ре, держа в руках два полных бокала и  вежливо  повторяя
"простите", уже пробирался сквозь толпу, пока не  очутился  возле  кресла,
где сидела Сабина.
   - Заведующий отделом просто круглый  идиот...  -  говорила  она  в  это
время, но вдруг умолкла и с любопытством взглянула на Эрика.
   Он снова отметил  про  себя  ее  глаза  -  удлиненные,  светло-серые  и
неспокойные.
   - Вот, пожалуйста, - сказал  он,  протягивая  бокал.  -  Простите,  что
заставил так долго ждать.
   - Но я что-то не помню, чтобы я просила об  этом,  -  медленно  сказала
девушка.
   - Вам и незачем было просить. Я прочел ваши  мысли.  Попробуйте,  может
быть, слишком крепко или слишком слабо?
   Она окинула  его  испытующим  взглядом  и  с  подчеркнутым  равнодушием
отхлебнула из бокала.
   - В самый раз, - сказала она.
   Эрик кивнул.
   - Я так и знал. Если вам еще чего-нибудь захочется  -  не  стесняйтесь,
подумайте об этом про себя.
   Наступила пауза, может  быть  чуточку  затянувшаяся;  он  повернулся  и
отошел. Одна из девушек засмеялась и сказала: "Какой славный!"  Эти  слова
повисли в воздухе, затем их покрыл шум голосов. Но потом Эрик, переходя  с
места на место, несколько раз ловил на себе взгляд темноволосой девушки.
   В последнее время им иногда овладевало  беспричинное  волнение;  он  не
находил себе места и, бросив работу, часами бродил один по Риверсайд-Драйв
или по Бродвею.
   Он смотрел на парочки, сидящие на уединенных скамейках или шагающие под
ветром, прижавшись друг к  другу,  и  мечтал,  что  когда-нибудь  встретит
девушку, одиноко сидящую на скамейке; она повернет к нему  голову,  и  ему
станет ясно, что она ждет именно его.
   Глядя на Сабину, Эрик вспомнил о своем одиночестве, потому  что  в  ней
было то, чего он, сам не сознавая, искал в других. Обидно было только, что
он встретил ее в такой толчее и давке; ему не хотелось знакомиться  с  ней
под взглядами окружающих.
   Рано или поздно он найдет возможность заговорить с ней один на один.  И
если не сегодня, то,  быть  может,  на  следующий  день  произойдет  чудо,
которое так легко представить себе в мечтах: он встретит ее на улице.
   Его остановил Максуэл.
   - Ну как, Эрик? Все в порядке? - спросил он. Максуэл  с  тех  пор,  как
женился,  стал  выглядеть  гораздо  моложе,  но  с  Эриком   он   держался
по-отечески,  словно  чувствовал  себя  ответственным  за  его   моральное
благополучие  и  хотел  перед  разлукой  наградить  его  удвоенной   дозой
внимания.
   - Макс, кто эта девушка, вон там?  Этот  тип  с  брелоками  на  жилете,
похожий на адвоката, действительно ее приятель?
   - Черт его знает, понятия не имею! Я здесь почти ни с кем не знаком. Да
ты плюнь на него. Ступай к ней.
   Тут внимание Макса отвлекла сказанная кем-то фраза, и он  присоединился
к другому кружку - для этого ему пришлось только повернуть голову.



        3

   Пробираясь сквозь толпу, девушка очутилась рядом с Эриком. Она была  на
голову ниже его и стояла так близко, что ему ничего не  стоило  поцеловать
ее. Толпа сдавила их со всех  сторон,  и  рука  Эрика  уже  лежала  на  ее
стройной талии.
   - Знаете, вы обманщик, - сказала она. - Из-за вас я могла бы умереть  с
голоду. Я уже десять минут думаю только о сандвиче. Я ведь  поверила,  что
вы умеете читать мысли.
   - Конечно, умею, - настаивал он. - Клянусь вам, умею. А сандвичи я  вам
не принес, так как знал, что еще через десять минут  вы  захотите  вафель,
вот я и решил подождать, пока вы выйдете в кухню, и добыть вам все сразу.
   Сабина засмеялась.
   - Я не могу выйти, - сказала она. - Пробивайтесь вы, а я за вами.
   Эрик взял ее за руку и повел. Протискиваясь сквозь толпу, он  почти  не
замечал толкотни, говора и мелькавших перед ним лиц, остро  ощущая  легкое
пожатие ее прохладных пальцев. В кухне  было  пусто,  и  он  с  сожалением
отпустил ее руку. Голоса, доносившиеся из гостиной, как бы подчеркивали их
уединение.
   - Я и вам сделаю сандвич, - сказала Сабина, и Эрику показалось, что она
немного смущена и избегает встречаться с ним взглядом. - Вам  с  ростбифом
или с языком?
   - С ростбифом. Меня зовут Эрик. Эрик Горин. А вас - Сабина, правда?
   - Верно. Маслом намазать?
   - Пожалуйста. А кто этот молодой человек в темном костюме?
   - Арни О'Хэйр. А горчицей?
   - И горчицей. Что это за имя - Сабина?
   - Оно часто встречается в Новой Англии, но я-то итальянка.  Меня  зовут
Сабина Вольтерра.
   Сабина протянула ему сандвич и, прислонясь  к  буфету,  стала  есть,  а
Эрик, вылив остатки из бутылок, сделал два коктейля.
   - У вас это очень ловко выходит, - заметила она. - Признайтесь,  вы  до
кризиса служили в богатом доме дворецким?
   Он стоял перед нею и в первый раз мог рассмотреть ее с головы  до  ног.
Сабина была стройна и хорошо сложена; на ней  было  темно-синее  платье  с
красными  пуговицами  и  красным  гофрированным  воротничком.  Эрик  очень
внимательно рассматривал ее всю,  но  больше  всего  его  привлекало  лицо
Сабины. В ее взгляде то и дело мелькали какие-то  неспокойные  искорки,  -
Эрик сразу определил, что природная сдержанность борется в  ней  с  жадной
пытливостью. Он догадался об этом по той  причине,  что  такой  внутренний
конфликт был хорошо знаком ему самому.
   Заложив руки в карманы,  Эрик  прислонился  к  плите  и  сказал  с  той
простотою, которая вызывает на откровенность:
   - Без шуток, Сабина, я целый вечер жду случая поговорить с вами.
   - Ну что ж, - сказала она. - Давайте поговорим о вас. Я не люблю пустой
болтовни. Чем вы занимаетесь?
   - Я физик.
   - Это звучит очень гордо, - в голосе ее снова послышалась насмешка.
   - Разве я произнес это слово с большой буквы? - спросил он.
   - Вы выделили его курсивом. А что, собственно, такое физик? Я в  первый
раз вижу физика. Я знаю, что такое химия и химики, биология и биологи.  Но
физик - это мне непонятно, потому что я не знаю, что такое  физика.  Кроме
того, мне всегда казалось, что физики - это маленькие худосочные человечки
с огромными лысыми головами. Или же они обязательно должны быть похожи  на
Эйнштейна. Вы уверены, что вы действительно физик?
   - Сразу видно, что вы не любите пустой болтовни.
   - О, это  просто  такая  манера.  Не  обращайте  внимания.  В  магазине
невольно привыкаешь к этому.
   - Вы работаете продавщицей?
   - Да,  в  универсальном  магазине  Мэйси.  Перед  рождеством  на  время
предпраздничной торговли туда наняли несколько человек, и мне удалось  там
зацепиться. В нашем отделе отличный подбор продавцов, - сухо добавила она.
- Адвокат, две учительницы, инженер  и  я.  Мы  продаем  кухонную  утварь.
Кстати, это очень утешительно - встретить человека,  который  работает  по
своей специальности.
   Услышав,  что  кто-то  вошел  в  кухню,  они  быстро,  почти   виновато
обернулись. На пороге стоял плотный молодой человек в темном костюме.
   - Хэлло, Арни, - сказала Сабина. - Хочешь съесть что-нибудь?
   - Нет, спасибо, - сказал тот.
   У него оказался удивительно звучный басок. Он был ниже Эрика, но шире в
плечах и гораздо массивнее. "Ему, наверное,  уже  лет  двадцать  семь",  -
подумал Эрик. У Арни были круглые, красные щеки, черные и  блестящие,  как
агат, волосы и холодные светло-голубые глаза, придававшие его лицу жесткое
выражение. Он выглядел очень нарядным.  На  нем  был  темно-синий  костюм,
голубая рубашка и белый крахмальный  воротничок,  благодаря  которому  его
толстая  шея  не  казалась  слишком  короткой.  Он  держался  надменно   и
напряженно, отчего вся его фигура  походила  на  поднятый  кверху  большой
палец.
   - Арни, познакомься, это мистер Горин. Мистер О'Хэйр.
   Молодые люди, не подав друг Другу руки, обменялись кивками. О'Хэйр,  не
поворачивая головы, взглянул на Сабину.
   - Через полчаса я собираюсь уходить, - сказал он отрывисто. - Нам  ведь
нужно еще в одно место.
   - Да, я знаю, Арни. Ты в самом деле ничего не хочешь съесть?
   - Нет, не хочу.
   Он снова кивнул Эрику и вышел так же внезапно, как и вошел.
   Эрик и Сабина с минуту молчали.
   - Вы так и не сказали, что приобрел в вашем лице отдел кухонной утвари,
- заметил он.
   Она пожала плечами.
   -  Ничего,  разве  только  общую  культуру.  Я  училась  на  английском
отделении в колледже Барнарда. А вы не сказали мне, что такое физика.
   - Это слишком долго, и тут чересчур шумно. Завтра суббота. Я вам  скажу
об этом завтра вечером.
   - Я буду занята.
   - Тогда в воскресенье.
   - Тоже, вероятно, буду занята.
   - И все мистер О'Хэйр?
   - Да, все Арни.
   - Вы с ним часто встречаетесь?
   Она окинула Эрика холодным взглядом, но постепенно  выражение  ее  глаз
изменилось.
   - Более или менее, - сказала она.
   - Все-таки можно вам позвонить? А вдруг ваш мистер О'Хэйр сломает  себе
завтра ногу  или  его  продует  ветром,  который  поднимает  брелоки,  что
болтаются у него на животе?
   Сабина невольно улыбнулась.
   - Ничего не выйдет, - сказала она. - У него железное здоровье.
   - Как знать! Какой ваш номер телефона?
   - Вы уже съели сандвич? Может быть, вернемся туда?
   - Вы не скажете?
   Она нетерпеливо повела головой, но  голос  ее  прозвучал  мягко,  почти
виновато:
   - К чему? Все равно встретиться с вами я не смогу.
   - Мне хочется просто поговорить с вами.
   В  его  голосе  послышалась  грусть,  и  глаза  девушки  стали   совсем
прозрачными; она поглядела на него, как бы прося сказать ей что-то  такое,
что может оценить только она одна, затем отвела взгляд и пошла к двери. На
пороге она обернулась.
   - Мой телефон: Одюбон, пять-пять-один шесть-два, -  сказала  она.  -  Я
прихожу домой около шести.
   Она вышла, а Эрик так и остался стоять у плиты, не замечая, что его  со
всех сторон толкают нахлынувшие в кухню гости. Тихая радость охватила его.
Ему хотелось улыбаться, хотелось поделиться с  кем-нибудь  своей  чудесной
новостью, но тут же он вспомнил, что, кроме Макса, не  знает  ни  души,  а
Максу сейчас не до него.
   Так и не сказав никому ни слова и  улыбаясь  про  себя,  Эрик  разыскал
шляпу, пальто и вышел.
   Мартовская ночь обдала его холодом, он плотнее запахнул  пальто.  Перед
ним вздымались массивные громады университетских корпусов; в северном углу
университетского городка виднелось здание физического факультета. На самом
верхнем этаже, где помещались лаборатории, светилось несколько окон.  Эрик
не знал, кто там работает,  но  вдруг  почувствовал  зависть  и  угрызения
совести - как он мог позволить себе хоть на время забыть о своем деле!



        4

   На следующий день мысли о Сабине то и дело отвлекали его от работы.  Он
позвонил ей в шесть пятнадцать - ему  не  терпелось  позвонить  как  можно
скорее, но он допускал, что она может задержаться  на  работе,  поэтому  в
качестве компромисса выждал четверть часа. Сабина ответила  после  первого
же звонка.
   - Сабина? Это говорит Эрик. Как поживаете?
   - Отлично. А вы?
   По ее голосу он чувствовал, что она улыбается.
   - Ужасно. Весь день страшно скучал по вас. Мы увидимся сегодня?
   - Нет, сегодня я не могу. Я же вам сказала.
   - Знаю. Но я все-таки надеялся... - Эрик остановился, но  так  как  она
молчала, он продолжал: - Приятный у вас сегодня был день?
   - О, как обычно.
   - В самом деле?  И  вы  не  испытывали  никакого  нетерпения?  Со  мной
творилось бог знает что. А с вами?
   - Видите ли...
   Он почувствовал в ее тоне напряжение:
   - Вы не одна? Вам неудобно говорить?
   - Да, - ответила она благодарно.
   - Тогда отвечайте просто "да" или "нет". Думали ли вы сегодня обо  мне?
Когда я говорю "думали", я подразумеваю очень много.  Преследовал  ли  вас
мой светлый образ?
   Сабина засмеялась; она так близко держала трубку у рта, что  он  слышал
ее дыхание.
   - Да, - сказала она.
   Эрик заметил, что сам тоже почти касается губами трубки.  У  него  было
такое ощущение, что он вот-вот поцелует Сабину.
   - Можно вас увидеть завтра? - спросил он.
   - Еще не знаю. Мне должны позвонить.
   - Мистер О'Хэйр?
   - Да. - В голосе ее прозвучал насмешливый вызов.
   - Тогда я вам позвоню еще раз.
   - Нет, - сказала она, - я вам сама позвоню. Дайте мне ваш номер, а то я
не знаю, когда он мне позвонит.
   - Вы не обманываете? Может быть, вы просто хотите от меня отделаться?
   Она опять засмеялась.
   - А зачем мне это?
   - Ну, это как раз понятно. Потому что вас преследует мой  образ,  а  вы
этого не хотите.
   Сабина снова мягко рассмеялась,  и  Эрик  взволнованно  коснулся  щекою
телефонной трубки.
   - Вы правы, - призналась она. - Но что мне делать?
   Полчаса он слонялся  вокруг  столика  с  телефоном,  пока  дождался  ее
звонка. Когда зазвонил телефон, сердце его дрогнуло.
   - Давайте встретимся завтра, - сказала Сабина. - Завтра я смогу. В  два
часа на платформе метро на Сто шестнадцатой улице.
   - Хорошо, - медленно сказал Эрик. - А утром  вы  заняты?  Мы  могли  бы
встретиться утром и провести вместе весь день.
   - Что вы называете утром? - засмеялась она.
   - Шесть-семь часов утра - лучшее время для встречи.
   - Ну, нет! - со смехом  сказала  она.  -  Но  мы  можем  встретиться  в
одиннадцать. До свидания. - Голос ее звучал очень мягко.
   Эрик помолчал. Он вдруг понял, что сейчас придется повесить  трубку,  и
ему стало грустно. Он подумал о сегодняшнем вечере - она  будет  с  кем-то
другим, а он один. Но эта мысль быстро исчезла, словно их и  не  разделяли
шестнадцать часов. Все равно он счастливейший человек на свете.
   - До свидания... дорогая, - пробормотал он и повесил трубку.



        5

   На следующее утро в одиннадцать часов Эрик шагал по платформе метро  на
116-й улице; через пять минут приехала Сабина. На ней была  шляпа  в  виде
большого плоского диска,  надвинутая  на  один  глаз;  манжеты  и  стоячий
воротник ее серого пальто были отделаны узкой полоской  черного  каракуля.
Она улыбалась, но он сразу же заметил, что она испытующе оглядывает его.
   - Ну и что же, так же я выгляжу, как вам показалось в пятницу  вечером,
или нет? - спросил он.
   - Более или менее, - ответила Сабина. - Откуда вы знаете, что я об этом
подумала? Или вы думали то же самое обо мне?
   - Я же вам сказал, что могу читать ваши мысли. -  Он  поглядел  на  нее
сверху вниз. - А что, сильно преследовал вас вчера мой образ?
   - Нет, не очень, - сказала она. - Видимо, я начинаю это преодолевать.
   - Очень жаль. Куда бы вы хотели пойти? - спросил он. В кармане  у  него
было пятнадцать долларов - половину этой суммы он взял взаймы.
   - Ведь это вы предложили встретиться так рано, - ответила Сабина.  -  Я
думала, что у вас есть какой-то план.
   - Я хотел вас видеть, вот и все. Безразлично где. Давайте пройдемся  по
Риверсайд-Драйв, а потом сядем в автобус и проедемся к центру.
   Подымаясь по лестнице, он взял ее под руку и  не  отпустил,  когда  они
вышли на улицу.
   Стоял чудесный ясный и ветреный день. Дома по ту сторону реки  казались
игрушечными макетами с  четкими  очертаниями  и  превосходно  соблюденными
пропорциями; даже  темные  баржи  и  буксиры  на  голубой  реке  выглядели
живописными в ярком солнечном свете. Дорожки на Риверсайд-Драйв были почти
пусты, только несколько папаш прогуливались там со  своими  детьми,  и  по
тому, как они смотрели  на  играющих  ребятишек,  можно  было  безошибочно
определить, у кого из них есть работа и кто  безработный.  Эрик  и  Сабина
некоторое время шли молча.
   - Прежде чем вы что-нибудь скажете, я хотела бы  кое-что  объяснить,  -
начала Сабина.
   - Я ни о чем вас не спрашивал.
   - Но собирались спросить. Знаете, я ведь тоже умею читать чужие мысли.
   - Ручаюсь, что вы не сумеете прочесть мыслей О'Хэйра, -  сказал  он.  -
Для этого надо быть влюбленной в него.
   - Значит, вместо того чтобы спрашивать, вы  намерены  подсказывать  мне
ответы?
   - Не слишком ли скоро мы начинаем ссориться?
   - Мы и не подумаем ссориться, если вы дадите  мне  сказать  то,  что  я
хочу.
   - Ладно, говорите. Вы собираетесь за него замуж?
   - Да, собираюсь.
   - Это правда? -  спросил  он.  В  этом  огромном  городе  для  него  не
существовало никого, кроме нее, и вот она преспокойно говорит,  что  уйдет
навсегда,  оставив  его  в  одиночестве.  Он  почувствовал  себя   глубоко
обиженным и разозлился. - Если вы выходите за  него  замуж,  зачем  же  вы
назначили мне свиданье?
   - Вот этого-то я как раз и не могу объяснить. Но я знаю одно  -  больше
мы с вами не увидимся. Первый и последний раз, а затем  -  прощайте.  Я  с
самого начала хочу вам это сказать.
   - Не думаю, чтоб это было честно с вашей стороны -  как  по-вашему?  Не
знаю, как смотрит на это О'Хэйр, но по отношению ко мне это нечестно.
   - Во-первых, Арни ничего не знает, а во-вторых, если вы хотите, чтобы я
сейчас же ушла, я уйду.
   Эрик смотрел на нее сбоку и видел, как напряглись мускулы  ее  лица  от
еле сдерживаемых слез; он знал, что если дать ей уйти, она расплачется, но
ей станет гораздо легче.
   - Нет, - мрачно сказал он, - никуда вы не уйдете, и все будет,  как  мы
условились. Правда, это не то, чего я ждал, но мы постараемся,  чтобы  нам
было как можно веселее.
   - И не будем больше говорить об Арни?
   - Не будем. Только еще один вопрос: вы живете с ним вместе?
   - Нет, - холодно сказала она. - Я живу у отца и матери. Недавно  к  нам
переехала моя сестра со своим мужем Джо. Он очень славный.  Мы  все  очень
славные, только у нас немножко тесно. Поэтому мне не хотелось вчера  много
говорить по телефону. Иначе мы бы обсуждали это всей семьей месяца два.
   - Значит, вы выходите за него из-за денег.
   Она повернулась к Эрику и грустно рассмеялась.
   - Знаете, Эрик, вы такое дитя! Вы говорите мне в лицо ужасные  гадости,
а вчера по телефону были таким милым. У Арни О'Хэйра  нет  денег.  Он  мне
очень нравится, он как раз такой человек, какого я хотела бы  иметь  своим
мужем. Он не даст завести себя в тупик, как папа или Джо,  а  в  наши  дни
самое главное - иметь характер, вот что. Арни  никогда  не  останется  без
работы. И никогда не пострадает из-за предрассудков, как наш Джо.  Знаете,
ведь в Америке к ирландцам относятся так же скверно, как и  к  итальянцам.
О, я что-то не то  говорю,  но  понимаете,  Эрик,  все  шло  прекрасно  до
позавчерашнего дня.
   - Сколько он зарабатывает? - с расстановкой спросил Эрик.
   - Шестьдесят пять долларов в неделю, - таким же тоном отвечала  Сабина.
- Он работает в одной крупной юридической фирме, и как  только  получит  в
другой фирме место, которого ждет, мы поженимся.
   - Поздравляю!
   Шестьдесят пять долларов в  неделю!  Столько  же  зарабатывает  рядовой
университетский профессор, но пока Эрик станет профессором,  ему  придется
быть просто преподавателем, а прежде надо еще получить докторскую степень;
для этого надо заниматься исследовательской работой, но он даже не может к
ней приступить до возвращения Хэвиленда.
   - Ладно, - сердито сказал он, -  больше  не  будем  об  этом  говорить.
Произошло недоразумение, и виноват в этом только я. Но я рад, что  вы  мне
все объяснили, и рад,  что  вы  пришли.  Это  очень  великодушно  с  вашей
стороны.
   - О, Эрик! - взмолилась Сабина.
   - Нет, серьезно. Я считаю, что с вашей стороны было очень мило прийти и
объяснить все, как есть. А теперь давайте сядем в автобус, поедем в  центр
и будем веселиться.
   - Но у вас такой сердитый голос!
   Он круто повернул ее к себе.
   - Конечно, я сержусь. Я  сейчас  мог  бы  вас  поколотить.  Но  раз  уж
свиданье наше состоялось, то не будем говорить о посторонних вещах.  Идем,
вон остановился автобус!
   Почти всю  дорогу  до  Пятой  авеню  они  молчали,  обменявшись  только
двумя-тремя ничего не значащими фразами. Наконец, Эрик  вынул  сигареты  и
предложил закурить. Они сидели, почти прижавшись друг  к  другу,  хотя  на
втором этаже автобуса не было никого, кроме них. Наконец, он обнял  ее  за
плечи.
   - Слушайте, давайте