--  где лучше
развернуть  линию  обороны?  А  когда  он увидел в трехстах  метрах  впереди
пересекающий дорогу невысокий гребень, и этот вопрос отпал сам собой.
     Три позиции  для АГС.  Соединить  траншеей.  Три позиции  для  "Утеса".
Траншею.  Полного профиля.  И  ячейки -- по  три на каждого. Времени как раз
хватило.
     * * *
     Хрууг приподнялся и напряженно посмотрел вперед.
     --  Я  что-то  чувствую...  --  пробормотал он. --  Кто-то  есть,  там,
впереди... Кто-то...
     Ехавший рядом с возом Льячи привстал на стременах.  Дорога, неторопливо
стелившаяся  между  общинных полей,  аграх  в  трех  впереди  взбиралась  на
невысокий, даже не холм -- гребень,  протянувшийся поперек расчистки. На его
серо-зеленом склоне виднелись бурые пятна, похожие... на свежевырытую землю?
Зачем? Кому это могло понадобиться здесь?
     Льячи почувствовал исходящую  от гребня угрозу не  умом  --  слишком уж
далеко до него было, -- а глубинным инстинктом бесчисленных боев. Слишком уж
смертным холодком повеяло на него.
     -- Всем стоять! -- крикнул он, натягивая повод.
     В "позаимствованный"  у артиллеристов бинокль Переверзнев четко  уловил
момент,  когда  растянувшаяся  колонна  дружинников  начала сжиматься  и, не
отрываясь от окуляров, выдохнул: "Огонь!"
     "Бум-бум-бум-бум",  --   пророкотал  гранатомет.  Миг  спустя  к   нему
прибавился звонкий грохот крупнокалиберного.
     Старший  лейтенант  ясно увидел, как  колонну пересекла  черная цепочка
разрывов.
     Когда впереди  замельтешили яркие вспышки, Льячи  поднял коня на  дыбы.
Теперь вороной хрипел и бился на земле в быстро растекающейся луже крови.
     --  Кажется...  -- Хрууг сумел приподняться на локте и теперь с  легким
недоумением  разглядывал свою изорванную мантию.  --  Я...  --  Он  зачем-то
попытался приставить к  боку  свисающий лоскут, скривился и отдернул ставшую
красной  ладонь. -- Не  смогу  быть вам...  -- губы его быстро бледнели,  --
полезен. Жаль.  Должно быть... -- Хрууг откинулся  обратно на воз,  -- вы на
меня... рассчитывали.
     Льячи отвернулся.
     -- Лекаря сюда! -- гаркнул он. -- Живо!
     Его взгляд  упал на  группу  дружинников, по  которым  пришлась очередь
"Утеса".
     Пятеро лежали  неподвижно. Шестой пытался подняться,  не замечая, что в
плече у него зияет чудовищная дыра и рука, на которую он пытается опереться,
на самом деле болтается на обрывках мышц и сухожилий. После очередной, пятой
по счету попытки он наконец посмотрел вниз -- и закричал.
     Бум-бум-бум-бум!
     АГС дергался в лапищах наводчика как живой.
     -- На раз-два, -- скомандовал сержант Федорчук, -- взяли!
     Вместе  со  станком АГС-17 тянул на тридцать кэгэ,  поэтому Переверзнев
добавил в расчеты по дополнительному  человеку. Но все равно, развернуться в
узкой траншее было...
     --  А-а-а...  -- оказавшийся последним  Хибулько  заорал и, не выпуская
ремень, начал биться задом о стенки траншеи.
     Стоявший лицом к нему Федорчук успел заметить, как на их бывшей позиции
полыхнуло прозрачное рыжее пламя -- словно кто-то открутил огромную конфорку
с плохо очищенным газом. Но пламя почти сразу же исчезло.
     -- Да перестань ты! -- рявкнул наводчик,  заглядывая за спину Хибулько.
-- Там даже гимнастерка не прожжена, так, дымится.
     Переверзнев озабоченно покосился вбок. Нет,  обошлось.  Черная шевелюра
Федорчука мелькала  на запасной позиции.  Очередь! Старший  лейтенант  снова
приник  к биноклю.  Черные дымки  взвихрились  между  бегущих  фигурок  -- и
фигурок не стало.
     -- Ландин! -- прокричал Льячи, перепрыгивая  через упавшего дружинника.
-- Ты можешь их достать?!
     -- Я пытаюсь!
     Сейчас Ландин троекратно клял себя, что был так невнимателен на  уроках
Шуумшина.  И  десятикратно -- что  впредь будет самым примерным учеником  во
всей замковой скулле. Ну и что  с того, что  владетелю он приходится даже не
побочным сыном,  а  так,  троюродным  братом? Бывает, оказывается, и в  нем,
бездаре, нужда!
     Но   сейчас   он   не   мог   сосредоточиться   на   бегу.  Приходилось
останавливаться,  хватать распахнутым ртом воздух, направлять силу туда, где
вспыхивали  несущие смерть огоньки,  -- и  бежать  дальше,  потому что  было
слишком далеко. Слишком далеко для него.
     -- Постарайся сжечь ту штуку,  что  справа! -- крикнул Льячи. -- Ту, от
которой черный дым!
     Бегущий  через  человека  от  него  дружинник  качнулся назад, "поймав"
шлемом пулю "Утеса" -- и обезглавленное тело рухнуло на траву.
     Старший лейтенант  еще  раз провел биноклем  вдоль цепи. Может,  тот, в
начищенной кольчуге? Или этот, в черном? Или во-он тот мозгляк  чуть позади?
В этот момент  мозгляк остановился,  вытянул руку -- и на склоне ниже окопов
полыхнуло знакомое рыжее пламя.
     --   Полсотни  метров   от  правого  края!  --  закричал   Переверзнев,
высовываясь из окопа. -- В синей куртке, держится сзади! Все -- по нему!
     В ответ звонко застучали автоматы десантников.
     Когда  вокруг  начали вырастать  фонтанчики земли и  трое  дружинников,
бегущих впереди, разом,  словно наткнувшись на невидимую преграду,  отлетели
назад  и  рухнули,  как  сломанные  пугала,  Ландин  даже  не  успел  толком
испугаться.
     Он замер на миг, метнулся влево  -- пулеметная очередь вошла ему в бок,
швырнула на землю. Одна из пяти пуль пробила сердце.
     Переверзнев   опустил  бинокль.  Медленно   досчитал  до  пяти,  поднял
ракетницу, еще раз нашел  взглядом приметный светло-зеленый куст на  обочине
-- и нажал на спуск. Красный огонек с шипением взмыл вверх.
     Льячи успел  услышать гулкий  вздох  впереди  -- а  потом  что-то жарко
толкнуло его  в спину. Он успел  увидеть стремительно приближающиеся к  нему
голубенькие полевые цветочки -- и наступила темнота.
     Переверзнев  выпустил еще одну -- зеленую --  ракету,  и из-за  гребня,
ревя моторами,  выскочили бээмдэшки.  Они  понеслись в  поле, обходя остатки
атаковавшей цепи, сошлись метрах в двухстах позади нее, резко развернулись и
замерли.
     Наступила тишина.
     * * *
     Когда из-за леса послышался давешний рев,  сопровождаемый металлическим
лязгом,  Кьюди  моментально бросил  миску  с недоеденной  похлебкой и вихрем
взлетел на чердак.
     Хвала  Керуну, их чердачное окно  выходило  как раз на дорогу, и он мог
ясно видеть, как из-за поворота одна за другой выпрыгивают черные самоездные
повозки ши.
     Эти повозки  были не  такие,  как  та,  что  въехала в деревню  вечером
третьего дня и стояла сейчас в  круге  выжженной  земли посреди площади. Три
первые были приземистые, словно какой-то великан,  играя, придавил  их своим
великанским каблуком,  и  у них  совсем  не было  колес,  только  непонятное
мельтешение по  бокам у самой  земли. Что именно  там  мельтешило, Кьюди  не
разглядел,  но решил,  что  там,  должно быть, много-много маленьких  ножек,
которые-то  и  двигают повозку  ши подобно мохнатой гусенице. Зато  на верху
четвертой  был  натянут точь-в-точь такой же тент, как  на фургоне бродячего
лудильщика, побывавшего у них три года назад. Хотя Кьюди и  было тогда всего
семь, он хорошо запомнил этот тент, делавший фургон лудильщика очень похожим
на давно некормленую брухиму.
     --  Кьюди-и!  --  донесся  снизу  голос  мамы.  --   Где  ты?!  Прячься
немедленно!
     Кьюди  не отозвался, завороженно наблюдая за проезжающими  мимо их дома
повозками.  Одна из  них  испустила  при  этом большой  клуб  сизого и очень
вонючего дыма, от запаха Кьюди немедленно захотелось кашлять и плеваться.
     Наверное, это все-таки животные, решил он, высовываясь по пояс из окна.
Только они  могут  испускать  из задов такую  вонь.  А  уж  лепешки  от  них
наверняка... бедные ши.
     -- Кьюди-и!
     Точно мураши -- решил мальчик, наблюдая за  суетливой беготней демонов.
Только глупее. Мало того что зверями своими всю  улицу перегородили, так еще
-- это ж додуматься надо было  -- ямы  прямо посреди дороги начали копать. А
может, они в самом деле только похожи на людей, а на самом деле это огромные
мураши и сейчас примутся сооружать прямо посреди деревни новый муравейник?
     Со  своего наблюдательного пункта Кьюди не мог  видеть, чем  занимаются
ши,  разбежавшиеся по  деревне. Он мог только строить догадки -- до момента,
когда  демоны  начали  возвращаться,   подталкивая  громобойными  железяками
перепуганных  селян.  Кьюди узнал  дядюшку Хоупи, Торви,  Кавина... всего ши
изловили десятерых.
     Пойманных согнали в  кучу перед  сгоревшей повозкой, и один из ши начал
яростно размахивать  перед  ними руками,  указывая то на себя, то на  других
демонов, то на сгоревшую повозку.
     Кьюди потребовалось меньше трех минут, чтобы  понять, что желает узнать
демон.  Он  даже  было  собрался  крикнуть  об  этом дяде Хоупи, но  вовремя
вспомнил об оставшейся внизу матери и благоразумно  промолчал. Тем более что
один из пойманных, хромой Эвро тоже догадался об этом.
     Не  иначе, подумал  мальчик,  провидческие  способности взыграли,  хотя
откуда они у Эвро? В их роду владетельских кровей отродясь не бывало.
     Он устроился поудобнее и принялся смотреть, как Эвро ведет ши к холмику
за  деревней,  под  которым,  согласно приказу владетеля  Картроза, закопали
убитых  демонов -- всех, кроме  тех двух, которых сжег маг, и, понятно, того
ши, который воскрес и убежал.
     После  того  как  пришельцы погрузили тела своих  сородичей в  повозку,
последовало еще одно представление с  размахиванием рук. На этот раз Кьюди и
Эвро поняли демона  почти одновременно -- тот хотел,  чтобы ему принесли все
вещи убитых.
     Это не заняло много времени --  кроме  нескольких  громобойных железок,
которые владетель Картроз увез с собой, все найденное было аккуратно сложено
в сарае у деревенского кузнеца -- староста Вуур лично проследил за этим.
     Затем ши устроили еще одно мельтешение, закончившееся  тем, что большая
часть демонов попрыгала на  своих скакунов, которые все предыдущее  время, к
удивлению Кьюди, смирно простояли на месте.
     Наверно, они  очень ленивые и  любят спать,  решил  мальчик, глядя, как
разбуженные  зверюги  визгливо рычат и  испускают вонючие сизые облака.  И с
места  они сдвинулись  неохотно, рывками,  точно проверяя, не  передумает ли
хозяин, не разрешит ли вздремнуть еще чуток.
     На пыльной, перепаханной лапами демонских  зверей улице осталось восемь
ши  и  одна сплюснутая  зверюга. Демоны сгрудились около сгоревшей повозки и
принялись чего-то ждать, поглядывая то на левую руку, то на небо над лесом.
     Кьюди  решил, что  ши вызвали дождь. Он  помнил, как вел себя погодник,
которого деревня приглашала во время засухи, последний раз -- прошлым летом.
Понятно,  что  у  демонов  все  не  как у  нормальных  людей,  и колдуют они
неправильно, шиворот-навыворот, но на небо они смотрели точно так же.
     И, словно в подтверждение мыслей мальчика, над лесом раздался рокочущий
грохот грома.
     Рокот рос,  приближался.  Кьюди чуть ли не вывалился из окошка, пытаясь
разглядеть, что же может издавать такие страшные звуки, и наконец увидел.
     Огромная  серебристая туша появилась над лесом и направилась к деревне.
Это было... ну, решил, Кьюди, как если  бы речной дракон вымахал раза в два,
научился  рычать,   словно  раненый  собакомедведь,  и  обзавелся  шмелиными
крыльями соответствующих размеров.
     Чудище  медленно  пролетело  над  деревней,  накрыв  своей  тенью,  как
показалось  мальчику, не  меньше половины  домов и  подняв  своими  крыльями
настоящий ураган.
     Это было страшно, но Кьюди, притаившись за краем окна и выставив наружу
лишь один, правый, поминутно протираемый глаз, досмотрел-таки все до конца.
     Из брюха зависшего над  сгоревшей  повозкой чудища  с лязгом вывалилась
железная цепь.  Враз  ставшие крохотными фигурки ши, пригибаясь, обмотали ее
вокруг железной повозки, и чудище, натужно гудя, потащило свою добычу домой.
     Когда вертолет  с подвешенным остовом сгоревшего  БТРа скрылся из виду,
старший  лейтенант  Переверзнев  снял  фуражку,  достал из  кармана  платок,
тщательно вытер покрывшееся коркой из пота и пыли лицо и вздохнул.
     -- На броню!
     БМД скрылась за поворотом  ровно за три минуты до того, как на  холме с
другой  стороны деревни из отворенных  чародеем ворот показался  чалый  конь
владетеля Картроза.
     -- Опоздали! -- вскричал Колан ат-Картроз трагическим голосом. -- Опять
опоздали!
     К конному строю дружинников торопился, спотыкаясь, деревенский староста
--  "как его  --  Вуур?", подумалось  владетелю. В  руке  он  сжимал...  как
показалось Картрозу поначалу, берестяной свиток. Но это оказалась бумага, на
диво плотная и немятая.
     -- Коун владетель! -- всхлипнул староста. -- Только что демоны сгинули!
Только вот что! Все свое добро позабирали, а вам вот это передать  велели! Я
жечь побоялся, а тут как раз вы!
     Картроз выхватил из дрожащих пальцев записку.
     Строки рун  бежали неровно и сбивчиво, будто писавшему  непривычно было
это занятие. Вдобавок  начертаны  они были со  множеством  ошибок.  Но смысл
письма оставался ясен.
     "Предлагаем прекратить кровопролитие, -- говорилось в нем. -- Мы готовы
вернуть вам пленных. Условия обговорим отдельно".
     --  Они предлагают  нам  _атриста_,  --  проговорил  Колан  ат-Картроз,
испепеляя листок взглядом.
     -- И каково будет твое решение, владетель? -- поинтересовался Шуумшин.
     Тот смерил его сумрачным взглядом.
     -- У них мои люди, -- ответил он.

     Глава 6
     С  высоты замок  выглядел не слишком  внушительно,  но  когда вертолеты
опустились  на лугу перед  воротами, это  впечатление развеялось. Было некое
суровое  величие  в  приметах  его  древности  --   мхе  на  серых   камнях,
позеленевших бронзовых скрепах ворот.
     -- Собьют,  сволочи, -- бормотал сидевший  рядом подполковник Макроуэн.
-- Точно собьют.
     Обри  пожал плечами.  Он  вынужден был присутствовать  на  переговорах,
несмотря  на  то,  что  не  мог  никаким  образом  повлиять  на  их  ход  --
подполковник    подчинялся    адмиралу,    высказавшему   свои    приказания
недвусмысленно,  а  не  Обри.  Его   поддерживала  лишь  надежда,  что  само
присутствие  адмиральского  адъютанта  удержит  озлобленного   Макроуэна  от
поспешных шагов.
     И  замок, и его окрестности  казались совершенно вымершими.  Точно чума
прошлась по этим местам. Ни часовых на стенах,  ни проезжих на узкой,  почти
не разъезженной  дороге.  Невдалеке  виднелась  деревушка -- поля начинались
почти под самыми стенами замка, -- но и там ни людей  не было видно, ни даже
собак или кур. Только одинокая струйка дыма курилась над башней.
     Обри Норденскольд выпрыгнул из  вертолета первым,  едва лыжи  коснулись
травы,  пригнувшись и придерживая фуражку, чтобы не унесло  поднятым винтами
вихрем.
     -- Как вы думаете,  -- спросил его Макроуэн, перекрикивая  рев моторов,
-- они выйдут?
     -- Не знаю! -- ответил Обри. -- Не заметить нас они не могли!
     Действительно,  не  услыхать  подлетающие  "Си Найты"  было трудно,  не
говоря уже  о том,  что  близ средневекового  замка они  смотрелись  нелепо,
как...  Обри  пришло  в  голову  сравнение  с  разносчиком  пиццы,  случайно
забредшим  на  съемочную площадку  исторического фильма,  и  майор  невольно
обернулся, ища взглядом камеру. Но камеры не было. Ветер приносил из деревни
запах навоза и дыма. Под ногами чавкала  размокшая от недавнего дождя земля.
Впереди высился замок -- самый настоящий.
     -- Покричать им, что ли? -- вслух подумал Макроуэн. -- Во Вьетнаме было
проще...
     Дверь отворилась.
     Обри смотрел на широкие створки ворот, и только негромкие голоса и звон
оружия заставили его  перевести взгляд. Чуть в стороне  от арки в стену была
вделана дверь -- небольшая, в человеческий рост, -- и из нее  один за другим
выходили люди.
     Стоявший рядом  с  Обри морпех поднял винтовку, и майор  ударил его  по
рукам.
     -- Майор! -- шепотом воскликнул солдат. -- Эти уроды, они убили...
     -- Рядовой -- смирно! -- рявкнул Обри. -- Мы пришли вести переговоры! И
мы не стреляем в парламентеров!
     --  А они об этом знают? -- пробурчал кто-то за  спиной вытянувшегося в
струнку морпеха.
     Но местные, судя по всему, знали -- или просто не решились нападать  на
чужаков. Во всяком случае, большинство из них осталось у замка, растянувшись
вдоль  стены. К вертолетам двинулись пятеро,  и  только  у  двоих  на поясах
висели мечи -- скорей, решил про себя Обри, как знак высокого положения.
     Обри  глядел  на  туземцев  во   все  глаза.  Ему  еще  не  приходилось
сталкиваться с местными жителями, хотя  майор успел насмотреться фотографий,
нащелканных сначала в расстрелянной деревне, а  потом и в другой,  подальше,
куда  морпехи  вошли, чтобы наладить отношения после первоначального фиаско,
но встретили лишь взгляды исподлобья и упрямо-старательное непонимание. Обри
знал, что местные похожи на людей... но ему не пришло в голову, что  туземцы
так будут от людей отличаться.
     В  чем состоит это отличие, он затруднился бы  сказать.  То ли  здешние
обитатели:  выглядели  по-другому,  то  ли  иначе вели  себя,  то ли отличие
таилось глубже... то ли страх и  неприязнь, которые майор невольно испытывал
к этим  людям,  окрашивали его восприятие.  Но даже будь  высокий  худощавый
мужчина, вышедший из замка первым и теперь смело приближавшийся  к  замершим
по сторонам дороги вертолетам, облачен в мундир американской армии, Обри  не
принял бы его за своего.
     Не доходя до вертолетов шагов тридцати, парламентеры застыли.
     --  Кажется,  они  ждут  нас,  --  предположил Обри.  Макроуэн двинулся
вперед, но тут же остановился.
     -- Рид, Боллингтон --  прикройте меня, --  бросил  он через плечо. -- В
случае предательства со стороны противника -- огонь без приказа.
     Выписанный  из  дома  лингвист,  которому  полагалось  изучать  местное
наречие,  засеменил  следом.  Пока  что  его  словарный запас  ограничивался
восемью выражениями, причем переводчик серьезно подозревал, что шесть из них
являются  нецензурными,  но он  надеялся  в  ходе переговоров  серьезно  его
пополнить.
     В оптический прицел  туземцы были видны прекрасно. Крис Рид разглядывал
то  одного,  то  другого,  стараясь  успеть  до  того,  как  подполковник  с
адмиральским адъютантом подойдут к ним вплотную.
     Все пятеро были  на удивление хорошо одеты -- гораздо лучше,  чем  все,
кого  Крис успел увидеть в  злосчастной деревеньке. Кожа,  добротное  сукно,
белые полотняные рубахи --  нет, это определенно не  забитые крестьяне. Да и
солдаты, поджидавшие под замковой стеной, явно понюхали пороху...  хотя нет,
какой, к  черту, порох? Если  бы  местные знали  порох, этот  замок долго не
простоял бы. Но каждый солдат одет в стальную кирасу и вооружен мечом...
     Лица  парламентеров  были  совершенно бесстрастны. Только один, молодой
парень  в рыжем кафтане,  державшийся чуть позади остальных, не мог сдержать
возмущения и гнева.
     "Что же, -- подумал Крис, -- я его понимаю. Если бы зеленые человечки с
Марса высадились у меня в Аризоне  и, не разобравшись, вырезали какой-нибудь
городок, мне тоже не захотелось бы  с ними вести переговоры. Разве что через
прицел, языком свинца".
     Возглавлявший группу тощий тип в  черном заговорил  --  на своем языке,
но, к изумлению Криса, подполковник ему ответил. Снайпер испытал нечто вроде
уважения к  начальству  -- когда  и  откуда  только  успел  Макроуэн выучить
здешнее наречие?
     -- Ши-и, -- прошипел  растяжно главный туземец, и одновременно  с  этим
Обри почувствовал, как незримые пальцы  проникают в его сознание,  вкладывая
значение в звук. "Ши" -- демоны, пришельцы.
     -- Зачем  вы явились, _ши_? -- вопрос  оказался совершенно ясен майору,
хотя прозвучал на неизвестном ему языке.
     Макроуэн  помедлил с ответом.  Он,  как  и Обри,  считал, что  поначалу
дипломати