захочет, она может  уничтожить  не  одну  планету.  Десница  Порядка  вершит
справедливость  и  творит  жизнь  -  но  она  же  способна  нести  гибель  и
разрушение. Мы надеялись, что принц Эльрик...
   Барон Блэйр поднялся с кресла и принялся расхаживать  по  помещению.  Его
голубые глаза метали молнии, шпоры на сапогах громко бряцали, рукоять  сабли
при каждом шаге ударялась о пряжку ремня.
   - Господа, я в восторге от нашей милой беседы, но вынужден напомнить вам,
что Танелорну угрожает смертельная опасность и что мы  прибыли  сюда  искать
помощи Серых Владык, то есть мудрейших жителей Мо-Оурии.
   - Насколько я понимаю, они не смогут нам помочь. Гейнор угрожает и  этому
миру, - лорд Брагг задумчиво пригладил усы. - Надо искать подмоги  в  другом
месте.
   - Куда вы отправитесь? - спросил Фроменталь.
   - Куда поведут лунные дороги. Иного пути из плоскости в плоскость  мы  не
знаем, - герцог Брэй удрученно  развел  руками.  -  Поскольку  принц  Эльрик
зачарован...
   - Я бы хотел уйти с вами, - тихо проговорил Фроменталь. - Вы научите меня
ходить по лунным дорогам?
   - Конечно, друг мой! - радостно воскликнул мэтр Ренар и хлопнул лапой  по
широкой ладони Фроменталя. - Я  горжусь,  что  со  мною  в  путь  отправится
гражданин моей милой Франции!
   - Я ваш с  Потрохами,  мсье,  -  легионер  выпрямился,  поправил  кепи  и
отсалютовал, потом повернулся ко мне:
   - Дружище, ради всего святого, не подумайте, что я вас бросаю.  Просто  я
всю жизнь искал Танелорн. Быть может, по  дороге  узнаю  что-то  такое,  что
поможет всем нам справиться с Гейнором. И не сомневайтесь,  граф:  приведись
вам попасть в беду, я тут же примчусь на выручку, если буду рядом.
   Я  ответил  ему  столь   же   искренними   заверениями.   Мы   обменялись
рукопожатием.
   - Пожалуй, я бы пошел с вами, -  прибавил  я,  -  когда  бы  не  поклялся
вернуться домой, как только сумею. Моя страна погибает, Фроменталь.
   - Наши пути расходятся, чтобы сойтись вновь, - сказал мэтр Ренар, как  бы
утешая нас. - Нити наших судеб вплетены в гобелен мироздания. Я  уверен,  мы
непременно встретимся вновь. Надеюсь, что в более приятные времена.
   - Офф-моо никогда не сдавались, и  сверхъестественные  противники  их  не
пугают, - Оуна вступила в круг воинственных мужчин, чтобы тоже проститься  с
Фроменталем. - Каждый из нас служит Равновесию, как может  и  как  умеет,  в
своем собственном мире, - она тряхнула руку француза.
   - По-твоему, Гейнор нападает на город? - спросил девушку легионер.
   - Это его история, - отозвалась она, как всегда, загадочно, - его судьба.
Я не очень удивлюсь, если вдруг  выяснится,  что  он  уже  выступил  в  свой
великий поход. Ему предстоит совершить то, что опозорит его имя навек и даст
прозвище, под которым он будет известен впредь.
   - И какое же? - спросил Фроменталь, силясь улыбнуться.
   - Проклятый, - ответила Оуна.
   Когда все попрощались и танелорнцы - которых я мысленно  окрестил  "тремя
гусарами" - остались в башне, а мы вышли на улицу, я  спросил  Оуну,  откуда
она столько знает.
   Девушка улыбнулась и вдруг прижалась ко мне всем телом.
   - Я - дочь похитительницы снов, - сказала она. -  Моя  матушка  славилась
своим искусством. Она сумела украсть несколько очень важных снов.
   Мы как раз свернули в очередной  сумеречный  каньон,  в  котором  бурлила
городская жизнь.
   - Разве сны можно украсть? Как их крадут?
   - Это известно лишь похитительницам  снов.  И  лишь  похитительница  снов
способна вставить одно сновидение в другое или использовать их  друг  против
друга. Так она зарабатывает на жизнь.
   - Выходит, вы можете украсть сон, в котором я - император, и заменить его
другим, где я стану нищим?
   - Все немножко сложнее, граф. Боюсь, я не сумею объяснить доходчиво - мне
не удалось получить того образования, какое было у  моей  матушки.  Школа  в
Каире закрылась, и учиться было негде.  И  потом,  мне  никогда  не  хватало
терпения...
   Оуна вдруг остановилась. Остановился и я. Она молча заглянула мне в лицо.
Ее рубиновые глаза встретились с моими. Я улыбнулся ей, и она  улыбнулась  в
ответ. Но как будто осталась слегка разочарованной.
   - Значит, вы не вор, как ваша матушка?
   - Я и не говорила, что я вор. От матушки я  унаследовала  умение,  но  не
призвание.
   - А ваш отец?..
   -  Ax...  -  она  вдруг  тихонько  засмеялась,  глядя  на  яшмово-зеленую
мостовую, в которой призрачно отражались наши фигуры. - Мой отец...
   И все, больше от нее ничего не удалось добиться, поэтому я сменил тему  и
стал расспрашивать девушку о путешествиях по другим мирам.
   - Я почти нигде не  была,  особенно  если  сравнивать  с  матушкой.  Так,
провела немного времени в Англии и в Германии, но не в вашу эпоху. Знаете, у
меня возникло что-то вроде  привязанности  к  мирам,  которые  вам  наиболее
близки; возможно, потому,  что  моя  матушка  тоже  была  к  ним  привязана.
Скажите, граф фон Бек, вы скучаете по своей семье?
   - Моя мать умерла родами. Я был последним ребенком, самым трудным.
   - А ваш отец?
   - Мой отец был ученым. Изучал  Кьеркегора.  По-моему,  он  винил  меня  в
смерти матери. Насколько помню, большую часть времени он  проводил  в  башне
нашего замка. Там была библиотека, и в ней он запирался на  целый  день.  Он
погиб при пожаре, когда сгорела библиотека.  Намекали,  что  он  обезумел  и
покончил с собой... Много чего говорили. Я тогда был в школе, но  мне  потом
передавали всякие слухи о том, что случилось в ту ночь и что  видели  жители
Бека. По всей округе разошлась история о том, что мой  отец  якобы  разорвал
давнюю "сделку с дьяволом" и поплатился за  это.  Мало  того,  он  будто  бы
утерял некую ценность, оставленную на хранение нашей семье.
   Я засмеялся, но  смех  получился  каким-то  неживым.  Тяжело  скорбеть  о
человеке, который был от меня столь далек, который, как я подозреваю, ничуть
не огорчился бы, сгори я  вместе  с  книгами  в  пламени  того  пожара.  Мой
альбинизм  казался  отцу  отвратительным.  Завидев  меня,  он   всякий   раз
отворачивался. И все же - мои попытки  оторваться  от  родителей,  разорвать
незримые родственные нити до сих пор не имели успеха...  Отец  ждал,  что  я
приму на себя наши семейные  обязанности,  но  своей  любовью  дарил  только
братьев, меня же словно не замечал.
   Оуна почувствовала мое состояние и прекратила расспросы,  за  что  я  был
несказанно благодарен. Меня всегда изумляло, какую бурю чувств  вызывают  во
мне воспоминания о родителях.
   - Что ж, - проговорила она, - у нас обоих непростая жизнь.
   - Да уж, - согласился я. - Тем не менее я твердо намерен вернуться в Бек.
Вы еще не нашли способа переправить меня домой?
   Она с сожалением покачала головой.
   - Я путешествую между снами, между  историями  сновидений,  которые,  как
говорят,  позволяют  мультивселенной  расти  и  обновляться.  Кое-кто   даже
считает, что наши сны постепенно претворяются в явь. Что в них  -  все  наши
желания, стремления, идеалы,  которые  мало-помалу  воплощаются  в  реальной
жизни. По другой теории, мы сами - сны мультивселенной. По третьей, уже  она
- наш сон. А вам какая теория ближе, граф?
   - Боюсь, что никакая. Для меня  они  слишком  новы,  слишком  непривычны,
чтобы я мог выбрать... Признаться, я до сих пор с трудом  принимаю  то,  что
стоит за ними, - я обнял Оуну за плечи, внезапно ощутив ее  одиночество,  ее
печаль, близкую к отчаянию. - Что касается веры, я верю  в  человечество.  В
нашу способность в конце  концов  вытащить  себя  за  уши  из  грязной  лужи
необузданной алчности и беспечной жестокости. В  тягу  к  добру,  которая  и
создает гармонию, столь хрупкую и столь беззащитную. Оуна пожала плечами.
   -  Голодный  пес  набивает  брюхо,  -  сказала  она.  -  А  потом  блюет,
обожравшись.
   - Цинизм вас не красит.
   - Знаю. Мы, рыцари Равновесия, от века сражаемся за гармонию,  о  которой
вы говорите.
   Я уже слышал про этих рыцарей. И теперь попросил Оуну объяснить, кто  они
такие.
   - Так называют людей, которые сражаются за справедливость во  всех  мирах
без исключения, - ответила девушка.
   - Я могу причислять себя к этим рыцарям? - спросил я осторожно.
   - Думаю, вы сами знаете ответ, - Оуна указала на струящийся каскад лунных
цветов (так она их назвала), ниспадающий  по  террасам  одной  из  городских
башенок.
   Несмотря на все опасности, которые мне угрожали, несмотря на  все  тайны,
уже открывшиеся мне, я не мог не признать  про  себя,  что  узреть  подобную
красоту дано не каждому. С прелестью этих цветов ничто не  шло  ни  в  какое
сравнение. Их красота обладала ощутимой,  осязаемой  реальностью,  какой  не
воспринять даже курильщику опиума. Должно быть, и вправду  существует  некая
материальная субстанция, из которой состоят сновидения. И здесь, в подземном
мире, эта субстанция проявилась во всем своем великолепии.
   Оуне явно расхотелось отвечать на какие бы то ни было  вопросы,  так  что
дальше мы пошли в  молчании,  любуясь  искусством  местных  зодчих,  которые
сумели сохранить шедевры Природы и  добавить  к  ним  свои  собственные,  не
нарушив целостности, органичности города, чем оставалось лишь восхищаться.
   Когда мы вдосталь  налюбовались  на  прозрачную  каменную  стену,  словно
раскачивавшуюся в исходящем от  озера  свете,  и  двинулись  было  далее,  я
внезапно увидел футах в четырех от себя мужчину. Узнавание было мгновенным и
болезненным;  к  горлу  подкатил  ком.  Это  снова  был  он,  мой   двойник,
по-прежнему в вычурном черном доспехе. Мое  лицо  -  высокие  скулы,  слегка
скошенные брови, кроваво-красные глаза, матово-бледная кожа.  Он  кричал  на
меня. Кричал во все горло - и понимал, что я не разбираю  ни  слова,  потому
что не слышу.
   Оуна тоже заметила его - и узнала. Направилась к нему, но он попятился  в
аллею, маня за собой. Я подчинился. Он ускорил шаг, и вскоре  мы  уже  почти
бежали, чтобы не отстать. Поворот, другой, третий;  налево,  направо,  снова
налево по узким улочкам, вверх и вниз по каменным лестницам, по  мостикам  и
мостам. Мой двойник вывел нас  на  окраину  Мо-Оурии,  к  реке.  Как  мы  ни
старались, поравняться с ним у нас не получалось. Он споро шагал впереди, то
и дело оглядываясь и обращая к нам свое обрамленное шлемом озабоченное лицо.
Интересно, куда мы так спешим?
   Я зачем-то посмотрел на реку и на мгновение ослеп. Оуна вырвалась вперед.
Я побежал за ней, предположив, что она следует за моим двойником.
   Внезапно раздался крик, исполненный  боли,  -  женский  крик.  Я  кинулся
вперед, не разбирая дороги, и чуть не сбил девушку, опустившуюся  на  колени
перед... Сперва мне почудилось, что на  земле  распростерся  мой  двойник  в
черных доспехах.
   Но он исчез. А на земле  лежала  та  самая  саблезубая  пантера,  которая
мчалась по берегу, когда наш волу к подплывал к городу.
   Оуна подняла голову. По ее лицу текли слезы.
   - Это Гейнор, - проговорила она. - Кто еще может убивать просто так?
   Я огляделся, рассчитывая увидеть своего двойника. Может, это он прикончил
пантеру? Мне почудился тусклый блеск серебра, послышалась насмешка в  плеске
воды, но я никого не заметил.
   - Вы ее  знали?  -  спросил  я  прильнувшую  к  бездыханному  телу  Оуну,
опускаясь на колени рядом с ней.
   - Знала? - девушка задрожала всем телом. - Да, граф фон Бек, я ее  знала!
- она умолкла, явно сдерживая рвущиеся наружу эмоции. - Мы с  ней  были  как
сестры, - из глаз Оуны вновь  полились  слезы,  отливавшие  серебром  на  ее
белоснежной коже.
   Сестры? Видимо, я что-то не правильно понял.
   - Только Гейнор, - прошептала Оуна. Она отпустила тело пантеры, поднялась
и принялась осматриваться. - Только ему хватит безумия  и  храбрости  первым
напасть на наших пантер. Без них Мо-Оурия беззащитна.
   - Вы назвали ее сестрой? - не удержался я от  глупого  вопроса.  Огромная
кошка неподвижно лежала у моих ног, ее клыки были каждый длиной со шпагу или
меч. - Но это же зверь...
   - И что? - отстранение отозвалась Оуна. - Я  же,  в  конце  концов,  дочь
похитительницы снов. Я сама выбираю себе сестер и подруг.  И  друзей  И  тут
из-за каменной колонны выступил Гейнор, все в той  же  эсэсовской  форме.  В
одной руке он держал короткий  костяной  лук,  а  другой  натягивал  тетиву.
Гейнор - и лук... Смешно. Но на тетиве лежала серебряная стрела,  нацеленная
точно в сердце Оуне.
   Девушка потянулась было за своим луком, но замерла, сообразив, что Гейнор
при любом раскладе успеет выстрелить первым.
   - Привет, - сказал мой злополучный кузен. - Я тут кое-что повидал, кое  с
кем повстречался. Кое-чему научился, между прочим. Время-то как пролетело. А
у вас какие делишки?

Глава 3

Сквозь время

   Равенбранд находился там, где я его непредусмотрительно оставил, - в моем
новом жилище. У Оуны был при себе ее  лук,  но  воспользоваться  им  она  не
могла. Так что мы оба оказались безоружными. А Гейнор наслаждался моментом и
нарочито выбирал, в кого из  нас  выстрелить  первым.  Руки  у  него  слегка
дрожали - видимо, от радостного волнения, - но расстояние между  им  и  нами
было слишком велико, чтоб я успел добежать до него, прежде чем он выстрелит.
   Внутренний голос, правда, твердил, что мой кузен не станет  нас  убивать.
Гейнору нужен мой меч, а убив меня, он не сможет узнать, где тот  находится.
И потом, он, похоже, забыл об  уроке,  преподанном  ему  Ученым  Фи.  Против
офф-моо его лук бесполезен.
   - Кузен, ты помнишь, что оружие здесь не всесильно?
   Он с кривой улыбкой отмахнулся от моих слов.
   - Ерунда! С нашей последней встречи я многое испытал,  многое  повидал  и
многому   научился.    У    меня    появились    могущественные    союзники.
Сверхъестественные союзники, кузен. Мы уже осадили Танелорн. А офф-моо...  -
он  пренебрежительно  повел  рукой.  -  Тут  совсем  неплохо,  надо   только
привыкнуть,  так  сказать,  пообтереться.  Я  узнал  кое-что  полезное,  что
непременно мне пригодится, когда я добуду Грааль.
   - Думаешь, вернуться будет легко?
   - Мне - да. Видишь ли, кузен, с тех пор как мы расстались с тобой, отнюдь
не добрыми друзьями, я успел обзавестись новыми приятелями. Когда ты с  ними
познакомишься, тебе  сразу  захочется  извиниться  передо  мной  за  все  те
неприятности, какие ты мне доставил. И ты будешь счастлив  сбегать  домой  и
принести Равенбранд; а пока ты будешь отсутствовать, я поразвлекаюсь с твоей
симпатичной подружкой.
   За бравадой Гейнора угадывалась неуверенность.
   - Будь при мне мой меч, кузен, - произнес  я,  вложив  в  голос  изрядную
толику презрения, - ты бы  вел  себя  как  подобает  воспитанному  человеку.
Опусти лук, в конце концов. Это ты убил пантеру?
   - Если не возражаешь, Ульрик, лук я опускать  не  стану.  Так  спокойнее,
знаешь ли. А кошка сдохла?  Чем-нибудь  отравилась,  наверное.  С  кошачьими
такое случается: раз - и эпидемия... - стрела  на  тетиве  была  по-прежнему
нацелена мне в сердце, а стрелой словесной он метил в Оуну.
   Девушка отреагировала совсем не так, как  ожидал  Гейнор.  Она  ничем  не
показала, уязвила ли ее насмешка моего кузена.
   - Принц Гейнор, ваши притязания незаконны. Вас  погубит  ваш  собственный
цинизм. Ваше будущее - вечное отчаяние.
   Гейнор лучезарно  улыбнулся.  Затем  нахмурился,  словно  сообразил,  что
позволил себя отвлечь.
   - Ты прав, Ульрик, я очень надеялся, что  ты  придешь  сюда  с  мечом  на
поясе. Как я разочарован! Предлагаю сделку -  ты  приносишь  мне  меч,  а  я
соглашаюсь пощадить девушку.
   - Меч доверен мне на хранение, - ответил я. - Я не могу  отдать  его,  не
поступившись своей честью...
   - Ха! Твой отец тоже отказывался поступиться  честью  -  и  что?  Мы  оба
знаем, как он обошелся с тем, что ему доверили.
   Голос Гейнора буквально сочился ядом.
   - Мой отец?
   - Идиот! Фон Беки владели  самыми  могущественными  артефактами  во  всей
мультивселенной! А твой полоумный отец впал в маразм, увлекся, понимаешь ли,
всякими ведьминскими  штучками  -  и  собственноручно  избавился  от  одного
артефакта. Боялся, старый осел, что его похитят! Твоя семья  не  заслуживает
своей участи, кузен! Отныне хранителями этих артефактов будут мужчины  моего
рода. Отныне и навсегда.
   Я не знал, что сказать. Может, Гейнор спятил? Он как будто уверен, что  я
его понимаю, между тем для меня его слова казались полнейшей бессмыслицей.
   - Ну? - он оттянул тетиву. - Кто из вас побежит за мечом, а кто останется
заложником?
   Оуна внезапно схватилась за голову. Пошатнулась. Гейнор мгновенно нацелил
лук на нее.
   Мускулистое тело у ног  Оуны  шевельнулось.  Мышцы  напряглись.  Дернулся
хвост. Дрогнули длинные усы.  Раскрылись  отливавшие  яшмой  глаза.  Большая
черная голова приподнялась, пасть раскрылась, раздался короткий рык.
   Оуна застыла  в  изумлении.  Гейнор  разразился  проклятиями.  Саблезубая
пантера медленно встала, повела взглядом из стороны в  сторону,  высматривая
врага;, ее огромные клыки тускло светились в сиянии реки.
   И тут я узрел человека, стоящего с пантерой плечо к плечу.
   Мой двойник!
   Это он оживил кошку?  Гейнор  улыбался,  но  взгляд  у  него  был  как  у
загнанного в угол зверя. Оуна воспользовалась его замешательством и потянула
меня за  ближайшую  каменную  колонну,  где  мы  очутились  в  сравнительной
безопасности и могли наблюдать за происходящим из укрытия.
   Мой двойник что-то говорил  Гейнору.  Потом  взмахнул  рукой.  Вдруг  оба
исчезли - и альбинос, и пантера. Гейнор снял стрелу с тетивы,  вложил  ее  в
колчан - и удалился в темноту.
   Все случившееся для меня было загадкой.  Я  попытался  расспросить  Оуну,
однако девушка лишь покачала головой и заявила,  что  мы  должны  немедленно
вернуться в город.
   - Надо предупредить мудрых. Им потребуется время, чтобы собрать силы.
   - Что все это означает? Кто такой этот мой двойник?
   - Это вы его двойник,  -  бросила  Оуна  на  ходу,  -  Его  зовут  Эльрик
Мелнибонэйский и он несет по жизни ношу, тяжелее которой не вообразить.
   - Он из другой.., э... Из реальности, параллельной нашей?
   - Да. Эти реальности называют по-разному - плоскости,  измерения,  ветви,
сферы; но все они - элементы мультивселенной, -  мы  углубились  в  лабиринт
городских улиц, причем Оуна вела меня не той дорогой, какой  мы  выходили  к
реке.
   - И мой двойник, подобно вам, может странствовать между  мирами.  Он  вас
знает?
   -  Видел  во  сне,  -  отозвалась  девушка.  Через   какое-то   время   я
почувствовал, что начинаю задыхаться. Оуна тоже запыхалась, но  упорно  вела
меня все дальше, не желая останавливаться.  Неужели  Мо-Оурии  грозит  столь
великая опасность, что мы не можем передохнуть хотя бы минутку-другую? Кроме
этого вопроса, у  меня  была  еще  добрая  тысяча  других  -  правда,  столь
философских, что никак не получалось сформулировать их вслух.
   Мы прошли под высокой  аркой,  миновали  длинный  коридор,  поднялись  по
винтовой лестнице и оказались в просторном помещении с низким потолком,  где
ряды резных каменных лавок окружали пустое, отливавшее  черным  пространство
посередине.
   Мне вспомнились  монашеские  обители.  Сходство  усиливалось  полумраком,
царившим в этом помещении; горели лишь высокие водяные светильники по углам.
Могло показаться, что мы находимся под водой. Черный круг посреди залы вдруг
покрылся рябью, изменил цвет с иссиня-черного на пепельно-серый.
   Оуна усадила меня на лавку. Тут в помещении стали появляться офф-моо, все
как один серьезные, даже мрачные, и каждый вопросительно поглядывал  на  мою
спутницу. Интересно, как  они  узнали,  что  мы  здесь?  Или  одного  нашего
присутствия в этой зале достаточно, чтобы  собрать  старейшин?  У  некоторых
офф-моо был такой вид, словно приглашение оторвало их от весьма важных  дел.
Но никто не ворчал: по всей видимости, все были уверены, что по пустякам  их
не созвали бы. Как Оуна известила офф-моо  о  встрече?  Или  у