отовку к эвакуации. Куда
переместились волки, мне также неизвестно, неизвестен и способ, каким они
это сделали, есть только косвенные данные, полученные от одного из волков,
а точнее - от одной, от волчицы, которая не сумела уйти вместе со своей
группой. По ее словам, в аппаратуре портала не хватает нескольких важных
блоков, без которых покинутая конструкция работать не в состоянии. Ночью в
районе портала и "Чирс" мною и волчицей были замечены два летательных
аппарата значительных размеров, которые моя спутница назвала дисколетами.
Помимо названия, по словам спутницы, я установил также, что эти летательные
аппараты не входили в снаряжение объявившейся на Земле волчьей группы.

По реакции волчицы я могу с большой долей вероятности предположить, что
уход волчьей группы не был запланирован заранее и был спонтанной реакцией
на некие новости. Волчицу и меня попросту "потеряли", поскольку в ту ночь
мы находились... ну, сформулируем так: в самовольной отлучке.

После осмотра покинутой площадки портала мы направились в поселок Багир,
откуда я пытался связаться с Россией по резервным телефонам, но связь с
внешним миром не действовала. Далее мы направились в Ашгабат, где я
рассчитывал изыскать иные варианты связи, но тут на меня вышел агент
альянса, псевдоним Немец, который снабдил меня необходимой аппаратурой и
познакомил со стратегией перехода через линию противостояния. Я
воспользовался его инструкциями... Вот, собственно, и все.

Шериф выдохнул и скользнул взглядом по лицам слушателей. Ему немедленно
подали стакан минералки, который Шериф тут же жадно заглотал.

- Степа! - скомандовал Золотых, и Чеботарев, не дожидаясь повторного
приглашения, принялся задавать вопросы, изредка заглядывая в пометки,
которые он делал по ходу первичного отчета Шерифа.

Шерифа мучили около трех часов. Для начала.

Из "Шехрезады" Генрих вышел в отличном настроении. Еще бы: давненько ему не
случалось так быстро выполнить весьма расплывчатое задание. Пойди туда, не
знаю куда, и отыщи там Шерифа. Вынь, можно сказать, да положь. И вынул, и
положил. Конечно, немалую роль во всей этой короткой детективной истории
сыграл слепой случай. Мобильник этот дурацкий, да и сама информация о нем.
Невероятно удачно получилось.

Но Генрих прекрасно знал: миром правит закон парности. Если тебе сегодня
повезло - зри в оба, потому что судьба немедленно попытается отыграться.
Ну, и наоборот, соответственно. Но Генриху сегодня только везло. А значит,
жди неприятностей.

В общем, Генрих решил сегодня зря не рисковать. Тем более что камуфляжа у
него теперь не было и спрятаться на ровном месте больше не удастся.

Поэтому он вразвалочку пошел по Мухтумкули, в ту сторону, откуда недавно
приехал.

Людей на улицах почти не было, тем не менее магазины и мелкие кафешки
хозяева и не думали закрывать. Работали и будочки, продающие морс и
мороженое, и забегаловки-чебуречные, а у театра струился фонтан. И очень
странно было на фоне этого умиротворяющего журчания слышать далекий гул
канонады. Он казался ненастоящим, призрачным, потому что звучал тихо, но
Генрих знал, как гремят близкие разрывы, поэтому не обманывался.

Генрих свернул на Чехова; улицы, несмотря на жару, утопали в зелени. Теперь
перед глазами воздвигалась далекая Копет-Дагская гряда. Зимой, вероятно,
вершины ее прячутся в облачных шапках, но сейчас вершины чеканно выделялись
на фоне пронзительной, хотя и несколько блекловатой небесной голубизны.
Красивое это было зрелище, на редкость красивое. Даже обидно было, что
волки и злой гений Саймона Варги решили избрать для своих темных делишек
такое благодатное место.

На памятном перекрестке полиции уже не было. Никого не было - даже птицы,
ошалевшие от жары, куда-то попрятались. Генрих пересек перекресток по
диагонали, чего никогда не позволил бы себе в родной Германии, добрел до
покоробившегося от давности козырька над биобусной остановкой и принялся
ждать.

Ждать пришлось довольно долго: Ашгабат будто вымер. За все время только два
рыжих пограничных грузовика примчались откуда-то от гряды, свернули на
перекрестке направо, на Гђроглы, и вскоре их тихий рокот растворился вдали.
И снова повисла звенящая тишина, обрамленная только звуками далекой
стрельбы.

- Всю пустыню перепашут, - проворчал Генрих. - Ей-ей...

Вскоре ему повезло: из города на трассу к Бикраве вывернул одинокий
грузовичок, похожий на сегодняшний угнанный пикап, только размером поболее.
Генрих призывно помахал рукой.

Грузовичок притормозил; за пестиками восседал сухонький дедок совершенно
европейского вида. Это не значило, разумеется, что он был во фрачной паре и
с гвоздикой в петлице - одет дедок был как раз в местный халат и кудлатую
шапку. В морфеме дедка угадывались признаки пинчера, но сильно разбавленные
чем-то аморфоподобным.

- Куда? - спросил старик деловито.

- Да в сторону Багира, - выдохнул Генрих.

- Я только до Янбаша, - предупредил хозяин.

- Годится, - согласился Генрих. И поставил ступню на подножку-подкрылок.
Дверца открылась с тихим застарелым хрустом.

В кабине грузовичка пахло свежей лимфой и еще чем-то неуловимо знакомым.

- Постреливают, - прокомментировал новости старичок. - Как думаешь -
отчего?

Генрих неопределенно шевельнул бровями:

- Наверное, оттого, что соседям не по нраву наш новый президент.

- Да какой он президент, прости Аллах, - фыркнул дедок. - Басмач, чистый
басмач. Пришел, разогнал всех... Раз ить так делается? Хочешь править -
заявись на выборы, пообещай людям чего-нить, наври с три короба... Все так
и делають. А этому приспичило, как же...

Старичок в сердцах дернул пестиками, отчего грузовик ощутимо вильнул.

Генрих от комментариев воздержался.

- Ты где живешь-то? - поинтересовался тем временем абориген.

- На Худайбердыева, - не моргнув глазом, соврал Генрих. - Около Башни.

- А я вот в Янбаше... Уже полста лет, почитай. Даже поболее. Занимаешься
чем?

- Погоду предсказываю, - сымпровизировал Генрих.

- А, метеоролог, - блеснул эрудицией дедок. - Тогда понятно, отчего живешь
возле Башни. Чтоб к работе поближе, так ить?

- Угу, - не стал возражать Генрих.

Почти до самого Янбаша дед развлекал Генриха подробностями своих
сельскохозяйственных проблем, сетовал на дурные времена, на стрельбу, на
власти и, само собой, на молодежь, которая, вместо того чтобы землей
заниматься, все норовит по городам разбежаться и предаваться там танцулькам
да кальянокурению. Генрих вскользь заметил, что не курит, чем вызвал
горячее одобрение старичка.

Проскочили и многоэтажки Бикравы, и просторные загоны конезавода, где
гуляли в неволе знаменитые ахалтекинцы. Горная гряда стала совсем близкой.
А вскоре Генрих узрел и белую табличку с надписью "Янбаш" у правой обочины.

Янбаш оказался крохотным поселком на два десятка дворов, прилепившимся к
трассе. По обе ее стороны тянулись живые заборы и аккуратные песчаные
дорожки перед ними. Грузовичок заученно вильнул к низким ажурным воротам,
фыркнул и замер.

- Все, милый. Приехали. Дальше пеше топай, тут недалече.

- Угу. Спасибо, отец, - поблагодарил Генрих. - Денег надо?

- Да ну тебя, - отмахнулся старик. - Сроду я денег не брал с попутчиков.

- Спасибо, - повторил Генрих. - Удачи вам.

- Ты лучше хорошей погоды нагадай, - хмыкнул дед.

Генрих рассмеялся:

- Я погодой не руковожу, я ее предсказываю!

- Вот и предскажи хорошую, - закруглился дед. - Бывай!

Генрих махнул на прощание рукой и двинулся дальше по трассе, которая как
раз за поселком сворачивала правее, образуя плавную дугу. Слева от изгиба,
в низине, виднелись строения: шесть полусферических куполов, пара домиков и
прямоугольные ангары на задах. Все это было обнесено отчетливо видимым с
такого расстояния периметром.

Несомненно, это была искомая база. К ней от трассы ответвлялась асфальтовая
лента, ныряющая, видимо, к арыку, сплошь заросшему ежевикой и ивняком.
Вдоль дороги обильно рос тутовник, грея на солнце пузатые кроны.

Генрих шагал по асфальту, когда у гряды, уже на склоне вспух разрыв.
Секундой позже в уши толкнулась упругая волна. От неожиданности Генрих даже
присел.

Из оптики у него имелось только плоское трехкратное "пенсне". Но даже
трехкратного увеличения хватило, чтобы понять: линия противостояния совсем
рядом. У подножия гряды копошились еле различимые точки-людишки, частой
цепью стояли какие-то экипажи - не то "Вепри", не то родимые "Фердинанды",
и еще отчетливо виднелись окопы ашгабатцев, откуда, собственно, и начали
постреливать.

Генриху показалось, что силам альянса стоит только подняться и рухнуть на
хлипкие ряды обороняющихся, и те будут неизбежно смяты. Но альянс почему-то
медлил.

Оторвавшись от созерцания незримой линии раздела, Генрих торопливо
направился к базе.

Дорога вела прямо к бастионным воротам, а дальше - огибала базу со стороны
гор и убегала неизвестно куда. Должно быть, к тому же Багиру.

База с расстояния казалась безлюдной. Идя вдоль ограды, Генрих присмотрелся
- мономорфное заграждение с пропастью колючек, несомненно ядовитых,
натянутая в переплетении ветвей и колючек проволока, не иначе под током. В
общем, серьезный периметр. И достаточно высокий, чтобы его смело можно было
счесть теоретически непреодолимым.

Проверять преодолимость на практике Генриху в голову не пришло - он не
считал себя самоубийцей. Поэтому он потихоньку приблизился к воротам; рядом
высилась минимум трехуровневая сторожевая башенка с утыканной прожекторами
короной. В открытой будочке под козырьком виднелась верхняя половина
охранника и рядом, на вращающейся турели, шестиствольное пулевое чудовище,
о каких даже Генрих знал только понаслышке.

"Ни хрена себе! - опешил Генрих. - Вот это охрана!"

Слегка усиленный голос вспорол вновь установившуюся после одинокого взрыва
тишину:

- Стоять! Еще шаг - и открываем стрельбу!

Генрих на всякий случай попятился. Его расчеты не оправдались - база
по-прежнему охранялась.

Оставалось только обойти базу по периметру, выдерживая благоразумную
дистанцию.

И везде, где он шел, охранники на башнях лениво вращали турелями, словно
предупреждали: лучше не шутить. Но Генрих шутить давно зарекся, еще в
брюссельской спецшколе.

Он почти замкнул кольцо, снова выйдя к асфальтированной дороге недалеко от
трассы из Янбаша к Багиру, метрах в трехстах от ворот "Чирс". Огляделся. И
вдруг заметил одинокую фигуру, безучастно бредущую по шоссе.

Генрих снова полез за пенсне и с немалым удивлением опознал в пешеходе
давешнюю подругу Шерифа; только теперь она была одета в клетчатую рубашку
навыпуск и джинсы, а не в местный балахон, и при себе имела какую-то
прикладную полудлинноствольную пушку вроде сибирского автомата Шакурова.

Не успел Генрих решить - окликнуть ему эту загадочную особу или же,
наоборот, затаиться, из-за гряды, вспоров напряженную тишину, вырвались
четыре ромбовидных штурмовика "Валькирия", а секундой позже сотни экипажей
альянса обрушили на оборону ашгабатцев сокрушительный залп. И ринулись вниз
по склону.

Штурмовики разделились на две двойки и понеслись над окопами: двойка в
одном направлении, двойка в противоположном. Там, где они пролетали,
вставала сплошная стена песка и глины.

Альянс принялся настойчиво сжимать кольцо.

Генрих поспешно отступил к похожим на гигантские грибы тутовым деревцам и
припал к своей слабенькой оптике.

О девушке на дороге он временно позабыл.

Когда отдали команду "Вперед", Цицаркин уже успел загнать всех своих
своенравных коллег в "Мамонт". Нестеренко временно перестал ругаться, как
раз с момента, когда ашгабатцы неожиданно покинули позиции, оттянулись
назад и бегом кинулись к ближайшим домам. Самым странным было то, что они
побросали на позициях минометы, а.если прильнуть к оптике "Мамонта", можно
было разглядеть, что винтовки свои допотопные и иглометы они тоже бросают.
Прямо на песок. Грузовики туркменских пограничников угомонились несколько
раньше, хотя все дни осады они сновали по территории ашгабатцев
безостановочно.

- Да... - протянул Рихард озадаченно. - Кажется, конец войне.

- Ты погоди, - мрачно сказал Шелухин. - Может, они там все заминировали,
как подобает, вот потому и смотались. Думают, мы сунемся, а тут...

- А минометы они для вящей правдоподобности оставили? - скептически
осведомился Цицаркин.

- А хоть бы и так? - Шелухин пожал плечами. - Город-то вот он, рядом, и это
их город. А покажи мне кретина, который станет разрушать собственный город.

- Думаешь, пустить в город неприятеля - большее удовольствие? - Цицаркин
продолжал излучать скепсис.

- Вот в старину, говорят, защитники предпочитали погибнуть вместе с
городом, чем пускать в него врага, - вставил Нестеренко. И, не удержавшись,
прокомментировал: - К-кретины...

- Не похожи ашгабатцы на кретинов, - уныло заметил Рихард. - Хотя оборонять
город столько дней, зная, что в конечном итоге все равно удержать его не
получится, это, знаете ли...

- Да они просто время тянули, - зевнув, сообщил Цицаркин. И прикрикнул на
водителя: - Ну что там, холера тебя дери? Вперед или не вперед?

- Движение по команде, - буркнул водитель, вслушиваясь в шлемофонную
перебранку. - Сейчас двинем...

И действительно, вскоре двинули. Медленно-медленно. По чужим окопам шастали
сибиряки-саперы; не похоже было, что они борются с какими-нибудь
сюрпризами. Скорее просто осматривались.

Потом "Мамонт" с хрустом, слышимым даже в кабине, подмял под бронированное
брюхо туркменский миномет; Нестеренко при этом одобрительно крякнул. А
вскоре шеренга "Мамонтов" вынуждена была остановиться, потому что уперлась
в Ашгабат. В самую околицу.

Тут на связь вышел Коршунович и велел вээровцам и безопасникам всех стран в
темпе вытряхиваться из экипажей и собираться к месту, откуда будут пускать
сигнальные ракеты. Цицаркин не замедлил выгнать свое войско наружу, на
прощание от души хлопнул по спине водилу и уже снаружи огляделся. Как раз
пустили первую ракету, на востоке, около местного аэропорта. Размеренной
рысцой подтянулись к сборному пункту; за все время ни единого выстрела не
услышали, только хлопки ракетниц. Спецназ на "Вепрях" и "Фердинандах" уже
колесил по городу, судя по докладам - рации никто и не думал глушить. Из
разговоров Цицаркин понял, что начальство намерено обосноваться в
президентском дворце. Потом появился Коршунович; его люди грузились в
длинный зеленоватый фургон без окон. Сибиряки, по-честному испросив
разрешения у Цицаркина, ушли к своим; Рихард, понятно, остался.

К дворцу они приехали вместе с европейскими спецназовцами - кого только
среди них не было! И ризеншнауцеры, и ротвейлеры, и питбули, и терьеры
разнообразные... Только догов не было ни одного - Рихард смотрелся в этой
компании несколько странновато.

Дворец и вправду оказался дворцом. Самым настоящим.

"Не хило живут туркменские президенты!" - мысленно присвистнул Цицаркин.
Рихард, выскочивший из грузовика следом, тоже впечатленно оглядывался. Сад,
цветущий и благоухающий сад, и в глубине этой сказки - изразцовое
великолепие куполов и башенок, глядя на которые из памяти лезло слово
"минареты". Порода деревьев, из которых выводили это здание, была
практически лишена короны, а в кору неизвестные Цицаркину мастера врезали
тысячи самоцветов, поэтому дворец сиял и переливался на солнце, словно
праздничный платок цыганки-танцовщицы. Пели птицы, журчала вода - после
нескольких дней беспрерывного глотания песка пополам с пылью это место
казалось воплощением рая на земле.

- Бля, - в сердцах сказал Рихард. - Сейчас пойду и упаду в фонтан. И пусть
кто попробует возразить...

А когда Цицаркин увидел шефа Балтийской разведки, торопливо идущего по
аллее в компании с несколькими официального вида джентльменами, он наконец
окончательно осознал: альянс занял Ашгабат. Оккупировал Туркмению.

Все. Конец войне.

И ему стало невероятно легко.

- Генерал?

- Господин президент?

- С победой вас! Хотя, откровенно говоря, мне кажется, что вы несколько
затянули... э-э-э... процесс. Впрочем, наверняка тому есть разумные
объяснения. Итак, я с нетерпением жду ваш рапорт.

- Увы, господин президент, - угрюмо сказал Золотых. - Рапортовать особо не
о чем. Да, Ашгабат под нашим контролем и мятежное правительство Варги
больше не у власти. Но самому Варге, а также всем его доверенным людям
опять удалось исчезнуть.

- Исчезнуть? - еще не веря, переспросил президент. - Из блокированного
города?

- Это так, господин президент. Силы, верные Саймону Варге, сдерживали наш
натиск до последнего. А потом вдруг просто покинули позиции и сопротивление
прекратили. Теперь я понял почему: Варга благополучно скрылся, а дальнейшая
оборона стала бессмысленной. Сначала мы решили, что он прячется на
пресловутой базе "Чирс", но база уже два часа как взята штурмом, и на ней
не осталось ни души. Единственные живые люди, находившиеся там на начало
штурма, - охранники на периметре. Они недолго сопротивлялись, вскоре просто
сложили оружие и сдались. Подозреваю, таковы были инструкции Варги -
видимо, Варга решил, что времени выиграно достаточно, а зря губить людей
даже он не любит.

- А волки?

- Волков тоже нигде нет, как и докладывал вернувшийся агент Шериф.
Строительная площадка и остатки оборудования в данный момент осматриваются
нашими специалистами. Но, боюсь, немного они там высмотрят. Я вынужден
констатировать, что основная цель операции "Карусель-2" также осталась
невыполненной. Ни Варгу, ни волков мы не сумели нейтрализовать. Точнее, не
мы - я не сумел. В данный момент я всерьез раздумываю - вправе ли я
оставаться на своем посту.

- Не порите горячки, генерал, - поспешно перебил президент. - Все прекрасно
понимают - кто нам противостоит.

Видно было, что президент боится остаться с проблемой один на один, без
поддержки генерала Золотых, пусть снова потерпевшего неудачу, но все же
единственного, кто способен хоть как-то владеть ситуацией и внятно
реагировать на стремительно меняющуюся обстановку. И соответственно
руководить силами альянса - немалыми силами, но начисто лишенными реального
опыта и боевых навыков.

- Сколько времени вам понадобится, чтобы подготовить подробный отчет и
спланировать дальнейшие действия?

- Отчет - два часа. Относительно дальнейших действий - пока затрудняюсь
ответить, сейчас как раз идет активное накопление данных и первичный
анализ. От результатов анализа и будут зависеть дальнейшие наши действия.

- Значит, у вас все же есть какие-то соображения относительно ближайшего
будущего?

- Предварительные. Пока только предварительные.

Президент испытал немалое облегчение. Старый Лис Золотых только делает вид,
что остался у разбитого корыта. На самом деле это не так, что-то он снова
затевает. А осознавая это, президенту Сибири будет гораздо легче общаться и
работать со своими высокопоставленными коллегами - президентами России,
Европейского Союза и Балтии.

"Два удара - мимо, - думал президент. - Что ж, бог троицу любит. Главное -
понять: по ком теперь наносить удар? Куда подевался противник, казалось,
уже надежно завязший в силках?"

Президент Сибири был достаточно опытным человеком, чтобы понимать:
разогнанный боевой селектоид уже не остановить. Либо альянс добивается
оглушительной и бесповоротной победы, либо... правительства евразийских
стран с треском летят в тартарары. И никаких разумных альтернатив.

- Генерал, постарайтесь обо всем действительно важном докладывать
незамедлительно. Чтобы я хоть знал, что говорить прессе.

"Чтобы ты знал, что ВРАТЬ прессе", - мысленно поправил Золотых.

А вслух сказал:

- Разумеется, господин президент. Через полчаса либо я, либо моя
информационная служба предоставит предварительный отчет по операции
"Карусель-2". Возможно, к тому времени кое-что прояснится и с другими
интересующими всех нас вопросами.

- Я надеюсь на вас, генерал, - проникновенно сообщил президент и
отключился.

Золотых отнял трубку правительственной связи от уха, взглянул на
колли-св