мотала  Тесса,  -  показал
мне келью. Ту самую келью, в которой на меня напали. - При  воспоминании
о неведомом чудовище, о том, как тяжеленная туша  наваливалась  на  нее,
Тессу передернуло. Да еще этот запах, этот жуткий рев... Точно сама Тьма
ополчилась на нее.
   - Отец Иссасис не насылал на тебя никаких  чудовищ.  Это  не  в  духе
святых отцов, - возразил Аввакус. - Угроза исходит из другого места.
   - Но что, если нападение произошло при попустительстве отца Иссасиса?
- предположила Тесса и по  печальному  лицу  Аввакуса  увидела,  что  он
допускает такой вариант.
   - Надеюсь, что нет. Надеюсь ради блага этого Острова.
   - А между Островом и кольцом существует какая-то связь?  -  Тесса  не
собиралась спрашивать ничего такого. Под взглядом  Аввакуса  слова  сами
срывались с языка.
   Старик кивнул, едва заметно, но кивнул.
   - С помощью узоров можно получать новые и новые знания. Я  понял  это
очень быстро. Надо только следовать правилам  и  соблюдать  определенные
пропорции - и ненужная шелуха спадет,  тебе  откроется  суть  вещей.  Ты
сможешь проникнуть в прошлое, то есть изучить, познать то, что  осталось
от него. Я не просто рисовал узоры - я хотел  найти  истину.  -  Аввакус
осекся. Тесса заглянула  ему  в  лицо.  Печальные  глаза  старика  вдруг
задорно, по-молодому блеснули. - Это было моим призванием, моим талантом
и причиной моих несчастий. И несчастий Эмита тоже.  Хотя  он  был  очень
молод и плохо понимал, что делает,  святые  отцы  наказали  и  его.  Они
разделили нас и выслали Эмита - ведь он еще не принадлежал  им  душой  и
телом. Еще не совсем. Год-другой - и не исключено, он вступил бы в число
братии.  Но  они  решили  отпустить  его.  А  я...  -   Аввакус   махнул
изуродованной рукой.
   - Они перерезали вам сухожилие? Чтобы вы  больше  не  могли  рисовать
узоры?
   - Да, они сделали это. - Аввакус обвел  взглядом  пещеру.  Все  камни
теперь были окрашены в кроваво-красный цвет.  -  Понимаешь,  они  должны
беречь свои секреты. Секреты пятисотлетней давности.
   Тесса натянула подол туники на обнаженные ступни.  Ей  не  нравилось,
что при этом освещении кожа тоже принимает красноватый оттенок.  Вдалеке
билось о берег море. Его шум напоминал чье-то тяжелое дыхание.
   - Твое кольцо - точная копия  Короны  с  шипами.  -  Аввакус  понизил
голос. - Я уверен, что они связаны друг с другом.
   - Корона с шипами - тоже эфемера?
   - Да, и возможно, величайшая, могущественнейшая из них. И она  пришла
в мир с единственной целью - разжигать и выигрывать войны.
   Тесса похолодела, по коже у нее побежали мурашки, волосы зашевелились
от ужаса. Ей показалось, что тело ее распадается на  части.  Внутри  она
почувствовала странную пустоту. Разве может она, слабая,  неуверенная  в
себе, противостоять таким силам? Это же чистой воды безумие.
   - Гэризонские короли на протяжении пяти столетий  возлагали  на  себя
Корону с шипами, -  выдавила  она  из  себя.  -  Как  же  могла  эфемера
просуществовать столь долго в одном и том же месте? Она бы исчезла много
столетий назад.
   - Вот в том-то и  дело,  милая  моя  девушка,  -  отозвался  Аввакус,
подчеркивая каждое слово, - в том-то и дело.
 
27 
 
   Кислота прожигала пергамент, едкий дым разъедал глаза. Черные чернила
проникали в  покрытую  черным  же  поверхность  страницы,  как  пантера,
вышедшая на охоту темной ночью. Краска стекала по  подбородку  Эдериуса.
Лучи солнца падали на письменный стол.
   Эдериус ничего вокруг не замечал. Он  видел  только  дым  от  факелов
гонцов в рейзском лагере на  холме.  Изгард  приметил  это  сухое  место
неделю назад.
   - Трава загорится от первой же искры, - сказал король, - пари  держу,
Сандор сочтет, что лучше места для лагеря не найти.
   Два дня гэризонские солдаты таскали камни, очищая склоны  холма.  Еще
день строили запруду на реке. В результате в  выбранном  Изгардом  месте
появился маленький, мелкий,  наверняка  пересыхающий  летом,  но  вполне
пригодный для снабжения предполагаемого рейзского лагеря  водой  ручеек.
Чистая вода,  удобные,  не  каменистые  склоны  и  вдобавок  возможность
наблюдать за примыкающими  к  гэризонскому  лагерю  землями.  Более  чем
достаточно, чтобы Сандор не стал искать ничего лучшего. Поэтому Изгард и
бровью не повел, когда рейжане начали вбивать в землю колья на указанном
им месте. Другого король и не ожидал.
   А теперь Эдериус смотрел на струйки черного дыма,  вдыхал  их  запах,
пробовал на вкус. Смотрел на дело  рук  своих,  на  вызванные  им  самим
разрушения. Смотрел и по мере надобности вплетал в этот узор черную нить
гонцов. Черное двигалось по черному. У них была одна пара глаз на  всех,
один разум на всех, и повиновались они одному приказу. Их дикие животные
крики не производили на Эдериуса  никакого  впечатления,  хотя  в  любое
другое время заставили бы его похолодеть от ужаса.  Но  сейчас  рот  его
непроизвольно открывался и закрывался, вторя воплям гонцов,  а  на  лице
отражались их  гримасы.  Он  был  одним  из  них.  И  всеми  вместе.  Их
предводителем, создателем, нитью, которая связывала их с Короной.
   Свое состояние Эдериус не смог бы выразить словами, только  образами.
Хотя  какая-то  частичка  его  души  съеживалась  от  ужаса   при   виде
возникающих перед умственным взором картин, державшая кисть рука ни разу
не дрогнула.
   Черное двигалось  по  черному.  Гонцы  с  длинными  ножами  наперевес
сбегали по горящим склонам холма  и  гнали  перед  собой  растерявшихся,
ошалевших от страха рейжан. Дым разъедал глаза, проникал в легкие. Языки
пламени лизали каблуки сапог. Адские вопли вселяли  безумие,  не  давали
остановиться, собраться с мыслями.
   Гонцы гнали своих врагов, как послушный скот. А между тем те были при
полном вооружении,  в  надежных  доспехах.  Если  бы  они  остановились,
подумали, посоветовались друг с другом, то, возможно, решили бы  принять
бой. И не исключено, что победили бы гонцов: ведь рейжан было  в  десять
раз больше. Но они  не  останавливались,  не  разговаривали.  Во  всяком
случае, бряцание оружия и вой гонцов заглушали  все  разумные  слова.  В
рейзском лагере началась паника. В  точности  как  и  предсказывал,  как
планировал Изгард.
   Эдериус рискнул на секунду оторваться от пергамента,  перевести  дух.
Корона с шипами стояла на столе перед ним. Эдериус еще ни разу не  видел
ее такой яркой, такой блестящей.  Она  больше  не  сверкала  как  хорошо
отполированный  металл,  она  светилась.  Одного  взгляда  на  нее  было
достаточно. Венец  с  шипами  дает  ему  возможность  выполнить  приказы
короля. Но он должен действовать быстро, должен вложить в это  всю  свою
душу. Эдериус вернулся к узору.
   Чернила прожигали пергамент.  Гонцы  окружали  врагов,  преследовали,
гнали из вниз, в долину, навстречу смерти.  Черные  фигурки  метались  в
черном дыму. Черное двигалось по черному.
 
*** 
 
   - Корону с шипами нашел  Хирэк,  -  рассказывал  Аввакус.  -  Легенда
гласит, что в  то  время  юный  король  сражался  с  вэннами  в  Верхнем
Вьорхэде. Ему было семнадцать лет. Говорят, никто не  назвал  бы  Хирэка
особо искусным полководцем, но упорства ему было не занимать. Он задумал
совершить набег на одну вэннскую  деревню  в  отместку  за  гибель  двух
гэризонских купцов. Это было горное поселение, расположенное между двумя
огромными ледниками. Вэнны хорошо знали окрестности и успели  отработать
стратегию обороны: всех налетчиков они загоняли на ледник.  Ледники  они
тоже изучили и знали, в каком  месте  может  произойти  обвал.  Им  было
достаточно одного  взгляда  на  покрытую  снегом  поверхность,  чтобы  с
уверенностью сказать, что находиться в этом месте опасно.
   Аввакус остановился, отпил глоток из своей  чашки.  Теперь  в  пещере
было почти темно, Тесса почти не видела лица старого монаха. Она понятия
не имела, какое сейчас время суток. Может быть,  солнце  теперь  было  в
другой стороне и поэтому лучи его больше не  попадали  в  пещеру.  Может
быть, небо затянуло тучами. А может, наступила ночь.
   Аввакус приготовил легкую закуску: по куску мягкого  сыра,  по  ломтю
хлеба и по кружке воды. У Тессы не было аппетита, но она заставила  себя
съесть немного хлеба. Он оказался черствым  и  безвкусным,  как  рисовая
бумага, и застревал в глотке. Аввакус  достал  откуда-то  толстую  белую
свечу. Ему понадобилось несколько  минут,  чтобы  зажечь  ее  с  помощью
кремня  и  огнива.  Глядя,  как  неумело  он   высекает   искры,   Тесса
предположила, что обычно, вынужденно или по доброй воле, старик сидит  в
темноте.
   Теперь свеча была прилеплена к полу пещеры  и  колеблющееся  коптящее
пламя освещало темные углы. Башни  из  сыра  напоминали  горы.  У  Тессы
возникло ощущение, что она парит в темноте над какой-то чужой страной  и
рассматривает странный незнакомый пейзаж внизу.  В  дальнем  углу  тлела
кипа  спутанных  водорослей.  Сладкий  гнилостный  запах  смешивался   с
кисловатым запахом сыра - Тесса не могла решить, какой из них противней.
Аввакус объяснил, что это отгоняет летучих мышей.
   Удивительно, но  она  больше  не  чувствовала  усталости.  Боль  тоже
прошла. Озноб время от времени  сотрясал  тело,  но  в  общем  почти  не
тревожил ее. Тесса старалась не пропустить ни слова из того, что говорил
Аввакус.
   Старик отставил чашку, вздохнул, поерзал на полу, передернул плечами,
точно пытался стряхнуть с них какой-то невидимый груз, и продолжал.
   - Ванны оттеснили гэризонских налетчиков к краю ледника.  Тем  некуда
было деваться. Стоило гэризонцам ступить на заваленный снегом уступ,  он
обвалился под их тяжестью. Все, кроме Хирэка, погибли: разбились о глыбы
льда или переломали себе спины, упав на острые, занесенные снегом скалы.
   Хирэк падал вместе с остальными.  Но  чудом  приземлился  в  глубокий
сугроб и уцелел. У него была сломана  правая  нога  и  несколько  ребер.
Целые сутки он не приходил в сознание, а  когда  наконец  открыл  глаза,
увидел его - сверкающее золотое  диво  на  белом,  как  молоко,  ледяном
блюде, залепленное гравием, глиной и песком.  Венец  с  шипами.  Он  был
найден благодаря тому самому обвалу, что привел к гибели людей Хирэка.
   С эфемерами всегда так. Их  появление  никогда  не  бывает  нежным  и
тихим, как поцелуй, нет, они врываются в мир, как ураган,  переворачивая
жизни, изменяя ход вещей и саму природу.
   Тесса кивнула. Она знала это  по  себе.  Помнила  долгую  мучительную
гонку по шоссе и как разрывалась от звона в ушах  ее  бедная  голова.  А
там, на  поляне,  уже  ждали  ее  триста  жизней,  бесстыдно  обнаженные
неудачливыми грабителями, которые не смогли открыть  главный  банковский
сейф и потому  вынуждены  были  довольствоваться  мелочевкой  -  личными
сбережениями и драгоценностями ни о чем не подозревающих клиентов банка.
Как далеко можно уйти по этому  следу?  Интересно,  долго  ли  ждало  ее
кольцо? Не исключено, что не ждало ни минуты. Ведь оно могло появиться в
том конверте за секунду до того, как она нащупала его.
   Аввакус кашлянул, привлекая ее внимание.
   - Хирэк привез Корону в  Гэризон.  Как  он  выбрался  из  пропасти  и
вернулся домой - отдельная история, но я не стану ее рассказывать:  тебе
не будет от этого  ни  малейшей  пользы.  Больше  он  не  знал  подобных
поражений. До того дня в леднике  он  был  всего  лишь  грубым  задирой,
ограниченным герцогом-солдафоном с довольно скромными желаниями.  Набеги
на соседей и кровавые междоусобицы - выше он не  поднимался.  Да  и  сам
Гэризон был всего лишь захудалым герцогством. Хирэк это все изменил.
   Он возложил на себя Венец с шипами - и  через  месяц  одержал  первую
победу. Он одолел своих северных соседей - бальгединцев - и захватил все
пастбища Бэрранса. И с тех пор уже не останавливался. Победа  вдохновила
гэризонскую армию, аппетиты и амбиции ее росли,  голова  шла  кругом  от
открывшихся возможностей.
   В то  время  Истаниа  владела  практически  всеми  землями  западного
материка. Истанианцы захватили Рейз, Мэдран, Дрохо, западный Бальгедис и
южный Мэйрибейн. Они контролировали Бухту Изобилия, Галф и Море Храбрых,
были хозяевами  среднего  востока.  Мир  еще  не  видывал  столь  мощной
империи. В глазах этих язычников человеческая  жизнь  не  имела  никакой
ценности. Они завоевывали города и резали женщин и мужчин. Им были нужны
товары - зерно, шелка, золото, драгоценные  камни.  И  дети.  Истанианцы
угоняли тысячи детишек из Дрохо и Мэдрана, обращали в рабство и  увозили
на восток. Взрослые их не  интересовали.  Они  слишком  стары,  говорили
язычники, закоснели в своих западных  предрассудках  и  не  годятся  для
службы при наших дворах.
   Молодые, годные к  воинской  службе  мужчины  были  перебиты  или  же
изувечены. Язычники не хотели,  чтобы  в  тылу  у  них,  на  завоеванных
территориях, формировались новые боеспособные армии. Они заливали в  уши
жертв кипящее масло. Прошедшие ату  пытку  уже  не  могли  воевать:  они
глохли, теряли чувство равновесия, часто сходили с ума и вскоре умирали.
Истанианцев не заботила их судьба. Кровь западных людей легко  смывается
с мечей, говорили они.
   Той же весной, что  Хирак  нашел  Корону  с  шипами,  Истаниа  решила
заняться Гаризоном. Некоторые историки утверждают, что  к  тому  времени
истанианская армия была не в лучшей форме. Язычники привыкли к тому, что
не встречают практически  никакого  сопротивления,  и  растеряли  боевые
навыки. Говорят, что к войне с  Гэризоном  они  тоже  готовились  спустя
рукава. - Аввакус откашлялся. - Это была их ошибка. Истанианское  войско
перешло через Вейз в конце весны. Они уже слышали  о  победе  Хирэка  на
севере Бальгедиса и ожидали, что и на сей раз беспрепятственно дойдут до
столицы.
   И гэризонцы оказали им сопротивление. Причем такое, какого истанианцы
не встречали по крайней мере лет сто.  Короновавшись  Венцом  с  шипами,
Хирэк точно заново родился. В нем проснулся истинный полководец, гений и
король  войны,  умеющий  предвидеть   любую   случайность   и   вызывать
безграничное доверие солдат, готовых идти за своим командиром в огонь  и
воду.
   Хирак  не  только  отразил  нападение  истанианцев  -  он  перешел  в
контрнаступление. Через три месяца Хирэк провозгласил  себя  властителем
Бальгедиса.  Через  год  взял  Рейз.  Ничто  не  могло  его  остановить.
Гэризонские солдаты уверенно шли  от  победы  к  победе.  Истанианцы  не
уступали им в грубой силе, их сокрушила непреклонная  целеустремленность
Хирэка. Он изменил вековые  представления  о  военном  искусстве.  Хирэк
никогда не планировал  какую-то  одну  битву  или  кампанию.  Он  всегда
просчитывал на два-три шага вперед. Планировал всю войну целиком.
   - Он разрушил Истанианскую империю? -  спросила  Тесса  исключительно
для того, чтобы услышать собственный голос. Ответ она знала заранее. Чем
дольше  говорил   Аввакус,   тем   более   зыбкой,   словно   нереальной
представлялась ей  собственная  жизнь.  С  каждым  его  словом  масштабы
событий,  участницей  которых  она  оказалась,  казались  ей  все  более
грандиозными. Пять столетий. Империи. Тысячи смертей и бессчетное  число
поколений. Не может быть, что она во всем этом  замешана.  Тут  какая-то
ошибка.
   - Всего десятилетие понадобилось гэризонцам для достижения  того,  на
что другой армии не хватило бы и столетия, -  с  бесстрастием  летописца
подтвердил Аввакус. - Язычники были изгнаны с  запада  -  из  Рейза,  из
Мадрана, из Мэйрибейна и Дрохо, даже со значительной части истанианского
полуострова. Гэризонцы выдворили их на юг, потом на восток и практически
уничтожили. В последней крупной битве  на  песочных  берегах  реки  Меди
солдаты Хирэка перебили сто тысяч человек. И за  каждой  смертью  стояла
Корона с шипами.
   Тесса зажмурилась. Молчание,  последовавшее  за  окончанием  рассказа
Аввакуса, словно давило на ее веки. Она предпочла бы больше  никогда  не
открывать глаз, не видеть того, чего видеть не хотела. Секунда проходила
за секундой, и наконец,  все  еще  с  закрытыми  глазами,  она  тихонько
вздохнула и, сдаваясь, спросила:
   - Значит, эта эфемера пришла  в  мир,  чтобы  разрушить  Истанианскую
империю?
   Тесса почувствовала, что Аввакус кивнул в ответ.
   - Полагаю, ты права.
   - Но Корона с шипами почему-то не покинула ваш мир и после того,  как
выполнила свое предназначение? Почему-то не сумела вовремя исчезнуть?
   - Верно, верно, девочка, - опять закивал Аввакус, но теперь его голос
звучал немного по-другому, хотя Тесса затруднялась сказать,  что  именно
изменилось. - Только почему-то не сумела не совсем подходящее выражение.
- Глаза их встретились, и в этот момент Тессе стало ясно, какая огромная
ответственность лежит на старом  монахе,  какое  тяжкое  бремя  -  знать
разгадку этой тайны. И сейчас он перекладывал часть своего груза  на  ее
хрупкие плечи.
   - Хирэк принял меры, чтобы Корона с шипами  не  могла  исчезнуть.  Он
нашел способ крепко-накрепко привязать ее к Гэризону.
   Тесса  сжалась  в  комочек  на  каменной  лежанке.  Собственное  тело
казалось ей непрочным, хрупким, точно сделанное из шифера.  Пламя  свечи
отбрасывало красноватые отблески на стены пещеры.  Они  сидели  точно  в
камине. Только зажженный в нем огонь почему-то не грел.
   - Так вот зачем я здесь... - Она посмотрела прямо в глаза Аввакусу. -
Не для того, чтобы обезвредить гонцов и того, кто ими управляет. Я здесь
для того, чтобы помочь Короне с шипами исчезнуть из этого мира.
   Аввакус протянул к ней руки, но тут же отдернул их, как будто  только
сейчас понял, что не сможет прикоснуться  к  Тессе,  что  сидит  слишком
далеко.
   - Да, - ответил он. - Я уверен, что для этого  ты  перенесена  в  наш
мир. Кольцо и корона - парные эфемеры. Корона - сестра твоего -  кольца.
Через кольцо ты можешь освободить ее.
   - Объясните, что я должна делать.
   Аввакус изумленно воззрился  на  нее.  Тесса  поняла,  что  ее  слова
прозвучали как команда. Старик долго смотрел на нее  и  наконец  кивнул,
точно соглашаясь на что-то неприятное, но действительно необходимое.
   - Сначала я должен рассказать, как и зачем Корона  была  привязана  к
нашему миру.
   У Тессы бешено забилось сердце. Она прижала  руку  к  груди,  пытаясь
успокоиться. Аввакус смотрел мимо нее, на  вход  в  пещеру,  за  которым
находился монастырь.
   Заговорил он заговорщицким шепотом, продолжая оглядываться на вход:
   - Разбив язычников у реки Меди, Хирэк  отправился  назад,  на  запад,
чтобы укрепить свое господство на захваченных территориях  и  объединить
их. Он предпринял большой  трехгодичный  поход  по  завоеванным  землям,
городам и герцогствам. Он хотел, чтобы население  знало  своего  короля.
Хотел, чтобы люди полюбовались  на  него  во  всей  красе  -  верхом  на
великолепном боевом коне, с широким мечом в руках и Венцом на голове - и
поняли, что всякое сопротивление его власти бесполезно. Вслед за королем
в города въезжал специально обученный карательный отряд. Солдаты убивали
врагов гэризонской Короны, поджигали их  дома  и  дома,  где  собирались
мятежники,   и   именем   короля   забирали   имущество,   золото,   все
сколько-нибудь  ценное.  Этих  поджигателей  и  стали  называть  гонцами
короля.
   У Тессы по спине побежали  мурашки.  Она  плотнее  прижала  колени  к
груди.
   - В это же время Хирэк начал  во  всех  городах,  которых  удостаивал
своим посещением, отыскивать самых знаменитых ученых. Он старался узнать
как можно больше о своей Короне. Он не  расставался  с  ней,  никому  не
давал в руки и не выпускал из виду. По-видимому, он  понимал,  что  лишь
благодаря ей выиграл все эти войны. И хотел понять почему.
   - И за этим он приехал на Остров Посвященных? -  неожиданно  перебила
Тесса. Обрывки прежних  разговоров  вдруг  всплыли  у  нее  в  голове  и
выстроились в стройную цепочку. Теперь узор был завершен. - Хирэк явился
к монахам Острова Посвященных.  Они-то  знали,  что  представляет  собой
Корона с шип