Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
ивнул король. - Я потерял четверть своих
рудокопов. И больше бы потерял, не будь здесь Ирта и не участвуй он в бою.
Моргон остановился. Король потянул его вперед.
- Нам хватило горя. Если бы мы только знали, кто они, чего хотят... - Он
почувствовал, как Моргон напрягся, и его встревоженные глаза зажглись в
поисках истины. - Ты знаешь?
Моргон не ответил, а Данан не настаивал, но борозды на его лице сделались
глубже. Он оставил гостей в верхнем покое, где и стены, и пол, и вся
обстановка были покрыты мехами. Воздух здесь был прохладным, и Рэдерле
развела огонь, а вскоре явились слуги, которые принесли еды, вина, теплую
одежду, добавили дров возле очага. Следом пришел Бере с котлом горячей воды.
Повесив его на крюк над очагом, он улыбнулся Моргону. В глазах Бере было
полно вопросов, и он не без усилия воздерживался от них.
Моргон избавился от изношенной рубахи, истершихся бараньих шкур и грязи,
которую суровые ветры не соскребли с его тела. Чистый, насытившийся, одетый
в теплый бархат и толстый, пушистый мех, он сидел у огня и с изумлением
перебирал в памяти то, что сделал.
- Я бросил тебя, - сказал он Рэдерле. - Я могу понять все, кроме этого. Я
бежал из мира людей, оставив тебя...
- Ты устал, - сонно ответила она. - Может быть, тебе просто нужно было
подумать. - Она растянулась рядом с ним на шкурах, в которых ноги утопали
почти по лодыжку; судя по голосу, она отогрелась возле огня и почти спала. -
Или, возможно, тебе понадобилось уединение, чтобы научиться играть на
арфе...
Голос ее удалялся, и она, оставив его одного, погрузилась в сон. Он укрыл
ее одеялами, посидел немного, не двигаясь, следя, как свет и тени борются на
ее утомленном лице. Ветры выли и разбивались о башню, словно морские волны.
В них звучало то самое эхо, которое пронизывало его воспоминания. Моргон
машинально потянулся за арфой, но вовремя вспомнил, что, подыгрывая ветрам,
нарушит ночной покой в королевском жилище.
Он тихо заиграл какую-то балладу, потом другую, третью... Некоторое время
спустя пальцы его замерли, и он долго сидел, беззвучно цепляя одну струну, в
то время как в пламени то появлялось, то исчезало одно и то же лицо. Наконец
он встал и прислушался. В доме все затихло, лишь где-то вдалеке едва слышно
шелестели голоса. Он тихо двинулся мимо Рэдерле, мимо стражи у дверей,
которой он не дал себя заметить, и поднялся по ступеням к дверному проему,
занавешенному белым мехом, из-под которого снизу пробивалась полоска света.
Он осторожно раздвинул занавеси, вступил в полутьму и замер.
Волшебник дремал - старик, клюющий носом в кресле у огня. Руки его,
покрытые шрамами, мирно покоились на коленях. Он был выше, чем в
воспоминаниях Моргона, широкоплеч и при этом худ под своим длинным темным
одеянием. Пока Моргон его рассматривал, волшебник пробудился и открыл
светлые невозмутимые глаза. Наклонился со вздохом, ощупью поискал
полено-другое и тщательно положил их в очаг, проходя пальцами прямо сквозь
невысокое пламя. Язычки пламени взлетели, озарив суровое каменное лицо,
изрядно побитое годами. Казалось, он внезапно понял, что не один в комнате,
и на миг замер в полной неподвижности. Моргон почувствовал почти неосязаемое
мысленное прикосновение. Волшебник зашевелился, и глаза его моргнули.
- Моргон? - Голос чародея был глубоким, пробуждающим эхо и при этом
приглушенным, полным сокровенного, точно звучал из глубины колодца. - Входи.
Или ты уже вошел?
Миг спустя Моргон двинулся вперед.
- Я не хотел тебя беспокоить, - робко сказал он. Ирт покачал головой:
- Я недавно слышал твою арфу, но не предполагал, что поговорю с тобой до
утра. Данан сообщил мне, что Рэдерле нашла тебя на северных пустошах. Тебя
преследовали? И из-за этого ты там скрылся?
- Нет, я просто ушел и оставался там, потому что не мог представить себе,
зачем мне возвращаться. Затем явилась Рэдерле и дала мне повод... Волшебник
молчал, смотря на Моргона невидящими глазами.
- Ты поразительный человек, - заметил он. - Может, сядешь?
- Откуда ты знаешь, что я еще не сел? - с любопытством спросил Моргон.
- Я вижу кресло перед тобой. Или ты не чувствуешь мысленно? Я вижу через
твои глаза.
- Но я не замечаю этого...
- Потому что я не связан с твоими мыслями, только со зрением. Я
странствовал по Торговой дороге с помощью чужих глаз. В ночь, когда на вас
напали конокрады, я знал, что один из них - Меняющий Обличья, ибо видел его
глазами звезды, которые ты скрываешь от людей. Я искал его, чтобы
уничтожить, но он ускользнул.
- А в ночь, когда я пошел на арфу Дета? Ты тоже проник сквозь
наваждение?
Волшебник молчал. Голова его отвернулась от Моргона, суровые борозды на
лице сдвинулись с таким стыдом и горечью, что Моргон, ужаснувшись своему
вопросу, шагнул к старику.
- Моргон, прости меня. Не мне тягаться с Гистеслухломом.
- Ты и не мог ничем помочь, - его руки ухватились за спинку кресла, - не
подвергая опасности Рэдерле.
- Я сделал то немногое, что мог, подпитав твое наваждение, когда ты
скрылся, но... Этого было так мало.
- Ты спас мне жизнь.
Внезапно он вспомнил лицо арфиста, глаза, добела иссушенные огнем и
вперившиеся в пустоту перед тем, как Моргон испарился с места побоища.
Отпустив деревянную поперечину, он закрыл лицо руками и услышал, как
завозился Ирт.
- Я не вижу.
Моргон уронил руки и сел, совершенно обессиленный. Ветер выл вокруг
башни, как будто в смятении. Ирт безмолвствовал и слушал тишину. Моргон не
нарушал ее, и старый чародей сказал мягко:
- Рэдерле поведала мне, что могла, о событиях в горе Эрленстар. Я не
проникал в ее мысли. Не позволишь ли ты мне заглянуть в твою память? Или
предпочитаешь рассказать мне сам? Так или иначе, я должен знать.
- Возьми все сам.
- А не слишком ли ты утомлен? Моргон сдержанно покачал головой.
- Не важно. Возьми все, что тебе требуется.
Огонь перед ним совсем поник, рассыпался в яркие осколки воспоминаний, и
он вновь пережил неистовый одинокий полет над Задворками Мира, падение с
небес в недра горы Эрленстар. В башню хлынула ночь; Моргон глотал горечь,
точно озерную воду. Огонь за пределами его зрения что-то шептал на языках,
которых Моргон не понимал. Ветер хлестнул по голосам и вымел их из его
сознания. Камни башни вокруг него содрогнулись, поддавшись низкой и чистой
мелодии ветра. Воцарилось длительное молчание, он дремал, пригретый летним
солнышком. Затем опять пробудился - некто загадочный и дикий в плаще из
бараньих шкур, распахнутом навстречу ветру. Потом Моргон погружался все
глубже и глубже в чистые гибельные голоса зимы.
Он сидел у очага, прислушиваясь к ветрам, но они бесновались вне
каменного кольца, не касаясь ни Моргона, ни огня. Он пошевелился, растерянно
моргая, такой усталый, что ему хотелось раствориться в угасающем огне.
Волшебник поднялся и беззвучно сделал шаг, затем еще и еще - пока не
наткнулся на сундук с одеждой.
- Что ты делал на севере?
- Играл на арфе. Там я мог издавать на ней тот самый низкий звук, от
которого сотрясаются камни...
Он услышал свой голос как будто издалека, изумляясь смутной разумности
сказанного.
- Как же ты уцелел?
- Не знаю. Может быть, я стал на некоторое время частью ветра... Я боялся
возвращения. Что я буду делать с такой мощью?
- Применять.
- Я не смею. У меня есть власть над землезаконом. Я желаю ее. Я желаю ею
пользоваться. Но не имею права. Землезакон - это наследие королей,
дарованное им Высшим. Я уничтожил бы всякий закон...
- Наверное. Но землезакон - это тоже величайший источник могущества в
Обитаемом Мире. Кто может помочь Высшему, если не ты?
- Он не просил помощи. Разве просит помощи гора? Или река? Они просто
существуют. Если я коснусь его мощи, он может обратить на меня достаточно
внимания, чтобы уничтожить, но...
- Моргон, или у тебя нет никакой надежды на эти звезды, которые я создал
для тебя?
- Нет. - Веки его сомкнулись; он с усилием открыл глаза, едва не
расплакавшись, и прошептал:
- Я не говорю на языке камня. Для него я просто не существую. Он не видит
ничего, кроме трех звезд, восходящих из бессчетных столетий мрака, в течение
которых бессильные создания, называемые людьми, ступают по земле едва ли
достаточно шумно, чтобы его побеспокоить.
- Он дал нам землезакон.
- Я был созданием, обладающим землезаконом. Теперь я просто создание без
какого бы то ни было предназначения, у меня все в прошлом. Я больше не
притронусь к власти любого другого землеправителя.
Волшебник погрузился в молчание, глядя в огонь, по-прежнему
расплывавшийся в глазах Моргона.
- Ты так рассержен на Высшего?
- Как я могу сердиться на камень?
- Властелины Земли научились принимать любой образ. С чего ты так уверен,
что Высший стал чем угодно, кроме человека?
- Но... - Моргон замер, глядя на пламя до тех пор, пока оно не выжгло из
его сознания последнюю тень сна и он опять не начал думать. - Ты хочешь,
чтобы я выпустил в мир свою мощь...
Ирт не ответил. Моргон взглянул на него, возвращая ему образ его
собственного лица - сурового, древнего, могущественного. Огонь снова омыл
его мысли, и внезапно он впервые увидел Высшего не ветром, говорящим на
языке камня, но кем-то преследуемым, уязвимым, находящимся в опасности, тем,
для кого молчание - единственное доступное оружие. Эта мысль побудила его
замереть в размышлениях. Мало-помалу он стал осознавать безмолвие, которое
росло с каждой секундой между его вопросом и ответом на этот вопрос.
Он перестал дышать, прислушиваясь к тишине, которая таинственно
преследовала его, словно воспоминание о том, что он некогда лелеял. Ладони
волшебника развернулись навстречу свету, а затем сомкнулись, скрыв шрамы.
- По всему Обитаемому Миру, - сказал он, - гуляют силы, выпущенные, с тем
чтобы найти Высшего. Твоя еще не самая скверная. Ты, в конце концов, связан
особыми понятиями и ограничениями. Лучшее и наименее понятное из них,
похоже, любовь. Ты можешь просить разрешения у землеправителей. Они доверяют
тебе. И они были в великом отчаянии, когда ни ты, ни Высший не объявлялись
нигде на лице земли.
Моргон склонил голову.
- Я о них и не думал...
Он не слышал, как двигается Ирт, пока темное одеяние волшебника не
прошуршало о подлокотник. Рука чародея тронула Моргона за плечо, очень
бережно, как тронула бы зверушку, робко и настороженно подавшуюся к нему.
Что-то покинуло Моргона при этом прикосновении - смятение, гнев, жажда
спора, даже сила и настроение загородиться от проницательности старого Ирта.
Остались только тишина и безысходная тоска.
- Я найду Высшего, - сказал он. И добавил, то ли предупреждая, то ли
обещая:
- Ничто не сокрушит его. Клянусь. Ничто.
11
Два дня он проспал в королевском жилище, проснувшись только один раз,
чтобы поесть, и другой - чтобы увидеть Рэдерле, сидящую рядом и терпеливо
ожидающую, когда он проснется. Он сплел свои и ее пальцы, слабо улыбаясь,
затем перевернулся на другой бок и опять уснул.
Окончательно пробудился он тем же вечером - один, с ясной головой. По
приглушенному сумбуру голосов и постукиванию посуды, долетевшим до его ушей,
он понял, что в доме ужинают и Рэдерле, вероятно, спустилась вниз. Он умылся
и отхлебнул вина, не переставая прислушиваться. За шумами в доме слышалось
безграничное, темное, вневременное безмолвие, образовавшее пещеры и
лабиринты в горе Исиг.
Моргон стоял, мыслью соединенный с этим безмолвием, пока оно не
образовало протоки в его сознании. Тогда он поспешил покинуть башню и
прошел, никем не остановленный, в зал, где только Рэдерле и Бере заметили
его и затихли среди общего шума, наблюдая, как он идет. Тогда он последовал
по тропе сновидения - по пустым верхним шахтам, снял факел со стены близ
устья темного тоннеля; когда он вступил в него, стены вокруг озарились огнем
невырубленных самоцветов.
Без малейших колебаний двигался он через свою память по сотам переходов,
вдоль мелких потоков и краев глубоких расселин, через не тронутые еще
рудокопами пещеры, искрящиеся золотом, - все глубже и глубже, пока,
казалось, сами его кости не задышали здешней тишью и древностью. Наконец он
уловил нечто, что было старше великой горы. Тропа, которой он следовал,
завела, сужаясь, в каменное крошево. Огонь факела плеснул по глубоко ушедшей
в камень нише, где должна была находиться дверь, которая когда-то один раз
отворилась ему. И тут что-то заставило его насторожиться и застыть на месте.
Пол усеивали обломки скалы. Дверь в склеп Властелинов Земли была разбита;
половина ее тяжко упала назад, в пещеру. Сам склеп наполняли огромные глыбы,
свалившиеся с инкрустированного самоцветами свода; стены сдвинулись, скрывая
то, что осталось от загадочных бледных камней внутри.
Кое-как он добрался до двери, но войти не смог. Согнув одну руку в локте
и опершись ею о дверь, он уткнулся в нее лицом и позволил своим мыслям
вплыть в камень и течь сквозь мрамор, аметисты и золото, пока не коснулся
чего-то похожего на след полузабытого сна. Он стал искать дальше, но не
нашел имен, только ощущение чего-то, некогда живого.
Долгое время стоял Моргон, прислонившись к двери и не шевелясь.
Мало-помалу он понял, почему спустился в гору, и почувствовал, как кровь
бьется в его жилах, быстрая и холодная, как тогда, в первый раз. Он осознал
отчетливее, чем осознавал до сих пор, что есть гора, громоздящаяся над его
головой, и король этой горы - его древний разум - заполнил лабиринты,
поддерживающие здешний мир и здешнее могущество. Мысли его еще раз медленно
проникли за дверь и плыли, пока он не коснулся в сердцевине камня сути
разума Данана, настроенного на это крохотное место в горе, связанное с ним.
Он позволил своему мозгу сделаться камнем, богатым, потертым, тяжеловесным.
Он впитал все заключенное в камне знание о великой силе, о тончайших
оттенках, о самом слабом месте, откуда камень можно было разрушить мыслью.
Знание стало мысленной связью, частицей Моргона, осело в глубине его ?я?.
Затем, постигая камень, он снова нашел бессловесную мудрость - закон, что
связывал короля с камнем, землеправителя с каждой песчинкой в его
королевстве. Он объял эту мудрость, раздробил, и в камне не осталось ничьего
имени, кроме его собственного. Он предоставил своему осознанию мысленной
связи уйти в темную пещеру в глубинах его ?я?. Медленно выпрямился, потный,
несмотря на окружающую его прохладу. Факел догорел; Моргон коснулся его,
засветив снова. Обернувшись, он увидел перед собой Данана - могучего и
тихого, словно сам Исиг, с лицом бесстрастным, как гранит.
Мышцы Моргона невольно напряглись. Он испугался, сумеет ли найти слова,
чтобы объяснить, зачем он здесь и что он здесь делал, прежде чем медленный и
тяжкий гнев Данана не пробудит камни от спячки, чтобы они погребли его близ
детской гробницы. И тут он увидел, как огромный кулак короля разжимается.
- Моргон. - Король почти не дышал от изумления. - Так это ты меня сюда
вытащил! Чем ты занимался?
Он коснулся Моргона, который был не в состоянии ответить.
- Ты напуган. Что ты такого натворил, чтобы тебе приходилось бояться
меня?
Миг спустя Моргон шевельнулся. Тело его было иссохшим и грозило
осыпаться, подобно старому камню.
- Я постигал твой землезакон.
Он оперся спиной о влажную стену, беззащитный под взглядом Данана.
- Где ты взял такую мощь? У Гистеслухлома?
- Нет. - И горячо повторил:
- Нет! Я бы скорее умер, чем сделал с тобой такое. Я никогда не вторгнусь
в твой ум...
- Ты внутри его. Исиг - это мое сердце, мой мозг...
- Я больше не разорву твои мысленные связи. Клянусь. Я просто образовывал
свои.
- Но зачем? Для чего тебе такое знание деревьев и камней?
- Чтобы стать сильнее. Данан, Меняющие Обличья - это Властелины Земли.
Мне не победить их, если...
Пальцы короля, словно корни дерева, обвили его запястье.
- Нет, - сказал он, как прежде говорил Гистеслухлом, столкнувшись с тем
же знанием. - Моргон, это невозможно.
- Данан, - прошептал Звездоносец, - я слышал их голоса. Языки, на которых
они говорили. Я видел, какая мощь заключена в глубине их глаз. Это возможно.
Рука Данана скользнула прочь. Король медленно и тяжело присел на груду
битого камня. Глядя на него, Моргон вдруг подумал: а сколько же ему лет?
Данан уперся огрубевшими за столетия работы с камнем руками в колени.
- Что им нужно?
- Высший.
Данан взглянул на Моргона с удивлением.
- Они нас изведут. - Он снова протянул Моргону руку. - А ты? Ты для чего
им понадобился?
- Чтобы им было проще добраться до Высшего. Не знаю, как я с ним связан и
почему, я знаю только, что из-за него я изгнан из своей родной страны,
преследованиями и мучениями пробужден к мощи, а теперь уже и сам к ней
стремлюсь. Могущество Властелинов Земли кажется чем-то скованным и
ограниченным... Возможно, дело в Высшем, и поэтому они так одержимо его
ищут. И когда найдут, что бы они ни использовали против него, их оружие
может истребить нас всех. Он может навсегда затаиться в молчании; для меня
нелегко ставить под угрозу свою жизнь и все ваше доверие к тому, кто ничего
не говорит. Но в любом случае, если я буду биться за него, это будет бой и
за вас. - Он помедлил, не сводя взгляда с огненных пятен, пляшущих на
роскошных грубых стенах вокруг. - Я не могу просить тебя довериться мне, -
мягко добавил Моргон. - Тем более что я сам себе не доверяю. Все, что я
знаю, - это то, куда ведут меня равно жажда и разум.
Он услышал тяжкий вздох короля.
- Конец эпохи... Как раз это ты мне сказал, когда приходил сюда в прошлый
раз. Имрис почти сокрушен. Кажется, для этой войны распространиться на Ан,
на Херун, а затем на север, по всему Обитаемому Миру - лишь дело времени. У
меня есть войско рудокопов, у Моргол - ее стража, у короля-волка - его
вояки. Но что мы против воинства Властелинов Земли, желающих вернуть себе
мир? И как может один князь-островитянин, с каким бы то ни было знанием
землезакона, сражаться против них?
- Я найду как.
- Найдешь?
- Данан, я сказал - найду. Или мне конец. А я слишком упрям, чтобы просто
так взять и умереть. - Он сел рядом с королем, глядя на щебень, разбросанный
вокруг. - Что здесь случилось? Я хотел проникнуть в души окаменевших детей,
чтобы увидеть их воспоминания, но здесь ничего не осталось.
Данан покачал головой.
- Я почувствовал это ближе к концу лета. Бурю где-то в середине моего
мира. Это произошло незадолго до того, как Ме... Властелины Земли явились
сюда по твою душу. Не знаю, как и кем была разрушена гробница, но...
- Я знаю, - прошептал Моргон. - Ветром. Ветром глубин, который сокрушает
камень. Это сделал Высший.
- Но почему? Это было место их последнего покоя.
- Не знаю. Если только... Если он не нашел для них другого места,
страшась за их покой даже здесь. Не знаю. Возможно, я каким-то образом найду
его, заставлю принять облик того, кого в состоянии понимать, и спрошу -
почему...
- Если ты сделаешь хотя бы одно это... Одним этим ты вознаградишь
землеправителей за все, что возьмешь у Обитаемого Мира. По крайней мере, мы
умрем, зная почему и зачем. - Он встал и уронил руку Моргону на плечо. - Я
понимаю, что ты затеял. Тебе нужна мощь Властелина Земли, чтобы воевать
проти