е. Он  увидел  беспорядочное  нагромождение
цветных пятен и клякс. Сколько он ни искал, никакого узора не было.  Был
хаос, хаос и ничего больше.
   Но этот  хаос  выполнил  свое  предназначение.  Эдериус  закрыл  лицо
ладонями и горько заплакал.
 
*** 
 
   - Эмит!  Эмит!  Иди  сюда,  поверни  мой  стул.  Юная  леди,  похоже,
проснулась.
   Тесса открыла глаза и уперлась взглядом в потолочную балку, с которой
свисали различные травы. Две другие использовались как полки.  На  одной
громоздились свиные окорока, на второй сверкали медные  котелки.  Ноздри
щекотал приятный аромат,  мешающийся  с  запахом  дыма  и  паром.  Тесса
приподнялась и обнаружила, что находится в просторной кухне, наполненной
кастрюлями,  заварочными  чайниками,  чашками,  чашечками  и   странными
деревянными приборами, назначение которых осталось ей непонятно. Хозяйка
всего этого великолепия была, по-видимому, крупная женщина,  восседавшая
лицом к очагу на дубовом стуле с высокой спинкой.
   Женщина повернула голову к Тессе и приветливо кивнула:
   - С добрым утром, дорогуша. Эмит  сейчас  придет,  и  тогда  я  смогу
хорошенько разглядеть тебя.
   Тесса спустила ноги с  деревянной  скамьи,  на  которую  был  положен
набитый соломой матрас. Пропахшее всевозможными соленьями  и  маринадами
одеяло соскользнуло с колен девушки, и  подол  светло-коричневой  ночной
рубашки волочился по полу. Мускулы ее онемели,  ноги  болели,  а  голова
была тяжелая как свинец.
   - Мисс, - окликнул ее Эмит, - я обожду здесь,  пока  вы  оденетесь  и
приведете себя в порядок.
   Тесса обернулась.  Эмит  топтался  на  пороге.  Тесса  оглядела  свое
одеяние и улыбнулась. Оденетесь? Она уж и не помнила, когда в  последний
раз была до такой степени одетой: запястья едва выглядывали из  рукавов,
юбка доходила аж до пяток, а воротник подпирал подбородок.  И,  судя  по
легкому трению, задуман он был еще более высоким.
   - Платье на двери кладовки, дорогуша. Не сочти за  труд,  возьми  его
сама, милочка. У  меня  что-то  разболелись  ноги.  -  Старуха,  кряхтя,
повернулась еще немного. - А ты, Эмнт, марш в кладовку и не высовывайся,
пока не позову. Подумать только, не спросясь ломиться в  комнату,  когда
леди еще не успела переодеться! Что бы сказал на это  твой  отец?  Уж  в
нашем-то доме приличия всегда соблюдались неукоснительно!
   - Прошу прощения, матушка. -  За  дверью  затопали  удаляющиеся  шаги
Эмита.
   Тесса почувствовала, что совершила ошибку, и  поспешно  потянулась  к
двери кладовки. Она забыла, что это - чужой мир и обычаи в нем не такие,
как у нее дома. То, что ей кажется ерундой, может быть очень важным  для
здешних  обитателей.  Впрочем,  эти  новые  порядки  не  так  уж  сильно
отличались от привычных. Ее матери тоже вряд ли бы понравилось, если  бы
дочь вышла к незнакомым людям в легонькой ночной  сорочке.  Но  тут  все
как-то серьезней.
   - Извините меня, - пробормотала Тесса, обращаясь  к  затылку  матушки
Эмита и напяливая на себя платье. - Я никого не хотела  обидеть.  -  Она
заметила, что у ворота нашиты шнурки, и потуже затянула их,  прежде  чем
предстать перед глубоко посаженными синими глазами старой женщины.
   Глаза у нее были блестящие и искрящиеся, а лицо и длинным  и  круглым
одновременно.
   - Не переживай, душечка. Это моя вина. Если бы не проклятые  ноги,  я
бы сама подала тебе платье.
 
*** 
 
   Тесса  взглянула  на  прикрытые   платьем   ноги   старушки.   Наружу
высовывались только ступни и лодыжки. Кожа на лодыжках имела красноватый
оттенок,  а  распухшие  ступни  были  пурпурного  цвета.  Матушка  Эмита
похлопала девушку по колену:
   - Подойди ко мне, лапочка, я  хочу  хорошенько  рассмотреть  тебя.  -
Потом она окрикнула сына:
   - Можешь вернуться, Эмит. Налей всем по чашке горячего молока.
   Тесса подошла поближе. Матушка Эмита наклонилась  и  положила  теплую
ладонь ей на лоб:
   - Гм-м. Температуры нет. Открой-ка рот,  дорогуша.  Пошире.  -  Тесса
повиновалась. - Воспаления нет. Отлично. А теперь повернись, я  взгляну,
что у тебя на затылке.
   Старушка  еще  немного  погымкала,  а  потом,  по-видимому,  нащупала
больное место над ухом Тесса почувствовала резкую боль.
   - Тише, тише, милочка, - успокоила ее матушка Эмита.  -  Тут  у  тебя
здоровенная шишка.
   - Вот и молоко, мисс. - Эмит  появился  с  двумя  чашками  дымящегося
напитка и с застенчивой улыбкой протянул одну Тессе. -  Я  добавил  туда
чуть-чуть корицы.
   - Надеюсь, ты положил корицу, когда молоко еще  стояло  на  плите?  -
осведомилась  его  матушка.  Эмит  развеял  ее  сомнения,  и   старушка,
удовлетворенно  кивнув,  отстранила  от  себя  Тессу.  -  К  шишке  надо
приложить гамамелис, дорогуша, и, пожалуй, мы могли  бы  сварить  чая  с
суслом, так, на всякий случай.
   - Так я займусь этим,  матушка?  -  Эмит  поставил  вторую  чашку  на
маленький столик рядом со стулом старухи.
   Мать похлопала Эмита по руке и улыбнулась всеми своими морщинами. Да,
она в самом деле была очень стара.
   - Ты хороший мальчик, Эмит. Я рада, что ты вернулся домой. Но сначала
отодвинь мой стул от огня - что-то жарковато стало.
   Тесса с любопытством наблюдала, как Эмит, пыхтя, двигает стул  вместе
с матушкой. Удивительно, как у такой крупной женщины мог родиться  столь
тщедушный сын?  Но,  не  считая  размеров,  у  них  было  много  общего:
например, темно-синие глаза и чрезвычайная опрятность. А  как  тщательно
были  причесаны  седеющие  волосы  Эмита  и  несколько  белоснежно-белых
завитков, еще сохранившихся на голове его матери!
   Тесса  огляделась  кругом,  и  у  нее  возникло  ощущение,  что  хотя
массивный дубовый стул, который в  настоящий  момент  передвигает  Эмит,
стоит не посередине комнаты, на самом деле он и  является  настоящим  ее
центром. Она отчетливо представила себе, как в  течение  дня  этот  стул
медленно поворачивается, точно часовая стрелка,  и  восседающая  на  нем
старушка придирчивым взглядом постепенно осматривает каждый уголок своих
владений.
   - А где Райвис? - спросила Тесса, отталкивая  чашку  с  молоком.  Она
терпеть не могла эту тепловатую жидкость, напоминавшую ей о  детстве,  о
днях, когда ее считали больной и заставляли валяться в постели.
   Эмит водворил матушку на место, отер пот со лба  и  поставил  ей  под
ноги скамеечку.
   - Лорд Райвис ушел рано утром, мисс. Он велел передать, чтобы  вы  не
волновались, он, мол, вернется попозже.
   - О! - Тесса постаралась скрыть разочарование даже от себя самой.
   Вчера, с какого-то момента этого сумасшедшего дня, она стала  думать,
что они с Райвисом - одна команда. Что  только  не  взбредет  в  голову!
Какой толк от нее человеку, который подвергается таким опасностям?
   Тесса содрогнулась. В  памяти  всплыли  некоторые  эпизоды  прошедшей
ночи: поединок Райвиса с врагами в доме вдовы Фербиш, оскаленные  желтые
клыки чудовища,  растерзанное  тело  Свигга,  безумный  прыжок  в  реку.
Обратный путь через город она помнила смутно.
   Тесса  никогда  не  считала  себя  слишком  слабенькой,   но   вчера,
выбравшись из хлюпающей грязи на берег, она не то что идти, но и  стоять
не могла. Сначала она еле ковыляла, почти повиснув на Райвисе,  а  затем
ему и вовсе пришлось взять ее на руки и на себе тащить по темным,  тихим
улицам Бей'Зелла. К тому времени, как  они  доплелись  до  дома  матушки
Эмита, все силы Тессы уходили на то, чтобы удерживать  голову  на  плече
Райвиса. А что произошло потом, когда  они  переступили  через  порог  и
очутились в теплой, приятно пахнущей комнате, она и совсем  не  помнила.
Одно Тесса знала точно - они с Райвисом явились в  этот  дом  мокрыми  и
грязными, но, несмотря на это, Эмит с матерью приняли их.
   - Я хочу поблагодарить вас, - сказала она, - вас обоих. Вы  были  так
добры ко мне, право...
   -  Ну-ну,  душенька,  -  перебила  ее  старушка,  -  не   стоит   нас
благодарить. Эмит еще с вечера предупредил меня, что вы можете прийти.
   - Неужели? - с внезапно вспыхнувшем подозрением переспросила Тесса.
   - Да, мисс. - Эмит убрал чашку с  молоком  и  поставил  на  ее  место
другую. - Вчера, после того разговора о рисунках Дэверика по  дороге  из
Фэйла, когда вы показали мне свой набросок, я начал думать - а может,  о
вас-то и толковал мастер. Может, именно вам на роду написано  продолжить
его дело.
   - Обязательно выпей чай, милочка, - вмешалась  матушка  Эмита.  -  От
мышечной боли нет ничего лучше этого снадобья.
   Тесса взяла чашку с неизвестной ей жидкостью. На поверхности  плавали
какие-то странные темные  чешуйки,  из  них  сочился  и  окрашивал  весь
напиток зеленоватый сок.
   - Вы не можете знать, обо мне ли  он  говорил,  Эмит.  Я  всего  лишь
зарисовала свое кольцо.
   Эмит кивнул:
   - Вы правы, мисс. Но эта мысль не оставляла меня всю дорогу домой.  -
Не прерывая беседы, Эмит освобождал место на большом  столе,  занимавшем
дальнюю стену кухни. Он сдвигал на один край мешочки с мукой и специями,
кастрюльки, сковородки, ножи и сырые овощи. - Что-то такое было в  вашем
наброске, мисс. Что-то в манере проводить линии напомнило мне мастера.
   - Эмит просто так болтать не станет. - Старуха с  трудом  повернулась
на стуле, чтобы видеть лицо Тессы. - И торопиться с суждениями тоже не в
его привычках. - Она хлопнула  себя  ладонью  по  бедру  -  Знаешь  что,
давай-ка сейчас, при  Божьем  белом  свете  еще  раз  взглянем  на  этот
набросок.
   Набросок? Последнее, что Тесса запомнила, это как она свернула его  и
засунула за лифчик на обратном пути в Бей'Зелл.
   - Мне ведь пришлось вместе с ним прыгнуть  в  реку,  -  сказала  она,
снова подходя к  матушке  Эмита:  неудобно  было  доставлять  седовласой
старухе лишние неудобства.
   - Вы рисовали углем, мисс. Вряд ли набросок уцелел в воде -  чернила,
краска, уголь, это  все  такие  нестойкие  вещества.  -  Эмит  освободил
пространство на столе и теперь снимал с полки  горшочки  с  красителями,
кисти, свитки пергамента, тряпочки, перья, куски коры. - Вообще-то  ваша
одежда в корзине у огня, мисс.
   - Ты уж не обессудь, поройся в корзинке сама,  душечка.  В  такое  уж
неудачное утро ты меня застала. В любой другой день  я  бы  носилась  по
кухне, как трудолюбивый муравьишка. Разве не так, Эмит?
   Эмит кивнул.
   - Конечно так, матушка, - с нежностью отозвался он.
   Тесса обошла матушку Эмита, стараясь  не  смотреть  на  ее  распухшие
лодыжки, и достала корзину. Но там лежали только лохмотья, оставшиеся от
ее платья и обувки. Кусочек кожи с наброском, наверное, выпал, пока  она
бултыхалась в реке.
   - Не могу найти.
   - Ничего, мисс. - Эмит  смешивал  в  чашке  воду  с  каким-то  черным
порошком. - Скоро все будет готово для работы, и вы сможете  попробовать
нарисовать еще что-нибудь.
   - Да-да, - эхом отозвалась со стула его мать.  -  Не  горюй  об  этом
наброске, дорогая. Некоторые вещи  для  того  и  делаются,  чтобы  потом
потеряться.
   Тесса нашла,  что  это  довольно  странное  изречение,  и  недоуменно
взглянула на матушку Эмита. В глазах старухи плясали веселые огоньки.
   - Приступайте, мисс. - В руке Эмит еще держал ножик. - Я  очинил  вам
новое перышко. Поглядим, выйдет ли  у  вас  что  похожее  на  потерянный
набросок.
   С минуту Тесса еще смотрела на старушку, а потом  пересекла  кухню  и
подошла к ее сыну. С  потолочных  балок  просторной  низкой  кухни  были
подвешены припасы и всякая хозяйственная утварь, поэтому,  чтобы  ничего
не задеть, приходилось пригибаться. Пол  был  из  гладкого  одноцветного
камня - такой Тесса видела по дороге  в  Фэйл.  Освещалось  помещение  в
основном огнем в очаге, но немного солнечного света пробивалось и сквозь
два маленьких незастекленных окошка, проделанных высоко в стене.
   - Вот, мисс. - Эмит  взял  у  Тессы  из  рук  чашку  с  лекарственным
снадобьем и протянул ей перо. - Кончик очень острый - как  раз  подходит
для тонкой работы. Перо твердое, я прокипятил его неделю назад, и с  тех
пор оно лежало в песке.
   Тесса пальцем прикоснулась к кончику пера.
   - Прокипятил? В песке? О чем это?
   Эмит деликатно поправил ее руку - Тесса держала перо, как авторучку.
   - Ну да, мисс. Нельзя же просто выдернуть перо  из  гусака  и  начать
писать. Перо сначала кипятят, чтобы оно стало чистым  и  мягким.  Только
тогда ему можно придать нужную форму. Не давая  перу  остыть,  я  скоблю
специальным кривым ножом острие и древко. А затем зарываю перо в  песок,
чтобы оно снова затвердело. Чем дольше оно  пролежит  там,  тем  сильней
затвердеет.
   На ощупь перо было жестким, упругим и гладким, как  ноготь.  И  почти
такого же цвета. Эмит говорил  очень  серьезно  и  проникновенно.  Тесса
решила, что нужно как-нибудь выразить свое одобрение.
   - Замечательное перо, - сказала девушка, точно взвешивая его в  руке,
- не сомневаюсь, что оно долго прослужит.
   Эмит покачал головой:
   - Мастер всегда говорил - чем лучше перо, тем короче его век.
   Тесса почувствовала себя круглой дурой.
   - Почему?
   - Потому что чем перо лучше, тем больше каллиграф  пользуется  им,  а
значит, тем скорее оно стачивается. Мастер Дэверик, бывало,  приканчивал
по три пера за день.
   - Значит, со временем перо портится, изнашивается? - Тесса  с  трудом
могла вообразить это - оно казалось таким жестким...
   - Да, мисс, - терпеливо ответил Эмит. - Но об этом не беспокойтесь. Я
буду рядом  и  заточу  его  снова,  как  только  линии  станут  чересчур
толстыми.
   - Слушайся Эмита, детка, - вмешалась его матушка, - никто в Бей'Зелле
не разбирается в переписном деле лучше моего сына.
   Эмит покраснел от смущения, сразу  засуетился  и  поспешно  придвинул
Тессе стул.
   - Вот, мисс, - повторил он и снова поправил ее руку  -  на  этот  раз
когда Тесса потянулась к  чернильнице.  -  Вот  так  надо  макать,  чтоб
набрать чернил сколько следует. Вот под таким углом, понимаете? -  Тесса
кивнула. - И встряхните легонько, чтоб потом не капало.
   Тесса последовала его указаниям, но  большая  капля  чернил  все-таки
упала на стол. Эмит уже стоял наготове с тряпкой. Тесса начала  медленно
подводить руку к пергаменту. Перо оказалось удивительно тяжелым,  ничего
общего с авторучкой. Острием  она  прокорябала  на  пергаменте  неровную
бороздку. Чернила постепенно впитались, и на чистой  странице  появилась
первая линия.
   - Эмит, сынок,  принеси  мне  овощи.  Я  почищу  их  и  приготовлю  с
селедкой.
   Пока Эмит подавал матушке овощи, миску и  нож,  Тесса  сосредоточенно
боролась с пером. Но оно решительно не желало слушаться. Да  и  рисовать
на шершавом пергаменте было совсем не то, что на  привычной  бумаге.  На
странице быстро образовалось  уродливое  и  бессмысленное  нагромождение
линий и клякс.
   -  Не  давите  с  такой  силой,  мисс,  -  оглянувшись  через  плечо,
посоветовал Эмит. - Главный ваш союзник - не перо, а чернила.
   - Чернила?
   Матушка Эмита начала мурлыкать себе  под  нос  какую-то  песенку  под
аккомпанемент падающих в миску очистков.
   - Да, мисс, - подтвердил Эмит. -  Вам  нужно  только  прикоснуться  к
странице. Чернила впитаются сами собой. Они сделаны из галловой кислоты,
и если сильно давить - прожгут  страницу.  На  пергаменте  вместо  узора
останется тавро. Знаете, как скотину клеймят...
   - Так это кислота? - Тессе становилось все интереснее.
   Эмит кивнул:
   - Галловая кислота, камедь и сажа.  Я  сам  их  приготовил.  Конечно,
теперь, в  городе,  с  чернильными  орешками  будет  сложнее.  Наверное,
придется покупать на рынке, а там они далеко не так  хороши.  -  Заметив
недоумевающий взгляд Тессы, Эмит пояснил:
   - Чернильные орешки появляются на коре дуба, поврежденной насекомыми.
Прямо за домом мастера растет много  прекрасных  дубов,  и  когда  запас
чернил подходил к концу, я  просто  отправлялся  на  прогулку  и  заодно
собирал орешки. Я срезал их и оставлял в воде на одну ночь. К  утру  все
было готово, оставалось только добавить сажу.
   Брови Тессы опять удивленно поползли вверх.
   - Угольный порошок, - объяснил Эмит, не дожидаясь вопроса. - Тот, что
образуется на стекле, когда лампа коптит.
   - Эмит, не поставишь ли ты овощи вариться? - Матушка Эмита  протянула
ему медную  кастрюльку.  -  И  не  передашь  ли  заодно  рыбу?  Надо  ее
почистить.
   Интересно, как старушка столько времени обходилась  без  сына?  Тессе
начинало казаться, что она просто не в  состоянии  подняться  со  стула.
Однако кухня была чисто убрана,  благоухала  всякими  вкусностями,  и  в
очаге все время что-то готовилось. Тесса  улыбнулась:  у  матушки  Эмита
редкий талант заставлять людей работать на себя и при этом  не  казаться
чересчур властной и навязчивой.
   Продолжая возиться с пером и чернилами, Тесса  обдумывала  полученные
от Эмита сведения. Все это ей безумно нравилось - нравились все  секреты
и тонкости нелегкого ремесла писца, нравилось, как  делаются  чернила  и
как затачивается перо. Нравилось просто  ощущать  в  руке  его  тяжесть.
Старательно, не спеша  Тесса  начала  выводить  на  пергаменте  спирали,
напоминающие завитки кольца. Чтобы обозначить  шипы,  она  делала  петли
чуть более широкими.
   Ей нравилось,  что  она  сидит  здесь,  в  теплой  кухне,  окруженная
заботами Эмита и его матери. После  вчерашнего  безумного  дня  особенно
приятны были царящие здесь мир и спокойствие. Но, как ни странно,  Тессе
вовсе не хотелось  расслабиться,  побездельничать.  Она  была  поглощена
увлекательной задачей - заставить перо и чернила  слушаться  себя.  И  к
тому времени, когда Эмит в очередной раз  передвинул  матушкин  стул  на
новое место и поставил овощи на очаг, Тесса уже с головой ушла в работу.
Она была полна решимости создать узор лучше утонувшего в реке. И создать
не для того, чтобы потом потерять.
 
*** 
 
   Райвис брел по улицам Бей'Зелла. Он знал, что Камрон  Торнский  будет
ждать его в доме Марселя, но не спешил увидеться с новым хозяином. Пусть
Камрон и его унаследованное только что состояние немного потерпят.
   В полдень  Бей'Зелл  отнюдь  не  производил  впечатление  оживленного
города. Райвис прошел по улице  Судьбы  с  ее  шикарными  кондитерскими,
мастерскими лучших сапожников и лавками жадных осторожных ростовщиков  и
повернул на север к Окаймляющему  кварталу.  Сюда  ходили  за  покупками
представители зажиточного среднего класса и дорогие проститутки.
   Проститутки в кружевных вуалях и скромных серых и коричневых платьях,
завидя Райвиса, приподнимали брови и приветствовали  его  едва  заметным
кивком головы. Жены зажиточных мещан притворялись, что не замечают  его.
Они сидели в тени под навесами, потягивали теплый арло с медом и поедали
яблочные  пироги,  украшенные   ягодами   можжевельника.   Попозже   они
отправятся на улицу Судьбы - пофланировать  мимо  лавок  ростовщиков  и,
если повезет, купить какую-нибудь безделушку, проданную  разорившимся  в
трудные времена аристократом.
   Эти дамочки среднего класса знали, что мужья их ходят к проституткам,
но с некоторой даже гордостью говорили: "По крайней мере это  девица  из
Окаймляющего квартала, а не какая-нибудь безвкусно раскрашенная портовая
дешевка". Но, несмотря на снисходительное отношение к шалостям супругов,
они считали  своим  долгом  регулярно  посещать  этот  квартал  -  чтобы
присматривать за проститутками и не позволять  им  распускаться.  Те  же
соглашались  на  такие  правила  игры  и  только  по  вечерам   выходили
разряженные в пух и прах, в красных шелках, расшитых  золотом,  днем  же
носили неброские скромные платьица. Такова была мораль Бей'Зелла.
   Райвис знал, какое впечатление производит на  богатеньких  мещаночек.
Смуглый цвет лица выдавал иностранца,  а  темная  одежда  придавала  ему
зловещий, опасный вид. И все же, когда  Райвис  подходил  поближе  к  их
тенистым убежищам, дамы не  могли  не  заметить,  что  держится  он  как
дворянин, а немодная  черная  туника  сшита  у  лучшего  портного  и  из
превосходного материала.  Но  потом  они