Тяжкоплечий, страшный в гневе
                       Утопил его в пруду.
                       А потом на место Чэна,
                       Убиенного безвинно,
                       Царь проклятых людоедов
                       Сына своего подсунул,
                       Кровное дитя подкинул -
                       Принца-якшу Асмохату,
                       Дав ему обличье Чэна,
                       Чтоб он людям нес беду.

     (...сказитель перевел дух - и я тоже. Да, теперь я  понимал  ушедшего
Коса...)

                       Бхимабхата Швета-ракшас -
                       Меч вручил он Асмохате,
                       Что огнем в ночи пылает,
                       Что насквозь сердца пронзает
                       Всем, кто демона узнал.
                       Рос, однако, принц-подкидыш,
                       Притворяясь человеком -
                       Лишь ночами над Кабиром
                       В облике летучей мыши
                       Тенью черною летал.

                       Годы шли, сменяя годы,
                       Рос и силы набирался
                       Злобный якша Асмохата,
                       Чэном звавшийся Анкором
                       Меж доверчивых людей,
                       Но нуждался демон в крови.
                       В крови, что дарует силу,
                       Что скрепляет чародейство,
                       Будто тайная печать.
                       Стал ходить он на охоту,
                       Прячась под ночным покровом,
                       Но не ланей быстроногих,
                       Не оленей и не туров -
                       Он хватал детишек малых,
                       Мирно спавших в колыбелях,
                       И из горла кровь сосал.

     (...Ишь ты!  Вот  негодяй...  мирно  спавших  в  колыбелях...  просто
плакать хочется!..)

                       Но однажды дикий якша
                       Не успел следы упрятать
                       Трапезы своей кровавой -
                       И его за преступленьем
                       Сам отец-Анкор застал.
                       Янг Анкор за меч схватился,
                       Но не смог ударить сына,
                       Одержимого безумьем -
                       Он не знал, что это якша,
                       И что Чэн лежит в пруду.
                       Засмеялся Асмохата,
                       Вынул свой клинок волшебный,
                       Что огнем в ночи пылает -
                       И пронзил Анкору сердце
                       И его напился крови,
                       Силы черной набираясь
                       И взывая к Бхимабхате,
                       Прославляя злую нечисть,
                       Отвергая путь Творца.

                       И возрадовались якши,
                       Ведьмы, ракшасы и дэвы,
                       Ибо время подходило,
                       Время ужаса и смерти,
                       Что навеки воцарится
                       На пылающей земле.
                       И явился Бхимабхата,
                       Страшный Бхимабхата Швета,
                       Двухголовый повелитель
                       Якшей, ракшасов и дэвов -
                       Он явился к Асмохате,
                       Своему родному сыну,
                       Он расхохотался злобно
                       И сказал ему: "Теперь
                       Отправляйся, Асмохата,
                       Под покровом темной ночи
                       На восток Барра-дорогой -
                       Доберешься до Мэйланя
                       И найдешь ты там на троне
                       Ясноглазую Юнъэр.
                       Соблазни ее немедля -
                       И наследник пусть родится,
                       Чтобы был он нам опорой
                       На земле среди людей.

     (...Юнъэр как-то подозрительно покосилась на меня - и я отвел  глаза,
пытаясь сохранить на лице выражение невинной заинтересованности джиром.)

                       И отправился к Мэйланю
                       Хитрозлобный Асмохата,
                       То летел он над пустыней,
                       То в тени деревьев крался,
                       То обличья принимал он
                       Разных гадов и зверей.
                       До Мэйланя он домчался,
                       Во дворец вошел незримо
                       И возлег с Юнъэр на ложе,
                       Усыпив жену чужую,
                       И, сорвав с нее одежды,
                       Сделал то, за чем явился.

     (...я почувствовал, что краснею...)

                       В срок положенный родился
                       У Юнъэр малыш-наследник,
                       И ее великим мужем,
                       Праведным Ю Шикуанем,
                       Был объявлен общий праздник -
                       И пришел в тот день провидец
                       И великий чародей.
                       Поглядел он на младенца
                       И сказал Ю Шикуаню:
                       "То не твой ребенок плачет
                       На руках жены твоей!"
                       Вопросил его правитель:
                       "Кто сей подлый осквернитель,
                       Что навлек на нас позор?!"
                       И ответил мудрый старец:
                       "Это - отпрыск Бхимабхаты
                       По прозванью Чэн Анкор."

                       В гневе выбежал правитель
                       Из дверей опочивальни
                       И седлать коня велел.
                       Вот помчался он к Кабиру,
                       Меч сжимая Цзюваньдао,
                       Ветром мести он летел.
                       Но подстроили лавину
                       Злые ракшасы предгорий,
                       И в ущелье под Хартугой
                       Дело подлое свершилось -
                       Не доехал до Кабира
                       Гордый мститель на коне.
                       Погребла его лавина,
                       И смеялись воры-якши,
                       Хохотали дэвы в злобе,
                       И скорбели всюду люди,
                       И в пустой опочивальне
                       Горько плакала Юнъэр.
                       В это время Асмохата
                       Разгулялся не на шутку,
                       Убивал со смехом громким
                       Он людей мечом волшебным,
                       Что огнем в ночи пылает...

     (...этот постоянно пылающий в ночи меч начал меня всерьез раздражать.
Что же касается остального... очень, очень поучительная история!..)

                       ...Кровь из жертвы выпивал он,
                       И на улицах Кабира
                       Находили мертвецов.
                       Уж кабирскому эмиру,
                       Многославному Дауду
                       Из семьи Абу-Салимов
                       Слал угрозы и проклятья
                       Хитрозлобный Асмохата -
                       И искать управу стали
                       На исчадье темной силы.
                       Долго мудрецы гадали,
                       Долго мудрецы искали -
                       И нашли в конце концов!

                       На турнире храбрый воин,
                       Чье хранится в тайне имя,
                       Отрубил злодею руку,
                       Что сжимала страшный меч.

     (..."Что огнем в ночи пылает", - чуть не добавил я.)

                       И возрадовались люди,
                       Но воскликнул злобный якша:
                       "Рано радуетесь, люди -
                       Новую, стальную руку
                       Для потомка Бхимабхаты
                       Завтра выкует кузнец!"

                       Как сказал он - так и сделал:
                       К кузнецу пошел назавтра,
                       Золотом того осыпал -
                       Сделал руку из железа
                       Асмохате тот кузнец.
                       И покрыл всего железом
                       От подошв и до макушки -
                       Засмеялся Асмохата,
                       Ибо стал неуязвим.

                       Люди прятались от страха,
                       Хоронились за ограды,
                       Только их не тронул якша -
                       Ведь коварный Асмохата
                       Дело подлое задумал.
                       Вновь отправился в Мэйлань он,
                       Чтоб сыграть в Мэйлане свадьбу
                       Со вдовою Ю Шикуаня
                       Ясноглазою Юнъэр.
                       В это время Бхимабхата,
                       Ракшас Бхимабхата Швета,
                       Двухголовый повелитель
                       Якшей, ракшасов и дэвов -
                       Сам задумал он жениться,
                       Ибо жен всех предыдущих
                       Он успел свести в могилу.

     ("...Видимо, этот Швета решил начать исповедовать Хайракамскую ересь,
- ядовито подумал я. - Что ж это он - после целого гарема взять всего одну
Аала-Крох?! Головы две, а жена одна, пусть даже  и  Шестиносая...  ослабел
повелитель, ослабел! Аж засов понадобился...")

                       Предложил он узы брака
                       Матери пещерных дэвов,
                       Алмасты и горных духов,
                       Диких гулей-трупоедов
                       Шестиносой Аала-Крох.
                       Свадьбу царь задумал справить
                       В ночь на кладбище Мэйланя
                       Меж надгробий и могил -
                       Чтоб потом отсюда с сыном
                       Страшный Бхимабхата Швета
                       Эмиратом править мог.
                       Двухголовый повелитель
                       Почесал свои затылки,
                       Грозно крикнул парой глоток -
                       Вызвал братьев-великанов
                       Амбаришу да Андхаку,
                       Чтобы те ему достали
                       ВоротА Семи Небес.

     ("...ВорОта", - машинально поправила Юнъэр. Сказитель сделал вид, что
не расслышал, и продолжил джир...)

                       Ночью демоны явились -
                       И великие ворОта
                       Были вырваны из петель,
                       И на кладбище мэйланьском,
                       Проломив легко ограду,
                       Два могучих великана
                       Их оставили стоять.

                       И теперь грядут две свадьбы -
                       Асмохаты, злого якши,
                       Что живет в обличье Чэна
                       Из семьи Анкоров Вэйских,
                       Свадьбы якши-кровососа
                       Со вдовой Юнъэр Мэйланьской,
                       И убийцы Бхимабхаты,
                       Что в людей вселяет ужас,
                       На не менее ужасной
                       Шестиносой Аала-Крох.
                       Если свадьбы состоятся -
                       То погаснет в полдень солнце,
                       Смерть войдет в дома людские,
                       Мрак войдет в людские души...


     - Вот такой веселый джир! - уже не сдерживаясь, закончил я.
     Побледневшая Юнъэр испуганно смотрела на меня.  Похоже,  на  какое-то
мгновение ей действительно показалось, что я не Чэн Анкор, а якша-кровосос
Асмохата в чужом обличье. Правда,  надо  отдать  ей  должное  -  всего  на
мгновение. Потом она протянула руку к  столику,  плавным  движением  взяла
кубок с вином, отпила глоток, другой - и щеки ее слегка порозовели.
     Вот так-то лучше...
     - Скажи-ка мне, почтенный, где  же  ты  услышал  такой  замечательный
джир? - как ни в чем не бывало спросил я у застывшего на ковре сказителя.
     - Этот замечательный джир я сложил сам! - гордо ответил старец, глядя
мимо меня незрячими глазами. -  А  историю  подмены  в  семействе  Анкоров
Вэйских - правда, вкратце - мне поведал сегодня на  рассвете  один  добрый
человек. Он даже дал мне десять золотых динаров  -  полновесных  кабирских
динаров! - чтобы я сложил этот джир и спел  его  на  базарной  площади  не
позже полудня. Что я и сделал, и даже значительно раньше  полудня,  научив
этому джиру Сяо-чангира, его братьев У и  Аня,  а  также  двоих  певцов  с
площади Фонтанов - и с каждого я брал по четыре связки монет...
     - Ясно, - подумал я, хлопая в ладоши. - Если по четыре связки  монет,
да за каждую строчку... Курган из монет сложить можно.
     Дверь открылась, и вошел Кос с двумя слугами.
     - Вознаградите этого человека за его труды, - приказал  я,  хотя  мне
очень хотелось вознаградить старого дурака палками.  -  И  отведите  туда,
куда он попросит.
     Кос и слуги молча поклонились, помогли  старцу  встать  и  увели  его
прочь.
     - Что ты думаешь обо всем этом, Чэн? -  спросила  Юнъэр,  с  тревогой
заглядывая мне в глаза, словно боясь обнаружить там кровавые отсветы  моей
демонической сущности.
     - Что скажу? Скажу, что  кому-то  очень  не  нравится  свадьба  Юнъэр
Мэйланьской и Чэна Анкора Вэйского! И потом...
     В дверь постучали.
     - Да! - раздраженно крикнул я.
     В дверь, непрерывно кланяясь, протиснулся гонец с гербом  Мэйланя  на
дорожном чекмене.
     - Сообщение для правительницы Юнъэр... - начал было он.
     - Читай, - сразу перешла к делу Юнъэр.
     - Осмелюсь доложить, что из храма  Семизвездной  Луны  пропала  книга
Рода, куда куда вписывались все сведенья о  рождениях,  смертях  и  браках
правителей Мэйланя и их кровных родичей на протяжении вот уже...
     - Понятно, - перебил его я. - Похоже, что наш двухголовый Швета решил
законным  образом  оформить  свой  брак  с  Матерью  алмасты,   Шестиносой
Аала-Крох! Ты не находишь, госпожа Юнъэр?
     И Юнъэр улыбнулась. Улыбка вышла растерянная,  но  все  же  это  была
улыбка.  Кажется,  Юн  уже   начала   понемногу   привыкать   к   выходкам
расшалившихся ракшасов...


     ...Разумеется, вскоре я взгромоздился на Демона У и проводил Юнъэр до
дворца (почетная стража тащилась позади, на почтительном расстоянии  -  то
ли не хотели мешать разговору, то ли тоже слышали джир и опасались за свои
жизни).
     У дворца мы попрощались, я выяснил, что Юнъэр, как ни странно,  почти
совсем успокоилась, и через минуту я  уже  ехал  обратно  в  довольно-таки
сносном расположении духа.
     А за три квартала до моей усадьбы из переулка вышли двое и преградили
мне дорогу.
     Уже темнело, но даже в полной темноте, даже будучи  слепым,  как  наш
расторопный сказитель, я узнал бы первого -  крепко  сбитого  мужчину,  на
плече которого лежал большой, слабо изогнутый меч, не  так  много  времени
назад отрубивший мне руку.
     Но-дачи, питомец Шулмы. И Асахиро Ли, принятый в племя.
     Да,  Асахиро  Ли.  Так  звали  этого  человека  -  я  помню,  он  еще
представился мне перед турнирной Беседой...
     Врал? Нет? Какая разница?!.
     Второй была женщина с почти прямой саблей на боку. Если  верить  Саю,
саблю звали Кунда Вонг. Как звали женщину - это меня не интересовало.
     - Здравствуй, - просто сказал Асахиро Ли.
     Со мной не было Единорога, так что я не слышал, что сказал Но-дачи.
     - Здравствуй, - кивнул я. - Хоть я и не желаю тебе здравствовать.
     - Убей его, Асахиро, - сказала женщина. - Чего ты ждешь?
     - Это Фариза, - сообщил мне Асахиро. - Я слышал, Чэн  Анкор,  что  ты
искал меня.
     - Ты не мог этого слышать, - ответил я. - Я ни с кем не делился этим.
Но я действительно искал тебя.
     - Хорошо. Ты меня нашел. Езжай вперед, а мы пойдем следом.
     Демон с ржанием обогнул две чуть посторонившиеся фигуры, и  я  поехал
дальше, не оборачиваясь. "Сбегут", - мелькнуло в голове. И сразу же: "Нет,
не сбегут. Иначе зачем они вообще здесь?"
     Да, они шли за мной.
     Я часто представлял  себе,  какой  будет  моя  встреча  с  человеком,
отрубившим мне руку.
     Встреча оказалась вот такой.
     Простой и скучной.
     И все же - встретились.



                                    18

     - Наверное, я должен тебя убить, - сказал Я-Единорог. - Нет, не  так:
я обязательно должен тебя убить. Да. Так правильно.
     - Убей меня, - ответил Но-дачи, большой меч.
     - Убей меня, -  ответил  Асахиро  Ли,  Придаток  Но-дачи,  человек  с
мертвыми глазами.
     - Убей, но выслушай, - добавили они оба.
     ...Комната была тесной для нас. Я, Единорог и Дзюттэ по одну  сторону
стола; Асахиро Ли и Но-дачи - по другую.
     За спиной Асахиро стояла смуглая Фариза, и я чувствовал  на  себе  ее
взгляд - взгляд самки барса, у  которой  пытаются  отнять  не  добычу,  но
детенышей.
     Правая рука Фаризы (тонкое, но  сильное  запястье,  цепкие  пальцы...
хорошая рука!) лежала на витой рукояти сабли с крестовиной, украшенной  по
краям кольцами. Саблю звали Кунда Вонг, и она была  безумной.  Она  любила
Но-дачи, а он только что сказал: "Убей меня". Она любила Но-дачи, а Фариза
любила Асахиро, и это было видно всем, кроме самих Асахиро и Но.
     Мертвыми глазами не увидеть любви.
     В трех шагах - нет, теперь уже почти в шаге от них стоял бесстрастный
Кос. На его поясе недвижимо  замер  эсток  Заррахид  -  и  немногие  знали
истинную цену неподвижности Заррахида. Статуя Кос-Заррахид  была  высечена
из самого дорогого мрамора, какой только  встречается  на  этом  свете,  и
левая рука Коса покоилась за отворотом блузы.
     Там, скрытый до поры от посторонних глаз, спрятался Сай.
     Могу представить, о чем думал Сай Второй в этот миг.
     Могу - но не хочу.
     Комната была тесной для нас.
     Мир был тесным.
     - Убей, но выслушай, -  повторил  Асахиро  Ли,  Придаток  Блистающего
Но-дачи.
     - Убей, но выслушай,  -  повторил  двуручный  Но-дачи,  меч  человека
Асахиро Ли.
     - Убью, - согласился Я-Единорог. - А слушать не буду. Не хочу я  тебя
слушать.
     И тут Фариза и Кунда Вонг не выдержали.
     Пружина, скрытая в неистовой Фаризе, сорвалась, не вынеся  напряжения
- и острый клинок Кунды наискось метнулся над столом, прорываясь  к  моему
горлу.  Дзю  кинулся  наперерез,  с  нечленораздельным  лязгом  перехватил
вскрикнувшую саблю, намертво припечатав ее к столу - а хватка у  Дзю  была
еще та - и обнаженный Единорог уже упирался  острием  в  нежную  кожу  под
подбородком Фаризы.
     Я чувствовал, как пульсирует тоненькая жилка на шее молодой  женщины.
Одно неосторожное движение...
     - Еще раз вмешаешься в  разговор  без  спроса  -  умрешь,  -  ледяным
голосом заявил Обломок, не выпуская трепещущей Кунды. - Поняла?
     - Еще раз вмешаешься в разговор без спроса  -  умрешь,  -  сообщил  я
пепельно-серой Фаризе, пытаясь точно повторить интонации Дзю. - Поняла?
     - Она поняла, - вместо Фаризы и Кунды ответили Но-дачи и Асахиро  Ли.
- Она все поняла.
     Дзю и Единорог снова легли на стол - Обломок  нехотя  выпустил  слабо
звенящую Кунду Вонг - а поверх Блистающих лежали  мои  руки  в  чешуйчатых
латных перчатках.
     Только левую перчатку можно было снять.
     И в мертвых глазах Асахиро мелькнуло что-то живое, когда он посмотрел
на мои руки.
     Мелькнуло и погасло.
     Кос  стоял  почти  вплотную  к  Асахиро  Ли.  Рука  Коса  по-прежнему
оставалась за пазухой - и на  груди  ан-Таньи  из-под  блузы  еле  заметно
выпирало острие Сая Второго. Этот бугорок  был  совсем  рядом  с  затылком
Асахиро, словно нарыв, готовый прорваться смертью.
     "Интересно, смог бы он?" - подумал Единорог, имея в виду Сая.
     "Интересно, смог бы он?" - подумал я, имея в виду ан-Танью.
     Кос спокойно поглядел на нас и скривил свои  тонкие  губы  в  подобии
улыбки.
     Асахиро должен был спиной почувствовать э