ла напоказ свои пухлые молодые прелести. После рассказа Кэмрона
о гибели лучших людей Торнов Райвис был не склонен слишком строго судить
уцелевших. Но их расхлябанность не  облегчает  его  задачу,  а  Кэмрону,
право,  лучше  не  рассчитывать  слишком  сильно   на   этих   неопытных
стражников.
   Райвис держал руку на рукоятке кинжала - нового кинжала, ведь  старый
он ночью во дворе матушки Эмита отдал Тессе.  У  этого  лезвие  было  не
такое прочное и рукоятка не покрыта серебром, но в конечном счете  какое
это имеет значение?  Зато  он  удовлетворил  свою  любовь  к  эффектным,
романтическим жестам - в полной темноте  вручить  женщине  нож  ценой  в
пятьдесят крон - поступок, достойный настоящего рыцаря. Тесса с таким же
успехом могла защитить себя и любым кухонным  ножом  Эмита,  но  Райвису
приятно было подарить ей свой кинжал. В его отсутствие с ней ни  в  коем
случае не должно случиться ничего дурного.
   - Наконец-то! - приветствовал Райвиса Кэмрон Торнский,  пробираясь  к
нему сквозь толпу. - Надо сказать, светает для тебя гораздо  позже,  чем
для остальных людей.
   Райвис усмехнулся и  с  удовольствием  отметил,  что  сегодня  Кэмрон
выглядит лучше, чем прошлым вечером. Он вымыл голову, почистил тунику, а
на лежавшей на рукоятке кинжала руке  больше  не  было  следов  засохшей
крови. Кстати, он, по-видимому, поторопился с выводами: этот человек  не
так уж беспечен и вовсе не склонен целиком полагаться на свою ненадежную
охрану.
   - Пошли. - Райвис еще раз окинул толпу настороженным взглядом.
   Кэмрон пристроился рядом:
   - Что случилось вчера ночью?
   Райвис еще раз пересмотрел свое мнение о молодом аристократе. У  него
хватило ума сообразить,  что  эти  меры  предосторожности  должны  иметь
причины.
   - Три посланца Изгарда подстерегли меня. Пришлось с ними  повозиться.
Ничего особенного, но я понял, что нельзя больше оставаться в Бей'Зелле.
Пока я здесь, Изгард будет подсылать ко мне все новых и новых  убийц.  В
конце концов кто-нибудь из них прикончит меня.
   - Все там будем, - мрачно возразил  Кэмрон.  Взмахом  левой  руки  он
подозвал охранников и велел им следовать за ним.
   Райвис пропустил мимо ушей слова Торна. Они молча прошли мимо бочек с
омарами и подносов с крабами.
   - Бей'Зелл - неподходящее место для формирования и  обучения  войска.
Мне нужна территория, на которой я  не  рискую  получить  нож  в  спину.
Земля, на которой я могу чувствовать  себя  хозяином,  и  бараки,  чтобы
поселить там людей. И желательно в долине Торопы.
   Кэмрон кивнул:
   - Уточни.
   - Между  Ранзи  и  Горнтом.  Мне  нужно  иметь  возможность  по  воде
переправлять людей и оружие, следить, что происходит в Бей'Зелле, и в то
же время не удаляться слишком от гор Ворс.
   - У моего  отца...  -  Кэмрон  запнулся,  -  у  меня  есть  небольшое
поместье, расположенное немного севернее Ранзи.  Там  достаточно  земли,
есть и служебные постройки, которые можно переделать под бараки.  Торопа
протекает по территории соседнего имения.
   - Сколько туда ехать верхом?
   - Три дня. Два, если менять по пути лошадей.
   - Пойдет.
   Они дошли до конца рынка. Здесь продавали соленую  и  копченую  рыбу.
Райвис остановился купить копченой селедки. Он дождался,  пока  продавец
подогреет очищенную от костей рыбу на жаровне, и попросил  разделить  ее
на две порции.
   - Побольше соли и перца, - предупредил Райвис, когда  продавец  начал
заворачивать рыбу в свежие листья, - и, пожалуй, положите сверху кусочек
масла.
   Рыбак с восторгом кивнул. Он рад был угодить разборчивому клиенту.
   - Господин понимает толк в  копченой  рыбе.  А  не  добавить  ли  еще
чесночку и петрушки?
   Райвис провел пальцем по шраму, подумал с минуту.
   - Только петрушку. Чеснок отобьет аромат дыма.
   Торговец с низким  поклоном  протянул  Райвису  два  свертка.  Райвис
поблагодарил и расплатился. Потом  он  обернулся  и  поманил  охранников
Кэмрона.
   - Господа, - обратился он к ним, - возьму на себя смелость предложить
вам легкий завтрак. - Райвис с улыбкой протянул им свертки  с  аппетитно
благоухающей селедкой. Охранники обеспокоенно оглянулись на Кэмрона,  но
искушение  было  слишком  велико;  руки  их  сами  собой  потянулись   к
предложенному лакомству.
   Кэмрон с неудовольствием глядел на эту сцену.
   Не обращая на него внимания, Райвис продолжал улыбаться охранникам.
   - Так что вы, ребята, кушайте спокойно и купите  себе  еще  кувшинчик
пива. - Он сунул одному из охранников серебряную монетку. -  Не  успеете
оглянуться, как мы с Кэмроном  уже  вернемся.  Нам  надо  обсудить  одно
дельце.
   - Господин... - начал было старший их охранников.
   - Все в порядке, Скрип, - перебил  его  Кэмрон,  -  делайте,  как  он
сказал. Я вернусь примерно через час.
   Солдаты дружно кивнули  и  с  аппетитом  принялись  за  рыбу.  Райвис
попрощался с ними  наклоном  головы,  помахал  рукой  торговцу  и  вывел
Кэмрона за ворота рынка.
   - Может, ты объяснишь, что это все значит? -  спросил  Кэмрон,  когда
они по сводчатой галерее начали спускаться к западной гавани.
   - Твои люди действуют мне на нервы. - Под сапогом  Райвиса  хрустнула
раковина моллюска. -  С  таким  же  успехом  мы  можем  прогуливаться  в
сопровождении городского глашатая с колокольчиком. Две стычки с  гонцами
Изгарда за два дня - с меня хватит.
   В порту Райвис увлек  Кэмрона  прочь  с  людной  набережной  к  нищим
лачугам, теснившимся у самого моря.
   - Тебе тоже следует соблюдать осторожность. Изгард решил  не  убивать
тебя вместе с отцом, но он может и передумать. Как только он узнает, что
мы с тобой начали собирать войско, по твою душу немедленно будут посланы
самые ловкие гонцы.
   Кэмрон резко повернулся к нему и воинственно взъерошил волосы:
   - Я не боюсь Изгарда и его людей. Я не стану  прятаться  от  них  под
кровать, как испугавшийся темноты ребенок.
   Впервые Райвис видел Кэмрона при дневном свете и  был  поражен:  юный
вельможа казался по крайней мере на пять лет  моложе,  чем  в  полумраке
апартаментов Марселя  Вейлингского.  Райвис  хотел  было  ответить,  что
только круглый дурак не боится Изгарда  Гэризонского,  но  вместо  этого
сказал:
   - Изгард наверняка решит, что ты претендуешь на его трон.
   -  Пусть  думает,  что  угодно.  Отец  никогда  не   претендовал   на
гэризонский престол. И я намерен следовать его примеру. Речь идет  не  о
борьбе за власть, а о мести. - Кэмрон пошел быстрее.
   - Значит, - Райвис шагал с ним в ногу, - пока Изгард не покушался  на
твою семью, ты спокойно мирился с его существованием?
   Кэмрон сжал кулаки.
   - Свергнуть короля и занять его место - не всегда одно и то  же.  Мой
отец имел не меньше - больше - прав на гэризонский престол, чем  Изгард.
Берик Торнский был троюродным братом покойного короля. По происхождению,
по крови мы выше Изгарда,  но  Торны  никогда  не  искали  власти  и  от
Гэризона хотели одного - мира.
   Райвис прикусил шрам на губе.
   -  Вот  оно  как.  Впрочем,  мне  трудно  представить,  чтобы  добрый
гэризонский народ позволил герою битвы  при  горе  Крид  стать  королем.
Сколько гэризонцев там погибло? - Райвис говорил легким  тоном,  нарочно
прикидываясь несведущим. - Тысяч пятнадцать - двадцать?
   Кэмрон развернулся и нанес Райвису  удар  в  челюсть.  Райвис  ожидал
этого - он сознательно подстрекал Торна, - но не предполагал,  что  удар
будет таким сильным. Он не пошатнулся, но голова его откинулась назад.
   Две пожилые дамы в черных шалях и шляпках испуганно прыснули  от  них
на другую сторону  набережной,  как  муравьи  от  огня.  Усатый  грузчик
остановился и, подбоченившись, стал ждать продолжения.  Убедившись,  что
Райвис не намерен ответить ударом на удар, он сплюнул и пошел дальше.
   - Не смей говорить мне про гору  Крид,  -  сверкая  глазами,  крикнул
Кэмрон. - Ты понятия не имеешь, каково тогда было отцу. Память  об  этой
битве и жгучее раскаяние  преследовали  его  до  последнего  вздоха.  Он
принял бой, потому что больше некому  было  сделать  это  и  потому  что
присягал на верность королю Рейза, а не потому, что рвался к  власти.  К
тому времени он уже отказался от всяких притязаний на гэризонский трон.
   Райвис чувствовал во рту вкус крови. Это напомнило ему тот день, семь
лет назад, когда удар кинжала рассек его  нижнюю  губу.  Горький  резкий
привкус был совсем такой же. Он отер выступившую в углу рта кровь.
   - Ты прав. Мне не следовало упоминать  о  горе  Крид.  Прости.  -  На
Райвиса вдруг снизошло непривычное спокойствие. Казалось, что  ничто  на
свете не стоит драки.
   Он заглянул в серые глаза Кэмрона. Презрение,  укор,  гнев  не  могли
скрыть светившегося в них глубокого горя. И Райвис понял  это,  узнал  в
глазах юноши собственные чувства. С  тех  пор  прошло  столько  времени,
случилось столько разных событий, а он все не мог забыть.
   Их отцы умерли неожиданной,  насильственной  смертью,  были  убиты  в
собственных постелях. И оба дорого продали свою жизнь. Быть может, у них
с Кэмроном не так уж мало общего.
   Над их  головами  в  безоблачном  синем  небе  кричали  чайки.  Море,
ярко-голубое,  сверкающее  у  берега,  на   горизонте   превращалось   в
темно-фиолетовую,  тускло  мерцающую  полосу.  Корабли   всех   размеров
теснились в бухте. Восточный ветер, ясное небо, деловитая суета в гавани
- типичное бейзеллское утро.
   Что это? Кэмрон хочет ударить его еще раз? Райвис быстро  повернулся,
занес кулак... Кэмрон протягивал ему руку.
   Райвису стало стыдно за свой жест, вызванный  отработанным  за  много
лет защитным рефлексом. Но Кэмрон сделал вид, что ничего не заметил,  и,
глядя Райвису прямо в глаза, просто сказал:
   - Я принимаю твои извинения, Райвис из Бурано. И признаю, что я  тоже
погорячился.
   Райвис с горечью подумал, что никто еще не отказывался принять  руку,
протянутую Кэмроном из Торна. Он подавал ее в самонадеянной уверенности,
что поступает как честный человек с  честными  намерениями.  И  внезапно
Райвис услышал внутренний голос, советующий проучить  Кэмрона,  не  жать
ему руку, убить его, повернуться и уйти прочь, сбить с  юнца  хоть  гран
этой невыносимой спеси.
   Но другой голос - не тот, что откликнулся на соленый  вкус  крови  во
рту, а голос, не звучавший уже много лет, заглушенный тысячами  бедствий
и предательств, давно замолчавший голос, вновь вызванный к жизни горем в
глазах Кэмрона, - велел Райвису принять протянутую руку.  Причинив  друг
другу новую боль, они ничего не выиграют.
   Райвис пожал руку Кэмрона и сказал себе, что, в  конце  концов,  этот
человек платит за услуги звонкой золотой монетой и нет смысла продолжать
ссориться с ним. Но когда Кэмрон положил  руку  ему  на  плечо  и  снова
заглянул в лицо своими глазами, серыми и  живыми,  Райвис  почувствовал,
что эта ничтожная ложь,  придуманная  им  для  собственного  успокоения,
никому не нужна. Ведь действительно приятно чувствовать на  своем  плече
теплую руку другого человека и знать, что вы объединены общим делом, что
судьба предназначила вам сражаться бок о бок.
   Воспоминания,  прекрасные,  как  истанианский  шелк,  словно  паутина
опутали мысли Райвиса.
   Их было двое - двое  юных  братьев,  привязанных  друг  другу  пылкой
братской любовью. Они стояли и смотрели, как опускается в склеп  урна  с
прахом их отца.
   Мэлрей и Райвис Буранские, шептались люди  за  спинами  облаченных  в
серые мантии священников, на всем свете не сыщешь братьев,  которые  так
нежно относятся друг к другу.
   Райвис  отстранился  от  Кэмрона.  Да,  нити  памяти  не  так   легко
разорвать, они крепко держат тебя. Даже теперь, когда пальцы его  больше
не касались руки Кэмрона, он чувствовал запах мирра в том склепе,  тепло
тела Мэлрея и вкус его слез на губах.
   Кэмрон говорил, и хотя слова его доносились точно откуда-то издалека,
Райвис понимал их важность. Понимал, что Кэмрону нелегко  было  решиться
высказать это вслух.
   - Мы с отцом провели вместе много лет. И никогда он при мне  даже  не
упоминал о притязаниях на Гэризонский престол. Ни словом,  ни  делом  не
поощрял он меня претендовать на эту проклятую Корону. Мне она не  нужна.
Но я хочу разделаться с Изгардом. И прежде всего за то,  что  он  таков,
каков есть, и хочет то, чего хочет, а не за то, что  он  сделал.  Изгард
Гэризонский не правильно выбрал жертву. Ему следовало устранить истинную
угрозу - не отца, а сына.
   Слова  Кэмрона  как  стальной  клинок  рассекли   прозрачный   воздух
прекрасного бейзеллского утра и на  фоне  безоблачного  неба  прозвучали
торжественно, как клятва. Волшебная пелена детских воспоминаний спала  с
глаз Райвиса. Ничто на свете не повторяется и не должно повторяться.  Но
он - не единственный человек на этой  набережной,  несущий  тяжкий  груз
боли, сожалений, раскаяния.
   - Пошли, - сказал он Кэмрону, указывая в конец причала. - Хозяин  вон
той хижины бодрствует в такое время, только чтобы встретиться с нами,  и
каждая зря потраченная им минута будет  стоить  тебе  пригоршни  золотых
монет.
   Кэмрон шел за ним, отставая шага на два.
 
*** 
 
   Сегуин Нэй покачал огромной лохматой головой.
   - Райвис, ты сказал - на рассвете. - Удивительно тонкими  для  такого
толстяка руками он приподнял оконную раму и ткнул пальцем  в  ярко-синее
небо. - Что это такое, по-твоему?
   Райвис пожал плечами:
   - Твоя правда.
   Сегуин Нэй хмыкнул - этот сорвавшийся с его  бесцветных  губ  звук  с
одинаковым  успехом  мог  означать  и  удовлетворение  и   недовольство.
Привычным движением он  захлопнул  и  запер  ставни,  преграждая  доступ
солнечным лучам. Сегуин Нэй не любил день.  Он  клялся  и  божился,  что
дневной свет разрушает его способность видеть в темноте, которую  Сегуин
пестовал вот уже  полжизни.  Благодаря  этому  особому  таланту  он  мог
следить за нарушителями закона, под покровом  ночи  выходящими  на  свой
незаконный промысел.
   Сегуин Нэй был служащим бейзеллского порта, хотя имя его не значилось
ни в каких списках,  а  должности  официально  не  существовало.  Сегуин
наблюдал за ночной жизнью гавани. Каждый вечер в  сумерках  он  открывал
ставни, поудобнее устраивался в мягком кресле со  множеством  подушечек,
вставлял в глаз сделанный по специальному заказу монокль  и  смотрел  на
море. В отличие от бейлифов, сборщиков  налогов,  полицейских  и  прочих
служащих,   обеспечивающих   порядок   в   порту,   Сегуин   не    ловил
контрабандистов, спекулянтов и  преступников,  пытающихся  проникнуть  в
город или, наоборот,  покинуть  его.  В  его  обязанности  входило  лишь
наблюдать и подмечать.
   Крупнейшие бейзеллские купцы  понимали,  что  иногда  выгодно  бывает
смотреть сквозь  пальцы  на  мелкие  грешки  контрабандистов  и  богатых
иностранцев.  В  дальнейшем  это  может  принести  больше  пользы,   чем
немедленное взимание налогов, изъятие контрабандных  товаров,  наказание
преступников   и   немедленное   провозглашение   вчерашних   друзей   и
благодетелей города коварными и подлыми врагами.
   Само собой разумеется, столь легкомысленный и либеральный  взгляд  на
нарушения закона не могли открыто поощрять ни сами купцы, ни полиция, ни
тем паче Повелитель Рейза  -  ведь  львиная  доля  доходов  поступала  в
городскую казну из порта. Поэтому  все  это,  и  в  частности  должность
Сегуина Нэя, держалось в строжайшей тайне.  Для  любопытствующих  Сегуин
был просто старым пьяницей, жена которого не вытерпела  его  обыкновения
вставать с постели  не  раньше  сумерек  и  в  припадке  гнева  покинула
непутевого муженька. Для пущей  достоверности  у  двери  лачуги  Сегуина
всегда стояли пустые пивные кружки, бочонки из-под арло и бутылки из-под
водки.
   Хотя при закрытых ставнях в  комнате  было  почти  темно,  Сегуин  не
зажигал свечи. Его устраивало, что посетители с трудом  могут  различить
силуэты друг друга, а он видит каждую морщинку и гримасу  на  их  лицах.
Это давало Сегуину лишнее  преимущество.  Конечно,  в  городе  было  еще
несколько человек, не уступающих ему по уму, хитрости и находчивости, но
никто из них не проворачивал таких крупных дел, как Сегуин Нэй.
   - Господа, - Сегуин вздохнул с легким нетерпением, -  сначала  вы  не
дали мне  лечь  спать,  теперь  заставляете  меня  ждать.  Получу  ли  я
вознаграждение за понесенный ущерб?
   - Ущерб? - начал Кэмрон. - Я не понимаю, какой ущерб...
   Райвис пнул его в бок:
   - Ну конечно, ты получишь компенсацию, Сегуин. Мой друг заверил меня,
что он высоко ценит твое время. Он  лично  проследит,  чтобы  за  каждую
минуту, проведенную тобой на ногах после восхода солнца, было  заплачено
звонкой серебряной монетой - сверх той  суммы,  о  размерах  которой  мы
договоримся здесь и сейчас.
   Сегуин удовлетворенно кивнул. Почему-то тусклый свет падал только  на
его жирный второй подбородок. Остальные части лица оставались в тени.
   - Я вас слушаю.
   - Мне и моему юному другу нужна помощь специалиста.  Твоя  помощь,  -
заговорил Райвис, обращаясь  ко  второму  подбородку  Сегуина.  -  Люди,
снаряжение, оружие. Требования обычные. Только  на  этот  раз  все  надо
переправлять вверх по реке, к Ранзи.  И  я  не  смогу  присматривать  за
покупками и отбирать людей. Нам придется целиком положиться  на  тебя  и
Трайса.
   Сегуин  снова  хмыкнул  -  не  поймешь,  довольно  или   раздраженно.
Подбородки затряслись.
   - Трайс сейчас очень занят.
   Трайс был помощником Сегуина. Нэй приумножал свое состояние  за  счет
весьма разнообразной  деятельности  -  продавал  конфискованные  товары,
занимался вымогательством, взимал дань за  то,  что  соглашался  закрыть
глаза на некоторые темные делишки, вербовал наемников, торговал  оружием
и иногда рабами... А все хлопоты ложились на  плечи  Трайса.  Райвис  ни
разу даже не поговорил с ним толком - они лишь кивали друг  другу  через
головы мэйрибейнских лучников и через шлемы  истанианцев.  Но,  судя  по
качеству отобранных им людей и оружия, этот человек мог гордиться  своей
работой. Лучших наемников Райвиса отыскал именно Трайс Куллингский.
   - Я понимаю, что вы с Трайсом оба очень заняты, но не сомневаюсь, что
для нас вы найдете время. - Райвис снова подтолкнул Кэмрона.
   - Мы будем более чем благодарны, - вяло подтвердил тот.
   - Чтобы не сказать - щедры, - подхватил Райвис.
   Сегуин Нэй помолчал некоторое время, потом тяжело вздохнул:
   - Хорошо. Люди, вы говорите? Оружие  и  снаряжение?  Я  подумаю,  что
можно сделать.
   - Мне нужны лучники - желательно, умеющие стрелять из больших  луков,
но сойдут и арбалетчики.  Затем  по  меньшей  мере  пять  дюжин  хороших
тисовых луков и вдвое больше - изготовленных в Дрохо пик,  но,  запомни,
сделанных не в низинах, а в горах, с широкими наконечниками. Кроме того,
кожаные доспехи, лат не надо...
   - Как не надо? - вмешался Кэмрон. - Ты что, хочешь послать  людей  на
верную смерть?
   Райвис хотел было огрызнуться, хорошенько  выбранить  Кэмрона:  нашел
тоже время для обсуждения тактики! Однако он сдержался и  ответил  очень
мягко, стараясь, чтобы ни один мускул лица не дрогнул -  ведь  ничто  не
укрылось бы от всевидящего ока Сегуина Нэя.
   - Основные мои требования к войску - оно должно быть подвижным, ничем
не отягощенным. Я много раз видел, как солдаты  погибали  из-за  слишком
тяжелых доспехов, мешавших им подняться  после  падения  с  лошади.  Они
валялись на земле, беспомощные, точно  новорожденные  котята,  и  пялили
глаза на приближающегося врага.
   - Вот именно - в таком отчаянном положении только хорошие латы  могут
защитить бойца.
   Райвис начал терять терпение.
   - Солдат в легких кожаных доспехах  поднимется  и  снова  вскочит  на
коня, прежде чем враги заметят его падение. Быстрота и проворство -  вот
лучшая защита. - Чтобы прекратить спор, Райвис повернулся  к  Сегуину  и
спросил:
   - Сколько золота  потребуется  тебе  для  начала?  -  Его  стремление
переменить тему бросалось в глаза, и при других  обст