за
локоть.

- Несколько катеров в Береговом откололось от эскадры; они расстреляли
звено европейских штурмовиков. Прямо в воздухе. Потом потопили два своих же
катера и подбили еще четыре. Мятеж. Они отсекли яхту от берега и от
воздуха. Собственно, мы единственные, кто сейчас дальше от берега, чем
яхта. Наших ученых неплохо охраняют...

- Кэп! - испуганно доложил один из пилотов. - Президент на связи...

Офицер вытаращил глаза и снова припал к шлемофону. Потом поднял ошалелый
взгляд на Арчи.

- Вас...

Арчи обреченно взял шлемофон.

- Слушаю.

- Агент де Шертарини?

- Он самый.

- Говорит президент России. Надеюсь, вам знаком мой голос.

- Знаком.

Арчи не стал добавлять обязательно уставное для служащего разведки
"господин президент".

- Вы должны немедленно высадиться на судно с беглецами и устранить Ицхака
Шадули и его учеников! Физически устранить! Любой ценой! Это приказ,
категорический приказ! Наделяю вас исключительными полномочиями, можете
приказывать всем, кто сейчас вместе с вами! Там ведь есть сотрудники вэ-эр?

- Есть. Двое.

- Командуйте ими! Командуйте также сотрудником европейской вэ-эр, с Европой
все согласовано! Приступать немедленно! Вам понятно?

- Понятно, - глухо отозвался Арчи. - Приступаю.

Он опустил шлемофон.

- Поздравляю, - сообщил он, глядя на Лутченко. - Теперь операцией командую
я. И нам приказано немедленно устранить Шадули и его учеников.

- Мне приказано оказать вам любое возможное и невозможное содействие, -
поддакнул офицер-махолетчик. Глаза у него оставались круглыми, как у совы.
- Приказывайте...

Генрих тем временем тоже выслушал в шлемофоне отрывистую тираду по-немецки.

Арчи осмотрел свое новоявленное войско. Четыре человека. Он сам, Шабанеев,
Лутченко и Генрих. Если учесть, что противостоят им семидесятилетний старик
и горстка кабинетных очкариков, можно счесть задание увеселительной
прогулкой.

- Ну, за него я молчу, пусть себе с компом обнимается, - зло сказал Арчи,
кивнув на Шабанеева. - А вот ты пойдешь? Пойдешь со мной убивать одного
деда и шестерых яйцеголовых?

Арчи в упор глядел на Лутченко.

- Туранская эскадра на подходе, - упавшим голосом сообщил один из пилотов.
- Война, люди, война... Лутченко, побледнев, втянул голову в плечи.

- Что, сжалась душонка? - презрительно сказал Арчи. - Своими-то руками
кровушку проливать тяжко...

- У меня был фитиль когда-то... - пробормотал Лутченко и отвел взгляд.

- Хрен с тобой, оставайся. - Арчи махнул рукой.

- Я пойду, - очень спокойно сообщил Генрих. - Только я помимо ножа возьму
еще и огнестрелку. А ты как хочешь.

- А я - ножом. - Арчи угрюмо похлопал себя по карману. - Чтоб потом все это
красненькое по телику показали. Облачайся, Генрих.

Генрих быстро сбросил одежду и натянул такие же, как у Арчи, шорты.

- Ты плавать-то хоть умеешь? - осведомился Арчи.

- Умею. Не беспокойся.

- Вижу яхту, дистанция четыре с половиной, идут на нас, - крикнул из кабины
пилот.

- Снижайся, - велел ему Арчи.

Как всегда перед операцией, когда решение уже принято, пришло спокойствие и
уверенность. Руки и не думали дрожать. В душе стало гулко и пусто. Она
будет потом болеть, душа. Когда удовлетворенно притихнет то, что ведает в
человеке пресловутым профессиональным долгом.

До чего же алчно и неистребимо оно, это что-то, ведающее в человеке
профессиональным долгом...

- Снижайся... Готов, Генрих? Прыгай ногами вниз, высоты не бойся, удара о
воду тоже. Смотри только не плюхнись плашмя. В воде сразу раскинь руки и
всплывай. Береги уши, зальет - хана тебе, не выплывешь. На вот, шапочку
натяни, как всплывешь - выбросишь.

- Спасибо, - поблагодарил холодный и невозмутимый, как скала, Генрих
Штраубе. Агент Немец. Пока несостоявшийся друг и, возможно, будущий
молчаливый собутыльник по заливанию спиртом саднящей человеческой совести.

- Огнестрелку сюда, в герметик.

- Спасибо, я знаю, как этим пользоваться.

- Все, ниже не получится, - донеслось из кабины. - Зачерпнуть можем...

- Ниже и не нужно. Открывайте люк...

От воды махолет отделяло метров пятнадцать. Пятиэтажный дом.

- Готов, Генрих?

- Готов.

- Давай!

Арчи хлопнул напарника по плечу. Тот натянул шапочку и пристегнул пакет с
пулевиком к лямке на поясе.

Генрих на миг замер перед люком, выглянул и шагнул в пустоту.

- Удачи, - робко пожелал в спину Лутченко.

- Удачи, - эхом повторил махолетчик. Пилоты, кажется, тоже что-то пожелали.

Но Арчи уже не услышал. Он оттолкнулся и в несчетный раз за свои неполные
тридцать лет жизни ухнул навстречу оглушительно синей морской глади.

Только море умеет так обнимать.

- Палыч... - У генерала Золотых, конечно же, был озабоченный голос.
Озабоченный, но вместе с тем и азартный. - В "двадцать пять" есть ведь один
туранец?

- Есть, - подтвердил Коршунович.

- Надо его спеленать потихоньку. Сумеете?

- Сумеем.

- Где еще есть туранцы?

- Наблюдателей мы уже заперли. Само собой, вежливо и корректно. Кстати, я
закончил срочный рапорт президентскому совету, сейчас тебе принесут;
подмахни и отправляй сразу.

- Понял. Как флот?

- Прут на север. Если яхта не изменит курса, они встретятся часа через
четыре, где-то уже за Севастополем, наверное. Яхта плавно отклоняется к
западу, потом отклонится к северо-западу. Севастополь они обойдут; смешно,
но там не осталось ни единого катера, на котором их можно перехватить! Я
отправил группу, они потрошат частные суда. Может, чего и найдут.

- А как наши ангелы?

- Шериф с Немцем? Только что высадились.

- Жалко старика... - вздохнул Золотых. - Всю жизнь пахал на этого психа и в
итоге угодил в самый котел...

- Ты о Шадули? - спросил Коршунович. - Так сам виноват, нечего было на
деньги прельщаться. Работал бы в своем университете...

- Не скажи, Палыч. Ученые - они же фанатики. Их исследования интересуют, а
остальное все по боку. Исследования - это деньги. А откуда деньги берутся,
разве это интересно? Ты вот происхождение каждого рубля из своего жалованья
не выясняешь, нет?

Коршунович озадаченно хмыкнул; кажется, он был удивлен, что в такие горячие
минуты Золотых вдруг ударился в философию.

- Ладно, давай командуй... Меня тут опять президент требует...

- Ага, Семеныч...

"Слава богу, - подумал генерал Золотых, - хоть старые коллеги иногда
по-старому обращаются... А то все Дгосподин генерал" да Дгосподин
генерал"..."

- Эй! - закричал Арчи, вышел из воды едва ли не по пояс, взмахнул руками и
снова ухнул в прохладные черноморские объятия. Генрих покачивался на волне
совсем рядом. Он уже снял и выбросил шапочку; на воде Генрих держался
достаточно уверенно, но все равно смешно вытягивал шею и топорщил уши.
Овчар, что с него возьмешь...

"Вадим" чуть изменил курс - их явно заметили.

На руле стоял Чиков; когда яхта, описав короткую дугу, стала в левентик и
паруса заполоскались по ветру, Ник де Тром бросил свободный шкерт Генриху,
а Арчи в два десятка мощных гребков доплыл до кормы, влез по спущенному
наспех трапу, цепляясь за релинг, и помог подтянуть Генриха. Сначала Арчи
хотел шепнуть Нику и Чикову, чтобы его "не узнавали", а потом подумал:
зачем?

- Братан? - Чиков не выглядел слишком удивленным. - Ты-то здесь откуда?

- Служба, братан... - печально сообщил Арчи, отряхиваясь. Во все стороны
разлетелись брызги.

Генрих как раз вытаскивал из герметика пулевик, а Ник выбирал из воды
мокрый шкерт.

Уголком глаза Арчи наблюдал, как из кубрика на него смотрят настороженные
биологи "чирсовцы".

- Убирайте паруса, братан, - жестко велел Арчи. - И это... не отсвечивайте,
ладно? Мы сейчас работать будем.

Ник послушно метнулся на палубу, сдернул фалы и принялся спускать, а потом
увязывать стаксель. Чиков бросил руль, поймал гик, зафиксировал его и
быстро стянул грот.

- Все. В кубрик, - скомандовал Арчи.

В кокпите с пулевиком в руках зловещим изваянием воздвигся Генрих. Лицо у
него было совершенно отрешенное.

Чиков и Ник, оба очень бледные, нырнули в кубрик; Арчи взглядом нашел в
глубине Ицхака Шадули.

- Профессор! А вас я попрошу выбраться на воздух.

Старик, отнюдь еще не немощный, повиновался; ему помогли выбраться в
кокпит. Арчи сразу же вогнал на место брандер-щит и наглухо задвинул люк.
Теперь кубрик был закрыт. А тем, кто остался снаружи, ничего не мешало.

Даже стоя у борта и держась за леер, Ицхак Шадули был ниже, чем Арчи,
оставшийся в кокпите. Седые волосы старика трепались на ветерке, а изрядно
ношенные брюки пузырились на коленях. Профессор, кажется, понял, что его
ожидает. Он не паниковал и не трясся. Он просто печально смотрел вдаль, на
невидимый отсюда берег. На подернутый дымкой горизонт.

- Все равно, - проскрипел Шадули, - это прекрасный мир. Хоть и населяют его
несчастные люди.

- Мне кажется, своей работой вы сделали мир еще несчастнее, профессор, -
глухо заметил Арчи, вынимая нож.

- Ни черта вы не понимаете, молодой человек. Ни черта. Человек сто в этом
несчастном мире понимают, насколько этот мир несчастен. Вряд ли больше ста.

- И кто же эти люди? - сдержанно поинтересовался Арчи.

- Ученые. Старые грибы вроде меня. Все, кто пожил достаточно долго и сумел
понять достаточно много.

- Зачем вы делали волков для Варги, профессор? - в лоб спросил Арчи. - Уж
не за тем ли, чтобы сделать мир еще несчастнее?

Шадули неожиданно рассмеялся, словно Арчи сморозил несусветную глупость.

В этот миг люк, сухо шорхнув в пазах, отъехал к основанию мачты, и из
кубрика показалась рука с иглометом. Рука гуляла и подрагивала. Генрих
выстрелил мгновенно и, естественно, попал - у него рука гулять и не думала.
Горе-стрелок заполошно взвыл и, грохоча, обрушился с трапа; игломет,
вышибленный из кулака, застучал по палубе и чуть не соскользнул за борт.

- В следующий раз буду стрелять в голову, - предупредил Генрих. - Если еще
есть оружие, лучше сразу выбрасывайте.

В кокпит вылетел еще один игломет, такой же миниатюрный, на четыре иглы.

- Все, больше нет, - срывающимся голосом сообщили изнутри.

- Закрыть люк, - велел Генрих.

Люк закрылся.

Профессор прекратил созерцать дали и повернулся лицом к Арчи.

- Их... тоже?

Арчи кивнул. Только кивнул.

Что-то заставляло его медлить, заставляло говорить с этим миниатюрным
аморфом, годящимся Арчи что в отцы, что в деды.

- Ну, меня - понятно. А их-то за что?

- Они видели, как вы сделали волков для Саймона Варги. Есть риск, что они
сумеют повторить это.

Шадули пожевал вялыми старческими губами.

- Молодой человек, чтобы вырастить матрицу на базе готовой генетической
вытяжки, хватит знаний биолога-старшекурсника. А уж вырастить клона сможет
и школьник, если хоть раз открывал соответствующий учебник.

- У меня приказ, профессор. А приказы я не обсуждаю. Я их выполняю, даже
если мне самому противно.

- А вам противно? - с интересом спросил Шадули. - Черт возьми, мир еще
несчастнее, чем я надеялся! Молодой человек, вы ведь можете с ума сойти,
если убьете всех нас. Вам себя не жалко? Вы сойдете с ума ради пустоты.
Ради призрака, в которого все верят, но которого никогда не было. Впрочем,
чего это я...

Арчи в первый миг хотел сказать, что убивать ему уже приходилось, но вместо
этого зачем-то попросил:

- А нельзя ли поподробнее насчет призраков?

Шадули насупился и отвернулся.

- Подите к черту, душегуб. Давайте, доставайте свой самострел или что там у
вас.

- И все-таки? - настаивал Арчи.

- Таким, как вы, все равно не понять.

Арчи сглотнул и заметил:

- Может быть, как раз именно я и пойму...

Наверное, в голосе агента де Шертарини прозвучало нечто такое, что
заставило Ицхака Шадули пересмотреть свое мнение.

Старик повернулся и долго-долго глядел Арчи в глаза.

Что-то он там разглядел. Может быть, боль. Может быть, тоску. А может быть
- веру.

Во всяком случае, он начал рассказывать.

- Мне не страшно было делать волков для Саймона Варги, потому что
человечество всегда было и остается доселе цивилизацией хищников. Мы волки,
молодой человек. И вы волк, и я волк, и в комнате на этом катере все волки,
и любой человек на Земле остается волком. Ген хищника, ген волка - это
сущий бред, для любого мало-мальски сведущего генетика это очевидно.
Биокоррекция тысяча семьсот восемьдесят четвертого года была отчасти
грандиозной мистификацией, отчасти - глобальным сбором генетического
материала. Ну, еще массовой прививкой от эпидемии энтерита.

- То есть как это бред? - не понял Арчи.

Шадули устало махнул рукой:

- За агрессивность не может отвечать один ген. Это размытый признак, это не
программируется. Во всяком случае, я бы не взялся. Как бы вам попонятнее
объяснить... Это все равно что путем генной инженерии отучать людей кушать
мацу или крендели с повидлом. Потому и бред.

- Отчего же генетикам не рассказать об этом миру, если это очевидно? -
недоуменно спросил Арчи.

- Видите ли, в том-то и состоит гениальность группы, которая затеяла и
провела биокоррекцию. Несколько поистине виртуозных ученых состряпали
достаточно убедительное научное обоснование. Неверное по сути, не
работающее, но выглядящее невероятно убедительно и правдоподобно.
Подавляющее число биологов в него и верят. Понять, что оно ложно, сумели
лишь те самые сто человек в мире, о которых я недавно упоминал. Для этого
нужно полвека жить наукой и разбираться во многих вещах... ну хотя бы как
я. Любой, совершенно любой человек на Земле в состоянии убить ближнего
своего. И одного, и двоих, и десяток. Никаких обоснованных препятствий для
этого нет. Просто наш мир так устроен, что люди верят: убьешь - сойдешь с
ума. По-настоящему верят. Поэтому и сходят. Самовнушение в масштабах
планеты. Просто и жутко, потому и работает уже двести лет. Вы вот, к
примеру, уже убивали людей?

- Убивал, - честно признался Арчи.

- Что-то не похожи вы на сумасшедшего.

Арчи беспомощно поглядел на Генриха.

"Мы - волки, - подумал он. - Мы все - волки. Как все просто..."

- Варге я просто морочил голову, хотя честно делал работу, в неуспехе
которой был заранее стопроцентно уверен. Попутно я проводил собственные
исследования, имеющие и кое-какую реальную пользу для людей... Даже в
журналах кое-что обнародовал. Я не знаю, сумел бы выбить ассигнования на
эти исследования, не работай я на Варгу.

- А почему мы должны вам верить, профессор? - спросил Генрих, как всегда
отстраненным тоном.

- Да не должны вы мне верить, - отмахнулся Шадули. - Я и не рассчитываю,
что вы мне поверите. Именно потому не рассчитываю, что наш мир несчастен.

- Генрих, - жестяным голосом объявил Арчи, - я прекращаю операцию.
Приказываю оказать мне содействие в следующем: любой ценой доставить Ицхака
Шадули в расположение штаба сил альянса с целью выяснения истинности всего,
что мы сейчас услышали. Надеюсь, генерал быстро найдет эксперта-генетика.

- Есть, - бесстрастно отозвался Генрих. - Как будем действовать?

Арчи спрятал нож в карман и подобрал из кокпита игломет.

- Профессор! - обратился он к старику. - Будьте любезны, вернитесь в кубрик
и убедите своих учеников сидеть тихо и не чирикать. В таком случае у всех
вас есть верный шанс сохранить жизни.

Генрих тут же толкнул люк и вынул брандер-щит. Перепуганные ученички Шадули
(один с перевязанной уже рукой) таращились и щурились на свет.

- Ник, Вадик, наверх! Грот, стаксель вира!

Чиков моментально скользнул на руль; Арчи сам себя назначил матросом и
занялся стакселем. Ник поднимал грот; Генрих, чтобы не мешать, присел в
кокпите.

- Правь к берегу, - велел Арчи Чикову. - Во-он туда.

Кровавое пятно, оставшееся на внешней стороне брандер-люка после ранения
незадачливого стрелка, медленно подсыхало на ветру. Паруса полнились
ветром. Волны лизали обтекаемый корпус яхты.

Профессор, уже спустившийся в кубрик, пристально взглянул снизу вверх на
Арчибальда Рене де Шертарини, но не проронил ни слова.

- Они изменили курс, господин генерал!

Золотых с опаской клацнул нужной клавишей и в глубине экрана развернулся
светлый квадратик. На него взглянул Вениамин Коршунович, сидящий за таким
же терминалом в соседнем кунге.

- Связь с Шерифом есть?

- Его вызывают.

- Господин генерал! - взвился связист-колли. - Шериф на канале!

Золотых, с грохотом опрокинув кресло, ринулся к пульту и буквально вырвал
трубку из рук связиста.

- Золотых слушает!

- Господин генерал? Это Шериф. Я изменил операцию. Мы прорываемся к берегу.

- Вы не прорветесь! - рявкнул Золотых. - Идите прежним курсом, вас подберут
гидролеты.

- Прорвемся, - спокойно отозвался Шериф.

- Вас вот-вот нагонят катера мятежников! Шадули и его люди не должны
попасть к ним в руки!

- Не попадут, - пообещал Шериф с неожиданной уверенностью.

- Что случилось? Почему вы решили нарушить приказ президента и мой приказ?

Шериф секунду помедлил, словно прикидывал - стоит ли выкладывать свои
соображения начальству, а потом коротко сообщил:

- Мы все хищники, господин генерал. Никакой биокоррекции не было. Мне нет
нужды убивать Ицхака Шадули. Простите, я уже вижу мятежные катера. Мне
нужно работать. До связи.

Золотых гневно грянул трубку о пульт; селектоид вздрогнул и испуганно
мигнул всеми глазками сразу.

- Дьявол!!!

Вернувшись за терминал, генерал мрачно взглянул на Коршуновича; тот аж в
лице изменился.

- Поднимай штурмовики, Палыч. Хотите не хотите, а катера из Берегового
нужно топить.

Генерал Золотых только что записал на свой счет очередной фитиль. Да не
единичный: столкновение катеров и штурмовиков - это многие жизни, возможно,
даже более десятка жизней.

Он отдал приказ, послал людей на смерть. Снова. В который раз за последние
два месяца.

Может быть, и впрямь не было никакой биокоррекции - иначе почему он до сих
пор не свихнулся?

- Одна радость, - натянуто подсказал с экрана Коршунович. - Туранцы теперь
стопроцентно не успевают к разборке.

- Радость... - с отвращением пробормотал Золотых. - Хотя это хорошее
известие, кто б говорил...

* * *

- Три катера, - сказал Арчи. - Три...

Ник де Тром, великолепный ныряльщик (Лабрадор все-таки), преданно взглянул
Арчи в глаза.

- Только объясни, что делать!

- Я, кстати, тоже воды не боюсь, ты ж знаешь, братан...

Теперь Арчи поглядел на Чикова.

Секунду назад он размышлял только об одном: как самостоятельно осадить три
десятиметровых селектоида с десятком матросов на борту каждый. Теперь до
него дошло, что их трое. Трое - и каждый в воде чувствует себя неизмеримо
уютнее подавляющего большинства остальных людских морфем. А в запасе
остается сухопутный Генрих.

Очевидно, что в одиночку вывести из строя катера - задача практически
невыполнимая. А вот втроем, да если ставить целью не вывести из строя, а
лишь потянуть время до прибытия сил альянса, которые явно не станут
мешкать...

Хотя мятежники наверняка сумеют устроить сущее побоище. Во всяком случае,
пушки у них на борту имеются. Сумели же они сбить парочку штурмовиков и
потопить остальные катера?

Итак... Надо думать и думать быстро.

У пограничников в береговой черноморской охране селектоиды почти сплошь
породы "Пеленгас-3". Какие у них слабости? И есть ли они?

Есть. Слабости есть у всех.

- Так! - решительно сказал Арчи. - Ник, держи игломет. Вадик, подбери
второй с палубы. Разбираем по катеру. Вадик - ближний, Ник - средний, я -
дальний. Вы оба - подныривайте под днище, ближе к корме. Там между
плавниками бывают пустоты с воздухом. Постарайтесь аккуратненько выглянуть
с кормы, а если кто покажется - стреляйте. Иглы есть? По четыре, да? В
общем, надо посеять панику, пока я разберусь с дальним катером. Дальше -
ножи есть? Ник, ты помнишь, как подводятся нервы к плавникам "Бликов" и
"Ониксов"?

- Конечно, помню!

- На "Пеленгасах" все похоже, только крупнее. И соответственно тверже.
Попробуй поковырять, может, хоть один плавник парализуешь или повредишь.

- Ясно.

- Генрих, тебе, наверное, лучше укрыться в кубрике. Запритесь. Взломают,
конечно, но ты их встре