленно выезжать в Алзамай. Да и мне тоже, наверное.

Варга задумался. Надолго.

- Черт побери! Ты прав. И, наверное, даже обычным рейсом из Ашгабата. Дабы
не привлекать. А?

Сулим только вздохнул.

- А вот, Сулим, - спросил вдруг Варга, самолично вытаскивая из сети
расписание рейсов ашгабатского аэропорта, - ты можешь допустить, что
инопланетяне генетически сходны с нами?

Сулим неопределенно пожал плечами.

- Не знаю, я не специалист. Но возникли же на Земле сходные виды
человекообразных? Почему бы им не возникнуть еще где-нибудь? К тому же, эти
волки вполне могут оказаться и не самими инопланетянами, а, скажем,
захваченной ранее группой землян. Или потомками захваченной ранее группы -
еще до коррекции захваченной.

Сулим, увлекшись, даже привстал в кресле.

- А что? - сказал он с воодушевлением. - Захватили чужие когда-то
сотню-другую людей. А теперь решили вернуть. Высадили под Алзамаем,
дурень-эколог это подсмотрел... И пошло.

- Но какой резон им убивать? - бросил Варга через плечо.

- Мало ли... - Сулим снова пожал плечами.

Варга хмыкнул.

- А ты романтик, как я погляжу, - сказал он. - Не ожидал. Впрочем, на тебе
это до сих пор не отражалось.

Он щелкнул клавишами.

- Так. Ты, я, Родион, кто еще нам понадобится? Пару твоих ребят в охрану,
наверное?

Варга заказывал билеты на вечерний рейс "Ашгабат-Красноярск-Якутск".

01: Область значения

Они поселились в гостинице "Привокзальная". Два брата-близнеца, как и
большинство близнецов - мало похожие друг на друга. Николай Шарадников и
Валентин Шарадников. На российские паспорта никто не косился, номер дали
без малейшего скрипа, хотя, как выяснили братья, гостиниц в городе было
всего шесть, а число приезжих за последнее время несколько возросло.

Что и неудивительно.

В полдень вся гостиничная обслуга сменялась, и к этому времени из файла
учета посетителей явствовало, что братья Шарадниковы проживают в гостинице
уже вторую неделю.

Алзамай оказался обычным сибирским городком; народу в нем обитало тысяч
семьдесят. Извилистые улицы; в центре - дома старого выроста, низкие и
приземистые, с потемневшей от времени корой; ближе к окраинам - где
посовременней, повыше, с более изощренной специализацией и со сложным
метаболизмом, а где целыми кварталами сплошные одноэтажки. И все это -
прямо в тайге, посреди сосен и лиственниц.

Единственный вокзал, причем в одном здании - и басо, и ральсодорожный.

Теперь нужно было каким-то образом выяснить - откуда приехали в Алзамай
люди-волки, впоследствии наделавшие столько шуму в Берлине? И братья
неторопливо, но и без затяжек, стали раскручивать этот неподатливый с виду
клубок.

Впрочем, на самом деле их назначение заключалось в другом. Приехавший
несколько позже Шарадниковых Испанец, держался в стороне и наблюдал:
заинтересуется кто-нибудь деятельностью Шарадниковых, или нет. И если
конкуренты возникнут, Испанец должен был их нейтрализовать.

Оказалось, что через Алзамай в каждую сторону проходит полтора десятка
транзитных поездов в сутки. В среднем с одного поезда ссаживается человек
десять. Столько же уезжает. С сегодняшнего дня все приезжие попадали под
пристальное внимание Шарадниковых и Испанца; некоторые вскоре отсеивались,
как заведомо безобидные. Некоторых Испанец брал на карандаш. Некоторые
сразу же брали на карандаш Шарадниковых, и их Испанец тоже брал на
карандаш.

Иностранцы притворялись сибиряками. Сибиряки-безопасники притворялись
простыми местными жителями. А маленький город дышал ежедневными заботами,
не подозревая, что событийный центр мира ненадолго переместился сюда. В
Алзамай.

* * *

Генрих Штраубе, независимый агент вэ-эр Европейского Союза, сошел не в
Алзамае, а раньше, в Тайшете. Всю дорогу он пытался выглядеть беззаботным,
и это ему вполне удавалось. Проиграл в карты местным шестоперам, совсем
немного, чтобы расстраиваться. Выпил водки с попутчиками, и тут же
незаметно принял нейтрализатор. Изобразил вежливое внимание к
девушке-овчарке, ехавшей в соседнем купе, некоторое время поболтал с ней о
том-о сем. Когда ходил в ресторан, дважды замечал Франсуа; тот ехал через
вагон от Генриха.

Франсуа тоже вышел в Тайшете, но к Генриху даже не пытался приблизиться, а
сразу же направился на басовокзал. Взял такси, благо таксеры-перехватчики,
опережая друг друга, выбежали аж на перрон, и укатил без промедления.
Генрих же не торопился: с ленцой вынес сумки из поезда, так же неторопливо
прошел по перрону. В маленьком и уютном здании вокзала поглазел на скромные
витрины дорожных киосков, выпил байкальской минеральной воды, купил пару
местных газет и внимательно их просмотрел. Едва поезд отошел от перрона,
вокзал сразу же погрузился в полудрему: словно по волшебству исчезли
назойливые таксисты, исчезли бабульки с горячей картошкой и жареными
окорочками, растворились среди вокзального люда глухонемые торговцы
дешевыми книгами и журналами.

Из газет Генрих не сумел почерпнуть ничего путного. События в Европе
упоминались вскользь, хоть и на первых страницах. Никаких привязок к
местным проблемам он не обнаружил, зато узнал, что рабочие на
лесозаготовках бастуют, потому что им мало платят и возят просроченные
продукты, а городская футбольная команда в гостях разгромила артемовский
"Кедр".

Минут через тридцать Генрих взялся за сумки. Газеты он оставил на лавочке.
Перед зданием вокзала скучало несколько таксистов: собравшись к круг они
лениво побрякивали ключами и лениво переговаривались. Человек с сумками,
показавшийся из дверей вокзала, мгновенно привлек их внимание: головы
дружно повернулись к Генриху, словно флюгеры по ветру.

- Ехать надо? Тентасы, Слободка, Чуризовка? А? Недорого?

- Недорого? - весьма артистично засомневался Генрих. - А до басовокзала
сколько?

- Двадцатка! - слегка оттопырив губу сказал таксист, дебелый дядька с рожей
красной, как сибирский червонец. - Поехали?

- А за пятнарик?

- Да брось ты, как раз двадцатка и выходит! - вещал дядька. - Или охота с
сумками по жаре в биобусе трястись? А он еще когда придет!

- Семнадцать, - не сдавался Генрих.

- Восемнадцать, - выдавил таксист с видом благодетеля.

Генрих заколебался, дядька с плохо скрываемой надеждой глядел на него, всем
телом подавшись к экипажу, полосатой "Белке", что дремала у обочины.

- Ладно, поехали! - Генрих дернул сумкой, изобразив бесшабашный взмах
рукой. Таксист экстренно бросился открывать багажник.

Разбуженная ключом "Белка" тихонько фыркнула и приподнялась. Дядька взялся
за пестики и тронул; вокзал величаво проплыл мимо.

"Проеду немного, - решил Генрих. - Потом договорюсь. Пусть остальные
думают, что я на басовокзал поехал."

На дороге мелькали встречные экипажи, в основном местного, сибирского
выроста. Сибирь всегда была краем плохих дорог, поэтому выращенные в Европе
экипажи здесь не приживались. Мерзли, болели, повреждали ходовую. Даже
всепогодные джипы биомобильного центра "Ганновер" чувствовали себя здесь
неуютно. А неприхотливым сибирским селектоидам нипочем были ни морозы, ни
снежные завалы, ни гнус на бесконечных междугородних трассах, ни летняя
жара, ни пыль...

Генрих подумал, что эта страна во много раз больше Европы по территории и
совершенно отлична по образу мышления, и философски вздохнул.

- Издалека? - деликатно поинтересовался таксист.

- Из Минска, - соврал Генрих согласно легенде.

- По делам?

- Ага. На лесозаготовки.

Таксист промычал что-то неразборчивое.

- Слушай, - начал Генрих, когда отъехали достаточно далеко. - А, может, ты
меня прямо в Алзамай отвезешь?

- В Алзамай? - водитель оживился. - А-а-а... А сколько платишь?

- Ну... - Генрих изобразил борьбу бережливости и вежливости. - Ну, сотку.

- Две, - отрезал водила. - Один корм сколько стоит!

- Да тут ехать-то полста километров! - почти искренне возмутился Генрих.

- Не полста, а шестьдесят пять. Да еще назад - вдруг я там клиента не
найду?

- Ну, давай хоть сто пятьдесят!

- Э! - протянул дядька. - Биобусы, кстати, на Алзамай сегодня уже не
пойдут. Учти.

- Ну скинь, хоть сколько, - попросил Генрих. - Скинь, а? Очень надо.

- Ладно, - буркнул водила. - Сто восемьдесят платишь?

- Плачу, - горестно вздохнул Генрих.

"Белка" тут же свернула направо, на широкую проспектообразную
улицу-просеку. Между домами-башнями шумела заботливо вычищенная городская
тайга.

- А чего ж ты на поезде до Алзамая не доехал? - поинтересовался водила.

- Да... Это... - Генрих изобразил смущение. - Вчера, понимаешь, выпили
малость. С утра, понятно, опохмелились... Пивком. Я подремать прилег.
Кто-то сдуру ляпнул, что уже Алзамай. Ну, я и выскочил спросонья. Пока
горло промочил, поезд тю-тю. А потом на вывеску гляжу - Тайшет. И поездов
больше нифига нету до самой ночи. А мне сегодня отметиться надо... Я там
кассиру чуть окошко не расколошматил.

- М-да, - сочувственно протянул водила. - Что ж вы так, граждане минчане...
Один хоть ехал?

- Один. Командировка... - Генрих очень натурально подпустил уныния в слова.

Вскоре дома посреди деревьев вдоль дороги исчезли. Пошла обычная трасса -
разбитый асфальтовый шлейф безо всякой разметки. И тайга, тайга кругом...

Дикий край, страна медведей, лосей... и волков.

Таксист гнал под девяносто, и, похоже, знал тут каждую выбоину. Рассказывал
зачем-то где, кто и когда гробанулся, словно пытался Генриха напугать.
Генрих рассеянно кивал. Спустя какой-нибудь час впереди над кронами сосен
замаячили башенки многоэтажек и чешуйчатый шпиль телевышки.

- На окраине меня высадишь, - попросил Генрих.

- А куда тебе? Может, подброшу, раз уж довез. Не бойся, доплаты не
потребую.

- Ну... Тогда на улицу Шадченко, можно?

- Шадченко? - переспросил таксист с сомнением. - Так это она и есть!

Генрих ухмыльнулся:

- То-то я вижу - вроде что-то знакомое...

- Слушай, а зачем тебе Шадченко? Леспромхоз дальше, на Зеленой.

- Да баба у меня здесь, - признался Генрих. - Сумки брошу, и пойду, чего с
ними таскаться?

Теперь таксист поглядел на Генриха с некоторым подозрением, но смолчал.

- Так где на Шадченко? - уточнил он немного погодя.

Генрих покосился в окно, повертел головой, словно ориентировался.

- А-а-а... Еще метров триста вперед... Кажется... Ага, точно! Во-он там! У
того домика.

Таксист притормозил, где надо.

Расплатившись, Генрих попросил:

- Слушай, друг... Только ты обо мне никому не рассказывай, ладно? Тут,
говорят, новости расползаются быстро, не то что у нас. Неровен час,
начальство узнает, или наши пронюхают... Засмеют ведь. И штраф, неровен
час, вляпают.

- Как знаешь, - неопределенно буркнул водила. - Твои деньги...

- Спасибо.

Генрих вытащил сумки из багажника и принялся неторопливо прикуривать,
ожидая пока таксист уберется. Тот еще раз подозрительно взглянул на
Генриха, хлопнул дверцей, и умчался куда-то в сторону центра.

* * *

Махолет из Братска тянул над самыми верхушками деревьев. Рихард поглядывал
на колышущиеся маковки сосен и лениво жевал резинку. Юра Цицаркин
безмятежно посапывал на рюкзаках.

Потом махолет вдруг стал рыскать в поисках полянки, хотя Рихард никаких
различий впереди не усмотрел - все те же зеленые кроны. Он пихнул
напарника.

- Эй, Юра! Прибыли.

Цицаркин открыл глаза; Рихард уже отвернулся и снова, подставив лицо ветру,
глядел наружу. Потом он как-то сразу разглядел далеко впереди упирающуюся в
небо телевышку.

Махолет завис на высоте двух с небольшим метров; трава на крошечной полянке
струилась, прижатая к земле тугими порывами ветра. Казалось, что крылья
вот-вот заденут за ветви крайних деревьев и бедняга-махолет беспомощно
свалится, ломая плоскости и закрылки. Цицаркин торопливо спускал рюкзаки на
длинном шнуре с крюком.

Рихард сделал пилотам ручкой, уцепился за край кабины, повис рядом с задней
опорной лапой, а потом отпустил руки (махолет сразу подбросило) и мягко
плюхнулся в траву. Даже не верилось, что такой высокий и нескладный дог
способен на подобный прыжок, исполненный подлинно кошачьей грации.
Цицаркину на грацию было плевать, как и любому твердоголовому терьеру. Он
просто перевалился через край и шмякнулся на рюкзаки; а затем без всякой
паузы встал. Махолет вторично подбросило на добрых полметра.

Рихард дал контрольную отмашку; махолет тотчас завалил правое крыло и косо
ушел вверх-в сторону. За деревья.

- С почином, - пробурчал Цицаркин, крепкий пшеничный эрдель, упрямый даже с
виду. Рихард не ответил, он как раз взваливал на плечи свой рюкзак.

- Сколько до города? - спросил он, прыгая на месте, чтобы груз утрясся и
сел как положено.

- Километров двадцать. Или меньше.

- Лучше бы "или меньше".

- Да так и есть, скорее всего.

- Слушай, - усомнился Рихард. - А ты откуда знаешь? Ты ж спал.

- Я сверху глянул, - Цицаркин тоже взвалил рюкзак на плечи. - Что у меня,
глаз, что ли, нету?

Рихард без тени улыбки уставился в лицо напарнику.

- Вроде есть, - сообщил он. - Два.

Цицаркин сделал страшное лицо, и даже губу закусил:

- Как!? Только два?!

Рихард виновато развел руками:

- Два, Юра. Один, второй. И все.

- И все? Ну, тогда пошли, - безмятежно сказал Цицаркин и, задрав голову,
поглядел на небо. - Ага, туда.

И они пошли. Туда. К Алзамаю. Точнее, к пригородной деревушке Шумилово. Два
эколога, целый месяц проведшие в тайге, на дальних делянках.

Кому какое дело, что они вовсе не экологи, а разведчики Балтии, и что в
тайге они всего несколько минут, только с тех пор, как прыгнули с махолета?

Экологи они. Экологи. И точка.

* * *

Одинокий хипарь-биостопщик торчал на обочине, словно некрашенный
механический шлагбаум. Рука воздета, а сам в книжку уткнулся. Какая-нибудь
очередная мантра-йога, небось.

Шурик притормозил; хипарь выглядел вполне безобидным. Одежда у него была
драная, но чистая, шевелюра длинная и нечесаная, но опять же отмытая и
пушистая. Ухоженный хипарь.

Ну и к лучшему. Шурик совсем остановился. Громадный "Енисей" утробно
заурчал, замирая на обочине в нескольких метрах от хипаря. Шурик дотянулся
и толкнул правую дверцу-надкрылок.

Хипарь, наконец оторвался от книжки и уставился на грузовик. Сначала на
выпуклое лобовое стекло, потом на громадный фасетчатый глаз под фарой. И
только после этого соблаговолил подойти к распахнутой дверце.

- Куда?