народов мира. У полковника
был блок французских  сигарет, "Житан", по-моему. Если он их еще не скурил к
свиньям собачьим.
     -- Или трубку завести? -- задумчиво сказал Перовский, словно не слыша.
     -- И дымить "Герцеговиной флор"?
     --  Ну  да...  --  отозвался капитан и,  словно очнувшись, взглянул  на
Алекса.
     -- В третьей справа машине, -- отрывисто  проговорил он, -- в десантном
отсеке ящики с ЗИП-м навалены. Подходяще. Я там оставил сухпаек, консервы...
короче, разберешься. В Союз этот  металлолом  отправляют завтра, тут  ты все
правильно понял... -- Он  коротко усмехнулся. -- Хотя завматчастью  пришлось
уламывать.
     -- Капитан...
     --  Да ну, фигня все это,  -- неожиданно оборвал его Перовский и, резко
вскочив, выпрыгнул наружу.
     -- Ты вот что,  -- бросил он,  держась  за люк. -- Берегись там... и ее
береги. И... удачи.
     -- Тебе того же, капитан, -- отозвался Алекс. -- Ни пуха...
     -- К черту! -- выдохнул Перовский и, не оглядываясь, зашагал прочь.
     * * *
     Вой  сирены  прорвал   тонкую  пелену  сна,  которой   со  знание  Обри
Норденскольда  пыталось   защититься  от  знобкой  предрассветной  прохлады.
Снаружи слышались крики, топот ног, железный лязг.
     "Неужели  атака?"  --  подумал  Обри панически и тут же  устыдился.  Он
общался с туземцами больше чем кто бы то ни было  в лагере... и  еще ни разу
не поймал их  на  прямом вранье.  Если императорский посол  дал  американцам
время до рассвета, чтобы убраться, то, пока не встанет солнце его  войско не
сдвинется с места.
     Тогда что же?
     Обри  не успел  еще натянуть  китель, когда в  дверь  постучали.  Майор
глянул на часы -- четыре минуты. Неплохо
     -- Кто там? -- поинтересовался он, сражаясь с пуговицами.
     В комнату заглянул вестовой от Макроуэна.
     -- Подполковник просит вас немедленно подойти, майор Норденскольд, сэр!
-- выдохнул он.
     Даже в полумраке видно было, как блуждают глаза морпеха.
     --  Что  там стряслось?  --  поинтересовался  Обри,  выбегая  вслед  за
вестовым из домика. Солдат покачал головой.
     -- Подполковник сказал, чтобы вы сами посмотрели.
     Обри на ходу пожал плечами.
     Макроуэна они  нашли  на одной из смотровых выше-расставленных по углам
территории. Подполковник сто;; в позе  греческой статуи, задумчиво  опершись
за неимением колонны о станковый пулемет, и вглядывался в даль.
     -- Что случилось, Даг? -- поинтересовался майор, тяжело дыша.
     За последние недели старшие офицеры группировки перешли на "ты".
     -- Гляди! -- Макроуэн ткнул пальцем вперед и вниз.
     Обри послушно  всмотрелся. До рассвета оставалась еще  пара  часов,  но
небо уже  светлело на востоке, пока  еще  не розовым пламенем зари, а  серым
призрачным  свечением, точно  от  люминесцентной  трубки.  Вначале  майор не
понял,  на  что указывает Макроуэн, -- широкий луг, отделявший ограду лагеря
от опушки леса, был пуст. А потом увидел.
     Земля  была черной. Даже в  жалобном предутреннем свете он мог отличить
зелень травы от глухой темноты угля. И запах... да, ветерок нес запах гари.
     --  Они выжгли  луг, --  прошептал  Макроуэн.  --  Просто выжгли...  за
какие-то секунды,  часовой  видел...  То  ли как предупреждение, то ли  ради
удобства.
     Обри покачал головой. Он догадывался, что туземцы  держат в рукаве пару
тузов.  Ему  не  требовалось  выглядывать вниз, чтобы догадаться --  горелая
полоса заканчивается точно под сеткой.
     -- Мины сдетонировали? -- поинтересовался он отрешенно.
     Макроуэн резко кивнул.
     -- Готовимся к нападению туземцев, --  приказал Обри.  Именно приказал,
хотя  по  уставу  не  имел  над  своим товарищем  никакой  власти. --  Всеми
имеющимися силами. Если мы не выстоим...
     -- Мы выстоим, -- с безумным упрямством проговорил Макроуэн. -- В конце
концов, они всего лишь дикари... пусть даже на них камлают шаманы и работают
телепаты.
     Всматривавшийся в сумрак Обри резко обернулся.
     -- А что ты скажешь, когда земля будет _гореть у тебя под ногами_, Даг?
-- шепотом поинтересовался  он. -- Мы ошиблись,  ошиблись в самом начале  --
надо  наконец  осмелиться  признать  это.  Перед нами не крестьяне и  рыцари
Темного времени. Перед нами нетехническая цивилизация. Культура, которой три
тысячи  лет.  Империя, простоявшая двадцать веков. Мир, на свой лад не менее
развитой,  чем  наш.  А  мы  повели  себя...  как  туристы, которые  требуют
кока-колы и гамбургеров в парижском ресторане!
     Майор перевел дыхание.
     -- Нас сгубила гордыня, -- проговорил он чуть слышно. -- Хубрис. Почему
мы решили, будто сможем тягаться с  ними?..  Даже не тягаться, нет -- пройти
мимо них и  по ним, не  заметив!  Мы  начали вторым Сонгми... а нам, похоже,
устроили второе наступление "Тет".
     -- И все-таки я не понимаю. -- Макроуэн отвернулся,  точно так ему было
легче облекать в слова то, о чем настоящий солдат не должен и думать. -- Как
можно было настолько промахнуться? Ведь аналитики...
     -- Логика, -- Обри горько усмехнулся, -- прекрасная штука. С ее помощью
можно доказать все, что требуется. Аналитики искали признаки военной мощи...
А  где они? -- Он  обвел  взмахом  руки  далекий лес. -- Где? Как могли  они
догадаться,  что  эта мощь --  в людях? В людях,  каждый  из которых наделен
уникальным даром и каждый -- отдельная сила? Как  могли мы понять, что здесь
люди... -- он замялся  в поисках нужного слова, -- незаменимы. Здесь то, что
мы полагаем досадным  недоразумением -- подумаешь, десятком гуков меньше! --
оказывается преступлением под стать каинову.
     -- Ты думаешь, -- голос Макроуэна был отстранен  и сух, -- что, если бы
Уолш не открыл тогда огонь, мы бы с ними договорились?
     Обри застыл с открытым ртом. Ему в голову не приходило задать себе этот
вопрос.
     -- Не знаю, -- признался он. -- Не знаю. Подполковник передернулся всем
телом, стряхивая с себя крамольные мысли, как собака -- воду.
     -- Идем, -- бросил Макроуэн. -- До рассвета еще есть время.
     Глянув на  прощание, Обри  уловил какое-то движение на кромке леса.  Он
всмотрелся  до  боли  в  глазах  и  наконец увидел.  По опушке стояли  люди.
Неровной чередой, вовсе не похожей на строй, группками и по одному... стояли
и ждали.
     Восточный  горизонт медленно,  неуклонно наливался розовой краской, как
зреющий ядовитый плод.
     * *
     Андрей Ростовцев решил, что стольный град Андилайте -- это круто.
     Он очень любил  свой родной Киев и считал  его самым красивым городом в
мире -- по крайней мере, в нашем мире, поправился  он. Но хрустальные башни,
рвущиеся  в   небо  из   зеленых  волн  деревьев,  производили  неизгладимое
впечатление.  Такими  любили  изображать города  светлого  коммунистического
будущего в любимых Андреем сборниках советской фантастики.
     Особенно  же  впечатлял  императорский  дворец,  искрившийся  алмазными
гранями стен. Он гордо  стоял на высящейся над городом скале -- прекрасный и
недоступный,  как  заветная  мечта.  Двухсотметровый  утес-столб  да на  его
верхушке еще этажей  пятнадцать самого дворца, прикинул Ростовцев  -- Эйфель
бы, увидев такое, загнулся от  зависти. Оно, конечно, с Останкинской  башней
не сравнить...  но одно  дело  протыкающая  небеса стальная  спица и  совсем
другое  --   похожий   на  застывшую  слезу  или  серебряное  пламя   замок,
одновременно  массивный  и невесомый.  Замок  называли "безумием  Конне";  и
верно, только сумасшедший мог вздыбить  над распростершимся в зеленой долине
городом это чудо.
     Но вид с тех крохотных балкончиков, должно быть, просто потрясающий.
     Да, хорошо быть императором в светлом Эвейне!
     Ростовцев пообещал сам  себе,  что если  он --  уж  неизвестно,  какими
правдами  и  неправдами  --  попадет  в  состав  отправляемой  к  императору
делегации,   то  обязательно  найдет   способ  прорваться  на  один  из  тех
балкончиков и  посмотреть на Андилайте сверху. Если уж Париж стоит мессы, то
столица Серебряной империи -- тем более.
     А  пока  он  просто  бродил по широким тенистым... проспектам  -- после
узких и не  слишком чистых улочек городков, в которых они останавливались по
пути,  другого  слова  не  подберешь.   Глазел,  как  и  положено   заезжему
провинциалу,  на  красоты  архитектуры,   а  еще   больше  --  на  обыденные
невероятности  этого  колдовского города: вот  двое  кумушек возвращаются  с
базара,  а полная корзина снеди плывет перед ними, как крутобокая каравелла,
нетерпеливо распихивая прохожих... вот  бригада строителей,  как положено, с
матюгами возводит очередной особнячок, и один чародей аккуратно настругивает
глыбу белого  кварцита  на ровненькие  блоки, а  другой,  на лесах,  так  же
проворно  соединяет их в монолит  стены... Разглядывал вывески и таблички --
"Мастер-кузнец  Таргевракс  Молот  --  наговорные  клинки   в  стиле   эпохи
Эльфийских  войн", "Гильдейский  лекарь Левенай  ит-Менарикс", "Товарищество
Юриэны -- доставка мелких посланий по всему  Эвейну" и ниже мелкими буквами:
"Под рукой  гильдии отверзателей"... Рассеянно улыбался празднично одетым --
или  они  все время  так  одеваются?  --  людям, особенно молодым  девушкам,
которых  тут  было необычайно  много. И  одеты  они  были  необычайно легко,
впрочем, это было понятно -- даже в тени термометр, если бы тут нашелся хоть
один, показал бы никак не меньше двадцати пяти.
     Андрей  давно уж скинул  тяжеленную кожанку и  расстегнул  гимнастерку,
удивляя встречных полосатостью тельняшки. Правда, удивление сразу пропадало,
стоило только эвейнцам разглядеть цепь с массивным серебряным звеном.
     Внезапно Ростовцев углядел на противоположной стороне  проспекта, среди
яркого многоцветья местных  одежд, нечто зелено-пятнистое,  до боли родное и
знакомое -- и бросился вперед, расталкивая прохожих.
     --  Эй,  славянин! --  закричал  он, чуть  удивляясь  -- кто здесь  мог
оказаться, вроде ж  бы сектора нарезали без пересечек  -- и  слегка досадуя,
что не может отчего-то с ходу узнать товарища. -- Заблудился, что ли?
     На его крик обернулись сразу несколько человек, в том  числе и парень в
камуфляже -- и Андрей замер, словно налетев на невидимую стену.
     Он _не знал_ этого человека! Это был человек _не из их группы_!
     Только  сейчас, задним  числом, до него начало доходить, что  расцветка
камуфляжа только похожа на спецназовскую. Похожа -- но  не до конца. Немного
другие оттенки красок, другая  форма пятен --  сочетание, виденное уже... на
инструктажах. Натовская униформа!
     * * *
     Крис  бродил  по  городу  уже  третий  час и  все  это  время клял себя
последними словами.
     Ну что, спрашивается, стоило захватить фотоаппарат?! Самую простенькую,
дешевую "мыльницу",  которую  за  двадцатку баксов запросто привез бы  любой
шоферюга из подразделения  снабжения. Боллингтон вон догадался --  и сейчас,
радостно повизгивая, заканчивает уже третью пленку. Почем он эти кадры будет
потом  толкать  --  и  думать  не  хочется, одно ясно  -- это будет  покруче
убийства Кеннеди.
     Хорошо хоть,  не  один  он оказался  таким лопухом! Три четверти группы
волками  выло,  глядя  на  своих  более  предусмотрительных  коллег.  Ребята
попытались  было подкатиться  к  майору,  чтобы  тот  радировал  на базу, но
Ричардсон послал их  подальше.  Впрочем,  даже если  бы он  и  подал  эдакий
запрос, на базе его бы, скорее всего, зарубили.
     Теперь неудачники  изощрялись  кто  как  мог. Капрал  Ховард, например,
нашел  какого-то  местного  маляра  --  Крис  искренне  сомневался, что  тот
когда-либо рисовал что-нибудь  сложнее  вывесок над лавкой, -- и потребовал,
чтобы   тот  изобразил  его,  капрала  Ховарда,   на   фоне  заходящего   за
императорским замком солнца. Ладно хоть не на белом коне и в позе Наполеона.
     Художника, однако, удивить ему особо не удалось -- тот, похоже,  привык
к самым заковыристым заказам пришельцев из-за  пределов Благословенной. Если
те платят полновесными монетами -- то почему бы и нет.
     Скорее всего, ничего  из ховардовской  затеи не выйдет, размышлял Крис.
Одно дело -- фотопленки, хотя  с ними тоже могут возникнуть проблемы  -- кто
знает, что творится в этом чертовом портале, не засветит ли он все к свиньям
собачьим, и совсем  другое  --  пейзажик три на четыре  фута. Конфискуют,  и
думать нечего.
     У Криса же возникла другая идея. Разглядывая от нечего  делать соседние
лавки  в десятикратную трубу, снайпер  заметил, как один из купцов показывал
своему  приятелю  чудную  игрушку --  стеклянный  шар,  размером  не  больше
бильярдного, а внутри -- Крис готов был поклясться,  потому что купец держал
шарик на виду достаточно долго, -- сам Андилайте в миниатюре.
     _Такой_  сувенир  пронести  через  эмпишников будет довольно просто  --
достаточно закрасить шар чем-нибудь легкосмываемым.
     Проблема  оставалась только одна -- найти  лавку, где торгуют подобными
редкостями. Спрашивать  у купца  Крис поопасался  -- тот  мог бы  что-нибудь
заподозрить, а лишний  шум группе был никак не  нужен. Столичные же жители в
ответ на невнятные вопросы чужеземца -- чертов колдун, как оказалось, вложил
им окраинный диалект эвейнского --  понимать-то их понимали, но определенные
проблемы в общении имелись.
     Кто-то  закричал на противоположной  стороне улицы,  и  Крис  вместе  с
несколькими другими прохожими инстинктивно обернулся на голос.
     Прямо  к нему бежал какой-то незнакомый черноволосый парень  -- но цвет
его волос занимал Криса в самую последнюю очередь.
     Гораздо  важнее  было то, что одет  был этот парень в типично земные --
мало того, явно  армейские, пятнистые брюки,  с  ремнем с широкой  пряжкой и
столь же  пятнистую рубашку,  из-под которой  выглядывала полосатая,  словно
зебра, майка.
     Крису потребовалось  всего несколько  секунд, чтобы вспомнить,  где  он
видел  такую форму  --  в  учебных фильмах, посвященных войскам  "вероятного
противника".  Та одеваются  самые  элитные подразделения советских  войск --
_десант_ и _спецназ_.
     Но за эти несколько секунд опомнившийся  русский развернулся и,  прежде
чем Крис успел сделать хоть что-нибудь исчез в толпе прохожих.
     * * *
     Мина взорвалась на самой кромке  леса.  В бинокль Обри отчетливо видел,
как  валится  подрубленный  клен, как  сыплются  наземь  ободранные  ветки и
кружатся листья н; ветру.
     --  Почему заранее  не была проведена массированная  артподготовка?  --
осведомился адмирал Дженнистон холодно.
     -- Бессмысленно, -- ответил Макроуэн коротко.
     За прошедшие  часы подполковник словно постарел  на  двадцать лет. Обри
мог поклясться, что  в  волосах старшего офицера еще вчера  было куда меньше
седины. Зато адмирал  словно задался целью  изобразить  образец командира --
холеного, вычищенного, отглаженного, наполированного.
     --  Они  могут  быть, --  подполковник  обвел  взмахом руки обступившую
горелую плешь за оградой, враждебную зеленую толщу, -- где угодно.
     --  Этот...  посланец  уверял,  что  атака  начнется  на  рассвете,  --
проговорил Обри, не отнимая бинокля от глаз. -- Уже...
     Договорить он не успел.
     Эвейнские  чародеи выступили  из леса,  точно  по  мановению  волшебной
палочки.  Обри даже не думал, что их может быть  так много. Десятки...  нет,
сотни. От пестрых кафтанов  рябило  в глазах. Кое-где промелькивали стальные
кольчуги или панцири, но воины, похоже, играли в этом войске вторые роли.
     -- Маги, -- буркнул Макроуэн. Он обходился без бинокля.
     --  Чего   вы  ждете?!  --  внезапно  рявкнул  Дженнистон.  --  Второго
пришествия?
     Не дожидаясь команды, с вышки заговорил пулемет.
     Ничего  не  произошло. Чародеи шли по  опаленной земле,  поднимая клубы
пыли и золы.
     -- Да что за... -- успел выговорить Дженнистон, прежде чем маги нанесли
ответный удар.
     Человек восемь, большинство  -- в  красном  (наблюдавший  за движениями
противника  Обри  заметил,  что  одежды  других  цветов  попадались  редко),
остановились, сбившись тесной кучкой. Один из них достал из-за пояса жезл...
нет,  с изумлением осознал  майор,  подзорную  трубу, приладил  к  глазам...
Другой  воздел  руки, точно  Джейн Фонда на  занятии аэробикой,  и остальные
повторили его движение.
     Обри  показалось, будто  он _ощутил_ движение колдовских чар за  миг до
того, как  пулеметное  гнездо на вышке превратилось в огненный ком. А может,
померещилось.
     --  Огонь!  -- в бешенстве выкрикивал адмирал,  забывая, что  вестового
рядом нет и некому  передать приказ солдатам,  которые в нем,  впрочем, и не
нуждались.
     На дерзко сбившихся толпою  наглецах сосредоточился огонь -- без толку.
Лишь  минометные  разрывы заставили  чародеев  расступиться, хотя,  судя  по
всему, вреда не причинили.
     Словно опомнившись, заговорили минометы, перепахивая мертвое поле.
     -- Да  нет, -- в  краткий миг передышки  донеслось  до Обри  бормотание
Макроуэна, -- не может такого быть... не могут они остановить...
     Не могли. На глазах Обри взрывы смели нескольких чародеев -- только что
бежала по полю фигурка, и вдруг нет ее, растаяла в  черном земляном фонтане.
От  грохота  не  слышно  было  торжествующих криков  с позиций и протяжного,
торжественного пения волынок -- со стороны леса.
     Теперь  вперед  продвигались только красные и синие  -- Обри  решил про
себя,  что цвет кафтанов  соответствует чародейному дару,  --  по двое-трое,
действуя  слаженно  и  ловко.  Внезапно,  словно  по неслышному сигналу, они
остановились. Вскинули руки...
     -- Нет! --  крикнул Обри. --  Нет!  --  Но чудовищный грохот вбил слова
обратно ему в глотку, заставив поперхнуться.
     Ограда таяла, оплывала, точно сахарная глазурь на жарком солнце. И все,
что  находилось за нею, тоже горело, обугливалось, расплывалось. Не всюду...
но хватило и этого Вопли горящих заглушали даже грохот канонады.
     На глазах  Обри три  звена чародеев бросились  друг к  другу  и встали,
обнявшись,  чтобы  на глазах  изумленных  морпехов  взвиться  в  небо.  Пули
бессильно  буравили воздух  вокруг  них.  Снова  качнулся  мир  от  страшной
колдовской силы. И сзади, там, где посреди лагеря стояла батарея, рвануло.
     Майора  сбило с ног, прокатило по земле пару  шагов  к горящим воротам.
Мгновение  он  лежат, ошеломленный,  тупо взирая  на  полыхающую  проволоку,
потом, дрожа, поднялся на ноги.
     Чародеи, видно, опьянели от легкой победы. Иначе Обри не мог объяснить,
почему пущенная по летящим в высоте колдунам граната достигла цели. По земле
забарабанили кровавые ошметки. Обгорелый клочок голубого полотна спланировал
на плечо Обри. Майор машинально стряхнул  его и только  теперь понял, что из
троих упавших поднялось двое.
     Адмирал  Дженнистон  лежал  на  земле,   и  горелая   пыль  марала  его
безупречный мундир вместе с темной кровью, стекавшей из дыры в затылке.
     Обреченность  захлестнула  Обри.  Безжалостное  небо  цвета  аквамарина
взирало  на него с  высоты.  Майор не сразу понял, что  кричит ему Макроуэн,
потряхивая за плечо:
     -- Надо эвакуироваться! Обри, я отдаю приказ эвакуироваться!
     -- Невозможно, -- проговорил он, с трудом отгоняя звон в ушах.
     -- ЧТО?!
     --  Установка  не работает с  утра!  --  крикнул  Обри, чтобы  услышать
собственный голос. -- Вчера портал был открыт... но сегодня они его закрыли!
     -- Надо открыть!  --  Макроуэн стиснул кулаки.  С шипением вырвались из
труб еще две реактивные гранаты.
     -- Есть! -- ликующе вскричал подполковник, глядя, как отлетают  смятые,
разжеванные фигурки неосторожных колдунов.
     -- Обри!  --  Он толкнул  майора в спину. -- Беги, возьми Сельцмана  за
яйца...  и пусть он открывает портал, хоть ключом, хоть кирпичом... иначе мы
все позавидуем адмиралу!
     * * *
     Ростовцеву, что называется, "подфартило" -- прямо за углом  он  налетел
на лавчонку,  торгующую  то ли одеждой, то ли  женскими шалями, то ли просто
отре