ис.  -- Хуже от этого, по  крайней мере, не
будет.
     * * *
     Обри Норденскольд медленно шел по улице, озираясь на каждом шагу.
     "Надо чаще выезжать из лагеря", -- наказал он себе строго и тут же не к
месту  вспомнил, что среди рядового состава патрулирование здешних дорог уже
получило неотмываемое клеймо "русской рулетки".
     Не то чтобы  гибло так уж много  солдат. Большая часть патрульных групп
возвращалась  на базу у менгиров, не заметив ничего подозрительнее и опаснее
белки.  Тяготила  и   пугала  именно  безнаказанность  партизан,  их  лесное
всемогущество.  Каждая  уничтоженная  группа  словно  демонстрировала  новый
аспект их способностей --  по-другому образованный майор Норденскольд просто
не мог выразиться. Морские пехотинцы погибали вдалеке от базы и едва ли не у
самой ограды, пешие и на M113-х (Обри подозревал, что единственный "шеридан"
уцелел  только  потому, что  Макроуэн категорически  отказывался  без веской
причины  выводить его  за ворота, и адмирал его поддержал). Партизаны словно
задались  целью   доказать,   что   любые   предосторожности  бесполезны   и
бессмысленны.  И  после  их  налетов  выживших  не  оставалось,  так  что  о
вооружении  и  тактике  местных  жителей командование  группировки вторжения
знало не больше, чем в самом начале операции.
     До  сих пор  им  не  удалось поймать ни одного  партизана.  Отчасти это
объяснялось  скромными  силами, которые  Обри с  Макроуэном  (адмирал  после
ночной  атаки  опять  впал в перемежающийся  ступор) могли  выделить  на  их
поимку.  Отчасти  -- тем, что жители деревень, оказавшихся в округе базового
лагеря, в  том,  что, словно  в  насмешку,  официальные  документы именовали
"зоной  безопасности",  ненавидели  американцев почти  так  же  сильно,  как
недобитые  воины  из разгромленного замка. Агрессивный  Макроуэн  подозревал
местных в пособничестве партизанам, и Обри в глубине  души  готов  был с ним
согласиться.  Но  доказательств  этому  покуда  не  находилось.  Деревенские
терпели захватчиков и не проявляли ни открытого неповиновения, ни слишком уж
явной злобы, но атмосфера при этом  создавалась настолько  напряженная,  что
Обри приходилось чуть ли не ежедневно успокаивать своих солдат.
     А заходить в деревню приходилось. Хотя бы потому, что начальство упорно
требовало  от  адмирала   Дженнистона   установить   с  туземцами  дружеские
отношения,  а  тот,  несмотря  на  скверный характер  и ослиное упрямство, в
открытую  саботировать приказы сверху не осмеливался. К сожалению, пользуясь
единственным  доступным  ему  опытом -- корейско-вьетнамским,  -- адмирал не
придумал  ничего  лучше,  как  организовать  регулярную  выдачу  подарков  с
наглядной демонстрацией преимуществ  американского  образа жизни.  И теперь,
когда  о надеждах наладить отношения с  местными жителями можно было  забыть
надолго, бесплатные раздачи продолжались. Даже под дулом автомата.
     Мрачные морпехи  выкидывали из грузовика ящики с конфетами. Странно, но
никакие другие  товары спросом у туземцев не пользовались.  Поначалу интерес
вызвали пластиковые бусы -- но сколько бус можно продать в одной деревне или
даже в  трех?  Выдавать ножи чуть было не  запретил Макроуэн, уверявший, что
все эти  орудия смертоубийства, как  одно, окажутся под ребрами у его ребят.
Обри с  большим  трудом  его переубедил  --  как оказалось,  зря, потому что
скобяные изделия не вызвали ни малейшего интереса. Туземцы попереглядывались
пару минут,  потом  вперед  вышла  хрупкая молодая  женщина и двумя пальцами
сложила  лезвие ножа  пополам, точно бумажную ленту. Ни один силач в  лагере
так  и  не сумел разогнуть его обратно, и  ни  один  умник не разгадал  сути
фокуса. Потом нож конфисковал наблюдатель из АНБ и отправил в лабораторию на
анализ.  Результатов не было до сих  пор.  Поэтому  основным  товаром  армии
вторжения оставались шоколадные батончики.
     Женщины  и   дети   попрятались  по  домам,   еще  когда  грузовики   и
бронетранспортеры пылили по разъезженной дороге. На площади  остались только
мужчины. Деревней  управляло  что-то вроде  совета старейшин с олдерменом во
главе,  и  сейчас  весь  этот ареопаг выстроился  перед машиной,  пристально
озирая выгружаемые коробки.
     -- Мы пришли с вестями, -- сообщил Обри старейшинам, подойдя поближе.
     Странно,  но  и   после  неудачных  переговоров  у  замка  он  сохранил
способность понимать  местное наречие и даже объясняться на нем. То же, хотя
и в меньшей  степени, относилось  к  Макроуэну  с лингвистом, но у командира
морской пехоты были  дела  поважнее,  а лингвист  мучился на базе, составляя
очередную версию разговорника для личного состава. Поэтому толмачить  обычно
отправлялся Обри, выкраивая для этого крохи собственного свободного времени.
     --  Вы  всегда  приносите  дурные вести,  демоны,  --  ответил  мрачный
староста. Обри пожал плечами.
     -- Мой  воевода просит вас  выказать  уважение его власти, -- несколько
витиевато  выразился  он. По опыту  прошлых бесед  майор усвоил, что туземцы
падки на красивые  слова,  хотя  перемаслить было опасно -- самые  невинные,
казалось бы, обороты могли ввергнуть эвейнцев в амок.
     -- У  вашего  воеводы  нет власти  на  земле Дейга, на земле Эвейна, --
отрубил старик.
     Ну вот, опять!
     -- Чего он хочет от  нас?  -- поинтересовался староста, прежде чем Обри
сформулировал достаточно обтекаемый ответ.
     -- Он просит вас  переехать в... окрестности нашего  военного лагеря...
-- спотыкаясь,  объяснил  Обри, -- дабы показать... что вы не поддерживаете,
лесных  беззаконников... не  оказываете им  пособления... и ради  уважения к
нему.
     -- Нет, -- отрезал староста.
     Майор Норденскольд нахмурился. Этого в сценарии не было. Местные жители
могли торговаться,  оскорблять  пришельцев, требовать невесть чего... но  до
сих пор они не отказывались разговаривать вообще.
     -- Мы дадим  сладостей,  --  попробовал  он  пробить  внезапно вставшую
стену.
     -- Нет,  -- повторил староста.  --  Земля...  -- Он  разразился длинной
тирадой, из которой Обри понял только, что земля обидится на оставивших ее.
     --  Мы дадим вам новые дома,  -- попытался  объяснить  Обри. --  Станем
кормить, пока у вас нет пищи...
     -- Нельзя, --  коротко объяснил старик,  презрительно  глядя на глупого
пришельца.  -- Нельзя оставлять землю. Оставим -- поля травой зарастут, луга
под лес  уйдут.  Долго ли  лорд Дейга  вас  изгонять  будет -- то никому  не
ведомо. Обидится земля. Голод будет. Позор чужим хлебом жить.
     Обри с  ужасом осознал, что старик  говорит правду.  Оставить поля  без
ухода действительно означало остаться голодным... или  положиться на милость
богатых демонов.
     -- Езжайте  в другую  деревню, -- посоветовал староста.  -- Там, может,
народ глупый.
     Может. Обри не стал говорить, что в соседних поселениях  идеологическая
борьба не увенчалась успехом.
     Майор пересказал услышанное лейтенанту Уоллису.
     --  Сэр,  разрешите  обратиться,  сэр?  --  поинтересовался  тот  после
недолгой паузы.
     -- Разрешаю, -- махнул рукой Обри. -- И не надо по полной.
     --  Слушаюсь.  А  почему  мы  не  можем  просто...  согнать  эту  банду
прикладами и не валандаться?
     Видно было,  как лейтенанту хочется выместить на  туземцах накопившееся
зло.
     --  Потому, лейтенант, что  у нас есть строгий приказ -- поддерживать с
ними  дружеские отношения, --  устало ответил  Обри. -- Даже если  им на это
глубоко начхать.
     И  потому, хотел он добавить,  но промолчал, что  мы уже палим  друг по
другу вовсю и конца-краю этому не видно.
     -- Лейтенант! Майор! -- крикнул радист, высовываясь из люка.
     -- Что случилось? -- спросил Обри, подбегая к бронетранспортеру.
     -- Нападение, -- проговорил радист, припадая одним ухом к наушникам. --
Партизаны...  сожгли  еще  одну эм-стотринадцатую...  Лейтенант, вас требует
подполковник Макроуэн.
     Уоллис натянул  наушники. Реплик его командира слышно не  было,  и Обри
оставалось мучительно гадать о содержании беседы  по сдавленным уоллисовским
"есть, сэр... да, сэр... так точно, сэр".
     Наконец  лейтенант пришел  в  себя  и,  старательно  не глядя  на Обри,
проговорил:
     --  Приказ  командира...  в  связи с  тем,  что местное население  явно
оказывает  партизанам  помощь  и  поддержку... в  качестве  меры  устрашения
произвести принудительное  переселение  жителей...  и  снести деревню. -- Он
сглотнул  и  закончил:  --  Майор,  вы  объясните это местным  или мы  сразу
прикладами?
     Обри безответно кивнул. Подойдя к деревенским старейшинам, он, как мог,
перевел им содержание макроуэновского приказа. Старейшины молчали.
     -- Мне очень жаль, -- добавил Обри машинально.
     Староста дернулся, точно майор отвесил ему пощечину. Он пожевал губами,
сплюнул  -- не на ботинки Обри, но так близко, что брезгливого Норденскольда
перекосило,   --   и,   отвернувшись   от  майора,  крикнул   что-то   своим
соплеменникам. Из толпы донесся слитный негодующий гул, но никто не сделал и
шага вперед. Никто не бросал в американцев камнями,  и за это Обри  искренне
был благодарен судьбе.
     -- Мы... не воюем с вами, -- попытался он объяснить старейшинам.  -- Мы
воюем с вашим лордом. Не помогайте ему, и вас никто не тронет.
     Староста ничего не ответил, но заговорил самый дряхлый из старейшин.
     -- Наш лорд, -- прошамкал он, -- убит. С вами теперь воюет земля Дейга.
Вы не победите земли.
     Теперь уже  все  старейшины  отвернулись  от  Обри  --  демонстративно.
Чувствуя себя оплеванным, майор вернулся к бронетранспортеру.
     Морпехи  с  мрачным весельем вламывались  в дома, волокли  все припасы,
какие только  могли найти  в погребах и  амбарах. Суматошно квохтали здешние
куры -- почему-то сизые, как голуби.
     -- Майор Норденскольд... -- пробормотал радист, тиская в пальцах ручку.
-- Вас вызывают на базу... Наши взяли пленника.
     --  Что? --  изумился  Обри.  Ему  уже  казалось,  что им  противостоят
неуловимые невидимки.
     -- Сейчас он без  сознания... но, когда  он очнется, от вас потребуется
допросить его. Приказ адмирала Дженнистона.
     * * *
     -- Айхегойн аф  омбенин! --  разнеслось над  деревней.  --  Айхегойн аф
омбенин!
     В  первый  момент   Крис   даже  не  сообразил,  откуда  грохочет   эта
тарабарщина.  Только когда  мегафон  загремел снова, он  увидел  мелькнувшую
между домов коробку М-113-го, на крыше которого стоял лейтенант Уоллис.
     -- Что он орет? -- удивленно спросил Джимми.
     -- Что-нибудь  вроде:  "Собирайте ваше  барахло  и выходите", -- устало
ответил  Крис.  --  Или  что там  полагается  кричать  в  подобных  случаях.
Наверняка на этот счет есть специальная инструкция.
     Цепочки взводов уже втягивались в лабиринт деревенских улочек. Снайперы
пристроились к одному  из  них -- второй  взвод третьей роты,  автоматически
отметил  Крис,   никого  из  них   не  знаю,  а  командиром   у  них   Барни
не-помню-кто...  ладно,  будем  считать, что  Флинтстон  --  чуть  поотстав.
Морпехи были "на нервах", настороженно поводя по  сторонам стволами М16-Х, и
этот  мандраж,  похоже,  передался  Боллингтону.  Тот несколько  раз  бросал
выразительные взгляды на  висящую на бедре Криса кобуру "кольта"  и наконец,
не выдержав, попросил:
     -- Крис, может, если тебе пистолет не нужен, дашь мне подержать, а?
     -- А зачем он тебе,  --  рассеянно отозвался Крис, -- когда у тебя есть
такой прекрасный  "рэндолл"  с  серейторной  заточкой?  От  одного его  вида
герильерос будут в ужасе разбегаться.
     -- Оставь мой нож в покое!
     --  А  ты  оставь в  покое  "кольт", пока я  не приказал тебе разрядить
винтовку!
     -- Что?!
     Крис, резко развернувшись, схватил Джимми за грудки.
     -- Я сказал, прекрати ныть и заткнись! -- рявкнул он.
     Боллингтон  с  ужасом осознал,  что его  напарник не просто  зол  -- он
взбешен.  Когда только Рид успел себя так накрутить, ошеломленно подумал он,
был же сонный как муха.
     --  Еще одно слово,  и  я сам вытряхну из твоей  винтовки  патроны,  --
прошипел  Крис, подтаскивая  Джимми к себе. -- Потому что РАЗРЯЖЕННОЕ ОРУЖИЕ
НЕ СТРЕЛЯЕТ, а я не хочу, чтобы ты устроил тут что-нибудь, из-за чего будешь
потом просыпаться в холодном поту.  Я не могу внушить это остальным долбаным
придуркам,  у  кого  чешутся пальцы  на  спусковых  крючках,  но  ты  -- мой
подчиненный и будешь выполнять МОИ приказы. Ясно, мать твою так?!
     --  Так точно, сэр!  --  выдохнул ошеломленный Джимми и после  недолгой
паузы тихо попросил: -- Может, отпустишь все-таки мой карман?
     -- Прости. -- Вспышка гнева прошла так же  внезапно, как и накатила,  и
теперь Рид снова выглядел сонным... и смущенным. -- Просто... хватит  с меня
одного Уолша.
     -- Ладно уж, чего там, -- пробормотал Боллингтон. -- Понимаю.
     -- Черт! -- Крис озабоченно огляделся. -- Похоже, мы отстали.
     --  Ну,  не  могли  они  уйти  далеко,  --  озабоченно   начал  Джимми,
заворачивая за угол... и осекся.
     Прямо  перед  ними  на  узенькой  деревенской  улочке  пятеро  морпехов
обступили   туземку.   Девчушка,  прижав  стиснутые  кулачки  к  подбородку,
испуганно шарахалась от одного гогочущего чужеземца к другому.
     -- Ч-черт, -- выдохнул Крис.
     Двое "охотников" настороженно оглянулись в их сторону,  но, увидев, что
вновь подошедшие  не  местные и не офицеры,  тут же  потеряли  к  ним всякий
интерес.
     --  Ну, милашка, не  бойся,  иди ко  мне!  --  выкрикнул  один из  них,
здоровенный негр в неуставной черной косынке, повязанной  на пиратский манер
-- У Сэма  есть для тебя кое-что,  чего ты еще наверняка не видела... такого
большого и черного!
     -- Ты  собираешься показать ей батончик "марса", а, Сэмми? -- со смехом
крикнул другой. -- А не боишься, что откусит? Она же дикарка!
     -- Крис...
     -- Остынь, Джимми. -- Рид привалился спиной к забору.  --  Ей ничего не
угрожает.
     -- Но они...
     -- Просто дурачатся.  На что-то более  серьезное  у них нет времени.  И
потом, слишком много свидетелей.
     -- Ты уверен?
     --  Да. Кстати  -- мы в любом случае ничего не можем сделать. Любой  из
этих орангутанов в  пять  секунд уделает нас обоих. А угрожать оружием своим
из-за какой-то туземки...
     -- Но она же совсем еще девчонка.
     -- В Индии, -- усмехнулся Крис, -- замуж выдают в одиннадцать.
     -- Знаешь, Крис... -- Боллингтон как-то странно взглянул  на напарника.
И взгляд этот Крису совсем не понравился. -- Иногда я тебя не понимаю.
     -- Иногда  я сам себя  не понимаю, --  проворчал  снайпер, отрываясь от
забора и кладя руку на кобуру.
     -- Смирно!
     Даже  не  успев  осознать,  откуда  раздался  начальственный  рык,  все
присутствующие  немедленно  обратились  в  соляные  столбы,  между  которыми
замерла перепуганная девочка.
     -- Та-ак, -- многозначительно протянул стоящий на противоположном конце
улочки лейтенант Лоренцо. -- Развлекаетесь, значит?
     -- Никак нет, сэр!
     -- Разве  я  спрашивал  ваше мнение,  рядовой Шеллингфорд? -- удивленно
осведомился  лейтенант. -- Я  сказал,  что вы,  стадо безмозглых  мустангов,
развлекаетесь, и, значит, так оно и было. Капрал Суэртро?
     -- Здесь, сэр!
     -- По  возвращении  на  базу  подойдете  ко  мне, --  вкрадчивым  тоном
произнес Лоренцо, -- и я придумаю для вас что-нибудь... особое. А  пока -- с
какого конца деревни сказано было начинать?! Живо на площадь!
     -- Есть, сэр! -- отозвался капрал.
     Крису было отлично видно, как из-под его каски стекали  на лицо крупные
капли  пота. Лейтенант Лоренцо не зря заслужил заглазное прозвище "Аспид", и
если уж он обещает придумать что-то особое, помимо своего обычного арсенала,
то это будет нечто из разряда "мама, роди меня обратно".
     -- Эй, вы двое!  -- Теперь окрик лейтенанта мог относиться только к ним
--  пятерка  морпехов  покинула  место  действия  со скоростью,  позволявшей
претендовать на место в команде Корпуса по бегу.
     -- Да, сэр?
     -- Снайперы?
     -- Так точно, сэр!
     -- Тогда какого...  -- Лоренцо  не договорил  фразы.  -- Присмотрите за
ней! Собрать вещи и... вообще.
     -- Есть, сэр! -- рявкнул Крис, идиотски выпучив глаза.
     Лейтенант  еще пару секунд мерил обоих  подозрительным  взглядом, затем
развернулся и, насвистывая, зашагал вверх по улочке.
     -- Ух! -- выдохнул  Джимми, когда Лоренцо  скрылся  за углом.  -- Я  уж
думал, он и из нас сейчас начнет бигмаки лепить.
     --  Он  нам и  так  подгадил, --  рассеянно  отозвался Крис,  глядя  на
девушку.
     Действительно, совсем  еще ребенок. Но девчонка красивая, даже  сейчас,
перепуганная  до полусмерти.  Через  пару лет, когда расцветет окончательно,
будет сердца разбивать только так, подумал он.
     -- У тебя разговорник есть?
     --  Что? Ах  да,  где-то был. -- Джимми  суматошно  принялся  рыться по
карманам. -- Куда же я его... ага, вот.
     --  Спроси,  как  ее  зовут?   --  шепотом  приказал   Крис,  осторожно
приближаясь к девушке, сообразившей, что демоны уже  не  окружают ее со всех
сторон, и явно готовой уносить ноги.
     -- Э-э, куон... ниман...  тоу? -- запинаясь, прочитал Джимми.  -- Черт,
буквы мелкие!
     Девушка настороженно переводила взгляд с одного американца на второго.
     -- Этна, -- выдохнула она и тут же испуганно сжалась.
     -- Этна, -- повторил Крис. -- Вот и отлично.
     Сейчас  важно  говорить спокойным тоном, подумал он, ничего, что она не
понимает. Сам настрой  речи уже  действует положительно, Седжвик ему об этом
говорил  не раз, и  он  сам убедился,  когда они наткнулись на ту  индейскую
деревню.
     -- Красивое у тебя имя, -- продолжил он с гипнотической размеренностью.
--  Этна.  У нас так вулкан один называется. И сама ты красивая. Правда, она
красивая,  Джимми?  Глаза, как два глубоких озера,  коса до пояса,  носик...
такой очаровательный вздернутый носик... юбка разноцветная... Сама небось из
лоскутов сшила?
     -- Мне  что,  переводить  всю  эту  чушь?  --  осведомился  Боллингтон,
пытавшийся  одновременно   заложить   пальцами   все  страницы  в  тощеньком
ксерокопированном разговорнике.
     --  Конечно, нет, идиот, -- не переставая улыбаться, отозвался Крис. --
Скажи ей... нет, дай сюда этот дурацкий разговорник, я сам скажу.
     Он выхватил из рук Джимми уже  успевшую истрепаться по краям брошюрку и
начал лихорадочно пролистывать ее.
     --  Коун... Крис,  -- прочитал  он,  обнаружив наконец  искомое,  и для
верности ткнул в себя указательным пальцем. -- А это коун Джим.
     Девушка прошептала что-то невнятное.
     -- Не понимаю. -- Крис развел руками и, пролистнув  книжечку, повторил:
-- Найведна.
     -- Спроси ее, где она  живет? -- подсказал Боллингтон. Крис ожесточенно
зашуршал страницами.
     -- Этна... --  выдавил он,  после чего  едва  не  сломал  язык, пытаясь
заменить  именем девушки последнее слово в наиболее  подходящей обнаруженной
им фразе: "Где есть постоянное местообитание партизан?"
     -- Найведна? -- недоуменно переспросила девушка.
     -- Местообитание,  --  задумчиво  повторил  Крис  и, сообразив,  что от
разговорника, похоже, толку  не будет, изобразил  в  воздухе силуэт  домика,
после  чего  начал  тыкать пальцем  в Этну и в  соседние  дома.  -- Где. Ты.
Живешь.
     -- Ай, ведна! -- рассмеялась девушка. -- Омбен ми хетта-ри!
     Она ловко  скользнула мимо  Криса к калитке в  заборе, распахнула ее и,
замерев в проеме, выжидательно уставилась на снайперов.
     Американцы переглянулись.
     -- Э-э... думаешь, нам стоит идти? -- спросил Боллингтон.
     --  У  нас  приказ,  -- пожал плечами Крис.  --  И потом,  наверное, ей
действительно нужно помочь собрать вещи.
     -- Но она же наверняка не может жить одна, -- возразил Джимми.
     -- Вот это мы сейчас и выясним, -- пообещал Рид, подходя к калитке.
     Двор за  сплошной оградой оказался  неожиданно  бол