физически слаб,
может быть слаб и духовно в своей воле править, как это...
   И тут Эльрик поднял руку, останавливая его.
   - Ты достаточно развлек нас, дорогой  брат.  Более,  чем  достаточно.  Ты
утомил нас этой беседой, когда должен был развлекаться и танцевать. Я тронут
твоим участием. Но сейчас я тоже  вдруг  почувствовал,  что  утомлен,  -  он
сделал знак своему старому слуге Тэнглбоунзу, стоящему на  отдаленном  конце
мраморной площадки среди солдат. - Тэнглбоунз! Мой плащ, - Эльрик  встал.  -
Еще раз благодарю тебя за твою заботу, брат, - потом он  обратился  ко  всем
придворным, толпящимся внизу. - Я доволен вами. Сейчас я хочу отдохнуть.
   Тэнглбоунз принес плащ из белого лисьего меха  и  накинул  его  на  плечи
господина. Тэнглбоунз был очень стар и значительно выше Эльрика ростом, хотя
спина его была согбенна, а руки и ноги так узловаты и кривы, как  у  старого
крепкого дерева. Эльрик прошел всю  мраморную  площадку,  на  которой  стоял
Рубиновый Трон, и вышел в коридор, ведущий в его апартаменты.
   Ииркан был в  бешенстве.  Он  круто  повернулся  и  открыл  рот,  как  бы
намереваясь обратиться к придворным. Те, кто не поддерживал  его,  улыбались
довольно открыто. Ииркан сжал кулаки и бросил вниз свирепый взгляд. Потом он
поглядел на Дайвим Твара,  собираясь  заговорить.  Дайвим  Твар  окинул  его
холодным взглядом, ожидая, что новенького может сказать ему принц.
   Тогда Ииркан  откинул  голову  назад,  так,  что  его  кудри,  завитые  и
напомаженные, оказались далеко за спиной, и засмеялся. Резкий звук его смеха
наполнил весь зал. Музыка  умолкла.  Смех  продолжался.  Ииркан  сделал  шаг
вперед и встал на мраморную площадку. Резким движением он закинул  за  плечо
полу тяжелого плаща, так что тот завернул  его  тело.  Каймориль  подошла  к
нему.
   - Ииркан, пожалуйста, не...
   Он оттолкнул ее движением плаща и твердыми шагами направился к Рубиновому
Трону. Стало совершенно очевидно, что он решил  сесть  на  него,  тем  самым
совершив одно из самых больших святотатств, расцениваемых как предательство,
наказуемое самой ужасной смертью по законам Мельнибонэ.  Каймориль  побежала
за ним, схватила его за руку.
   Голос Ииркана был гулок:
   - Все хотят видеть Ииркана на Рубиновом Троне!
   Она с ужасом вздохнула и испуганно посмотрела на Дайвим Твара,  чье  лицо
стало суровым. Тот сделал знак страже, и внезапно между  Иирканом  и  троном
возникло два ряда вооруженной охраны.
   Ииркан повернулся и посмотрел на Повелителя Драконьих пещер. Он  прошипел
ему:
   - Тебе очень повезет, если ты погибнешь вместе со своим господином.
   - Эта почетная стража проводит вас из зала,  -  спокойно  ответил  Дайвим
Твар. - Все мы здесь  сегодня  наслаждались  вашей  беседой,  принц  Ииркан.
Ииркан остановился, оглянулся вокруг, расслабился и пожал плечами.
   - Времени вполне достаточно. Если Эльрик сам не  отречется  от  престола,
придется его скинуть.
   Изящное тело Каймориль напряглось.
   - Если ты причинишь Эльрику хоть малейший вред, я убью  тебя  собственной
рукой, Ииркан.
   Он поднял красивые  брови  и  улыбнулся.  В  этот  момент,  казалось,  он
ненавидел свою сестру еще больше, чем двоюродного брата.
   - Твоя преданность  этому  созданию  решила  твою  судьбу,  Каймориль.  Я
предпочту, чтобы ты скорее умерла, чем родила от него очередного  недоноска.
Я не желаю, чтобы наша кровь смешалась с его кровью. Подумай и позаботься  о
собственной жизни, сестра, прежде, чем угрожать моей!
   И он бросился вниз по ступенькам, расталкивая тех, кто подошел поздравить
его. Он знал, что  проиграл,  и  похвалы  льстецов  только  раздражали  его.
Огромные двери зала захлопнулись за ним с громким треском. Ииркан ушел.
   Дайвим Твар поднял вверх обе руки.
   - Продолжайте танцы, кавалеры. Наслаждайтесь всем,  что  найдете  в  этом
зале. Это наш император ценит больше всего.
   Но было  ясно,  что  в  эту  ночь  танцы  долго  продолжаться  не  будут.
Придворные уже углубились в оживленную беседу, обсуждая происшедшее.  Дайвим
Твар повернулся к Каймориль.
   - Эльрик отказывается признать опасность, принцесса Каймориль.
   Тщеславие Ииркана может погубить нас всех.
   - Включая и самого Ииркана, - вздохнула она.
   - Да, включая и Ииркана. Но как мы можем избежать этого, Каймориль,  если
Эльрик отказывается отдать приказ об аресте твоего брата?
   - Он верит в то, что таким, как Ииркан, надо позволять говорить все,  что
им вздумается. Это часть его философского учения. Я с трудом понимаю, что он
хочет этим сказать, но такое отношение кажется основой  его  веры.  Если  он
уничтожит Ииркана, он тем самым уничтожит ту базу, на основе которой создана
вся его логика. По крайней мере, Повелитель Драконов, так он мне объяснял.
   Дайвим Твар вздохнул и нахмурился. Не будучи в состоянии понять  Эльрика,
он иногда с испугом ловил себя на том, что симпатизирует  взглядам  Ииркана.
По крайней мере, мотивы и действия Ииркана были  просты,  прямы  и  доступны
пониманию. Однако он слишком хорошо знал характер Эльрика,  чтобы  допустить
мысль о том, что его друг действует так по слабости или недомыслию. Парадокс
заключался в том, что Эльрик терпел предательские  действия  Ииркана  только
потому, что чувствовал свою силу, потому, что он мог  уничтожить  Ииркана  в
любую минуту, когда бы ему пришло это  в  голову.  А  характер  Ииркана  был
таков, что он должен был все время испытывать эту силу Эльрика,  потому  что
инстинктивно понимал, что если Эльрик ослабеет и прикажет его убить, тогда и
именно тогда Ииркан выиграет.
   Это было запутанное положение, и Дайвим Твар искренне надеялся, что скоро
оно кончится, и не менее искренне не хотел бы быть  в  нем  замешанным  хоть
чем-нибудь. Но его преданность королевскому дому Мельнибонэ была сильнее,  а
его личная преданность  Эльрику  еще  сильнее.  Он  несколько  раз  серьезно
задумывался над тем, чтобы приказать тайно умертвить Ииркана,  но  он  знал,
что такой план почти наверняка  не  принесет  успеха.  Ииркан  был  колдуном
большой силы и, несомненно, узнал бы о всякой тайной попытке заранее.
   - Принцесса Каймориль, - сказал Дайвим Твар, - я могу только  молиться  о
том, чтобы брат твой проглотил столько своей злости, чтобы она отравила его.
   - А я присоединяюсь к тебе в этой молитве, повелитель Драконьих Пещер.
   Они вышли из зала вместе.

Глава 3

   Свет раннего утра тронул высокие башни Имррира и засверкал всеми  цветами
радуги. Каждая башня была своего  оттенка,  тысячи  мягких  тонов  играли  и
переливались.  Розовые,   желтые,   пурпурные,   бледно-зеленые,   муаровые,
коричневые, оранжевые, светло-голубые, белые и пыльно-розовые - все они были
прекрасны в солнечном свете. Два всадника выехали из Города  Мечты,  оставив
башни за собой, скача прочь от стен города  по  зеленому  торфу  к  высокому
сосновому лесу, где среди тенистых стволов было еще темно, как ночью. Цокали
белки, лисы ползли к себе в норы, пение  птиц  наполняло  воздух,  а  лесные
цветы раскрывали лепестки и  наполняли  все  пространство  тонким  ароматом.
Изредка слышалось жужжание насекомых.
   Контраст между городом  и  ленивой  природой  был  настолько  велик,  что
практически являлся зеркальным отражением того, что было на уме  по  крайней
мере одного из всадников, который сейчас спешил  и  вел  лошадь  на  поводу,
ступая по поляне голубых цветов, утопая в них  по  колено.  Другой  всадник,
девушка, тоже остановила лошадь, но не спешилась. Она просто  наклонилась  в
высоком мельнибонийском седле и улыбнулась мужчине, своему любовнику.
   - Эльрик! Неужели ты хочешь остановиться так близко от Имррира?
   Он через плечо улыбнулся ей в ответ.
   - Ненадолго. Мы поторопились уехать. Мне надо привести в  порядок  мысли,
прежде чем мы поедем дальше.
   - Как ты спал?
   - Хорошо, Каймориль. Наверное, мне снились сны, но я не  помню.  Когда  я
проснулся, у меня была какая-то тяжесть в голове, но ведь вчерашняя  встреча
с Иирканом была не из приятных.
   - Думаешь, он намерен использовать против тебя колдовство?
   - Я бы знал, если бы это было так. И он знает мои силы.  Сомневаюсь,  что
он захочет помериться со мной силами.
   - У него есть основания предполагать, что ты не захочешь  воспользоваться
ими. Он ведь много раз испытывал твое терпение  и  оставался  безнаказанным.
Может, теперь он захочет проверить, сможешь ли ты сделать  что-нибудь,  если
он применит колдовство?
   - Да, опасность, конечно, есть, - нахмурился он.  -  Но,  думаю,  еще  не
сейчас.
   - Он не успокоится, пока не уничтожит тебя.
   - Или пока он сам не будет уничтожен, Каймориль, - он остановился, сорвал
цветок и улыбнулся. - Твой брат слишком категоричен, не правда ли? Каймориль
поняла его намек. Она соскочила с коня и подошла к нему.  Ее  легкое  платье
полностью гармонировало с цветами, вдоль которых она  сейчас  двигалась.  Он
протянул ей цветок, и она приняла его, дотронувшись до лепестков губами.
   - Сила ненависти сильна, любовь моя. Ииркан мой брат, и все же я даю тебе
совет: используй против него свою силу.
   - Я не могу убить его. У меня нет на это прав. - Ты можешь услать  его  в
ссылку.
   - Разве ссылка для мельнибонийца не то же самое, что смерть?
   - Ты сам много раз говорил, что хочешь попутешествовать по землям Молодых
Королевств. - Может быть, - с горечью рассмеялся Эльрик, - потому что  я  не
настоящий мельнибониец. Ииркан прямо так и сказал, и многие согласны с ним.
   - Он ненавидит тебя, потому что ты предаешься все время созерцанию.
   Но ведь твой отец был таким же, а никто никогда не  говорил,  что  он  не
может быть императором Мельнибонэ.
   - Мой отец никогда не пытался практически  осуществить  результаты  своих
созерцаний. Он правил так, как должен править  император.  Должен  признать,
что Ииркан тоже будет править так. У него есть возможность снова возвеличить
Мельнибонэ. Он начнет войну за новые рынки сбыта, чтобы распространить  нашу
власть на всю землю. И этого хочет большинство нашего народа. Разве  у  меня
есть право отрицать такое желание?
   - У тебя есть право делать  все,  что  ты  пожелаешь,  потому  что  ты  -
император. И все, кто тебе предан, думают точно так же.
   - Возможно, их преданность не по адресу. Может, Ииркан прав, и  я  предам
эту их преданность, обреку на уничтожение Остров Драконов? -  его  печальные
глаза встретились с ее взглядом. - Может, мне  следовало  умереть,  когда  я
появился на свет из чрева матери. Тогда Ииркан стал бы  императором.  Может,
судьба обманула нас?
   - Судьбу невозможно обмануть. Что произошло, тому и следовало  произойти,
потому что так хотела судьба - если она существует  на  самом  деле  и  если
действия и поступки людей подчинены ей, а  не  просто  являются  ответом  на
другие действия и поступки.
   Эльрик чуть иронически улыбнулся и вздохнул.
   - Твоя логика  приводит  тебя  почти  к  кощунству,  Каймориль,  если  мы
останемся верными традициям Мельнибонэ.  Может,  было  бы  лучше,  чтобы  ты
вообще забыла обо мне.
   - Ты начинаешь быть похожим на моего брата, - засмеялась она. -  Ты  что,
тоже испытываешь силу моей любви к тебе, мой повелитель?
   Он вновь подошел к лошади, собираясь вскочить в седло.
   - Нет, Каймориль, но я советую тебе испытать эту любовь самой, потому что
чувствую, что в этой любви скрывается какая-то трагедия.
   Тоже вскочив в седло, она улыбнулась.
   - Ты во всем видишь несчастья. Неужели ты не  можешь  принимать  хорошее,
когда оно тебе дается? И так это случается довольно редко.
   - Да, с этим я согласен.
   Они одновременно  повернули  головы,  услышав  позади  себя  стук  копыт.
Довольно далеко они увидели  двух  всадников,  в  растерянности  озирающихся
вокруг. Это были солдаты охраны, которых любовники оставили за собой,  желая
побыть наедине.
   - Пойдем! - вскричал Эльрик. - Через лес и за тот холм - они  никогда  не
найдут нас там.
   Они пришпорили лошадей и сквозь лес галопом вылетели на холм,  пронеслись
вниз по другому склону,  через  равнину,  где  росли  кусты  нойделя  с  его
красивыми ядовитыми ягодами,  сверкающими  пурпурно-голубым  цветом  -  цвет
ночи, который даже дневной свет не в силах затмить. В Мельнибонэ росло много
таких странных ягод и трав, и благодаря некоторым из них Эльрик оставался  в
живых. Другие использовались для лечебных  снадобий,  которыми  многие  века
пользовались предки Эльрика.  Сейчас  мало  кто  из  мельнибонийцев  покидал
Имррир для сбора трав. Только рабы ходили почти по всему острову  в  поисках
корней и стеблей кустарника, который давал людям великолепные и ужасные сны,
потому  что  именно  в  снах   дворяне   Мельнибонэ   находили   большинство
удовольствий. Они всегда были угрюмой, молчаливой,  обращенной  внутрь  себя
расой, и именно по этой причине Имррир называли Городом  Мечты.  Здесь  даже
рабы жевали ягоды, которые приносили забвение,  а  следовательно,  их  легче
было контролировать, потому что они зависели  от  своих  сновидений.  Только
один Эльрик отказывался от такого рода наркотиков, может быть,  потому,  что
он и так принимал множество других трав, чтобы остаться в живых.
   Одетые в желтую форму всадники давно уже скрылись из виду,  и,  проскакав
всю равнину с кустами нойделя, они замедлили бег коней и, наконец, подъехали
к скалам. Внизу ярко сверкающее море разбивало  свои  волны  о  белый  песок
пляжа. Морские птицы парили в ясном небе, и крики  их  доносились  издалека,
как бы подчеркивая это чувство покоя, которое  сейчас  овладело  Эльриком  и
Каймориль. В молчании они направили коней по  крутым  тропинкам,  ведущим  к
берегу, а там привязали их и пошли по белому песку, а волосы их - его  белые
и ее цвета воронова крыла - развевались на восточном ветру.
   Они нашли большую сухую пещеру, которая ловила звуки моря и  отражала  их
негромким эхом. Они сняли с себя свои шелковые одежды и стали нежно  ласкать
друг друга в тени пещеры. Они продолжали лежать друг  у  друга  в  объятиях,
когда наступил теплый день, и ветер утих.  Затем  они  искупались,  наполняя
чистое небо своим смехом.
   Когда они обсохли на солнце и снова оделись, на  горизонте  потемнело,  и
Эльрик сказал:
   - Мы промокнем опять, еще до того, как успеем вернуться в Имррир. Как  бы
быстро мы ни ехали, шторм все равно догонит.
   - Может, лучше остаться в пещере? - Она прижалась  к  нему  своим  мягким
телом.
   - Нет. Я должен вскоре вернуться, так как в  Имррире  остались  снадобья,
которые я должен принять, если хочу, чтобы мое  тело  опять  стало  сильным.
Через час-другой я  начну  слабеть.  Ты  ведь  видела  меня  слабым  раньше,
Каймориль?
   - Да, я видела тебя слабым, Эльрик, - в  глазах  ее  было  сочувствие.  -
Пойдем, нам надо найти лошадей, - она погладила его по лицу.
   К тому времени, как ни подошли к лошадям, небо стало серым, а черная туча
висела и клубилась совсем недалеко на востоке. Они услышали  первые  раскаты
грома  и  увидели  первую  вспышку  молнии.  Море  заволновалось,   как   бы
взбудораженное волнением неба. Лошади храпели и рыли  копытами  песок,  тоже
желая как можно скорее вернуться  домой.  Когда  они  взбирались  на  коней,
начали падать первые капли дождя. Затем они мчались в Имррир, а  вокруг  них
сверкали молнии, гром грохотал, как  разъяренный  гигант,  как  какой-нибудь
старый повелитель Хаоса, пытающийся пробраться на измерение Земли.
   Каймориль взглянула на бледное лицо Эльрика,  на  мгновение  осветившееся
вспышкой молнии, и почувствовала, как ее с ног до головы  пробрала  холодная
дрожь, и дрожь эта не имела никакого отношения  ни  к  дождю,  ни  к  ветру,
потому что в эту секунду ей показалось,  что  нежный  ученый,  которого  она
любила, превратился  благодаря  духам  стихий  в  бешено  скачущего  демона,
чудовище, которое не имело отношения ни к чему человеческому.
   И внезапно к Каймориль пришло  знание.  Это  было  именно  знание,  а  не
чувство того, что их утренняя прогулка  была  последней  спокойной  минутой,
которую они никогда не испытают в дальнейшем. Этот шторм  был  знаком  самих
богов - предупреждение о том, что придут более серьезные шторма.
   Она опять посмотрела на любимого. Он смеялся, повернув лицо к  небу  так,
что на него падал дождь, а вода, плескаясь,  стекала  в  его  рот.  Это  был
спокойный  искренний  смех  счастливого  ребенка.  Каймориль  тоже  пыталась
засмеяться, чтобы доставить ему удовольствие, но  ей  пришлось  отвернуться.
Она все еще плакала, когда показался Имррир, черным гротесковым силуэтом  на
фоне яркого, светлого, еще не пришедшего в себя западного горизонта.

Глава 4

   Солдаты увидели их, когда они приближались к небольшим восточным  воротам
города.
   - Наконец-то они нашли нас, но  чуть-чуть  поздновато,  а,  Каймориль?  -
Улыбнулся Эльрик.
   Она,  все  еще  поглощенная  чувством  обреченности,  кивнула  головой  и
попыталась улыбнуться в  ответ.  Он  принял  ее  выражение  лица  просто  за
разочарование по поводу расставания, не больше, и крикнул:
   - Эй, люди! Скоро мы подсохнем?
   Но капитан быстро подъехал ближе, прокричав:
   - Милорд император, ваше присутствие необходимо  в  Моншанжикской  башне,
куда отвели двух шпионов. - Шпионов?
   - Да, милорд, - лицо солдата было бледным. Вода потоками  стекала  с  его
шлема на тонкую форму. Он с  трудом  справился  с  лошадью,  которая  так  и
норовила  сойти  с  дороги  в  лужи  в  тех  местах,  где  дорога   осталась
непочиненной. - Их поймали в лабиринте сегодня утром. Судя по одежде - южные
варвары. Мы ничего не сделали с ними, специально ожидая вас.
   - Тогда вперед, капитан.  Давайте  посмотрим  на  двух  дураков,  которые
осмелились войти в морской лабиринт Мельнибонэ.
   Башня Моншанжика была названа так в честь волшебника-архитектора, который
создал морской лабиринт несколько тысяч лет  тому  назад.  Достичь  огромной
гавани Имррира  можно  было  только  через  него,  и  его  секрет  тщательно
охранялся,  потому  что  это  было  единственно  надежным  средством  против
неожиданного   вторжения.   Лоцманам   приходилось   проходить   специальную
подготовку,  чтобы  проводить  корабли.  Сквозь  него  вело  пять  различных
маршрутов, и каждый лоцман знал лишь один из пяти. В наружной стороне  скалы
было  пять  входов.  Здесь  корабли  Молодых  Королевств  ожидали  появления
лоцмана. Прежде чем ворота в один из входов  поднимались,  всем  на  корабле
завязывали глаза и посылали в трюм, кроме рулевого и начальника гребцов,  на
головы которых надевали глухие стальные шлемы, так что они ничего не  видели
и исполняли только команды лоцмана, причем весьма сложные.  А  если  корабль
Молодого Королевства не выполнит одного из  этих  приказов  и  разобьется  о
стены, что ж, мельнибонийцы не будут  убиваться  по  этому  поводу,  и  если
кто-то останется в живых, то  станет  рабом.  Все,  кто  хотел  торговать  с
Городом Мечты, сознавал весь риск такой торговли. Но многие купцы приплывали
каждый месяц, чтобы пройти опасности лабиринта и обменять свои жалкие товары
на роскошь и богатство мельнибонийцев. Башня Моншанжика стояла  прямо  перед
гаванью, неподалеку от широкого причала, уходившего  далеко  в  лагуну.  Она
была цвета морской воды, неприглядной по  Имррирским  стандартам,  хотя  это
было красивое высокое здание с широкими окнами, из которых можно было видеть
всю гавань.  В  ней  совершались  все  торговые  сделки,  а  в  ее  подвалах
содержались  пленники,  которые  нарушили  хоть  одно  из   мириад   правил,
существующих в гавани. Оставив Каймориль и приказав охране  сопровождать  ее
во дворец, Эльрик вошел в башню. Проезжая мимо ворот, он  расшвырял  лошадью
довольно много купцов, ожидающих разрешения начать торговлю, потому что весь
двор и  первый  этаж  были  забиты  матросами,  купцами  и  мельнибонийскими
служащими, занятыми всевозможными торговыми  операциями,  хотя  сами  сделки
происходили в другом месте. Эхо  тысяч  голосов,  бормо