я найти, и ждал.
   Дет на мгновение умолк.
   - Я беспокоился, - добавил он, взглянув на  Моргона.  Моргон  внимательно
разглядывал его лицо.
   - Я действительно хотел возвратиться на Хед, -  произнес  он.  -  Ты  это
знал. Но не мог же ты знать, что я появлюсь здесь, тем более  -  спустя  два
месяца, в разгар зимы.
   - Я верил, что ты придешь.
   - Почему?
   - Потому что, если бы ты отвернулся от своего имени, от загадок,  которые
должен разгадать, если бы ты поехал на  Хед,  одинокий,  беззащитный,  чтобы
принять смерть, а она, как ты знаешь, должна была прийти к тебе, - тогда  не
имело бы никакого значения, куда мне идти:  к  горе  Эрленстар  или  на  дно
морское. Я прожил тысячу лет - и я распознаю запах судьбы.
   Моргон закрыл глаза. Слово, повисшее  в  воздухе  между  ними,  как  нота
сыгранной на арфе мелодии, кажется, принесло ему какое-то облегчение, что-то
высвободило в нем, и плечи его опустились.
   - Судьба. Так ты тоже  ее  видишь.  Дет,  я  коснулся  самой  ее  сути  в
Остерланде. Я убил Сута.
   Он впервые увидел замешательство арфиста.
   - Ты сделал - что? Моргон открыл глаза:
   - Мне очень жаль. Я хочу сказать, что он умер из-за меня. Хар спас меня в
метель, и я дал ему обещание выполнить любую его просьбу, при всем  том  что
понимал: неумно и безрассудно обещать такое королю-волку. - Он  поднял  руку
ладонью вверх, шрам, как убывающая луна, мелькнул в свете огня. - Я научился
оборачиваться туром. Я бегал в стадах туров два месяца вместе с  сыном  Сута
Хугином - у него белые волосы и фиолетовые глаза. Я  нашел  Сута  за  Хмурой
Горой, он был очень старым туром, он потерял свой глаз,  отгадывая  загадки.
Там он и умер.
   - Как?
   Пальцы Моргона впились в подлокотники кресла.
   - Я спросил его, почему он убежал из Лунголда, -  я  просто  процитировал
ему третий закон Основателя, требуя помощи, в то время  как  он  знал...  Он
знал, что умрет... Он сделал выбор - попытался ответить  мне,  но  при  этой
попытке умер, умер на краю света, где нет  ничего,  кроме  снега,  ветров  и
туров. Он был убит, единственный волшебник, которого люди видели  в  течение
семисот лет. Он был убит, а я остался при нем, ловя последнее слово, которое
он, уже умирая, смог произнести. Оно звучало как загадка, слишком жуткая для
того, чтобы ее разгадать.
   - Что это было за слово?
   - Ом. Гистеслухлом. Основатель Лунголда убил Сута.
   Моргон услышал приглушенное быстрое дыхание арфиста. Тот  спрятал  глаза,
лицо его оставалось странно невозмутимым. Он сказал:
   - Я знал Сута.
   - Ты знал Мастера  Ома.  Ты  знал  Гистеслухлома.  -  Моргон  еще  крепче
ухватился за подлокотники. -  Дет,  действительно  Мастер  Ом  -  Основатель
Лунголда?
   - Я отведу тебя на гору Эрленстар. Тогда с разрешения Высшего, если он не
ответит тебе на  этот  вопрос,  отвечу  я.  Моргон  кивнул  и  сказал  очень
спокойно:
   - Интересно, сколько еще волшебников до сих  пор  живы  и  находятся  под
властью Гистеслухлома? И  еще  меня  интересует,  почему  Высший  ничего  не
предпринимает?
   - Возможно, потому, что его дело  -  земля,  а  не  школа  волшебников  в
Лунголде. Возможно, он уже начал действовать, но таким образом, что ты этого
не замечаешь.
   - Надеюсь, что это так. - Моргон поднял чашу, в  которую  Дет  налил  ему
вина, выпил и через несколько мгновений добавил:
   - Дет, Хар загадал мне пять загадок, которые он знает от Сута. Он  хочет,
чтобы я ответил на них, поскольку ничего лучшего с моей жизнью я сделать  не
смогу. Вот одна из них: кто  придет  в  конце  времен  и  что  он  принесет?
Полагаю, что Звездоносец - тот, кто придет. Я пришел. Я не знаю, что такое я
принесу, но что меня больше всего беспокоит, так это не кто и не что,  но  -
когда? Время подходит к концу. Когда я шел с Дананом  в  Харте,  я  вспомнил
разрушенный город на Равнине Ветров, на Равнине Королевских Уст, и что никто
на самом деле не знает, что же погубило  Властелинов  Земли.  Это  случилось
задолго до Заселения. Каменные стены обрушились, и сорняки  проросли  сквозь
них. Мы считаем, что великая и ужасная война пришла и ушла и  ничего  больше
не осталось, кроме мертвых камней. Еще мы считаем,  что  волшебники  умерли.
Мне кажется, что единственное, что может уничтожить нас всех, -  это  смерть
Высшего. Боюсь, что неизвестная сила, погубившая Властелинов  Земли  раньше,
чем образовался наш мир, с  тех  пор  все  еще  ждет,  чтобы  бросить  вызов
последнему из Властелинов Земли.
   - Думаю, это вполне вероятно, - сдержанно произнес Дет.
   Арфист наклонился вперед, лицо его было освещено пламенем. Он  перевернул
в очаге наполовину сгоревшее полено, и в  воздух,  словно  сверкающий  снег,
взлетел сноп искр.
   - А Высший когда-нибудь объяснял, отчего разрушились города?
   - Насколько я знаю - нет. Когда я  был  в  Кэйтнарде,  один  из  Мастеров
рассказывал, что он предпринял специальное путешествие, чтобы расспросить об
этом Высшего, поскольку это была загадка из списка тех, что не имеют ответа.
Высший сказал только, что города состарились и опустели задолго до того, как
он учредил землезакон своего мира.
   - Что ж, значит, он или сам не знает, или не хочет говорить.
   - Непохоже, чтобы он не знал.
   - Тогда почему... -  Моргон  осекся.  -  Только  Высший  может  объяснить
Высшего. Так что придется мне спросить у него самого.
   Дет внимательно посмотрел на него:
   - У меня есть свой вопрос, - медленно проговорил он. - Я задал его тебе в
Херуне, ты не захотел ответить. Но теперь у тебя на руках появились шрамы от
рогов тура, ты произнес собственное имя, и ты  занялся  нераскрытой  тайной,
как и подобает Мастеру. Я снова хотел бы спросить тебя.
   Моргон вспомнил:
   - Ах это...
   - Что заставило тебя покинуть Херун и отправиться домой?
   - Кое-что, во что обратился Корриг. И смех в его  глазах,  когда  я  убил
его.
   Моргон беспокойно  встал,  подошел  к  окну,  вгляделся  в  беспросветную
черноту, окутывающую Исиг.
   Арфист, стоя у него за спиной, спросил:
   - И какой же облик он принял тогда?
   - Он был в облике меча.  С  тремя  звездами  на  рукоятке.  Моргон  резко
обернулся - арфист молчал.
   - Я думал, - продолжил Моргон, - я думал об этом и пришел  к  заключению,
что никто, даже сам Высший, не может заставить меня принять этот меч.
   - Это верно. - Голос Дета оставался ровным, но  между  бровями  появилась
небольшая складка. - А тебе не приходило  в  голову  спросить  у  себя,  где
Корриг мог видеть этот меч со звездами?
   - Нет. Мне это неинтересно.
   - Моргон... Меняющие Обличья знают, что  меч  принадлежит  тебе,  что  ты
неизбежно его обнаружишь, так же как и арфу, которую ты уже нашел.  И  когда
это случится, они будут на месте - и они будут ждать тебя.
   Полено, брошенное в очаг Детом, загудело в тишине, отдавшись  набирающему
силу пламени. Моргон вздохнул и сказал:
   - Я уже близко от горы Эрленстар - этот меч может оказаться везде...
   - Возможно, но Данан однажды поведал мне, что  Ирт  сделал  меч,  который
никому не показывал, за столетия до того, как он изготовил арфу. Куда он его
спрятал - никто не знает; точно известно лишь одно - он сказал, что  спрятал
его под тем самым местом, где и отковал.
   - Так где же...
   Моргон остановился на полуслове. Он снова увидел перед  собой  этот  меч,
узнал прикосновение  мастера  в  безупречном  узоре  на  клинке,  уверенные,
наполненные глубоким смыслом очертания звезд. Он  снова  приложил  ладонь  к
глазам и спросил, хотя заранее знал ответ:
   - Так где же ковался этот меч?
   - Здесь. В горе Исиг.
   Моргон спустился вместе с Детом в зал, чтобы потолковать с Дананом. Арфа,
как и просил Данан, висела на его  плече.  Когда  они  вошли,  король  горы,
который сидел в тишине большого зала у огня со своими детьми  и  внуками,  с
улыбкой поднял голову:
   - Входите, садитесь. Дет, когда я послал  сегодня  за  тобой,  я  не  был
уверен, в Кирте ли ты еще или уже потерял  всякую  надежду  и  отправился  к
перевалу. Ты был таким молчаливым. Моргон, это моя дочь Верт, мой сын Эш,  а
это... - Он умолк, чтобы посадить на колени цеплявшуюся  за  него  маленькую
девочку. - Это их дети. Все они хотят послушать твою музыку.
   Моргон,  поклонившись,  сел.  Высокий  светловолосый  мужчина  с  глазами
Данана, стройная женщина с волосами цвета  сосновой  коры  и  около  десятка
детишек разного возраста с любопытством разглядывали нового гостя, и  Моргон
чувствовал себя не очень уверенно.
   Женщина, которую звали Верт, извиняющимся тоном обратилась к нему:
   - Прости, но Бере так хотел  прийти  сюда,  поэтому  все  ребятишки  тоже
пришли, а уж куда придут мои, там непременно должны быть  и  дети  Эша  -  я
надеюсь, ты ничего не имеешь против этой оравы... -  Она  положила  руку  на
плечо черноволосого мальчика с серыми, как и у нее, глазами:
   - Это Бере.
   Рядом с Моргоном внезапно появилась маленькая  девочка.  Она  едва  умела
ходить. Девочка пытливо посмотрела  на  него  снизу,  потом,  изо  всех  сил
цепляясь за его штанину, неуверенно встала на ноги.  Когда  Моргон  протянул
руку, чтобы поддержать ее, она улыбнулась, показывая беззубые десны, и  губы
князя Хеда расплылись в ответной улыбке.
   - Это Суни, дочка Верт, - проговорил Эш. - Моя жена в  Кэйтнарде,  а  муж
Верт, торговец, собирается  провести  зиму  в  Ануйне,  вот  мы  всех  их  и
объединили на время. Не знаю уж, как мы их снова заставим расстаться.
   Моргон, погладив Суни по головке, в то время как она продолжала цепляться
за него, спросил:
   - Так вы все пришли сюда послушать, как я играю? Эш кивнул:
   - Сыграй, пожалуйста, если не возражаешь. Эта арфа и то, как ее  сделали,
- легенда Исига. Когда я услышал, что  ты  здесь  и  что  арфа  с  тобой,  я
поверить этому не мог. Я хотел привести сюда всех ремесленников Кирта, чтобы
они только увидели ее, но мой отец воспротивился.
   Моргон снял с арфы чехол. Суни осторожно провела пальчиками  по  струнам.
Бере шепнул:
   - Суни!
   Она не обратила на него внимания, тогда мальчик подошел к Моргону и  взял
сестренку  на  руки.  Моргон,  видя  вокруг  ожидающие,   любопытные   лица,
предупредил:
   - Я два месяца не играл.
   Никто не ответил ему. В тот момент,  когда  он  вытащил  арфу  из  чехла,
звезды сверкнули в свете огня; белые луны засияли, когда пламя отразилось на
инкрустации. Моргон дотронулся до струны, и тишину разорвала  нота,  чистая,
звучащая  как  вопрос;  Моргон  услышал,  как  у   кого-то   из   слушателей
непроизвольно вырвался вздох.
   Рука Эша потянулась к звездам, потом опустилась, так и не дотронувшись до
них. Он выдохнул:
   - Кто делал эту инкрустацию?
   - Зак из Хикона, в Херуне, - не могу  припомнить  его  полного  имени,  -
откликнулся Данан, - он был учеником Сола. Ирт делал рисунки.
   - А Сол вырезал эти звезды. Можно мне на них взглянуть поближе?
   Эш смотрел так умоляюще, что Моргон передал  ему  арфу.  При  словах  Эша
что-то неуловимое проскользнуло в его памяти, но  он  не  смог  понять,  что
именно. Бере не сводил с арфы глаз, пристроившись  рядом  с  Эшем,  рот  его
раскрылся, Суни попыталась дотянуться  до  блестящей  струны,  и  ее  резкое
движение привело князя Хеда в себя, он вздрогнул и выпрямился.
   Верт попросила:
   - Эш, будет тебе разглядывать огранку, я хочу послушать.
   Эш неохотно вернул арфу Моргону. Князь Хеда взял ее с той же неохотой,  а
Верт, в чьих глазах промелькнуло понимание, обратилась к нему:
   - Сыграй что-нибудь  такое,  что  ты  сам  любишь.  Какую-нибудь  хедскую
мелодию.
   Моргон пристроил арфу на  колене.  На  секунду  его  пальцы  застыли  над
струнами,  потом  начали  подбирать  нежные,  печальные   аккорды   баллады.
Прекрасные, глубокие  звуки,  которые  мог  пробудить  только  он,  принесли
облегчение его душе, и  он  начал  играть  незатейливую  старинную  любовную
балладу. Во время исполнения он ощущал запах дубовых листьев, горящих  перед
ним в очаге, видел, как свет  вспыхивает  на  стенах  Акрена.  А  еще  песня
принесла ему покой, который, как он чувствовал, царил этим вечером на  Хеде:
тишь земли, дремлющей под  снегом,  посапывание  животных,  мирно  спящих  в
тепле. И тут, неожиданно для самого себя, он без малейшего усилия  со  своей
стороны понял, как умер Сол. Моргон перестал играть, пальцы  его  неподвижно
застыли над струнами.
   Невысказанный протест словно повис в воздухе. Затем из  тени,  в  которой
сидел и сам Моргон, поднялись двое детей и послышался голос Дета:
   - Что с тобой?
   - Вашего сына Сола убили не торговцы, и не потому,  что  он  был  слишком
напуган, чтобы прятаться от них в пещере Потерянных. Его убили - так же  как
и моих родителей, так же как и Моргола Дайррувита  -  Меняющие  Обличья.  Он
ушел в пещеру - и снова оттуда выбрался, чтобы умереть у входа в нее, а  все
из-за того, что он там увидел. А увидел он там звездный меч Ирта.
   Все притихли, даже  дети  -  их  широко  раскрытые  глаза  повернулись  к
Моргону. Потом Верт задрожала, как будто на нее подул холодный ветер, а  Эш,
с лица которого ушла вся радость музыки, спросил:
   - Какой меч?
   Моргон посмотрел на Данана. Король шевельнул губами  и  после  некоторого
раздумья произнес:
   - Значит, тот самый меч... Я  вспомнил.  Ирт  выковал  его  тайком  -  он
сказал, что спрятал его. Я ни разу его не видел, никто вообще не видел  его.
Это было так давно - еще до того, как у  меня  родился  Сол,  когда  мы  еще
только открывали верхние рудники. Я о нем и не вспоминал никогда. Но  откуда
ты-то можешь знать, где он? Или как он выглядит? Или  о  том,  что  Сол  был
из-за него убит?
   Пальцы Моргона оторвались от струн, чтобы  тронуть  дерево  арфы.  Он  не
отводил от нее взгляда, как будто читал по ней, как по книге.
   - Я знаю, что меч существует. Я знаю, что на нем есть три  звезды,  точно
такие же как на арфе. Я знаю, что Меняющие  Обличья  тоже  его  видели.  Мои
родители утонули, когда плыли из Кэйтнарда к Хеду - они везли мне эту  арфу.
Моргол Дайррувит был убит на Исигском перевале, когда шел,  чтобы  разрешить
загадку о трех звездах. Чародей Сут был  убит  в  Остерланде  неделю  назад,
потому что он пытался ответить мне...
   Эш протянул руку, прерывая Моргона:
   - Сут был убит? Сут?
   - Да.
   - Но как? Кто его убил? Я считал, что он давно уже умер.
   Руки Моргона задрожали. Он встретился взглядом с Детом.
   - Именно об этом я и хочу спросить у Высшего. Я думаю,  что  Ирт  спрятал
этот меч в пещере Потерянных, потому что знал:  это  такое  укромное  место,
куда уж точно никто не придет. И я думаю, Сола  убили  не  торговцы,  а  или
Меняющие Обличья, или... кто бы ни убил Сута,  он  это  сделал  потому,  что
чародей слишком много знал об этих трех звездах. Я не видел еще  твою  гору,
Данан, но думаю, что человек, который пытается спастись от смерти,  вряд  ли
побежит туда прятаться.
   В полной тишине были слышны только гудение пламени  в  очаге  да  дыхание
детей. Неожиданно молчание нарушила Верт:
   - Вот что всегда приводило меня в недоумение. Почему Сол  побежал  именно
этим путем, когда он так хорошо знал горы, он ведь мог исчезнуть,  как  сон,
уйди он по одной из тех троп,  которые  были  известны  только  ему.  Ты  же
помнишь, Эш, когда мы были маленькими...
   - Есть только один способ это выяснить, - перебил сестру Эш.
   Он вскочил, но Данан и Моргон одновременно воскликнули: ?Нет!?
   Король горы добавил строго:
   - Я запрещаю. Не хочу терять еще одного земленаследника.
   С мгновение Эш смотрел ему в лицо и  не  двигался,  губы  его  решительно
сжались, потом выражение упрямства покинуло его  лицо,  и  он  сел  на  свое
место, а Данан проговорил устало:
   - Кроме того, что хорошего мы от этого получим?
   - Меч, если он там, принадлежит Моргону. Он может ему понадобиться...
   - Он мне не нужен, - возразил Моргон.
   - Но он твой, - настаивал Эш. -  Если  Ирт  выковал  его  специально  для
тебя...
   -  Не  помню,  чтобы  меня  кто-то  спрашивал,  нужен  ли  мне  меч.  Или
предназначение. Все, что я хочу, - это попасть на гору Эрленстар так,  чтобы
меня по дороге не убили, хотя бы по одному этому  я  не  хочу  спускаться  в
пещеру Потерянных. И поскольку  я  случайно  князь  Хеда,  мне  не  пристало
являться к Высшему вооруженным.
   Эш раскрыл было рот, но тут же закрыл его. Данан прошептал:
   - Сут...
   В этот момент ребенок,  уснувший  на  полу  на  толстой  мохнатой  шкуре,
заплакал, издавая тоненькие печальные звуки. Верт вздрогнула.
   - Давай уложим детей спать, -  обратился  Эш  к  сестре.  -  Видишь,  Кес
плачет.
   Он взял на руки моргающего спросонья ребенка и обнял его, успокаивая.
   Едва только сын поднялся, Данан позвал его:
   - Эш.
   Глаза их встретились, и Эш мягко сказал:
   - Даю тебе слово. Но, я думаю, пора открыть эту пещеру. Я не знал, что  в
центре Исига имеется смертельная ловушка.  -  И,  обращаясь  к  Моргону,  он
добавил:
   - Спасибо тебе за музыку.
   Моргон смотрел на уходящего Эша, который, прихватив еще  одного  ребенка,
шел к двери. Выйдя из круга света, он с детьми  растаял  в  темноте.  Моргон
взглянул на свою арфу и начал машинально укладывать ее в чехол.
   Негромкий разговор между Детом и Дананом прекратился, когда Моргон встал,
и король горы обратился к нему:
   - Моргон, Сол - не имеет значения, кто его убил, - мертв уже  сотни  лет.
Могу я тебе как-то помочь? Если тебе все-таки нужен  меч,  то  у  меня  есть
целая армия рудокопов...
   - Нет. - Лицо Моргона в свете очага выглядело изможденным.  -  Предоставь
мне еще немного  поспорить  с  собственной  судьбой.  Я  боролся  с  ней  от
Кэйтнарда до Исига, хотя ничего хорошего пока из этого не получилось.
   - Я бы выплавил все золото из жил Исига, чтобы помочь тебе.
   - Знаю.
   - Когда мы шли сегодня с тобой, я не знал, что у тебя на руках есть шрамы
от рогов тура. Такое редко можно увидеть на человеке, и уж совсем невозможно
- на жителе Хеда. Должно быть, это потрясающе  -  бегать  вместе  со  стадом
туров...
   - Что верно, то верно.
   В голосе его  послышалась  легкая  печаль  -  он  вспомнил  о  спокойных,
бесконечных снегах, о тишине, лежащей повсюду за пределами ветров. Потом  он
мысленно увидел лицо Сута, почувствовал, как руки чародея тянутся к нему,  -
он будто бы снова стоял на коленях в снегу...
   - Ты собираешься пройти через перевал в  облике  тура?  -  мягко  спросил
Данан.
   - Собирался, когда считал, что буду один. Теперь...  -  Он  вопросительно
посмотрел на Дета.
   - Для меня этот путь будет трудным, но не невозможным, - ответил арфист.
   - Мы сможем выйти завтра же?
   - Если хочешь. Но, Моргон, лучше бы тебе  отдохнуть  здесь  денек-другой.
Пройти через Исигский перевал  зимой  -  утомительно  даже  для  тура,  а  я
подозреваю, что ты исчерпал свои силы в Остерланде.
   - Нет, я не могу больше ждать. Не могу.
   - Тогда пойдем. Но ты  поспи  хоть  немного.  Моргон  кивнул,  потом,  не
поднимая глаз, обратился к Данану:
   - Мне очень жаль. Простите меня.
   - За что, Моргон? За то, что ты потревожил мои стариковские горести?
   - И за это тоже. Но я прошу извинения за то, что не смог сыграть для  вас
на этой арфе так, как она об этом просит.
   - Ты еще сыграешь.
   Моргон медленно поднялся по каменным ступеням в свою башню, чувствуя, как
арфа, веса которой он никогда  прежде  не  замечал,  оттягивает  ему  плечо.
?Интересно, - подумал он, огибая последний поворот винтовой лестницы, -  Ирт
тоже взбирался по этим ступеням на вершину башни каждый вечер  или  всем  на
зависть он  умел  переноситься  из  одной  точки  пространства  в  другую  в
мгновение ока??
   Моргон  добрался  до  площадки,  отодвинул  закрывающие  вход   шкуры   и
обнаружил, что у очага, все еще тлеющего в комнате, кто-то стоит.
   Это был Бере, сын Верт.
   -  Я  провожу  тебя  в  пещеру  Потерянных,  -  сказал  он  без   всякого
предисловия, когда Моргон, увидев его,