- Я подумаю, - пробормотала Рэдерле.
   В королевском замке им отвели  небольшие,  светлые,  богато  обставленные
покои, где они могли помыться и отдохнуть без помех. Рэдерле,  тревожившаяся
за Тристан в большом незнакомом доме, проследила за ней, пока та,  отвергнув
помощь слуг и любые роскошества, не заползла  с  благодарностью  в  постель,
которую наконец-то не раскачивало. В собственном покое Рэдерле смыла с волос
морские брызги и, почувствовав себя чистой впервые  за  эти  дни,  встала  у
открытого окна, расчесывая волосы, ожидая, пока они не высохнут, и оглядывая
чужую землю. Ее глаза блуждали все дальше  по  оживленному  лабиринту  улиц,
выхватывая из них старую городскую стену, разорванную здесь и там воротами и
арками, вздымавшимися над улицами. Город, рассеиваясь, переходил  постепенно
в леса, крестьянские домики, поля и огороды, едва  очерченные  вдали  мягкой
голубой дымкой. Затем ее взор опять  обратился  на  восток  к  морю,  и  она
заметила нечто, заставившее ее отложить гребень и  высунуться  из  открытого
окна.
   То была каменная стена, величественная и загадочная, на скале  неподалеку
от города. Она высилась, точно полузабытое воспоминание или  обрывки  ветхой
страницы из разрозненного древнего  сборника  загадок.  Рэдерле  узнала  эти
камни: мощные, прекрасные, живые по цвету. Само сооружение,  бывшее  некогда
грандиозным, оказалось однажды разрушенным, и, похоже, столь же легко, сколь
она, Рэдерле, стряхнула бы с яблони спелые яблоки. Рэдерле проглотила комок,
вспоминая  сказания,  которые  задавал  ей  учить  отец,  и  кое-что,  бегло
упомянутое Моргоном в одном из его писем, и особенно - вести, которые принес
из Исига Элийу: о пробуждении в беззвучных глубинах горы  детей  Властелинов
Земли. Затем нечто выше всякого понимания: жажда, тоска одиночества, чувство
прозрения, взыгравшие в подсознании, поразили ее  печалью  и  узнаваемостью,
испугали своей мощью настолько, что она уже  не  в  состоянии  оказалась  ни
глядеть на безымянный город, ни отвести от него взгляд.
   Раздался негромкий стук в дверь; она осознала, что стоит ничего не видя и
слезы бегут по ее щекам. Мир с немалым физическим усилием, как если  бы  два
огромных камня грозно и тяжело  сдвинулись  вплотную,  опять  возвратился  к
привычным очертаниям. Стук повторился. Она  вытерла  лицо  тыльной  стороной
ладони и пошла открывать.
   Имрисский земленаследник, стоящий за  дверью,  с  его  странным  лицом  и
единственным выцветшим глазом, едва ли не испугал ее. Затем она  разглядела,
что лицо его молодо и лишь изборождено болью и страданием. Он сказал  быстро
и учтиво:
   - Что-нибудь неладно? Я пришел поговорить с тобой о... о Моргоне. Я  могу
уйти. Она покачала головой.
   - Нет. Пожалуйста, входи... Я просто... Я... -  Она  беспомощно  умолкла,
думая, сумеет ли он понять слова, которые ей  придется  использовать.  Чутье
побудило Рэдерле  потянуться  к  нему,  ухватиться  за  него,  как  если  бы
понадобилось восстановить равновесие; и она сказала, опять почти не видя:
   - Я слышала о том, что ты жил среди руин иного времени и  знал  неземное.
Есть кое-что... кое-что, о чем мне надо тебя спросить.
   Он вошел в комнату и затворил за собой дверь.
   - Садись, - сказал он.
   Она села на один из стульев у холодного очага. Он подал ей кубок вина,  а
затем расположился на стуле рядом. Так как он  был  все  еще  в  кольчуге  и
темном воинском одеянии своего королевства, то и  выглядел  воинственно,  но
некоторое смущение на его лице свидетельствовало об уме, не столь уж грубом.
   - Ты обладаешь могуществом, - внезапно сказал он. - Тебе это известно?
   - Известно. Есть немного. Но думаю,  во  мне  может  обнаружиться  и  еще
кое-что, о чем я никогда... никогда не знала... - Она  отхлебнула  вина.  Ее
голос зазвучал спокойнее. - Ты знаешь загадку Эна и Илона?
   - Да. - Что-то мелькнуло в его зрячем глазу. Он снова негромко повторил:
   - Да. Илон был Меняющим Обличья. Она слегка отстранилась, словно ей  было
больно.
   - Его кровь течет в жилах рода королей Ана. В течение столетий  это  было
едва ли больше, чем печальная повесть. Но теперь я хочу... Мне нужно  знать.
Он вышел из моря, подобно Меняющему Обличья, которого видела Лира и  который
чуть не убил Моргона, - он был того же цвета и столь  же  неистов.  Любое...
Все могущество, которым я обладаю, исходит от Мадир. И от Илона.
   Он довольно долго молчал, обдумывая загадку, которую она  ему  задала,  а
она между тем потягивала вино, и кубок в ее ладонях слегка дрожал. И наконец
он неуверенно спросил:
   - Отчего ты плакала?
   - Этот мертвый  город...  Во  мне  что-то  всколыхнулось.  И  это  что-то
знает... знает, что там было.
   Его зрячий глаз поглядел ей в лицо. Его голос запнулся:
   - И что там было?
   - Я была... Я стояла на пути. Это походило на чьи-то  чужие  воспоминания
во мне. Это напугало меня. Я подумала, когда увидела  тебя,  что  ты  можешь
понять.
   - Я не понимаю ни тебя, ни Моргона. Возможно, ты,  как  и  он,  отдельная
частица какой-то огромной головоломки, столь же древней и сложной,  сколь  и
город на Равнине Королевских Уст. Все, что я знаю о нем, мне  известно  лишь
по обломкам, которые я иногда нахожу. Моргону приходится  брести  на  ощупь,
постигая свое могущество, как придется и тебе; то, что он теперь, после...
   - Погоди. - Ее голос невольно дрогнул. - Погоди.
   Он наклонился вперед, взял у нее задрожавший кубок и поставил его на пол.
Затем взял ее руки в свои. - Ты, разумеется, не веришь, что он мертв?
   - Ну а что же мне еще остается?  Какова  оборотная  сторона  подброшенной
монеты - жив он или мертв, мертв или разум его сломлен той жуткой мощью...
   -  Кто  и  чью  мощь  сломил?  Впервые  за   семь   столетий   волшебники
освободились...
   - Потому что Звездоносец мертв! Потому что тому, кто его убил, больше  не
нужно страшиться их могущества.
   - И ты этому веришь? Именно так говорит Хьюриу - и Рорк Умбер.  Я  видел,
как волшебник Алойл, который  был  деревом  на  Равнине  Королевских  Уст  в
течение семи столетий, обрел прежний облик, изумляясь тому, что  освобожден.
Он лишь очень коротко со мной переговорил; он не знал, почему освободился, и
никогда не слышал о Звездоносце. У него были смертельной  белизны  волосы  и
глаза, которые видели собственную гибель. Я спросил его, куда он отправится,
а он лишь рассмеялся и тут же исчез. Несколько дней спустя торговцы принесли
с Хеда ужасную весть о муках Моргона и о  перемене  землеправления  в  день,
когда освободился Алойл. Но я никогда не верил, что Моргон мертв.
   - Что... Но что же тогда от него осталось? Он  потерял  все,  что  любил,
потерял даже свое имя. Когда Аун... Когда Аун из Ана утратил  землеправление
при жизни, он покончил с собой. Он не мог...
   - Я жил бок о бок с Моргоном, когда он был безымянным. Он  вновь  отыскал
свое имя среди звезд, которые несет. Я не верю, что он мертв.
   - Почему?
   - Потому что это не тот ответ, который  он  ищет.  Рэдерле  с  недоверием
воззрилась на собеседника:
   - Ты не думаешь, что у него здесь есть выбор?
   - Нет. Он Звездоносец. Думаю, ему назначено жить.
   - У тебя это звучит как приговор судьбы, - прошептала она. Он выпустил ее
ладони и поднялся, подошел к тому самому месту у окна, откуда  она  смотрела
на безымянный город.
   - Возможно. Но я бы не стал недооценивать  того  земледельца  с  Хеда.  -
Внезапно он обернулся. - Не проедешься ли ты со мной на Равнину  Королевских
Уст, чтобы взглянуть на древний город?
   - Прямо сейчас? Я думала, ты занят войной.
   Его осунувшееся лицо согрела неожиданная улыбка.
   - Был занят войной,  пока  мы  не  увидели  твой  корабль.  Ты  дала  мне
передышку до зари, когда я поведу тебя и твоих сопровождающих из Кэруэддина,
Эта равнина небезопасное место. Там была убита жена Хьюриу. Теперь никто там
не показывается, кроме меня, и даже я осторожен.  Но  ты  можешь  что-нибудь
найти: камушек, сломанную вещицу-и они тебе что-то скажут.
   Она  проскакала  с  ним  вместе  через  Кэруэддин,  а  затем  по  крутому
скалистому склону на равнину, что раскинулась над морем. Морские ветры глухо
и протяжно выли, гуляя из конца  в  конец  меж  огромных  недвижных  камней,
которые за бессчетные столетия глубоко вросли в землю. Рэдерле,  спешившись,
непроизвольно положила руку на один из них:  он  был  чистым  и  гладким  на
ощупь, по нему густо бежали изумрудно-зеленые прожилки.
   - Какой красивый... - Она внезапно взглянула на Астрина. - Так вот откуда
брали камни для твоего дома.
   - Да. Рисунок, который образовывали эти камни, безнадежно нарушен.  Камни
было почти невозможно передвигать, но король, который их брал, Галил  Имрис,
был человеком настойчивым. - Астрин  резко  наклонился,  поискал  в  длинной
траве и в кривой расселине меж двух камней и снова поднялся, держа что-то  в
руке. Протер находку. Она замерцала на солнце звездной  голубизной.  Рэдерле
взглянула на то, что покоилось на его ладони.
   - Что это?
   - Не знаю. Кусочек резного стекла,  камешек...  Трудно  сказать  что-либо
наверняка о том, что встречается здесь...  -  Он  перебросил  находку  в  ее
ладонь и легонечко сомкнул ее пальцы. - Подержи-ка.
   Рэдерле с любопытством повертела находку, любуясь, как та искрится.
   - Ты любишь эти большие камни, как бы опасны они ни были.
   - Да. Потому меня в Имрисе считают чудаком.  Я  бы  предпочел  ковыряться
среди забытых вещей, подобно ученому старому  отшельнику,  нежели  вести  на
битву семь кораблей. Но война на южном побережье - это старая рана,  которая
постоянно гноится и, кажется, никогда  не  заживет.  Поэтому  Хьюриу  нужно,
чтобы я был там, даже если бы я попытался доказать ему, что  могу  нащупать,
унюхать и постичь вкус чего-то жизненно важного, скрытого здесь.  А  ты?  Ты
что-нибудь чувствуешь?
   Она  подняла  глаза  от  крохотного  камешка  и  пробежала  взглядом   по
рассеянным вокруг мощным глыбам. Равнина была  пустынна,  разве  что  -  эти
глыбы, трава с серебряными краями и один-единственный  дуб,  искривленный  и
перекрученный морским ветром. Безоблачное  небо  выгнулось,  отстраняясь  от
равнины, доводя до невероятности Великое Ничто.  Рэдерле  задумалась:  какая
сила могла бы вновь вырвать камни  из  этой  земли,  заставить  их  покинуть
привычные  места,  столкнуть  друг  с  другом  и  выстроить  из  них   нечто
грандиозное,  так,  чтобы  оно  издалека  светилось  мудростью,  красотой  и
свободой,  подобной  свободе  ветра?  Но  они  лежали   недвижно,   намертво
схваченные землей, и дремали. Она прошептала: ?Безмолвие?, и ветер умер.
   В этот миг она почувствовала, что вроде бы  все  на  свете  остановилось.
Трава на солнце была неподвижна. Тени мощных  глыб  казались  измеренными  и
прикованными к земле. Заглохли  даже  буруны,  ревевшие  у  подножия  скалы.
Воздух,  который  она  втянула  в  рот,  тоже  замер,  застыл.  Тут   Астрин
прикоснулся к ней, и она с удивлением услышала, как, шипя, вылетел из  ножен
его меч. Земленаследник притянул ее к себе, крепко держа. Она  ощутила,  как
тяжко бьется его сердце под холодными кольцами брони.
   И был  исторгнут  вздох  из  самого  сердца  мира.  Волна,  которая,  как
казалось,  никогда  не  кончит  подниматься,  сотрясла  скалу  так,  что  та
разбилась, и отступила. Рука Астрина упала. Отступая назад,  Рэдерле  видела
его лицо; ее испугал его искаженный, опустевший  взгляд.  Вскрикнула  чайка,
паря у края скалы, а затем  исчезла;  Рэдерле  увидела,  что  земленаследник
дрожит. Он коротко сказал:
   - Я в ужасе. Я не могу думать. Давай уйдем.
   Они оба молчали, пока ехали по склону вниз, к полям и оживленной  дороге,
ведущей в город с севера. Когда они срезали путь через луг,  где  уйма  овец
блеяла в негодовании по случаю стрижки, ужас покинул лицо Астрина. Глядя  на
спутника, Рэдерле почувствовала,  что  он  опять  доступен  для  общения,  и
негромко сказала:
   - Что это было? Все словно остановилось.
   - Не знаю. В прошлый раз... В прошлый  раз,  когда  я  это  почувствовал,
умерла Эриэл Имрис. Я испугался за тебя.
   - За меня?
   - В течение пяти лет после ее смерти король  жил  с  оборотнем,  которого
принимал за жену.
   Рэдерле закрыла глаза. Она почувствовала, что  в  ней  внезапно  возникло
нечто подобное крику, который ей захотелось разрядить в  Астрина  и  который
заглушил бы даже вопли  овец.  Рэдерле  стиснула  кулаки,  пытаясь  овладеть
собой; она не замечала, что остановилась, пока  Астрин  не  окликнул  ее  по
имени. Тогда она открыла глаза и произнесла:
   - По крайней мере, у него не было земленаследника, которого  пришлось  бы
запереть в башне у моря. Астрин, кажется, во мне что-то спит,  и,  если  его
разбудить, я буду жалеть  об  этом  до  конца  света.  Во  мне  течет  кровь
Меняющего Обличья, и есть частица его силы. Довольно неудобное  наследие.  -
Его взгляд, опять спокойный, казалось, решил загадку.
   - Доверяй себе, - предложил он, и его спутница испустила глубокий вздох.
   - Это все равно что  наступить  с  закрытыми  глазами  на  одну  из  моих
собственных спутанных ниток. У тебя такой обнадеживающий взгляд на вещи.
   Он легонько схватил ее запястье перед тем, как они снова тронулись. И она
обнаружила, когда ее ладонь сама собой  раскрылась,  что  крохотный  камешек
оставил глубокий отпечаток.
   Когда они вернулись в  жилище  короля,  Лира  пришла  поговорить  с  ней.
Рэдерле сидела у окна, глядя на то, что искрилось в  ее  руке,  точно  капля
воды.
   - Ты уже придумала, как выкрутиться? - спросила Лира.
   Рэдерле, подняв голову, ощутила беспокойство и досаду в  ее  напряженных,
тщательно сдерживаемых движениях, подобных движениям зверя, которого поймали
в ловушку и основательно приручили. Она с усилием собрала мысли.
   - Думаю, Бри Корбетта можно  будет  убедить  везти  нас  на  север,  если
удастся отправить Тристан домой. Но, Лира, я не знаю,  как  убедить  Астрина
Имриса, чтобы он нас отпустил.
   - Решать нам, Имрис здесь совершенно ни при чем.
   - Было бы нелегко доказать это Астрину или Хьюриу. Лира резко отвернулась
от окна, прошлась до пустого очага и вернулась обратно.
   - Мы бы могли найти другой корабль. Хотя нет. Они обыщут его на выходе из
гавани - и только. - Она, как никогда, выглядела готовой бросить все,  кроме
оружия. Затем, посмотрев на Рэдерле, неожиданно добавила:
   - В чем дело? У тебя встревоженный вид.
   - Да, я в тревоге, - ответила внезапно  Рэдерле.  Ее  голова  склонились;
рука вновь сомкнулась вокруг камешка. - Астрин... Астрин сказал мне, что  он
думает, будто Моргон жив.
   Она расслышала возглас, застрявший тут же в горле у Лиры.  Лира  внезапно
села с ней рядом, вцепившись руками в каменный подоконник. Лицо ее побелело.
Но вот она вновь обрела дар речи и взмолилась:
   - Что... Что побудило его так думать?
   - Он сказал, что Моргон искал ответы и смерть не была одним  из  них.  Он
сказал...
   - Это означало бы, что он  утратил  землеправление.  А  он  боялся  этого
больше всего на свете. Но никто, никто  не  может  уничтожить  чутье  земли,
только Высший. Никто... - Она остановилась. Рэдерле услышала, как Лира вдруг
стиснула зубы. Она устало откинулась назад; камешек, точно  слеза,  светился
на ее ладони. Голос Лиры прозвучал  вновь,  чужой,  начисто  лишенный  любых
страстей:
   - Я убью его за это.
   - Кого?
   - Гистеслухлома.
   Губы Рэдерле раскрылись и вновь сомкнулись. Она выждала, пока не  уймется
холодок, который возбудил в ней этот странный голос, затем сказала:
   - Сперва тебе потребуется его найти. Это может оказаться трудным.
   - Я найду его, Моргон знает, где он.
   - Лира... - Та обернулась к ней, и благоразумные  увещевания  застряли  у
Рэдерле в горле. Она опустила  взгляд.  -  Сперва  нам  нужно  выбраться  из
Кэруэддина.
   Нечто темное и чужое покинуло Лиру. Она озабоченно сказала:
   - Не говори Тристан того, о чем сказала мне. Все слишком неопределенно.
   - Буду молчать.
   - Не могла бы ты для нас что-нибудь сделать? Мы не можем сейчас повернуть
обратно. Только не сейчас. Прикажи ветру отнести от нас боевые  суда,  пошли
им видение, будто мы идем на юг.
   - За кого ты меня принимаешь? За волшебницу? Не  думаю,  что  даже  Мадир
умела такое проделывать. - Загадочный камешек  уловил  бисеринку  солнечного
света. Рэдерле внезапно выпрямилась. - Погоди. - Она взяла камешек большим и
указательным пальцами, ловя лучи солнца. Лира заморгала, когда свет попал ей
в глаза.
   - Что? Что это?
   - Это камешек, который Астрин нашел на Равнине Королевских Уст, в  городе
Властелинов Земли. Он отдал его мне.
   - И что ты собираешься с ним делать? - Глаза Лиры опять  сощурились,  как
только в них брызнул яркий свет, и Рэдерле опустила камешек.
   - Полыхает, как зеркальце... Все, чему я научилась у  свинарки,  касается
ложных видений, когда маленькое  кажется  большим,  пригоршня  воды  кажется
лужей,  прутик  -  большим  бревном,  один-единственный  побег  куманики   -
непроходимой чащей. Если бы я могла... Если бы я могла ослепить воинов на их
судах этой штучкой, заставить ее вспыхнуть в их глазах, точно солнце, они бы
не увидели, как мы поворачиваем на север,  и  уж  всяко  не  смогли  бы  нас
нагнать.
   - Этой штучкой? Она не больше ногтя. Кроме того,  -  с  опаской  добавила
Лира, - откуда ты знаешь, что это? Ты  знаешь,  что  пригоршня  воды  -  это
пригоршня воды. Но ты не знаешь, для чего предназначался этот  камешек,  так
как ты можешь предвидеть, чем он обернется?
   - Если ты не хочешь, чтобы я его испробовала, - ладно, не  надо.  Решение
касается нас всех. Кроме того, это единственное, что мне пришло в голову.
   - Тебе, видимо, все же предстоит его испытать. Но какое  имя  могли  дать
ему Властелины Земли? Я не боюсь ни за нас, ни за корабль. Но твой разум...
   - А разве, - прервала ее Рэдерле, - я спрашивала у тебя совета?
   - Нет, - с неохотой призналась Лира. - Но я знаю, что делать.
   - Да. Ты добьешься того, что тебя уничтожит волшебник. А разве я спорю?
   - Нет. Но... - Она вздохнула. - Хорошо. Теперь все, что нам  остается,  -
это сказать Бри Корбетту, куда мы направляемся, чтобы он  знал,  чем  и  как
запастись. И нам необходимо отправить домой Тристан.  Ты  можешь  придумать,
как это лучше устроить?
   Обе призадумались. Час спустя Лира незаметно выскользнула из  королевской
резиденции и направилась сообщить Бри, что  они  держат  путь  на  север,  а
Рэдерле двинулась в тронный зал переговорить с Хьюриу Имрисом.
   Она застала его в окружении вельмож, обсуждалось положение  в  Меремонте.
Увидев, как она замерла в нерешительности у входа  в  огромный  зал,  король
приблизился к ней. Встретив его ясный прямой взгляд, она поняла, что  они  с
Лирой решили правильно: его будет не так трудно обмануть, как Астрина,  и  у
нее вызвало облегчение, что Астрина здесь не было. Он спросил:
   - Тебе что-то понадобилось? Я могу чем-то помочь?
   Она кивнула:
   - Можно отвлечь тебя на минуточку?
   - Конечно.
   - Ты не мог бы... Нельзя ли на одном  из  твоих  боевых  судов  отправить
домой Тристан? Бри Корбетту  понадобится  остановиться  в  Кэйтнарде,  чтобы
высадить Лиру и взять  на  борт  моего  брата.  Тристан  приняла  неразумное
решение отправиться к горе Эрленстар, и если она придумает, как ей  покинуть
корабль Бри в Кэйтнарде, она это сделает. Она  двинется  на  север  либо  на
торговом судне, либо пешком, причем и так, и эдак она может угодить в  самое
пекло вашей войны.
   Его темные брови сдвинулись:
   - Похоже, она упряма. Точь-в-точь как Моргон.
   - Да... И если она...  Если  и  с  ней  что-нибудь  случится,  это  будет
истинным бедствием для жителей Хеда. Бри мог бы доставить ее на Хед,  прежде
чем отвезет нас в Кэйтнард, но не так-то легко переправиться через  тамошние
воды. Там утонули Атол и Спринг с Хеда, да и Моргон чуть не  лишился  жизни.
Мне было бы спокойнее, если бы у нее оказалась чуть