ваше  предположение о  возможной  засаде,  я  предлагаю
двигаться  следующим  образом -- дозор  уходит  еще на двести метров вперед.
Итого  полкилометра, думаю, этого хватит. Остальная группа разворачивается в
цепь,  загибает фланги  и следует  за дозором,  имея  его в фокусе. Если они
все-таки попытаются поймать нас в ловушку...
     -- Сами в нее и угодят, -- улыбнулся старший  лейтенант. -- Действуйте,
Окан.
     * * *
     Два  "хьюи"  зависли над перекатом  реки. Они проделывали это уже пятый
раз за полчаса, и, даже если кто-то из местных умудрился отследить их полет,
все  равно  они  бы  не смогли определить,  где  именно  спрыгнула на  землю
восьмерка темных силуэтов.
     -- Надеть камуфляжи! -- громким шепотом  скомандовал Большой Глебовски,
дождавшись, когда вполголоса чертыхающееся отделение вскарабкается на хоть и
невысокий, но,  как выяснилось, труднодоступный ночью  склон.  --  И  -- все
сюда!
     Путаясь  в  бесчисленных  крючках  "костюма   Гилли",   Крис  попытался
припомнить,  за  что маленький поляк получил такое не соответствующее ему  с
виду прозвище.  Фильм вроде  был такой...  или  не был? Сейчас  голливудская
продукция, даром что ее регулярно  крутили на  базе,  казалась Крису  чем-то
далеким, как  марсианские каналы. Хотя оно ведь  так  и  есть, подумал Крис.
Земля и Марс кажутся рядом, когда смотришь на них из другой вселенной.
     Так за  что  же  его  так назвали? Было это в первый день --  мы стояли
около  палатки,  Седжвик  раскуривал  свою  очередную  сигару,  потом пришел
Дженнинг и сказал,  что  уже действует душевая... Ну да, а пять минут спустя
прибежал Райконен и,  давясь от смеха, начал показывать, какой  у  Глебовски
этот... ну вот такой, ей-богу, парни...  И  хватался  при  этом за руку выше
локтя. И тогда кто-то предложил называть Глебовски "Большим". Кто? Не помню.
Забавно,  что мы все так легко поверили Райконену,  подумал Крис, видимо, он
был  очень  уж убедителен.  А еще  забавнее,  что сам  Глебовски  ничуть  не
удивился этому прозвищу, словно его уже где-то так называли.
     --  Значит, так,  парни,  -- начал  поляк,  блеснув  белыми  зубами  на
измазанном  краской лице. -- Мы  сейчас в пятнадцати  милях от замка главной
здешней шишки, того самого, где были Рид с Боллингтоном...
     Вообще-то там был полковник с адъютантом адмирала,  подумал Крис.  А мы
делали вид,  что прикрываем их. Что у нас  за  судьба  такая снайперская  --
носит, как  пьяную пулю, туда-сюда.  Сегодня "в распоряжении" одного, завтра
"в подчинении" другого... спасибо, что напарника оставили.
     -- ...И  к которому  нам  кровь из носу надо выйти к утру. Ну  и... все
остальное. Фотографии все запомнили? Где звезда?
     -- У тебя на лбу, Боб, -- хихикнул кто-то.
     Рид улыбнулся вместе с  остальными. Огромная -- куда больше Сириуса или
Венеры -- белая звезда, висевшая над  горизонтом, и в самом деле походила на
звезду на пехотной каске, которую Глебовски зачем-то повесил над койкой.  По
этому  светилу  полагалось  ориентироваться  ночью  --  перепутать  ее  было
невозможно  ни с чем даже на здешнем  усыпанном золотыми и багряными искрами
небе,  таком  глубоком  и звездном, что  по  сравнению  с  ним небосвод  над
Монтаной казался низким закопченным потолком. Капралу порой мерещилось даже,
что  местные  жители нарочно  прибили  к  хрустальному своду  свою Полярную,
отбрасывавшую наземь смутные тени.
     -- О'кей, о'кей, -- хмыкнул сержант добродушно. -- И еще.. -- Голос его
посуровел. --  Вот что я хочу сказать, парни. Если  для кого-то из  вас дело
обернется совсем уж полной задницей...  Я хочу  сказать, если кому-то  будет
угрожать опасность попасть в лапы  к местным гукам, то, -- он звучно хлопнул
себя  по  боку,  где  из  кармана "Гилли"  виднелась  рукоятка  "кольта", --
воспользуйтесь вот этим. А еще лучше -- гранатой. Лучше самому разнести себе
башку,  чем явиться  в  лагерь таким,  как бедняга Пауэлл. Я не верю во всех
этих зомби, зувемби и прочие вудуистские штучки, но своим  глазам я доверять
привык. За последние  пятнадцать лет  они  меня  не  подводили.  В этом,  --
Глебовски снова ухмыльнулся, -- убедилась на своей шкуре куча народу.
     -- Э-э,  простите, сарж,  а как это соотносится с догмами христианства?
-- спросил кто-то из вторых номеров.
     -- С чем-чем? -- нарочито удивленно переспросил сержант.
     -- Ну, -- замялся  морпех. Энди Эббот, вспомнил  Крис, из Пенсильвании.
Ну да, у него  на  койке вечно валялся молитвенник  в потрепанной коричневой
обложке. Никогда  не бывал  в  Пенсильвании. Интересно, они  там  все  такие
прибабахнутые? Хотя вряд ли -- Глебовски вон тоже оттуда.
     -- Нам  ведь  запрещено самим убивать себя, не  так  ли, сарж?  Если мы
сделаем это, то не попадем в рай.
     Несколько  мгновений  Глебовски непонимающе смотрел  на  Энди,  а затем
согнулся в приступе лошадиного ржания.
     -- Для того чтобы попасть в  рай, -- сообщил  он Энди в перерывах между
фырканьем,  --  ты,  сынок, выбрал  неправильную  профессию.  Или надо  было
становиться  мусульманином.  Ихний  аллах выдает  всем своим  воинам  полисы
гарантийного страхования -- они попадут в рай обязательно. А знаешь, какой у
них  рай? Ликеры  с  мороженым  до  отвала, и  каждый день  к  твоим услугам
полсотни  новых мисс Плейбой, и все  они -- ты только представь, парень,  --
целки!
     -- Да,  Энди,  поздновато  ты  задумался о  своей  бессмертной душе, --
густым  басом  поддержал  сержанта   Ральф  Кон-рой.  --  Раньше  надо  было
вспоминать... О шестой заповеди, например.
     К замку они вышли, как и рассчитывали, -- на рассвете. Удобная все-таки
вещь,  эти памперсы для взрослых,  думал Крис,  устраивая винтовку на словно
специально изогнувшийся корень. Конечно, они с Джимми отлили перед восходом,
но ведь неизвестно, сколько  им  предстоит здесь лежать. Раньше,  говорят, с
таких вот заданий частенько приползали к своим с полными штанами.
     Впрочем, сегодня им это вряд ли предстоит. Сомнительно, чтобы полковник
выслал половину своих снайперов на задание, длящееся больше суток.
     --  Срань,  долбаная  срань...   --   донесся  до   Криса  тихий  шепот
Веллингтона. . -- Чего там?
     --  Да антенна... черт,  как  меня задолбала  эта рухлядь! По"моему, --
пожаловался  Боллингтон, -- это все происки местных...  ну, то, что половина
нашей техники не желает работать.
     -- Ну да, -- прищурился Крис.  -- А может, нам  все  это  устроил  твой
личный  гремлин,  исключительно  ради  рядового  Боллингтона,  а  мы  просто
страдаем за  компанию.  Кончать пороть чушь,  Джимми. Если  бы местные могли
влиять  на  фундаментальные  законы  физики, они бы  уже  давно выкинули нас
отсюда пинком под зад.
     -- Надо же, какой ты у нас умный, -- обиженно огрызнулся Боллингтон. --
Можно подумать, ты университет кончал.
     -- Почти угадал,  Джимми,  почти угадал, -- прошептал  Крис, прижимаясь
щекой к холодному пластику приклада. -- Только не университет, а колледж.
     В  просветленную  десятикратную  оптику замок казался  совсем  рядом --
рукой подать. Он одновременно и  походил на старинные европейские замки, и в
чем-то был  неуловимо  чужим  --  как  домики в злосчастной  деревне  чем-то
напоминали  дома первых  поселенцев, какими  их принято  рисовать  в детских
книжках, и все же выглядели вовсе по-другому.
     А  еще  он  похож  на  японские  замки, подумал вдруг  Крис.  Ширли  бы
понравилось.  Ей  всегда  нравилось  все  японское. И сама она  была  словно
японочка  --  маленькая, черноволосая, -- вот  только большие  голубые глаза
были  абсолютно не  азиатские  и  груди.  Груди у нее были  большие, для  ее
росточка, понятно,  и когда  она надевала  свою прозрачную блузку... Черт, о
чем я думаю! А замок этот,  наверное, такой же, как все построенные похожими
на людей существами замки  во  всех мирах, и это вполне естественно. Странно
было  бы,  если  бы  это  было  не  так.  И  вообще  --  с  чего мне  Япония
примерещилась? Из-за  крыш  на башнях,  что ли, заостренных, как  пагоды,  и
будто бы покрытых лаком, как доспехи самураев....
     Но воспоминания уже проснулись где-то в голове и, шипя и пенясь, словно
пиво из банки, ринулись наружу. Он снова увидел себя в тот вечер -- в черной
кожаной куртке, педаль "Мустанга"  вдавлена в пол, Фред на  соседнем сиденье
курит, здесь будет эта вечеринка, да здесь...
     Привет,  парни,  привет, привет,  отлично выглядишь, как жизнь,  на все
сто, да, парни, вам крупно подфартило, тут как раз две клевые девчонки, пока
не  занятые,  телки  просто  отпад,  что  одна,  что  вторая,  я вас  сейчас
познакомлю, и если у вас, парни, есть хоть капля совести -- завтра с каждого
по  бочонку.  Ни одна  девчонка  не  стоит столько пива,  шутит  Фред,  а ты
улыбаешься и тут видишь _ее_, и улыбка застывает на  губах. Привет,  привет,
это Ширли и Чэс, а это Крис и  Фред  соответственно, вот,  а я удаляюсь и --
парни, вы помните?
     Ни о чем ты уже не помнишь. Утонул в синих глазах и с трудом переводишь
взгляд  на ее  подругу,  тоже  голубые глаза, блондинка, не  фигура, а мечта
наяву, но ты  уже утонул и потерян бесповоротно, и от того, что она берет за
руку  Фреда,  а  не  тебя,  он -- твой  лучший друг  -- сразу превращается в
злейшего на  земле врага, и  вокруг его головы  огненным  ореолом вспыхивает
окружность прицела. Чэс -- это сокращение от чэстити, невинность, не так ли?
Ох, знал  бы ты, как  меня  достала  эта шутка, ну прости,  прости, вот тебе
коктейль,  только не  надувай свои  премиленькие губки, Крис, уймись, что на
тебя нашло сегодня, прямо не узнаю тебя.
     И  вот  наконец  получилось,  вроде  бы само  собой,  медленный  танец,
прижимаешь  ее к себе, чувствуя сквозь  рубашку,  как  упираются  в  тебя ее
соски, и не замечая короткие взгляды, которые она бросает из-за твоего плеча
на  столик. Два часа ночи, да, конечно, радостно соглашаешься ты, потому что
уже нет больше сил смотреть, как она -- не с тобой, с другим! -- поехала,  я
и сам, собственно, уже  собирался, пока, ребята, до завтра, прости,  старик,
что вот так, довез и кидаю, какие проблемы, старик, что я -- маленький, -- о
нет, ты не маленький, падла!
     Снова  ветер  в лицо и  девушка в белой ковбойской  шляпе  на  соседнем
сиденье, на белом топике приглашающе расстегнуты две верхние пуговки, волосы
цвета спелой  соломы рассыпались по плечам. И  куда  же мы едем,  спрашивает
она, ну,  понимаешь, я  вообще-то не местный и слишком поздно сообразил, что
ключи от квартиры остались у Фреда. Но тут есть еще одно место, где можно...
собственно, мы уже приехали. Не бог весть что, но маты тут есть.
     А ты что  тут  делаешь,  спрашивает она, прогибаясь,  и  тебя  от этого
движения  гибкого  женского  --  такого  близкого  --  тела бросает в дрожь.
Стреляю,  что еще можно делать в помещении стрелкового клуба. В самом  деле,
серьезно, могу показать,  у меня как  раз случайно все с собой, в багажнике.
Спрингфилд, доработанный  клон легендарного М1911. Ты всегда так с девушками
знакомишься, нет,  не  всегда, только  с теми, на которых ковбойская  шляпа,
говоришь ты, снимая эту шляпу и  кладя  ее на капот, и  тонкие руки обвивают
твою шею, а  твои ладони ложатся на  ее талию, потом скользят ниже, цепляясь
за  шортики, нет, сначала покажи, как ты это делаешь, что, как я стреляю, ну
да, фары выключены и видны только две белые полоски -- топик и шорты. Ладно,
в конце концов, я был  здесь уже три раза, по двести патронов за тренировку,
потому что здесь стреляют серьезные парни, в основном местная полиция, чтобы
быть на уровне, приходится выкладываться полностью. На раз, два, три вспышка
разрывает ночь, а грохот  бьет по ушам,  фиксируешь  следующую мишень,  бах,
бах,  немножко затянуто по времени,  но это работа на публику,  а со стороны
должно смотреться  эффектно.  Кисловатый  запах пороха висит  в  воздухе, он
везде, даже на ее  губах, а мат  продавлен, ну и черт  с ним, запах  пьянит,
ударяет в голову, и тут крыша съезжает окончательно и лицо под тобой -- Чэс,
нет, Ширли, нет, Чэс -- какой-то дикий калейдоскоп, никак не прекращается, и
ведь  ты  знаешь,  что  нужно,  чтобы  он прекратился, но не  хочешь  этого,
наоборот, изо всех сил пытаешься оттянуть этот миг, когда кончится все!
     И только кровь гремит в ушах, как  горная река... нет, не  кровь и не в
ушах.  Потому что это ты слышишь сейчас и здесь, на еще холодном  после ночи
склоне пригорка в виду замка Дейга.
     Начинается.
     * * *
     -- Абсолютно бесшумных засад не бывает,  так ведь, благородный дон?  --
прошептал про  себя Алекс, увидев, как резко повернул след в сторону залитой
солнцем поляны.
     Было  даже обидно  немного.  От местных он  как-то не ожидал  подобного
дилетантства... чем-то от тех кустов определенно веет? Страхом?
     От первого  нападавшего  он  уклонился,  уйдя в нижний уровень,  провел
подсечку --  здоровенный,  за  центнер,  бородач  грохнулся  так,  что земля
вздрогнула,  кувыркнулся  под  ноги  второму,  уже  набегавшему  с  поднятой
дубиной,  двумя аккуратными ударами  вышиб  из  него  дух, бросил  взгляд  в
сторону Сошникова  --  тот азартно выколачивал из  своего  спарринг-партнера
годовой запас пыли -- и прыгнул на застывшего в стороне четвертого.
     Уже  в  полете  Алекс ощутил нечто  странное --  будто чужая  липкая  и
холодная  рука легла ему на темя, продавливая кость и  наматывая извилины на
пальцы. Но в этот момент  он столкнулся с туземцем,  и они вместе покатились
по  земле.  Нехорошее   чувство   исчезло.  Местный,   оказавшийся  на  диво
худосочным,  попытался что-то пробулькать, но, ощутив под подбородком лезвие
ножа, замолк.
     -- Так-то лучше, -- довольно заметил Алекс, вставая и пряча нож.
     Этот мозгляк и одет был получше, чем остальная троица. Хороший  из него
получится  "язык". Да  и напали они  на нас первые -- значит, если что, наша
совесть  перед  местными  феодалами  чиста,  все   в  пределах   необходимой
самообороны.
     Интересно, с чего это они на  нас  кинулись? Первый раз  местные жители
проявили  по  отношению  к  советским  солдатам неспровоцированную  агрессию
(атаку  бойцов  Картроза  Окан  не считал, полагая  выступление  Бубенчикова
вполне достаточным поводом).
     -- Во,  бляха-муха! -- Подошедший Сошников  обиженно  уставился на свой
правый кулак, алевший содранной кожей. -- Донашивали на шмутье всякой дряни,
суки позорные...
     -- Ни мритьяме! -- неожиданно заголосил пленник.
     -- Да кому ты нужен -- убивать тебя! -- отмахнулся Вася. -- Вот еще...
     Он осекся и недоуменно уставился на Окана.
     -- Чего ты, Студент?
     -- А  интересно,  -- задумчиво  произнес Окан,  сдергивая автомат из-за
плеча  и  направляя  его  на  пленника.  -- Как мы  с тобой  узнали, что "ни
мритьяме" означает "не убивайте меня"?
     -- Не убивайте  меня!  -- повторил бывший подмастерье гильдии провидцев
Визенфил, с  ужасом  глядя на  тонкий  конец направленной на него  железяки,
откуда -- он теперь знал это совершенно точно -- в любой миг могла  вылететь
смерть.
     -- Не убивайте, благородные коуне ши!
     -- Так ты, выходит, колдун! -- догадался Сошников.
     Туземец истово закивал.
     --  Колдун... --  попробовал  словечко  на  вкус  Окан.  --  Чародей...
Волшебник... Ведун... Волхв... Маг...
     -- Эллисейн, -- подтвердил пленник, мелко дрожа.
     -- Эллисейн, -- повторил Окан. -- Тебя как звать, эллисейн?
     -- Визенфил, -- покорно отозвался туземец. Сошников потер виски.
     -- Вот же зараза какая, -- пожаловался он. -- Он наши мысли читает, да?
     Окан кивнул, не дожидаясь ответа пленника.
     -- А  я  как  чувствую, что  он у  меня в  башке  делает,  --  закончил
Сошников.
     --  А ну-ка, прекратить! --  скомандовал Окан, легонько  тыча  местного
жителя стволом в ребра.
     --  Но,  почтенные коуне демоны, как же я тогда пойму ваши указания? --
спросил чародей... чик, решил про себя Алексей. -- А вы -- мои ответы?
     Окан пожал плечами.
     -- Научи нас языку, -- потребовал он, осененный внезапным наитием.
     --  Но  я... -- Пленник  сглотнул  и признался: --  Я  слабый  чародей.
Неученый. Почти анойя. -- В голове Окана отозвалось "чародей со слабым, едва
определимым даром". -- У меня может не получиться.
     --  А ты  попробуй. -- Алексей выдал кровожадную  улыбку и только потом
сообразил, что бессмысленно  запугивать человека, способного выдернуть  твои
намерения у тебя же из мозгов.
     Пленник, впрочем, понял его правильно. В мозгу Окана снова закопошились
неловкие  бесплотные пальцы. Раз  или два чародей ошибался -- мысли начинали
путаться, воспоминания  то накатывали, то  становились словно  бы не своими.
Всякий раз Окан покрепче перехватывал автомат, и пленник торопливо исправлял
ошибку.
     --  Так  откуда вы взялись, лесовики?  --  поинтересовался  Окан, когда
невидимая рука отпустила. Он не сразу понял, что задал вопрос не по-русски.
     --  Мы из  людей коуна  Дейнерика, --  ответил  Визенфил торопливо.  --
Беззаконники мы.
     Слово  отозвалось в новоданной  памяти целым фейерверком ассоциаций, но
правильный  аналог  первым  подобрал  не  образованный Окан, а  как  раз его
товарищ.
     --  Разбойники,  что  ли?  --  переспросил  Сошников,  с  презрительным
недоумением оглядывая разбросанные по полянке тела.
     -- Ну... -- сознался Визенфил. -- Немного.
     -- Тогда веди, -- пожал плечами Окан.
     -- Куда, милостивые коуне ши? -- не понял пленник.
     -- К главарю вашему веди, -- разъяснил спецназовец. -- Если я ничего не
путаю, наши... владетели... с ним поговорить хотят.
     * * *
     Вой  родился высоко  в  небе. Надрывно-тягучий,  он падал  из  небесной
голубизны, и это тянулось... тянулось и наконец жахнуло.
     Однако командование решило  не мелочиться, подумал Крис,  глядя  поверх
прицела на опадающий  земляной  столб.  Когда в дело вступает восьмидюймовый
калибр,  становится  уже  не  до  шуток.  Интересно,  что  адмирал  приказал
перетащить  через  портал, чтобы  устроить  этот  --  бабах!  --  фейерверк?
Крейсер?
     Первый  снаряд разорвался  в ста метрах перед замком. Боллингтон  начал
было сообщать  поправку,  но  из  трубки донесся  треск помех  вперемешку  с
приказом  заткнуться  до  особого  распоряжения -- корректировку  пока  вела
другая пара.
     Второй взрыв выметнул  гейзер перед замковыми воротами. Третий пришелся
точно по ним.  Из  облака  дыма и пыли  брызнули черточки обломков. Когда же
туча опала, выяснилось, что ворот -- равно как и мостка перед ними -- больше
не  существует.  Вместо них  в стене замка зияла  полукруглая  дыра,  словно
какой-то очень большой и голодный подземный житель решил подзакусить любимым
пудингом.
     Эффектно, решил Крис, но если они и дальше собираются грызть эту кладку
фугасами,  то мы  застрянем  надолго. Он попытался примерно оценить  толщину
замковых стен, но угол обзора не благоприятствовал. Футов десять у основания
там точно есть,  подумал  Крис, никак не меньше -- и это сплошного  камня! А
ведь есть еще и вторая стена, внутренняя.
     Еще два снаряда разорвались во дворе замка.
     Тактическим  бы  их,  неожиданно  подумал  Крис.  Какие  там  заряды  у
стандартной М-110-й в ассортименте? Два и десять килотонн,  по-моему. Ну, на
две  Хиросимы этот замок явно  не тянет, а вот пара тысяч  тонн  стандартной
взрывчатки живо  бы разобрала  его  на элементы. Странно, что  адмиралу  эта
мысль в голову не пришла. Заодно бы и туземцев пуганули.
     Но  у командования, как выяснилось, имелось свое мнение на  этот  счет.
Положив за стены еще  один снаряд, оно сочло пристрелку законченной -- и вот
тут-то началась настоящая канонада.
     Не меньше двух батарей  бьют, решил  Крис, вжимая  ладони  в уши. Взрыв
следовал за взрывом  почти без перерыва,  замок давно уже скрылся за пеленой
пыли  и  дыма,  в которой мелькали очередные вспышки,  и  в  такт  им  тяжко
содрогалась з