было - до сегодняшней ночи.
     Два века тому назад при принесении  жертвы  Прошлым  богам  был  убит
батинит в Кабире; через месяц то же самое произошло в  Дурбане.  Семь  лет
после этого Прошлые боги терпеливо ожидали следующей жертвы, обходя Дурбан
и Кабир, ибо Двенадцать не могли отыскать Одного.
     Добровольцев - не находилось.
     На восьмой год  батиниты  Кабира  и  Дурбана  отказались  от  Истины,
отреклись  от  Сокровенной  Тайны,  сказав:  если  человечество  и  впрямь
разучилось убивать, значит, оно достойно того, чтобы  быть  убитым;  а  мы
тоже люди.
     Полвека спустя их слова повторили батиниты Кимены и  Хаффы,  перестав
быть Двенадцатью и Одним.
     Так было - до сегодняшней ночи.
     Потому что этой ночью  в  подземном  зале  для  принесения  очередной
жертвы Прошлым богам сойдутся тринадцать убийц по убеждениям и  тринадцать
убийц по принуждению; и мы нарушим договор.
     Мы не станем ждать жребия.
     Мы нападем на них первыми, без предупреждения, все на всех, так,  как
нападают клятвопреступники - из-за угла, подло и беспощадно.
     Мы убьем их всех и сломаем их наследственное оружие.
     В Мэйлане никогда больше не поднимет  голову  змея  учения  Батин;  в
Мэйлане никогда больше не будет Двенадцати и Одного.
     В Мэйлане останется только тринадцать невольных убийц.
     Мы.
     Старейшины Совета Высших.
     Ашока Викрамадитья и его прямой тяжелый меч Кханда Вьячасена,  Абдаль
ан-Фарсид и его сабля-шамшер иль-Самак, правитель города  Сунь  Шикуань  и
меч "девяти колец", кривой Цзюваньдао; Джанг Тун  и  нож  Бадек  ханг-Тун,
Сайф Одноглазый с кинжалом Ландинг Терусом, браться Ори и Ри  с  двуручным
топором Масакири-кай и боевым веером Сунь по прозвищу Павлин; Лян Чилинь с
двузубцем Ма, Языком кобры, затем Мотогарэ Кутие и его копье Катакама Яри,
Белый тигр; могучий кузнец Ян и двойная палица Убан, крохотный  боец  Аран
Юлинь и боевой серп Кама Мотогари; единственная женщина в Совете,  хрупкая
и неукротимая О Ранкесю, вдохновительница сегодняшней ночи, и ее  нагината
Катори сан-Кесе...
     И я.
     Фань Анкор-Кун и прямой меч Дан Гьен по прозвищу Скользящий Перст.
     Вчера я отправил своего брата, молодого Хо  Анкора,  наследного  вана
Мэйланя из Вэйской ветви Анкоров-южан, в Кабир. Хо  уехал,  взяв  с  собой
родовой меч их семьи, месяц назад получивший прозвище Единорог.
     Уезжай, Хо, и ни о чем не спрашивай...
     Я желаю  тебе,  чтоб  столица  стала  твоим  домом,  а  не  временным
караван-сараем!
     ...Остальные старейшины Совета Высших последовали моему примеру.
     В случае чего - грязь слухов не прилипнет к молодежи, волна позора не
захлестнет их; и им не придется платить по нашим счетам.
     Впрочем, если последняя жертва Прошлым богам будет принесена так, как
предполагается - никто ничего не узнает.
     Пусть поют песни.
     Пусть рассказывают сказки.
     Пусть... пусть живут, как жили.
     И мы, старейшины Совета, убийцы поневоле - мы тоже  будем  жить,  как
жили; мы будем корчиться под бичом памяти, но останемся жить.
     Чтобы никто ничего не узнал.
     Сегодня ночью мы нарушим клятву -  дабы  семя  насильственной  смерти
пожрало само себя.
     К счастью, мы тоже смертны.
     Ах, как хотелось бы мне хоть немного пожить в том мире, который будет
после нас! - после  нас,  клятвопреступников  и  убийц,  последней  жертвы
Прошлым богам!..
     Скоро полночь..."


     - Все, - рассеянно сказал я, крепче сжимая стальные пальцы на рукояти
Единорога.
     "Нет, не все, - беззвучно отозвался он. -  Ты  выронил  один  листок.
Вот, под столом..."
     Я полез под стол.
     - А вы теперь ругаться не будете? - опасливо  поинтересовался  сверху
Сай Второй. - За эту... за подставку?
     - Они не будут, - сообщил ему со стены Обломок. - Зато я буду.
     - А ты-то почему?! - возмутился Сай.
     Обломок подумал.
     - Просто так. Глядя на тебя, Вилорогий, мне почему-то всегда ругаться
хочется...
     - Тихо вы! - одернул болтунов эсток. - Единорог, скажи Чэну  -  пусть
дальше читает! И переводи слово в слово.
     Я выбрался из-под стола с листком в левой руке и Единорогом в правой.
     - Слышу, слышу, - пробормотал я себе под нос. - Слышу и читаю...
     Листок был вполовину меньше, чем  предыдущие,  и  на  бумаге  другого
сорта.
     "...мы недооценили их и переоценили себя. Двоим удалось  уйти  вместе
со своим оружием; более того, они унесли с  собой  меч  одного  из  убитых
ассасинов. Надеюсь, у беглецов хватит ума и осторожности, чтобы не мстить,
а исчезнуть из Мэйланя, растворившись в многочисленном населении эмирата.
     Надеюсь...  и  еще  я  надеюсь,  что  они  окажутся  честнее  нас   и
по-прежнему не нарушат своей клятвы; а  Двенадцатью  и  Одним  они  станут
нескоро, если станут вообще.
     Зачем я пишу все это? Не знаю. Знаю только, что прячу  эти  записи  в
подспудной надежде, что их когда-нибудь кто-нибудь найдет.  Очень  хочется
пожить в чистом мире; и очень не хочется умирать подлецом, не сказавшим ни
слова в свое оправдание, хотя оправдания мне нет и быть не может.
     Ведь сегодня ночью я,  Фань  Анкор-Кун,  Высший  Мэйланя,  старейшина
Совета - сегодня ночью я убил человека..."
     - Все, - тихо произнес Я-Единорог. - Вот теперь - все.
     - Все ли? - вопрошающим эхом отозвался Кос. - Ох, сомнительно...
     "Так вот почему старый Кханда и Скользящий Перст переглянулись, когда
я сказал им, что убил Придатка! - подумал Единорог. - Они-то хорошо знали,
что это значит, старейшины-клятвопреступники..."
     - Подведем итоги, - сказал Кос, садясь напротив меня.
     Я приготовился слушать, сразу  же  отдав  Косу  пальму  первенства  в
трудном деле подведения итогов; а Единорог приготовился переводить.
     - Согласно этим записям, некогда  между  старейшинами  Совета  Высших
Мэйланя (и не только Мэйланя)  и  ассасинами-убийцами,  которые  оказались
совсем не убийцами, а последними, так сказать, свидетелями Истины -  между
ними был заключен договор. Так?
     - Так, - ответил Я-Единорог.
     Остальные промолчали. О чем тут спорить?..
     - Согласно этому тайному договору и сохраняя достоинство человечества
по канону учения Батин - весьма своеобразный канон, надо заметить! - раз в
год  старейшины  и  свидетели  Истины  собирались  в  тайном   месте   без
посторонних и торжественно убивали друг друга. Семьсот лет подряд. Хранили
таким образом семя Истины.
     - Хранили, а потом хоронили, - проворчал я.
     Кос не обратил на сказанное мною ни  малейшего  внимания.  Он  встал,
оставив лежать Сая и Заррахида, извлек из рукава цветастую пачку купленных
в лавке благовоний - легкий сухой аромат мигом распространился по  комнате
- и принялся расставлять тоненькие курительные свечи во  все  возможные  и
невозможные углы.
     Потом ан-Танья несколько раз ударил огнивом - еще в начале чтения  мы
зажгли обычные свечи, но Кос почему-то  решил  ими  не  пользоваться  -  и
поднес тлеющий трут к четырем-пяти оглушительно пахнущим (оказывается, так
бывает!) палочкам.
     - Отлично! - с видимым удовольствием принюхался Кос. - В Кабире таких
нет... не возят  купцы.  Итак,  учение  Батин  процветает,  плодоносит  и,
наконец, загнивает - в результате  чего  еретически  настроенные  батиниты
Кабира, Дурбана, Кимены и Хаффы отрекаются от Сокровенной Тайны.  Остается
древний  Мэйлань,  где  традиции  испокон  веку  настолько   сильны,   что
рассчитывать на добровольное  отречение  последних  свидетелей  Истины  не
приходится.
     - Они называют их Тусклыми, - бросил я Косу.
     - Они? - удивленно поднял бровь ан-Танья. - Их? Кто они, кого - их, и
почему - тусклыми?!
     Я на мгновенье снял правую руку с Единорога. Если  при  объяснении  я
брякну что-нибудь обидное - пусть не слышит...
     - Они - это они, - я взглядом указал на наших спутников. - Блистающие
то есть... Их - это имеется в виду оружие ассасинов. То есть батинитов. Мы
зовем батинитов ассасинами,  а  Блистающие  звали  и  зовут  их  оружие  -
Тусклыми.
     "Ну ты прямо мудрец! - донесся до  меня  приглушенный  и  насмешливый
голос Единорога. - Прямо-таки Сайид-на,  Глава  Учения...  ты  думаешь,  я
обижаюсь, когда ты  называешь  нас  оружием?  А  мы  иногда  забываемся  и
по-прежнему зовем вас Придатками. Ну и что? Положи лучше руку на место,  а
то слышно плохо... и Дзю ругается, что перевожу не все. Положи, положи,  а
то переведу ему все, и он тебе вообще жизни  не  даст!..  Давай,  Придаток
Чэн, клади ручку на оружие..."
     М-да... оказывается, прямое  соприкосновение  нам  уже  и  не  так-то
нужно! Слышно просто плохо, а в остальном - все в порядке! Может, я и  сам
теперь наполовину Блистающий? Особенно если в доспехе.
     Или Тусклый?..
     Я положил руку на место и  не  стал  переводить  Косу  наш  последний
разговор с Единорогом.
     И Единорог не стал - только уже Саю, Дзюттэ и Заррахиду.
     "Могут, в конце концов, у нас быть маленькие личные тайны?!" - вместе
подумали мы.
     И улыбнулись.
     Ан-Танья в это время нюхал дым от  курительных  палочек  и  задумчиво
барабанил пальцами по столу.
     - Тусклые так Тусклые, - наконец кивнул он. - У  меня  другой  вопрос
есть. Вот напали ваши старейшины на батинитов  вопреки  клятве  и  во  имя
высших целей; остались от Двенадцати и Одного  всего  двое  -  к  примеру,
Седьмой и Девятый, и те  исчезли  в  неизвестном  направлении;  воцарились
кругом мир, тишина и спокойствие опор... судя по тому,  что  Фань  -  твой
двоюродный  прадед,  то  воцарились  они  на  сотню  лет.  И   весь   этот
благополучный век раз в десятилетие исчезает  кто-то  из  Блистающих  того
самого Совета, попробовавшего крови последних свидетелей Истины. А  вместе
с ними зачастую исчезает или погибает их нынешний Придаток -  то  есть,  я
хотел сказать, человек, не имеющий к прошлому клятвопреступлению  никакого
отношения. Почему? Что  ты  думаешь  по  этому  поводу,  Чэн?  Месть?  Так
непохоже на месть...
     Единорог внутри меня грустно улыбнулся.
     И заговорил.
     А вместе с ним заговорил и я.
     - Сроки жизни, Кос, сроки жизни... они ведь у людей  и  у  Блистающих
разные. Прошло три-четыре десятка  лет  -  ну  пусть  даже  полвека!  -  и
старейшины-люди, нарушившие клятву, умерли. Думая, что умирают  последними
убийцами в Кабирском эмирате. А старейшины-Блистающие остались. Весь Совет
Высших Мэйланя, что принимал  решение  о  клятвопреступлении,  все  убийцы
поневоле - они остались, Кос! Ты понимаешь?! И они наверняка  тоже  хотели
умереть, уйти из жизни, уничтожить себя  -  последних  носителей  зародыша
насильственной смерти!..
     -  Последних  свидетелей  Истины  Батин,  -  сказал  эсток  Заррахид,
адресуясь  к  замолчавшему  на  миг  Единорогу.  -   Настоящих   последних
свидетелей...
     - Все свидетели подобных истин считают себя последними,  -  бросил  с
ковра Обломок. - Некоторые изредка считают себя первыми -  что,  по  сути,
одно и то же.
     - Это потому, что выбора нет, - отозвался Сай. - Или пунцовая  кошма,
или священный водоем. Или кровь, или гниль. Или-или...
     И Дзюттэ впервые ничего не ответил Саю Второму.
     Ан-Танья взял в руки одну из курительных свечей и  подошел  к  ковру.
Сизая струйка с запахом увядших цветов - сладость и легкий налет тления  -
достигла Обломка, обвила его и зазмеилась в сторону окна.
     - Об этом  я  не  подумал,  -  Кос  слегка  прицокнул  языком.  -  Не
подумал... тогда понятно.  Все  вместе  старейшины-Блистающие  умереть  не
могут - это вызовет хаос и волну слухов, что может послужить новым толчком
к возрождению учения Батин. Двое-то ассасинов сбежали...
     - Трое, - перебил его Единорог-Я. - Двое сбежали со своим  оружием  и
прихватили с собой меч одного из убитых.  Значит,  трое  Тусклых  остались
живы. Возможно, они живы до сих пор. Фань не мог  этого  знать,  но  мы-то
знаем!
     - Трое, - согласился Кос. - Выходит, опасность сохраняется.  И  тогда
старейшины-Блистающие решают уходить из жизни по одному. Раз в десять лет.
А то, что вместе с ними иногда погибают их нынешние, ни в чем не  повинные
Придатки - ну, кто же думает о таких мелочах?!
     Отблески  свечей  заиграли  на  полировке  Единорога,  и  он   слегка
покраснел.
     - Сабля Шамшер иль-Самак как бы случайно  попала  в  колесо  арбы,  -
продолжил  Кос.  -  Копье  Катакама  Яри  как  бы  случайно  сломалось,  а
наконечник пропал в колодце. Двузубец Ма, Язык кобры...
     Ну и память у этого Коса! Если вернемся в  Кабир  -  посоветую  эмиру
Дауду назначить его городским кади...
     - Язык кобры и кинжал Ландинг Терус как бы  случайно  не  доехали  до
Верхнего Вэя - вместе с двумя людьми-чиновниками - и их судьба неизвестна.
Скорее всего, они погибли. Топор Масакири-кай и  веер  Сунь-Павлин  завели
братьев-охотников Акиро и Бэнкея в Кулхан и - опять же как бы  случайно  -
попали в Шулму, где  и  оказались  в  священном  водоеме.  Вот  уж  небось
удивились перед смертью, обнаружив целые толпы последних свидетелей Истины
Батин! Меч Цзюваньдао исчез под оползнем вместе с Ю  Шикуанем,  и  Мэйлань
дважды остался без правителя - и для людей, и для  Блистающих.  Скользящий
Перст пока еще жив, но в семнадцатом году "Спокойствия опор", как записано
в...
     Кос вдруг резко умолк и уставился на меня.
     - Да что ж это я... - пробормотал он. - Тут  и  дураку  ясно!  Кто-то
ведь должен следить за уходом старейшин, кто-то должен иногда помогать  им
уйти; и потом, спустя сто тридцать лет после клятвопреступления  -  кто-то
ведь должен, если понадобится, рассказать обо всем новому  Совету!  Должен
же кто-то быть последним свидетелем последних свидетелей!..
     - Матушка Ци? - недоверчиво спросил я. - Да нет, быть не может  -  ей
же никак не сто с лишним лет! Ты что, Кос? Дыма нанюхался?!
     - Я - что?! - заорал ан-Танья. - Это ты - что!  Сам  же  рассказывал,
что пока  я  со  старухой  в  караван-сарае  Беседовал,  ты  с  Единорогом
разговаривал! О чем?!  Переводи,  Высший  и  недогадливый  Чэн  -  к  кому
обратятся старейшины Совета Высших Мэйланя в  таком  щепетильном  случае?!
Сай, Дзю, Заррахид - к  кому?!  Единорог  -  к  кому?!  К  кому  обратятся
Блистающие?!
     - К Чань-бо, - прошептал Единорог-Я.
     - К Чань-бо, - шевельнулся на ковре Обломок.
     - Похоже, - согласился Заррахид.
     - Не знаю, - сказал Сай. - Но думаю, что вы правы.
     - То-то же, - победно заявил Кос, когда я повторил ему все, сказанное
Блистающими. - К Чань-бо. К этой помеси посоха, лопаты,  вил  и  парадного
бунчука. К мудрому молчаливому Чань-бо, от которого уходят  окрыленными  -
пусть даже и на тот свет.
     И, подумав, добавил:
     - Да и старуху не стоит сбрасывать со счетов.  Она  наверняка  что-то
знает. И потом - может, этой ведьме и впрямь лет сто... или двести.


     - Возможно, Кос прав...
     Единорог говорил вслух, что для нас двоих было вовсе не  обязательно.
Но нас в комнате было больше, чем двое.
     - Возможно, Кос, ты прав, - повторил я.
     - Да, Единорог, - повернул ко мне голову безошибочный ан-Танья. - Да,
я тебя слушаю.
     - Ты можешь быть прав во всем, Кос, или не во всем;  ты  можешь  быть
совсем не прав, но это неважно. Тем более, что если мы  рассмотрим  тайный
договор,   подписанный   кровью   и   пеплом,   не   как   сделку    между
старейшинами-людьми и людьми-батинитами, а как  сделку  между  Блистающими
Совета и Тусклыми, тогда все поначалу выглядит проще и не так ужасно. Ведь
отнюдь не при каждой жертве Прошлым богам ломалось оружие бойцов - то есть
погибал Блистающий или Тусклый! В основном, как  пишет  Фань,  смертельный
поединок заключался в обязательной гибели одного из людей! То  есть  гибли
Придатки, и Тусклые с Блистающими совета  расходились  в  разные  стороны,
искать новых Придатков для следующего жертвоприношения...
     - Проще и не так ужасно, - после  паузы  сказал  Кос,  с  силой  сжав
кулаки. - Нет, я не обижаюсь... не обижаюсь.
     - Иногда мне кажется, - бесстрастно прошелестел Заррахид, - что мы не
заслуживаем таких Придатков. Мы - возомнившее о  себе  железо...  нет,  не
заслуживаем.
     А вот этого я Косу переводить не стал.
     - И поэтому, - продолжил Единорог-Я,  -  когда  старейшины-Блистающие
шли  на  клятвопреступление,  они  в  последнюю  очередь  думали  о  своих
Придатках. Я полагаю, что если можно было бы истребить Тусклых, не  убивая
их Придатков - старейшины пошли бы на это  с  большей  радостью.  Придатки
живут недолго, и это человека-Фаня волновало бегство двоих ассасинов  -  а
Блистающих гораздо больше заботило  исчезновение  троих  Тусклых!  Которые
способны были воспитать  новых  Придатков...  и  найти  новых  Блистающих,
согласных потускнеть.
     - В Шулму бы их,  -  мечтательно  скрипнул  Сай  Второй.  -  Вот  где
разгулялись бы...
     Он осекся, а Кос побледнел. За время нашего путешествия с караваном я
успел рассказать ан-Танье все,  что  знал  о  Шулме  от  Друдла,  Детского
Учителя, Сая... все, что знали о Шулме я и Единорог.
     - Один против восьми, - еле слышно звякнул Сай. - Всех  убил.  И  уши
заставщикам отрезал. Сам явился на той, добровольно...
     - Джамуха Восьмирукий! - не сговариваясь воскликнули я и Кос.
     - И Блистающий Чинкуэда, - добавил со стены Обломок.
     - Тусклый Чинкуэда, - поправил  его  эсток.  -  Тусклый...  последний
свидетель Истины Батин. Да, он обязательно вернется  в  Кабирский  эмират,
потому что он ничего не забыл! И  он  вернется  не  один,  этот  последний
свидетель Чинкуэда...
     Я с тоской посмотрел в окно. Черное небо и три робкие звезды  в  углу
окна жмутся друг к другу, словно в страхе перед молчащей  пустотой...  Как
же я мог забыть!
     -  Он,  конечно,  вернется,  -  вполголоса  сказал  я.  -  И  Джамуха
Восьмирукий, вождь орд шулмусов, и Тусклый Чинкуэда,  вождь  Диких  Лезвий
Шулмы - но здесь их будут  ждать!  Их  даже  встретят  с  радостью!  -  их
встретят Двенадцать и Один!
     И Я-Единорог рассказал о нашей Беседе у пруда с  Эмрахом  ит-Башшаром
из Харзы и Поясом Пустыни, Маскином Тринадцатым, некогда Седьмым.
     Некоторое время все молчали.
     - Теперь я понимаю, - закончил  Я-Единорог,  -  почему  Прошлые  боги
ждали целый век! Тусклые-батиниты, невзирая ни на что, не нарушили клятвы.
Они искали таких, как Пояс Пустыни,  собирая  их  по  одному,  они  учили,
воспитывали, скрывались - и вот теперь их снова Двенадцать и Один, и  пока
Чинкуэда готовит Шулму, здесь в Мэйлане в самом скором  времени  состоится
очередная жертва Прошлым богам!
     - Тогда выходит, - вмешался Сай, - что они не хуже меня знают о  том,
что Но-дачи и Кунда Вонг в Мэйлане! Ведь это именно Придатка  Кунды  хочет
убить этот Пояс Пустыни... А как же они, небось,  радовались  всему  тому,
что мы творили в эмирате! Ведь это для Тусклых  было  возрождением  Истины
Батин, концом одиночества и скрытности!..
     - И твои приятели, Вилорогий, вполне могут  примкнуть  к  Тусклым,  -
заявил Обломок весьма противным  и  въедливым  тоном.  -  Ну,  убьет  этот
харзиец Придатка Кунды - надо ж на ком-то научиться всерьез,  кроме  собак
да  обезьян!  -  потом  подыщут   Кунде   совместными   усилиями   нужного
человека-батинита из желающих мстить кому-нибудь...  А  Но-дачи  вообще  в
Сайид-на изберут, Главой Учения будет! Вполне достоин, по-моему...
     - Ты никогда не сможешь простить мне смерть  Наставника?  -  напрямик
спросил Сай. - Да, Дзю?
     - Дурак, - буркнул Дзюттэ, но уже совсем по-другому. -  Прощать  его,
понимаешь ли... если б я на тебя зло держал  -  сломал  бы  тебя  еще  при
первой Беседе, в караван-сарае, и было б тебе прощение!.. Только  я  тупой
да отходчивый. Так что терпи и помалкивай! Кстати, Вилорогий - ну я ладно,
я старый дурак, а ты какой? В смысле - тебе-то сколько лет?
     - Пятьдесят два года, - гордо ответил Сай.
     "Пылающая Нюринга! -  беззвучно  ахнул  Единорог.  -  Да  он  же  еще