помещения, Тесса опустила свечу и начала  заглядывать
под валуны и булыжники. Она была  уверена,  что  копия  спрятана  где-то
поблизости: на чертеже Илфейлена золотое  пятнышко  располагалось  точно
посередине синего овала. Не найдя ничего, кроме  отвратительных  грибов,
она подняла свечу повыше,  к  каменной  колонне,  доходившей  до  самого
потолка пещеры. Ничего.
   Тогда  Тесса  прилепила  оплывшую  уже  свечу  к  колонне  и  начала,
миллиметр  за  миллиметром,  ощупывать  каждый  камешек.  Колонна   была
холодной и гладкой, а местами, там, где с потолка капала вода, и мокрой.
Не найдя ничего, по крайней мере на высоте своего роста, Тесса перешла к
следующей  колонне.  Илфейлен  скорее  всего  был  невысок  и   хрупкого
сложения, иначе он не смог бы протиснуться в отверстие. Поэтому вряд  ли
копия спрятана слишком высоко.
   Вторая колонна, из сероватого  с  янтарными  прожилками  камня,  была
испещрена трещинами. На полу  вокруг  нее  валялось  множество  каменных
осколков, некоторые из них явно откололись от колонны. Тесса испугалась,
что при любом неосторожном движении следующий булыжник  может  свалиться
ей  на  голову,  занервничала,   отступила   на   шаг,   споткнулась   и
почувствовала, что падает. Пытаясь сохранить  равновесие,  она  подалась
вперед и ухватилась за колонну. Сверху на нее дождем  посыпались  камни,
колонна пошатнулась. Каменная  пыль  запорошила  глаза;  свеча  потухла.
Тесса закрыла голову руками, и тут же здоровенный  валун  ударил  ее  по
ноге и раскололся на части. Обломки разлетелись в разные  стороны,  один
угодил Тессе в живот.
   Туча пыли поднялась в воздух. Эмит звал ее откуда-то издалека.
   Спокойно,  не  двигайся,  подожди,  пока  утихнет  эхо,  пока  пещера
вернется в нормальное состояние. Из царапин на левой руке и  ноге  текла
кровь, но сильной боли Тесса не чувствовала. Она знала, что лучше  всего
не шевелиться и дождаться, пока Эмит принесет свечи, но  все  же  решила
податься немного влево, выйти из пыльного облака. Пыль  забила  горло  и
легкие, было трудно дышать. Это слишком  напоминало  ночь  в  пещере  на
Острове Посвященных.
   Она уперлась левой рукой в землю между осколками  камней  и  медленно
начала разворачиваться.
   А потом, когда она  хотела  отряхнуть  руку,  пальцы  вдруг  нащупали
что-то вовсе не похожее на камень.
 
*** 
 
   - Все назад! - Голос  Райвиса  перекрыл  крики  и  треск  ломающегося
дерева.
   Он  зажал  в  зубах  деревянный  фитиль,  завернутый  в   пропитанную
лигроином тряпку. На поясе у него висел мешочек с кремнем и огнивом, а в
руках был бочонок с ламповым  маслом.  В  два  прыжка  Райвис  преодолел
отделявшее его от сторожки у ворот расстояние.
   Глаза слезились от  дыма.  У  ворот  люди  Кэмрона  уже  соорудили  и
подожгли баррикаду из досок, старой мебели, портьер и содранных со  стен
деревянных панелей. В любую минуту посланцы Изгарда могли  ворваться  во
внутренний двор. Надо было организовать им достойную встречу.
   Ах так, вы, значит, не  прочь  поиграть  с  огнем?!  Райвис  выдернул
затычку из бочонка. Что ж, посмотрим, хорошо ли горят эти твари.
   Райвис забрался на стену и сверху вылил масло из бочонка  в  пылавший
внизу костер.  И  в  ту  же  секунду  ворота  содрогнулись,  перекладины
затрещали, как корпус корабля во время  шторма.  Райвис  швырнул  пустой
бочонок в огонь и выхватил из мешочка на  поясе  огниво.  Но  деревянный
запал он по-прежнему держал в зубах. Рот наполнился слюной  с  привкусом
лигроина. Райвис сглотнул и окинул взглядом  двор.  Четверо  вооруженных
большими луками воинов держали ворота  под  прицелом.  Остальные  восемь
человек стояли с обнаженными мечами.  Все  были  в  легких  кольчугах  и
шлемах, и ни один не закован в тяжелую броню. С запалом во рту Райвис не
мог улыбнуться и просто одобрительно кивнул головой. Кэмрон и  его  люди
наконец-то научились уму-разуму.
   По-видимому, Кэмрон понял, к чему относится кивок, и  поднял  руку  в
салюте. Он стоял на несколько шагов впереди своих солдат, побелевшие  от
напряжения пальцы сжимали рукоятку меча. Кэмрон не  хотел  сражаться  со
своими соплеменниками и, возможно, будущими подданными, но ему  придется
сделать это, потому что иначе,  когда  армия  Изгарда  займет  Бей'Зелл,
погибнет куда больше народу, в том числе и гэризонцев. Райвис  не  знал,
есть ли у Торна реальные шансы взойти на престол  Гэризона,  но  ему  не
хотелось расхолаживать Кэмрона. Он сам только что вновь  начал  обретать
способность надеяться и верить.
   Новый сокрушительный удар обрушился на ворота.  Райвис  выхватил  изо
рта запал, завернутый в пропитанную лигроином тряпку, и вытащил  огниво.
Счет пошел на секунды: лигроин испаряется практически мгновенно.
   Райвис высек огонь - и в ту же минуту ворота треснули, одна из  балок
раскололась  надвое,  металлические  поперечины  ломались,  как  хрупкие
косточки.
   Райвис нагнулся к запалу. Начавшая  уже  высыхать  материя  вспыхнула
синим пламенем. Он запрокинул голову назад,  чтобы  случайная  искра  не
попала на осевшие на лице капельки лигроина, схватил  горящий  фитиль  и
замахнулся в ожидании самого проворного из врагов.
   Долго ждать не пришлось. Через какую-то долю секунды  среди  развалин
ворот появилось первое чудовище. Призвав на помощь всех пятерых богов, а
заодно и самого дьявола, Райвис швырнул свой  факел  в  костер  внизу  и
побежал к лестнице. Он не успел сделать и нескольких шагов, как сплошная
огненная стена выросла между остатками ворот и внутренним двором замка.
   Раздался чей-то вой. Райвис спустился со стены и обернулся.  Чудовище
горело, как факел. За ним появилось и второе, тоже охваченное пламенем.
   Райвис прикусил шрам на губе. Что же за сила сделала их такими?
   Темные  даже  среди  бушующего  костра,  эти  твари,  казалось,  были
порождением самой ночи;  они  заполняли  собой  пространство,  поглощали
воздух и свет. Огромные и бесформенные, они бросали вызов  самому  небу,
попирали законы, которым подчиняется все, что живет и дышит под солнцем.
Напрасно  Райвис  пытался   рассмотреть   их   -   чудовища   напоминали
колеблющееся и распадающееся на части отражение в подернутой рябью воде.
   Сплошной черной массой чудовища лезли  в  ворота.  Некоторые  из  них
загорались, некоторые нет, но не останавливалось ни одно.
   Как только Райвис спрыгнул во двор,  Кэмрон  подал  сигнал  лучникам.
Смертоносный град обрушился  на  врагов.  Стрелы  со  свистом  рассекали
воздух; Райвис почувствовал, как поднятый ими  ветер  обдувает  щеки,  а
секундой позже услышал, как наконечники вонзаются в плоть  чудовищ,  как
рвется кожа и трещат кости.
   Чудовища выли  и  ревели.  Стрелы  попадали  им  в  грудь,  в  горло,
пробивали желудок и легкие, но ни одно ни упало, ни одно  не  отступило.
Райвис языком провел по холодной проволоке шрама.
   Чудовища лезли и лезли в ворота, телами  забивая  пламя,  прокладывая
путь тем, что шли сзади. Не обращая внимания на ожоги и льющуюся из  ран
кровь, они неумолимо надвигались на крепость.
   Райвис одной рукой выхватил меч, другой нож и побежал к Кэмрону.  Вот
уж двадцать один год  он  не  участвовал  в  сражениях,  где  силы  были
настолько неравны, где все было против него.
 
*** 
 
   - Нет, мисс. Вы сами должны вскрыть его. - Эмит вернул Тессе плоский,
похожий на портфель мешочек из потрескавшейся от старости кожи. - Вам, а
не мне подобает сделать это.
   Тесса покорно наклонила голову. В горле  у  нее  так  пересохло,  что
больно было дышать. Когда она потянулась к коричневому, сшитому из  двух
половинок  мешочку,  царапина  на  руке   снова   открылась   и   начала
кровоточить.  Тесса  зажала  ранку  ладонью  и  стиснула  зубы,  пытаясь
овладеть собой.
   Все произошло слишком быстро: обрушилась колонна, камень ударил ее по
ноге, свеча погасла, а рука нащупала среди обломков кусочек мягкой кожи.
Потом в пещере появился Эмит - и принес с собой свет для ее  глаз,  воду
для пересохшего горла и спирт, чтобы протереть раны. И когда он  бережно
перевязывал их, боясь причинить  лишнюю  боль,  Тесса  поняла,  как  это
важно, когда кто-то действительно беспокоится о тебе.  Эмит  был  именно
тем, кто ей нужен, он заботился о ней, как заботился еще недавно о своей
матери.
   Вместе они расчистили пространство у колонны, убрали осколки  камней,
булыжники и прочий мусор. Тесса стряхнула пыль с мешочка. Она не  знала,
был ли ее трофей спрятан под одним из обрушившихся камней и упал  вместе
с ним, или лежал на полу с самого начала. Это не имело  значения.  Метка
Илфейлена стояла  на  нем,  и  стоило  Тессе  увидеть  это  замысловатое
вытянутое И, все вокруг вообще перестало существовать для нее.
   Они с Эмитом сидели скрестив ноги друг напротив друга в маленькой,  с
низким потолком комнатке, смежной с овальной пещерой. А рядом,  на  полу
лежал кожаный мешочек, который некогда принадлежал Илфейлену,  монаху  с
Острова Посвященных.
   - Вот, мисс. - Эмит поставил рядом с ней два канделябра.  -  Я  зажег
все свечи. Теперь достаточно светло, можно начинать рисовать.
   Рисовать? Так вот к чему привело ее  кольцо:  она  должна  нарисовать
узор, который освободит этот мир от Короны.  Тесса  машинально  поднесла
руку к груди, ощупала золотые шипы.
   - Мне нужна ваша помощь, Эмит, - сказала она, - я  так  мало  знаю  и
умею.
   Эмит не колебался ни секунды.
   - Мисс, все мои силы, ловкость рук  и  знания  -  все  ваше.  Мне  не
суждено было родиться великим человеком, но все, чему  я  научился,  что
приобрел, будучи помощником брата Аввакуса, а потом мастера Дэверика,  я
с готовностью предоставляю в ваше распоряжение. - Эмит нежно  улыбнулся,
глаза его блеснули. - Матушка была бы недовольна, предложи я меньше.
   Тесса сжала губы. Она не могла ни  говорить,  ни  улыбаться.  Сначала
Райвис, теперь Эмит. Господи, чем  же  она  заслужила  любовь  одного  и
безграничную преданность другого?
   Острым ножиком из запасов Эмита  она  перерезала  тесемки  и  открыла
портфель. На руки ей посыпалась пыль, пыль, которая пятьсот лет  хранила
ни с чем не сравнимый аромат кожи и химические запахи веществ,  входящих
в состав красителей: меди, мышьяка, солей  серной  кислоты...  Сам  узор
лежал между двух буковых дощечек, перевязанных бечевкой.  Еще  там  было
письмо, сложенное вчетверо и запечатанное воском, и аккуратно  сложенньй
кусок какой-то материи, похожей на шерстяную.
   Тесса перевела дыхание. Эмит сидел рядом, притихший и безмолвный, как
камни вокруг. Неверное колеблющееся пламя  свечей  отбрасывало  странные
блики на стены.  Шум  моря  напоминал  биение  огромного  пульса.  Тесса
сорвала  печать  и  развернула  письмо.  Оно   было   написано   четким,
разборчивым почерком.
 
   Друг, не осуждай меня и не презирай, если можешь. Нет нужды  называть
то ужасное, что было совершено моей рукой, мы оба знаем, что это такое и
к каким последствиям повело. Я старый человек, я нарушил множество клятв
и обетов, но сейчас я думаю не  о  гордыне,  которая  толкала  меня  все
вперед и вперед, а о Вере, которая заставила меня оглянуться назад.
   Ты не должен медлить ни минуты. Я клянусь,  что  перед  тобой  точная
копия моего узора. Единый Господь повелел мне сделать ее, Он водил  моей
рукой. Точно следуй каждой линии, каждому изгибу, и они  приведут  в  те
четыре места, куда тебе нужно попасть.
   Пусть краска свободно стекает с твоей кисти.  Сердце  подскажет  тебе
путь к успеху.
   А я готов много лет ждать твоего прощения.
 
Илфейлен. 
 
   Тесса закрыла глаза; боль раскаленным обручем сжимала лоб. Эмит молча
взял письмо у нее из рук и погрузился в чтение. Кроме шума  моря,  ничто
не нарушало тишину.
   - О, мисс, какую ужасную  ношу  взвалил  на  себя  брат  Илфейлен,  -
прошептал Эмит.
   - Теперь я взвалила на себя это бремя.  -  Тессу  саму  удивило,  как
твердо и уверенно звучит ее голос. - Аввакус жил с ним  так  долго,  что
кости у него стали тяжелые как свинец. - Она вздрогнула,  вспомнив,  как
волочила  старого  монаха  к  выходу  из  пещеры.  Страшно   было   даже
представить, что ее ждет такой же конец.
   Она вытащила из-под  деревянного  пресса  шерстяную  материю.  Черный
порошок посыпался  ей  на  колени.  Шаль  Илфейлена.  Казеин,  благодаря
которому сандарак когда-то пристал к ткани, давно засох и превратился  в
пыль. Тесса не стала разворачивать материю до конца и передала ее Эмиту.
Она не хотела, чтобы роковой узор впервые  предстал  перед  ней  в  виде
грубого чертежа.
   Эмит взял шаль так осторожно, точно это был хрустальный бокал, но, по
примеру Тессы, не стал разворачивать ее.
   - Вы были правы во всем, мисс, - сказал он. - Угадали и про копию,  и
про сандарак, и про шаль.
   Тесса покачала головой, отвергая  его  похвалы.  Она  просто  связала
воедино несколько разрозненных нитей. Эмит сделал бы то же  самое,  если
бы знал все факты.
   Тесса встряхнула волосами, отгоняя ненужные мысли, и положила руку на
пресс. Буковые дощечки были шершавыми на  ощупь.  Стоило  ей  перерезать
бечевку, они со скрипом разошлись, и Тесса раскрыла  пресс,  как  книгу,
сдвинула лежавший сверху желтый лист пергамента и увидела узор.
   Пыль уже осела. Воздух в пещере  стал  тяжелым,  как  перед  штормом.
Где-то вдалеке бились о берег  морские  волны.  Тесса  все  видела,  все
слышала, но ни на что уже не  обращала  внимания.  Для  нее  существовал
только кусочек пергамента с  нарисованными  на  нем  фигурами  -  как  в
театре, когда после долгого антракта наконец поднимается занавес.
   Основными цветами были красный, черный и золотой.
   Толстые красные линии расходились  от  центра  по  всему  узору,  как
кровеносные сосуды, несущие жизнь и силы в каждый его уголок.
   Золото было скелетом рисунка. Золотые ручейки омывали фигуры, золотые
нити тянулись от узла к узлу, от  спирали  к  спирали,  не  давая  узору
распасться на ничем не связанные части.
   Но тон задавал черный цвет. Черные тени отнимали у золота  часть  его
блеска,  красные  линии  пересекали  черный   фон,   в   черные   бездны
ввинчивались спирали. Черная сеть была накинута на узор.
   Взгляд Тессы перебегал  от  детали  к  детали.  Перед  ней  открылось
величественное и пугающее зрелище. Кривые линии напоминали луки,  прямые
-  натянутую  тетиву,  а  рамки  узора  казались  не   столько   обычным
украшением, сколько кандалами, приковывающими его к странице.
   Тут не было ничего от живой природы - ни растений,  ни  животных,  ни
земли, ни неба, ни звезд. От узора веяло холодом смерти. В самой яркости
красок таился обман, фальшь, они были как остекленевшие глаза покойника,
поднятого из гроба волей колдуна.
   В этой идеально выверенной картине было что-то глубоко не правильное,
ложное. С пергамента смотрела на  Тессу  оскаленная  морда  запертого  в
клетку дикого зверя. Она начинала  понимать,  что  чувствовал  Илфейлен,
создавая это произведение.  Оно  не  должно  существовать.  Уродливое  и
искусственное, оно просто молило об уничтожении.
   Тесса положила узор на землю рядом с собой и заговорила, не  в  силах
оторвать от него взгляд:
   - Давайте, Эмит. Пора начинать. Смешайте краски, выберите  подходящий
лист пергамента, самый лучший, и покройте мелом его поверхность.  -  Она
старалась укрыться за этими будничными указаниями,  не  выказать  своего
страха перед Эмитом.
   - Да, мисс, сейчас, - тихим, полным  благоговейного  трепета  голосом
ответил Эмит. - Наверное, для начала стоит подобрать красители.  Красный
- это киноварь на ртутной основе, а черный, похоже, уголь с измельченным
гагатом.
   - Да, - сказала Тесса, но сразу же поправилась:
   - Нет. Где только возможно, мы будем использовать не  минеральные,  а
растительные и животные красители. Этот узор передо мной -  как  мертвое
тело. Я же должна создать что-то живое.
 
*** 
 
   Изгард взмахнул рукой, и его адъютант дал сигнал остановиться. Приказ
был немедленно подхвачен другими офицерами и передан дальше.  Постепенно
он прокатился по всему огромному гэризонскому войску, дошел  до  каждого
солдата, лошади, мула.
   Еще не рассвело, но птицы  уже  летали,  а  роса  почти  высохла.  Но
москиты еще кусались. Изгард видел капельки крови  на  шее  адъютанта  и
следы от укусов на  боках  своей  лошади.  Но  ему  самому  насекомые  в
последние дни докучали все меньше. Еще один дар Короны.
   - Прикажете разбить лагерь, сир? - спросил адъютант. Как  и  положено
человеку, исполняющему  такую  должность,  он  заранее  знал  ответ,  но
никогда не посмел бы что-нибудь предпринять, не получив прямых  указаний
от короля.
   В душе Изгарда шевельнулось теплое чувство к этому  человеку  -  хотя
кожа  у  адъютанта  была  обезображена  оспой  и  не  вызывала   желания
прикоснуться к ней.
   - К рассвету все должно быть готово.
   Изгард смотрел вдаль - там, на горизонте, уже показались желто-черные
стены и пики башен Бей'Зелла. Король Гэризона  никогда  не  смеялся,  но
сейчас губы его  растянулись  в  подобии  улыбки.  Он  совсем  близко  к
крупнейшему западному порту.
   Адъютант проследил за взглядом короля и осмелился  улыбнуться  вместе
со своим повелителем. Изгарду не было неприятно это выражение дружеского
участия, но он решил, что пристойней будет одернуть адъютанта,  и  отдал
следующий приказ:
   - Две роты выделить для наблюдения за окрестностями, пока  лагерь  не
будет разбит. И еще две поставить на охрану его  границ.  Сыны  Гэризона
должны спать спокойно, уверенные в своей безопасности.
   Пусть Бей'Зелл потомится полдня в  ожидании  нападения.  У  городских
властей не хватит ни ума, ни людей, чтобы отразить его. Пока  они  сидят
сложа руки, переживают и ждут, что Повелитель Сандор  придет  и  защитит
их, он, Изгард, займет три основные крепости в окрестностях города. Одну
на западе, одну на  севере  и  одну  на  востоке:  замок  Бэсс.  Еще  до
следующего  захода  солнца  гэризонская  армия  будет   готова   нанести
решительный удар по Бей'Зеллу.
   Адъютант услужливо склонил голову:
   - Будут еще приказания, сир?
   Король обернулся; взгляд его скользнул по  стройным  рядам  солдат  и
остановился на  нескольких  крытых  брезентом  повозках,  остановившихся
поодаль. У Изгарда тревожно забилось сердце. В двух этих  повозок  ехали
два самых ценных его достояния: его писец и его Корона.
   Тревога почему-то не проходила. Изгард повернулся к адъютанту:
   - Проследи, чтобы в первую очередь поставили палатку моего  писца.  Я
хочу, чтобы через час он мог приняться за работу.
 
34 
 
   - Пэкс,  возвращайся  к  двери  и  защищай  ее,  пока  я  не  объявлю
отступление. - Рот у Кэмрона был полон крови. Дым разъедал глаза,  и  он
не видел лицо Пэкса, но услышал бодрый ответ юноши.
   - Слушаюсь, сир. Можете на  меня  положиться.  Нет,  со  мной  никого
посылать не надо. У вас и без того слишком мало людей.
   Кэмрон мысленно пожелал ему - а значит, и всем им -  удачи.  Чудовища
Изгарда заняли внутренний двор.  Они  затоптали  пламя  и  прорвались  в
ворота. Даже  гонцы  отступали  под  градом  стрел,  но  эти,  казалось,
упивались собственными ранами и утоляли жажду льющейся из них кровью.
   Боль лишь заставляла их двигаться быстрей.  Получив  очередной  удар,
они с ревом кидались  вперед,  прокладывая  себе  дорогу  тяжелыми,  как
свинцовые плиты, лапами, зубами и  когтями.  Каждую  часть  своего  тела
чудовища использовали как смертоносное оружие. Плечами,  точно  тараном,
вышибали  двери,  кулаки  были  вместо  дубинок,  когти  -   отточенными
клинками, а разинутые  зубастые  пасти  -  капканами.  Своими  ножами  и
короткими мечами они орудовали не особо искусно и  вполне  обходились  и
без них.
   Кэмрон так и не понял, как чудовища преодолели внешнюю стену.  Скорее
всего нашли какое-нибудь слабое место, которое Изгард обнаружил,  изучая
планы крепости. Но  сейчас  Кэмрона  гораздо  больше  волновало,  что  и
внутреннее  устройство  замка  не  являлось  секре