ло.

"Черт, - подумал Коршунович. - Опять я его забыл покормить... Ладно,
закончим - сразу Вальку покличу."

- Реакция на задание была просто заглядение: сдержанно-позитивистская. В
том смысле, что, конечно, это глупость дергать спящего агента на третьем
году, но раз контора так решила - значит есть причины. Готовность у него,
по моей оценке, близка к стопроцентной.

- Что с напарником? - продолжал допытываться Коршунович.

- И тут все внешне близко к идеалу. Лабрадор даже не скрывал, что знает о
прежней причастности Ника к разведке. На просьбу прогуляться отреагировал
вполне адекватно: спросил сколько ему гулять и свалил. Во время беседы его
рядом не было, действительно куда-то ушел.

- Жучка потом-то хоть с него снял?

- Арчи снял. Я его попросил. Ночью, когда они с девками мускатик в кустах
попивали.

- Понятно... Реакция на состав?

- Вот тут интереснее, - Лутченко потер переносицу. - Мне показалось, что он
не поверил. В принципе не поверил. Ну, сам подумай: приходят к тебе,
спящему агенту, какие-то олухи и начинают плести небылицы о волках. Честное
слово, я то и дело угадывал в его взгляде желание дать нам с Ванькой по
кумполу и задействовать резервный канал связи с конторой. Но он сдержался,
и это не стоило ему особенных трудов. Я потом эмоциограмму проглядывал.
Само спокойствие. Просто холодная оценка вариантов и выбор наиболее
приемлемого.

- М-да, - Коршунович задумчиво побарабанил пальцами по столешнице. - Прям
не агент, а ангел какой-то. Даже подозрительно. Неужели никаких
недостатков? А, Виталий?

Лутченко выдержал небольшую паузу.

- Только один, Вениамин Палыч. Только один. Но боюсь, что он может
перевесить все, что я сейчас расписал.

Коршунович требовательно глядел на него. Просто - глядел, и вслух ничего не
спрашивал.

- Тоска, - изрек Лутченко. - Такая у него во взгляде тоска иногда
прорезается... аж жуть.

- Брось, - Коршунович поморщился. - Семнадцать "фитилей", вспомни. Тут не
то что тоска во взгляде, тут игломет в руке прорежется. Но только не в
реальности. Такие не ломаются, Виталий. Ломаются вообще обычно на первых
трех "фитилях". Кто переступает через пятый - уже не ломается.

Лутченко вздохнул.

- Тебе виднее, Вениамин Палыч.

- Ладно, - буркнул Коршунович. - Официальная оценка?

- Годен без ограничений, - вздохнул Лутченко.

- Так и пиши, - клавиатура перекочевала к Виталию; тот быстро открыл
документ-заключение об оперативной проверке, настучал то самое "годен без
ограничений" и приложил палец к папиллятору.

- Скажи, Вениамин Палыч, - спросил Лутченко отодвигая клавиатуру. - Только
начистоту, ладно?

- Ну? - Коршунович нахмурился. - Что такое?

Лутченко, глядя в стол, выдохнул:

- Почему вы так привязались к этому нюфу? Он что, действительно такой ас?

Коршунович некоторое время молчал, словно прикидывал: стоит рассказывать
или не стоит. Наконец, решился:

- Он действительно ас, Виталик. Но дело не в этом. У него такое прикрытие
есть на эту операцию, обсвистишься. Я даже не поверил сразу.

Лутченко заинтригованно подобрался на стуле.

- Прикрытие?

- Ага. Родная бабуля в Алзамае. И бабуля в данный момент при смерти. Он,
кстати, еще не знает.

Лутченко задумался на секунду.

- Хм... Любящий внук прется к престарелой бабуле из Крыма через всю Сибирь?
Что-то не особо верится...

- Но он настоящий внук. Настоящий. Его проверят, и выяснят, что настоящий.
Понимаешь, в таком деле даже секундная заминка соперника может обеспечить
нам победу.

- Ты полагаешь, что соперники будут? - с сомнением протянул Лутченко.

- Готовиться, Виталик, - назидательно произнес Коршунович, - всегда нужно к
самому худшему. Учу-учу вас, обормотов, а вы все задаете и задаете одни и
те же вопросы. Я-то уже привык, что все обстоит не так плохо, как кажется,
а гораздо хуже. Привыкайте и вы.

- Привыкнешь к такому, пожалуй, - Лутченко поднялся. - Когда наш ангел
прибудет-то?

- Завтра, наверное. Готовь проводку по неформалке, не будем же мы его
тащить в контору на виду у всех...

- Добро, все обеспечим. Мне доступ оформили?

- А как бы ты документ подписал? - фыркнул Коршунович.

Лутченко хлопнул себя по лбу:

- Тьфу, ты! Верно. Никак не привыкну к этим новомодным
штучкам-дрючкам-умным полиморфам... Шабанееву легче.

- Всем легче, - сказал Коршунович, - кто не делает ни хрена.

Позвать техничку, чтоб покормила в кабинете мебель, Коршунович, конечно же,
и сегодня забыл.

* * *

Впервые за два с лишним года Арчи встал не на рассвете, а гораздо позже. В
башенке было пусто; сдвинутые в сторону буи казались бренными останками
погибшего спрута. На столе, вопреки ожиданиям, царил порядок, видно Ник с
утра зачем-то решил прибраться. За окном было ярко; Арчи вскочил и поглядел
на часы: девять пятнадцать.

"Е-мое! - подумал он сердито. - Все проспал! Ник, зараза, не мог разбудить.
Ну, я ему!"

И торопливо зашлепал в умывальню.

Ника он увидел, едва свежий и взбодренный покинул башенку: напарник
хлопотал с кем-то неразличимым издалека у загона катеров. Скрежетнув
блендамедными зубами, Арчи направился туда же, предвкушая, какую сейчас
учинит Нику выволочку, потому что старшим формально числился Арчи, и Ник
обязан был разбудить его на рассвете (сегодня как раз была очередь Ника
просыпаться первым, по будильнику). И никакие вчерашние гульки не
оправдание, хотя девушка-аморф оказалась фантастически пылкой и заснул Арчи
порядком измочаленным.

Он приблизился настолько, что стал различать слова; с некоторым удивлением
Арчи убедился, что распинается Ник перед другой девушкой. Причем,
девушкой-нюфкой.

- ...даже в шторм не капризничает, не то что "Скаты"! - Ник завершил фразу
и увидел напарника.

- А вот и шеф! - радостно сообщил он нюфке и крикнул Арчи: - А я тут твою
смену с катерами знакомлю!

- Здравствуйте! - поздоровалась нюфка. - Ирина Поволоцкая, Азовская водная
школа. Меня вместо вас прислали!

Арчи сдержанно кивнул. Как будто и так непонятно, что вместо него.

Лицо и фигура этой Ирины свидетельствовали о чистой и достаточно длинной
линии. Арчи даже немного порадовался, что уезжает, потому что вся база с
сегодняшнего дня хором стала бы ожидать стремительного романа. Два чистых
нюфа, ля-ля-тополя, и все такое прочее. Даже неловко как-то.

- Инструктаж я уже провел! - хитро подмигнул Ник.

Арчи не стал его распекать. Расхотелось. Вместо этого снял с шеи медальон с
чеканным названием базы и словом "Спасатель", и отдал его девушке.

- Вот... Теперь это ваше. Не роняйте честь морфемы, Ирина!

Ирина улыбнулась, принимая медальон.

- А вы к нам в гости заезжайте! - храбро попросила она.

"Ну, вот! - подумал Арчи уныло. - Опять цепляют..."

Впрочем, он чувствовал, что при случае заехал бы сюда на недельку просто
отдохнуть с превеликим удовольствием.

И дабы не искушать себя заранее, круто развернулся и побрел к башенке.
Собираться.

Вещей у него было исчезающе мало. Нож, шляпа, часы, зубная щетка и
портативный компьютер. К этому весьма пошел бы солидный пухлый бумажник, но
Арчи бумажников не любил и деньги всегда носил в карманах. Подхватив
единственную небольшую сумочку, Арчи огляделся. Казенная форменная одежда -
уже в ванной, в стиралке. Собственная - извлечена из свертка и надета. Что
еще?

Ему не впервой было уходить с привычного и насиженного места.

"Что ж, - подумал Арчибальд Рене де Шертарини. - Это были не самые худшие
два года моей жизни."

Скрипнула дверь - в башенку сунулся Ник. Прощаться, надо понимать.

Арчи опустил сумку на диван, подошел и крепко напарника обнял. Бывшего
напарника. Почему-то в такие моменты спасатели всегда понимали друг друга
без слов. Вздохнули хором. Похлопали по спинам.

- Ну, - сказал Арчи, - бывай, друже.

- Ты, как шпионов своих переловишь, действительно заедь как-нибудь, -
попросил Ник тихо. - Девчонки без тебя скучать будут.

- А ты не давай им скучать, - посоветовал Арчи.

Он уже хотел потянуться к сумке, но вместо этого снял с руки часы.

- Вот, держи. На память.

Дарить при расставании нож запрещали давние обычаи. А больше у Арчи ничего
и не было.

Ник засуетился, полез в тумбочку и отыскал свои - он всегда не любил носить
часы на руке. Часы у Ника оказались покруче - не тулка, и не Брянский
часовой. Настоящий "Daemon", мечта подводника.

- Ого! - поразился Арчи. - А не жирновато ли мне будет?

- Носи, носи. Считай, что это мой вклад в оборону, - Ник хмыкнул.

Арчи послушно продел руку в браслет и еще раз полюбовался подарком.

- Спасибо, Ник. Теперь я точно буду вспоминать тебя чаще.

Они вторично обнялись.

- Все! - сказал он спустя секунду, решительно подхватил сумку, на ходу
хлопнул Ника по плечу и пошел прочь.

Нюфка сидела на лавочке перед бассейном. Она энергично помахала Арчи
ладонью. Вероятно, снова приглашала как-нибудь заехать.

Директор базы, не глядя, подмахнул документы (компьютеризация в курортное
дело входила чрезвычайно медленно), пожал Нику руку и сказал, что если
будут проблемы с работой - то всегда милости просим. Толстая
болонка-бухгалтерша выдала не менее толстую пачку кредиток. Арчи
пересчитывать не стал, хотя ему показалось, что выдали больше, чем он
рассчитывал.

По пути к воротам он еще с кем-то прощался, с шоферами, с
девчонками-ложкомойками, с радистом-меломаном, который все лето напролет
травил отдыхающих своим тяжелейшим роком. Хмин-Петрович даже вызывался
подбросить Арчи на молоковозе до трассы, но Арчи отказался. Хотелось
пройтись пешком.

До трассы было километров семь. Два - вдоль шеренги пансионатов, и пяток по
плоскому, изредка затопляемому дну лимана. Узкая насыпь, приплюснутая
дремлющей лентой асфальта, изгибалась наподобие серпа, и, некоторое время
сопровождая пологую Донузлавскую гряду, вливалась в трассу
Мирный-Евпатория.

Торговцы пивом, фруктами, креветками, семечками неутомимо отсиживали
предполуденные жаркие часы на обочинах дороги. Многих Арчи знал в лицо; и
добро никто из них не догадывался, что уезжает он надолго.

На полпути к трассе его догнал Мишка-почтарь на разболтанном зеленом
"каблуке".

- Эй, Арчи! Куда шагаешь? - весело закричал он в никогда не закрывающееся
окошко.

- В Евпаторию.

- Так садись! Я на почтамт.

Арчи сел. Ритуал пешего прощания с местом он уже совершил. Теперь Мишка
случился даже кстати - кто знает сколько пришлось бы ловить на трассе
попутку? А путешествия в душных и переполненных рейсовых биобусах мог
любить только полнейший маньяк.

Весельчак-Мишка, зубоскал и трепач, тут же завел очередную историю; Арчи
слушал вполуха, погрузившись в блаженное оцепенение. В нужные моменты он
кивал, цокал языком и посмеивался, а Мишке большего и не требовалось.

У вокзалов Арчи попросил:

- Останови-ка!

Мишка с готовностью притормозил перед поворотом на Курортный бульвар.

- Ты назад когда? А то я часа в четыре поеду. Могу подобрать, если что.

- Видишь, ли, Мишка, - признался Арчи. - Я не вернусь. Уволился. Домой
уезжаю.

- О как! - Мишка явно огорчился. У спасателей для него всегда находилась
спасительная поллитра. - Жаль. Ладно, давай лапу. И удачи, гражданин де
Шертарини!

- Бывай, Мишка. Спасибо что подвез.

- Да чего там...

Арчи захлопнул дверцу. Мишка, трогаясь, просигналил, свернул на Курортный и
его "каблук" вскоре исчез за рыжим хлебным фургоном.

"Вот и прощальный горн, - подумал Арчи. - Воплощенный в хриплом гласе
зеленого трудяги-"каблука".

У билетных касс, как всегда, творилось нечто невообразимое. Не то взятие
Бастилии, не то штурм последнего парома на Большую Землю. Но Арчи это
совершенно не заботило. Ему было не сюда, а к коллежскому коменданту.
Точнее даже, к секретарю коменданта, потому что секретарю надлежит всегда
находиться на рабочем месте, а комендант имеет неприятное обыкновение
отсутствовать по делам неизвестно где и неизвестно доколе.

- Коменданта нет, - сообщил секретарь, мельком взглянув на Арчи и мгновенно
распознав в подтянутом парне не вполне штатского человека. - Когда будет
неизвестно.

- А он мне и не нужен, - благодушно сообщил Арчи и перешел к кодовому
диалогу: - Жарко, а?

- В тропиках жарче, - осторожно отозвался секретарь, еще внимательнее
приглядываясь к Арчи.

- Вот мне до тропиков билетик и выдайте, - Арчи расцвел в улыбке.

- А, может, лучше, в Заполярье?

- Когда там будут тропики, - с удовольствием. А пока... Пока до Москвы.

- Купе, спальный? - поинтересовался секретарь, щелкая клавиатурой.

- Лучше спальный.

- Секундочку...

После минутной манипуляции с октоморфом-принтером, Арчи сделался
обладателем желтого органического билета.

- Счастливого пути, - пожелал секретарь, сочувственно глядя на Арчи. -
Поезд в семь вечера. Не опоздайте.

- Нам нельзя опаздывать, - вздохнул Арчи, подхватывая сумку. - Благодарю.

Секретарь развел руками - мол, чего там, работа такая.

- Если хотите, - предложил он, - сумочку можно в сейф. До поезда.

Арчи задумался. Действительно, таскаться последний свободный день по
Евпатории с сумкой - мало радости.

- Неплохо бы.

- Пойдемте, - секретарь поманил его за собой. В соседней комнате рядком
вытянулись незыблемые шкафы-сейфы; Арчи даже знал породу: Южная Секвойя.
Твердая, тверже камня, кора разошлась, открывая доступ в камеру. Арчи
примостил в этом закрывающемся биоинженерном дупле сумку, получил
феромонный ключ и еще раз поблагодарил секретаря.

Впереди было несколько часов свободы и беззаботности.

Арчи только не знал еще наверняка - перед чем?

* * *

- Я слушаю, господин премьер, - сказал Манфред Шольц в телефонную трубку.

- Шольц? Введите меня в курс событий.

- Простите, господин премьер, этот канал закрытый или открытый?

- Разумеется, закрытый, Шольц. Я даже жене звоню по закрытому каналу.

- Отлично, господин премьер. Извините за вопрос... но ситуация нешуточная.

- Ничего. Я понимаю и одобряю ваш профессионализм. Итак?

- Убийства, увы, продолжаются. Но благодаря информации русских семнадцать
человек уже находятся под наблюдением и защитой. Четыре покушения
предотвращены. К сожалению, есть потери с нашей стороны: погиб оперативник
группы прикрытия. Из семи человек, которых мы не успели найти и взять под
защиту, двое убиты. Остальные разыскиваются по всем доступным каналам и как
только будут обнаружены, также попадут под защиту. Русские, прибалты и
туранцы все время предоставляют горячие директивы, но надо сказать, что
по-настоящему ценная информация имеется только у русских.

- Покушавшиеся арестованы?

- Увы, господин премьер. Трое скрылись, один погиб. У нас пока не достает
их бесстрашия перед ликом смерти.

Вопреки ожиданиям, премьер-министр не стал прохаживаться по этому поводу.
Он прекрасно понимал, что человеку без должной подготовки с волком не
сладить. А времени на подготовку как раз не хватало. Уже то хорошо, что
предотвращены хотя бы некоторые покушения. Откровенно говоря, премьер не
рассчитывал и на это. Он вновь обратился к Шольцу:

- Совместные действия с разведками соседей санкционированы?

- Кем?

- Эффенбергом, конечно! - в тоне премьера, как показалось Шольцу, впервые
мелькнула нотка раздражения.

- Так точно, санкционированы. Через десять минут у министра юстиции
совещание, полагаю, что основной темой будет именно обсуждение и коррекция
совместной с русскими операции.

- Какие еще страны, помимо России, претендуют на участие в совместной
операции?

- Сибирь, наверное, поскольку все это будет происходить на их территории.
Туран и Балтия, вероятнее всего, предстанут только в
информационно-совещательном порядке. Остальные, в общем-то, в стороне.

- Хорошо... И еще, послушайте, Шольц... Я, конечно же, буду держать
постоянную связь с Эффенбергом. Но вы на всякий случай - отсылайте моему
референту копии отчетов и материалов, которые вам покажутся важными. Такой
способный работник, как вы, наверняка сумеет снабдить премьера Европейского
Союза всем необходимым, не так ли? А способные работники имеют свойство
быстро продвигаться по служебной лестнице. Надеюсь, вы правильно поняли
меня, Шольц.

- Да, господин премьер. Я вас прекрасно понял.

- Ну и отлично. Надеюсь на вас.

В трубке раздались короткие гудки. Шольц задумчиво надавил на отбой и
уставился на служебный телефон-селектоид, застывший посреди рабочего стола.

"Вот это номер, - подумал он. - Премьер пытается получить информацию в
обход министра юстиции и в обход внешней разведки! Что же назревает, тысяча
чертей?"

Некоторое время Шольц обдумывал предложение премьер-министра. Тот явно и
недвусмысленно дал понять, что если Шольц будет исправно снабжать его
оперативной информацией через головы коллег, это отразится на его, Шольца,
карьере.

Шольц был не из тех, кто идет к цели по головам. Он потому до сих пор и
оставался всего лишь майором, что хорошо проведенное дело ценил выше
собственного кресла. Но как и всякий здравомыслящий человек, от повышения
вряд ли отказался бы. Проблема состояла в том, что кое-какую информацию он
даже премьеру не имел формального права предоставлять, а уж тем более - без
ведома Эффенберга. Разведка есть разведка. К тому же, у премьера явно
натянутые отношения я Эффенбергом, а какому вээровцу захочется попасть в
опалу собственному шефу?

Окончательного решения Шольц так и не принял. Решил ориентироваться по ходу
момента. Не откликнуться на "просьбу" премьера тоже нельзя.

Шольц встал, вызвал Генриха и собрал распечатки по делу о хищниках в пухлую
папку.

* * *

Курский вокзал встретил Арчибальда Рене де Шертарини многоголосым гулом и
безудержными броуновскими толпами. Разница с курортным Крымом моментально
ощущалась, хотя выразить словами в чем именно она заключается Арчи,
наверное, не сумел бы. У курортников даже взгляды особенные. А здесь все
были озабоченны и деловиты, и отдыха во взглядах совершенно не
отслеживалось.

Огибая носильщиков с тележками, Арчи направился к тоннелю. Единственная
сумочка выделяла его из толпы приехавших - мало кто был нагружен так легко.
Носильщики глядели на Арчи презрительно.

Разномастный людской поток втягивался в арку подземки. Арчи направлялся
именно сюда. Еще в купе он переложил ключи из кармашка сумки в карман
джинсов; мыслями он был уже там, на Пятой Парковой, в маленькой квартирке
на верхнем этаже свечной двенадцатиэтажки.

Именно отсюда два года назад прошедший реабилитацию после шестнадцатого и
семнадцатого "фитилей", осунувшийся и похудевший агент Шериф отбывал в
"спящие". Вот с этой самой сумочкой проделал тот же путь в обратном
порядке: до Курского, в поезд Москва-Евпатория, и ту-ту навстречу морю и
карьере спасателя. Но не думал Арчи, что карьера эта будет такой недолгой.

Но и он уже не тот - море, время и спокойная работа - отличные лекари. И
даже трещина в душе, в хрупкой человеческой личности, успела надежно
зарасти. Арчи чувствовал себя готовым к очередному "фитилю", даже без
обычной подготовки у психоинженеров. В конце-концов, двенадцатый и
пятнадцатый "фитили" он тоже пережил без подготовки, хотя труднее было
пережить только самый первый. Но - пережил. И не свихнулся, как предрекали
многие психоинженеры. Наверное, сказалось своеобразие морфемы. Какой-нибудь
холеричный доберман или пудель точно тронулся бы умом. Но только не
ньюфаундленд.

В подземке он спустился по двуморфу-эскалатору на перрон, подождал поезд,
втиснулся в него вместе со всеми, и поехал на восток. В Измайлово, район
парков, гостиниц и телецентра. Туда, где надо всей Москвой высится шпиль
Измайловской Иглы. Ее выращивали двенадцать лет, уникальными форсированными
методами. Вся столица съезжалась поглядеть на укореняющийся саженец.

Шесть остановок. Шесть перегонов. Десять минут пешком. Вечно сонный лифт. И
вот она, восьмидесятая квартира.

Здесь почти ничего не изменилось за два года. Те же книги в скрипучем
полуживом шкафу. Те же вскрытые компьютеры, к которым постоянно
подживляются новые морфосоставляющие. То же расхлябанное кресло перед
стареньким