тихое,   с   несколькими
достопримечательностями, а в общем  и  целом  -  обыкновенный  средневековый
городишко, каких в Германии пруд пруди. Надеюсь, я  не  ошибся  со  временем
возвращения.
   Широкий ров окружал остров, на котором и находился город. Этот остров был
здесь не всегда. Ров вырыли по моему приказу, когда я еще  пытался  защитить
город, стоявший в ту пору на другом месте. Я использовал все  доступные  мне
заклинания, пытаясь  оборонить  его,  но  на  каждое  заклинание  находилось
противодействие, и в конце концов я потерпел поражение.
   Эльрик окончательно вытеснил Ульрика фон Бека на задворки сознания. Будем
надеяться, никто не раскусил моих планов, хотя тот же самый Гейнор ухитрился
проявиться по крайней мере в трех измерениях. Ему помогала покровительница:
   Миггея, герцогиня Порядка. Владычица Миггея.
   В Мо-Оурию она прорваться не сумела, но здесь  ей  подвластен  весь  мир.
Только на острове, за широким  рвом,  можно  еще  укрыться  от  безжалостной
власти Миггеи, но вряд ли это убежище простоит долго.
   Я вымок до нитки и изрядно продрог на ветру. Одежда липла к телу. Я  снял
шляпу,  выжал  свои  длинные  волосы,  затем  осторожно  двинулся  вверх  по
косогору, ловя каждый звук. Рука лежала на рукояти меча,  готовая  выхватить
его в любой момент.
   Только теперь я ощутил, насколько устал. Ноги почти не слушались, будто к
каждой привязали тяжеленную чугунную болванку. И самое обидное -  я  до  сих
пор не знаю, попал ли туда, куда стремился. Выглядит вроде похоже.  Но  ведь
это  основная  заповедь  творцов  иллюзий:  чтоб  нельзя  было  отличить  от
реальности...
   Я слишком привык к тому, что меня норовят обмануть. Если чувства меня  не
подводят, я совсем один в этом мире, здесь нет ни людей, ни  богов.  Или  же
тысячи глаз наблюдают из темноты за каждым моим шагом?
   Мне почудились шаги. Я замер. Не видно ни зги - лишь  очертания  деревьев
да призрачный силуэт города впереди. Рука сама обнажила  меч.  Вся  энергия,
которая  у  нас  была,  вся  сила  душ,  которой  мы  напились,  растаяла  в
путешествии сквозь чудовищный водоворот. Я едва держался  на  ногах,  голова
кружилась...
   Голоса. Я встал в боевую позицию...
   По-моему, я рухнул наземь. Надо мной склонились  какие-то  люди.  Кто-кто
упомянул мое имя.
   - Это не может быть он. Нам говорили, что  заклинание  снять  невозможно.
Посмотри на это диковинное платье. Демон, оборотень! Прикончим его!
   Я попытался вставить хотя бы слово, убедить, что, несмотря  на  охотничий
костюм по моде двадцатого столетия, я и вправду Эльрик Мелнибонэйский. И тут
силы окончательно оставили  меня.  Я  впал  в  полузабытье.  Какое-то  время
сопротивлялся обмороку, но был слишком слаб, чтобы совладать с самим собой.
   Теряя сознание, я услышал язвительный смех. Смех моих врагов.
   Неужели меня захватили в плен? Столько усилий - и все напрасно? Неужто  я
так и не добрался до нужного мне города?
   Накатила темнота. В ней шелестели голоса. Злобные голоса.
   Я проиграл.
   Где мой меч?
   И тут я провалился в забытье.
   Сны бежали от меня. Сны, в которых было что-то очень важное. Сны, которые
могли спасти меня. Белый заяц на белой дороге.
   Я попытался догнать его - и очнулся.  На  кровати.  В  знакомой  комнате.
Передо мной стоял коренастый,  рыжеволосый  и  веснушчатый  мужчина,  одетый
просто, но стильно, весь в зеленом и коричневом. Он широко улыбался.
   - Хмурник?
   Рыжеволосый ухмыльнулся шире прежнего.
   - Принц Эльрик, ты узнал меня?
   - Было бы странно, если б я тебя не  узнал,  -  от  облегчения  на  глаза
навернулись слезы. Я все-таки сумел  вернуться.  И  Хмурник,  сопровождавший
меня во многих походах, ждал  моего  возвращения.  Пускай  это  было  глупо,
пускай он - простой мечник, но я ощутил нечто большее, чем благодарность.
   - Верно, принц, - он снова усмехнулся, потом озадаченно покрутил головой.
- Но скажи честно, с кого ты снял этот диковинный наряд?
   - В мое время это распространенная одежда, - ответил  фон  Бек.  -  Самая
обыкновенная.
   Я точно знал, где нахожусь, - в башне Десницы в Танелорне.  В  Танелорне,
чья гибель была почти неизбежна. А если Танелорн падет, погибнет все, что он
олицетворяет. Это ради него я  рисковал  жизнью,  ради  него  принял  помощь
похитительницы снов. Нет, Оуна говорила,  что  она  не  похитительница.  Она
всего-навсего - дочь похитительницы снов.
   - Где мое тело? - спросил я, приподнимаясь. Хмурник пожал  плечами.  Лицо
его посуровело, приобрело знакомое выражение: такое  выражение  возникало  у
него на лице всякий раз, когда он сталкивался с колдовством.
   - Лежит где лежало, - сказал он наконец. Криво усмехнулся  и  отвернулся,
чтобы не встретиться со мной взглядом. - Дышит. Спит. В смысле, ты  спишь...
- он помолчал:
   - Принц, где ты разжился новым телом? Колдовство, небось?
   - Во сне, - искренне ответил я и пообещал рассказать обо  всем,  когда  и
сам буду знать больше.
   Он помог мне пройти в соседнюю комнату. Там царил  полумрак.  На  кровати
спал человек. Я не был готов увидеть  собственное  обнаженное  тело  -  руки
сложены на груди, которая мерно вздымается и опадает, глаза - два  рубина  -
открыты и глядят в пространство. Я спал. Я был жив, но спал. И меня было  не
разбудить. Очередной сон, сон во сне. Я протянул руку,  чтобы  закрыть  свои
глаза.
   Гейнор воспользовался могущественной помощью. Я знал это заклинание, сам,
бывало, им пользовался. Оно обладало жуткой силой.
   Пока я сплю в Танелорне, Гейнор  собирает  войска.  Если  он  покончит  с
Танелорном, тогда в опасности окажется все мироздание, все плоскости  и  все
измерения.
   Я вновь посмотрел на себя спящего. Небо  за  окном  порозовело.  Светает.
Первые лучи солнца упали на землю. Я поднес к глазам свою руку, сравнил ее с
рукой человека на кровати. Мы были похожи как две капли воды.  Потребовалось
могучее волшебство и помощь похитительницы снов, чтобы добиться  того,  чего
сумел добиться я, - теперь у меня был и мой меч, и мое тело.
   А значит, еще есть время. Еще есть надежда спасти Танелорн.

Глава 5

Мир Порядка

   Несколькими неделями ранее мы с Хмурником спускались по склонам с  другой
стороны Кеша,  следуя  козьими  тропками,  изредка  попадавшимися  на  пути,
донельзя огорченные тем, как обошелся с нами  владыка  Кеша.  В  награду  за
уничтожение  отряда  потусторонних  сил  нам  обещали  "неприлично   крупное
вознаграждение".   Отряд   мы   уничтожили,   а   вознаграждение   составило
всего-навсего две монеты, причем одна из них оказалась фальшивой. Прежде чем
покинуть город, я распял владыку Кеша на городских  воротах  -  в  назидание
тем, кто следующий соберется испытать наше терпение.  За  нами,  разумеется,
послали погоню, ибо родственники владыки требовали кровной  мести;  пришлось
убегать, ибо я изрядно ослабел и был не в состоянии снова  сражаться  -  мне
требовалась передышка.
   Мы укрылись в холмах, положившись на карты, но карты  нас  подвели  и  мы
безнадежно заплутали; впрочем, нет худа без добра  -  наших  преследователей
постигла та же участь. Некоторое время спустя мы все же выбрались из  холмов
и, к нашему несказанному изумлению, узрели впереди Танелорн: мы ведь думали,
что нам предстоит еще пересечь пустыню, прежде  чем  мы  наткнемся  хоть  на
какое-то подобие цивилизации. Памятуя об обыкновении Танелорна появляться  и
неожиданно пропадать, мы не стали  испытывать  удачу  и  бегом  бросились  к
городским стенам, волоча за собой изможденных долгим переходом лошадей.  Нас
приветствовали древние здания с толстыми кирпичными стенами и соломенными  и
черепичными крышами, сады и скверы, высокие деревья и фонтаны. Лично  я  был
очень рад, что мы сумели вернуться; признаться, меня сильно утомили  встречи
со сверхъестественным, так что я с наслаждением предвкушал уютную комнатку с
чистой постелью и простую, но сытную еду.
   Всякий раз, когда  дорога  приводила  нас  в  Танелорн,  мы  с  Хмурником
отдыхали до тех пор, пока не ощущали, что снова готовы отправиться  в  путь,
на поиски новых хозяев и новых приключений. Мы вели жизнь наемных  мечников,
и работы  хватало  всегда  (хотя  с  деньгами  порой  дело  обстояло  туго).
Танелорн, говорили мы себе, залечит наши раны. В городе у нас  были  друзья;
имелись и враги, однако внутри городских стен никаких распрей не  возникало.
Танелорн был гаванью усталых путников, дарившей отдых  тем,  кто  изнемог  в
сражениях людей и богов. В  этом  городе,  выпив  целебного  настоя,  я  мог
наслаждаться относительным покоем.
   Я надеялся остановиться у своего друга Ракхира по прозвищу  Алый  Лучник,
но выяснилось, что он покинул Танелорн и отправился  ловить  птицу-удачу.  А
дом запер и наказал, чтобы внутрь никого не впускали.
   Возле  дома  Ракхира  нам  встретился  мой  знакомый,  Брут  из  Лашмара,
отставной  солдат  -  высокий,  с   коротко   стриженными   волосами,   лицо
привлекательное и все в шрамах, облаченный в холщовые штаны и длинную темную
шерстяную куртку, вроде монашеского наряда (такую или почти такую же  одежду
носили все отставные солдаты). Брут выглядел обеспокоенным. Красноречием  он
никогда не отличался и потому никак не мог подобрать  слов,  чтобы  выразить
свои чувства.  В  конце  концов  он  привел  нас  к  себе,  выделил  в  наше
распоряжение целое крыло дома и как следует накормил.  А  пока  мы  ели,  он
рассказал, что в воздухе - его слова - пованивает колдовством.
   - Просто нос  дерет,  дружище.  И  магия  какая-то  странная,  нездешняя.
Опасная.
   Я попросил его объяснить поподробнее, но он не сумел этого сделать. Тогда
я объявил, что всегда чувствую приближение Хаоса. А сейчас во всем Танелорне
нет и намека на Хаос, если не считать, конечно, возвратившегося из  скитаний
Эльрика Мелнибонэйского. Брут покачал  головой:  "Город-то  переместился,  -
сказал он, - а это не к добру. Ведь Танелорн перемещается,  лишь  когда  ему
грозит опасность".
   На это я ответил,  что  отставные  солдаты  любят  распускать  панические
слухи; видно, им больше нечем заняться.  Танелорну  ничто  не  угрожает.  Мы
сражались за него и отстояли город. Быть может, однажды нам придется воевать
за него снова, ибо этот город, как и  прочие  хрупкие  идеалы,  нуждается  в
постоянной защите. Но мне кажется, что Хаос не станет нападать на Танелорн.
   По правде говоря, на словах я старался выказать больше уверенности, чем у
меня ее было на самом деле. Бруту я сказал, что во всем  мироздании  нет  ни
одного живого существа,  глупого  настолько,  чтобы  оно  решилось  нарушить
Равновесие. Но я-то знал, что такие существа рождаются на свет с достаточной
регулярностью. Мы уже  защищали  от  них  Танелорн.  Неужели  Хаос  обезумел
окончательно и решил напасть вновь, хотя у его воинов  еще  не  зажили  раны
после предыдущей попытки, обернувшейся неудачей?  Нет,  ерунда!  Не  верю  и
другим не советую. Я заявил,  что  тревожиться  нечего  и  хватит  обсуждать
досужие сплетни.
   На  том  разговор  о  возможной  осаде  и  закончился,  и  мы   предались
воспоминаниям.  Такова  была  природа  Танелорна  -  пробуждать  память.  Мы
вспоминали прежние битвы и прежних врагов, говорили о легендарных  сражениях
прошлого, размышляли вслух о чудесах Танелорна.
   Минуло около недели с нашего возвращения, прежде чем  Танелорн  подвергся
осаде. И Хаоса я, естественно,  так  и  не  учуял.  Почему  естественно?  Да
потому, что вместо Хаоса пришел Порядок! А я и представить себе не мог,  что
Порядок нападет на Танелорн. Почему это произошло? Может, нужно обратиться к
былому, к тому скорбному мгновению моей жизни,  когда  я  собственной  рукой
убил единственную женщину, которую любил? Может, этот мой поступок и  привел
в движение колеса судьбы, причудливо поменявшей местами Порядок и Хаос?
   Как бы то ни было, Танелорн оказался в осаде. А Порядок, похоже, сошел  с
ума. Мысль о том, что осаждающими  командует  некто,  чьи  амбиции  поистине
чудовищны, отнюдь не внушала  надежду.  Подобная  амбициозность  чаще  всего
оборачивается наибольшими разрушениями. Ведь такому  существу  кроме  своего
честолюбия нечего терять.
   В том, что нам противостоит могущественный  чародей,  я  убедился  в  тот
день, когда окрестности города словно расплавились на  глазах  у  всех,  кто
находился на стенах и башнях. Земля вспыхнула - и обратилась в протянувшееся
до горизонта  пепельное  поле  с  редкими  каменными  глыбами  на  нем.  Мир
кристаллической  белизны.  Жители  Танелорна   встревожились,   ибо   этакое
волшебство отдавало божественным вмешательством. Это сделал бог  или  демон.
Из людей даже я не был способен испепелить целый мир.
   Чем Танелорн снова привлек владык Вышних Миров? Город  теперь  возвышался
островком в море  пепла,  зеленые  деревья  и  разноцветные  дома  Танелорна
казались вульгарными на фоне полей цвета отшлифованной ветром кости.
   - Наверное, так выглядит поверхность луны, - сказал я Хмурнику. - Серо  и
безжизненно. Может, мы  там  и  очутились?  Мудрейшие  полагали,  что  город
попросту переместился в иное измерение, а наше прежнее полностью завоевано.
   Мы не могли вообразить всей глубины  безумия  того  существа,  которое  с
такой легкостью лишило жизни целый мир.
   У меня в запасе оставалось последнее  волшебство.  Я  вызвал  элементалов
Земли и попросил их вырыть ров вокруг городских стен. Усилие  воли,  которое
потребовалось на совершение этого заклинания, едва не прикончило меня.
   В Танелорне было великое множество ученых, занимавшихся  всеми  на  свете
науками. Я обошел мудрейших и  прославленнейших,  задавая  один-единственный
вопрос: кто мог перебросить город в этот мир?
   - Госпожа Миггея, - отвечали мне.  -  Она,  почти  наверняка.  Доподлинно
известно, что она уже опустошила несколько миров, выжгла их дотла.
   Могущество Миггеи было мне знакомо не  понаслышке.  Одолеть  ее  нелегко,
среди людей в избытке тех, кто поклоняется ей. Однако - чтобы  прорваться  в
иные плоскости,  не  говоря  уж  о  мире  Танелорна,  Миггее  был  необходим
посредник. И не только ей - любой из владык Вышних  Миров  беспомощен,  если
ему не прислуживают смертные.
   Отсюда следовало, что  в  нашем  мире  находится  по  крайней  мере  один
прислужник Миггеи.
   Я не мог поверить, что Миггея решилась напасть на Танелорн.  Даже  Ариох,
мой покровитель, при всей его  взбалмошности,  давно  усвоил,  что  Танелорн
лучше оставить в покое.
   Первыми на приступ двинулись пехотинцы в бронзовых нагрудниках,  до  жути
похожие друг на друга. Они появились  из  ниоткуда  и  как  были,  походными
колоннами, двинулись ко рву; ров их не остановил - передние валились в воду,
задние шагали по спинам и головам товарищей. Так они добрались до  городских
стен - и были отброшены. День за днем тысячи, если не десятки тысяч, шли  на
штурм, и день за днем мы отбивали атаки, причем наши потери были ничтожны  -
у этих пехотинцев начисто отсутствовала собственная воля, а потому они  были
чудовищно предсказуемы и мы убивали их сотнями.
   Они нападали, мы  защищались  -  и  строили  планы  по  спасению  города.
Впрочем, все наши планы не стоили и ломаного гроша:  пока  не  выясним,  кто
именно наш противник, любой план, в общем-то, беспредметен.
   Никто из нас не ведал, насколько далеко простирается  пепельная  пустыня.
Некоторые, по слухам, видели Миггею,  которая  якобы  наблюдала  за  штурмом
Танелорна с безопасного расстояния. Во всяком случае, такие по городу ходили
слухи. И распускали их прежде всего те, кто прибыл в город недавно, бежал из
миров, покорившихся Миггее и обращенных ею в пустыни.
   Кроме того, мы  по-прежнему  не  знали  имени  человека,  который  служил
Миггее. И не могли понять, почему город, который, как гласили  легенды,  мог
предчувствовать угрозу, не переместился при первых  признаках  опасности,  а
дождался, пока его запрут в пустыне, точно в клетке.
   Приступы продолжались, и, сказать по правде, отражать их становилось  все
скучнее. Я уже говорил,  что  пехотинцы  были  чудовищно  предсказуемы.  Они
одинаково выглядели, одинаково мыслили и одинаково действовали. Каждый штурм
неизменно превращался в резню приспешников Порядка. Какое-то время спустя  я
заподозрил, что эти атаки - лишь отвлекающий маневр, а настоящая схватка еще
впереди.
   Маневр маневром, но сражаться приходилось ежедневно.
   А затем к Танелорну пожаловала сама Миггея.
   Даже я поначалу не осознал всей важности этого события.
   Как-то на рассвете, совершая  ежеутренний  обход  стен,  я  с  изумлением
увидел, что город до самого  горизонта  окружен  лесом  копий,  над  которым
полоскались на ветру вымпелы и стяги. К Танелорну подступила конница. И  это
были не бестолковые мечники, нет: против  нас  выступили  славнейшие  рыцари
Порядка, созванные, должно быть, из всех  плоскостей  бытия.  И  численность
армии предвещала нам неминуемую гибель.
   Я прикрыл глаза рукой от солнца и стал разглядывать врагов. Мне бросилась
в глаза громадная волчица, размером  с  крупную  лошадь,  покрытая  шелковой
попоной, с кожаным седлом на спине; седло было отделано бронзой и  серебром,
а в узде мерцали самоцветы. Во главе отряда конников эта волчица  мчалась  к
городу. Вот она подбежала ко рву, замерла на краю; глубоко  посаженные  алые
глаза  обозрели  стену,  нос,  иссиня-черный  на  серебристой  шерсти,  чуть
сморщился, будто она к чему-то принюхивалась. Скорее всего, подумалось  мне,
эту  волчицу  когда-то   изловили   на   Мелнибонэ:   только   там   водятся
волки-альбиносы.
   На волчице восседал некто в доспехах и в  серебряном  шлеме  с  опущенным
забралом, скрывавшим лицо. Копье всадника отливало золотом. Поверх  доспехов
был накинут плащ,  от  пестроты  которого  рябило  в  глазах;  из-под  плаща
виднелись разноцветные шелковые ленты.
   Всадник  обернулся,  привстал  в  стременах,  поднес  к  губам  рог.  Над
окрестностями раскатился охотничий сигнал.
   И конная лава пришла в движение. Тысячи белых лошадей, тысячи  закованных
в доспехи воинов. Они что, намереваются затоптать нас копытами своих коней?
   И тут я увидел, на кого они охотятся. Углядел, за кем гналась волчица.
   Заяц, белый как свежевыпавший снег, летел по-над пепельным полем,  удирал
от преследующей его армии. Он мчался к воротам Танелорна.
   Вслед ему устремилась тысяча стрел и копий.
   Слишком поздно.
   Заяц сиганул в ров,  переплыл  его,  подбежал  к  воротам,  которые  чуть
приоткрыли, юркнул в щелку и мгновенно затерялся в уличной суете.
   Охота  прекратилась.  Серебряное  воинство  разделилось  надвое,  обтекая
Танелорн. Добыча ускользнула... Пропел горн, командуя отбой.
   Они произвели на нас внушительное впечатление, эти рыцари Порядка. Своими
сверкающими доспехами, своими шлемами, из-под которых не видно лиц. И  своим
числом.
   Я встречался с ними и ранее. Рыцари Порядка служили  священному  долгу  -
как они его понимали. Созванные под знамена  Миггеи,  они  -  тут  нечего  и
сомневаться - будут драться за нее насмерть. Не станут выяснять, кто прав  и
кто виноват, не станут оспаривать приказов.  У  них  в  обычае  повиноваться
приказу, каким бы нелепым или бесчеловечным тот ни казался. Они цепляются за
пресловутый долг,  им  видится  одно-единственное  будущее  и  иных  они  не
приемлют.  А  собственную  алчность  выдают  за  стремление   установить   в
мироздании власть Порядка.
   Но этим утром они гнались за зайцем, мы им были не нужны.
   Конские копыта взрыли пепел. Громадная волчица раздраженно рыкнула, и  от
этого рыка у меня по спине побежали мурашки.
   Рог протрубил в третий раз.
   Рыцари сомкнули ряды и единым строем поскакали обратно к горизонту.
   Ко мне подошел Хмурник - он командовал отрядом  мечников,  стоявших  чуть
дальше по стене.
   - Что все это значит, Эльрик? - спросил он, потом  понюхал  рукав,  потер
невидимое пятно. - Они что, на прогулку выехали? Видел, за кем они  гнались?
На что им сдался это