а она оказалась  с  ним  в  машине,  у  него  все  разом
вылетело из головы. Он вдыхал ее  запах,  угадывал  под  мягким  шифоном
платья изгибы ее тела, видел, как  часто  поднимается  и  опускается  ее
великолепная грудь, как обрамляют лицо густые  и  мягкие,  словно  шелк,
волосы. Желание обнять Элизабет было таким острым, что он, вцепившись  в
руль, с трудом вел машину. Он был уверен, что своей поспешностью он лишь
испортит дело. Маятник мог качнуться в любую сторону, и он себе  никогда
бы не простил, если б он качнулся не туда. То есть от него, а не к нему.
   Однако  напряжение  достигло  такого  накала,  что,  когда  его  рука
скользнула по ее груди, критическая масса взорвалась. Ситуация мгновенно
вышла из-под контроля. Единственное, о чем он думал,  когда  мог  думать
вообще, так это о  том,  что  оказался  прав.  Она  подавляла  себя.  Он
выпустил на волю ураган чувств.
   Врожденное знание освободилось от пут, дремлющий инстинкт  проснулся.
Ее тело сказало все. В его недрах, под спудом бушевал неукротимый огонь,
и, вырвавшись наружу, он опалил Дэва, иссушил до дна. И положил  ему  на
сердце печать - на всю жизнь.
   Он проклинал себя. Он должен был знать, что,  когда  огонь  погаснет,
останется одна зола да привкус гари во рту. Она пришла в ужас не  только
от того, что случилось, но и от того, что это случилось  вообще.  Но  он
сделал все возможное. И после, думая о том, что было между  ними,  не  в
силах думать ни о чем другом, он утешал себя тем, что все-таки  оказался
прав. Она была не тем, что думала. Но она  оказалась  и  не  такой,  как
думал он. Он мог с этим справиться. Вопрос был в том, справится ли она.
 
*** 
 
   Весь следующий день на "Пинте" между ними шла молчаливая борьба.  Она
не хотела признать его силу и подчиниться ему, и это вконец ее измотало.
К исходу дня ее глаза заволокло усталостью и отчаянием. Это было ему  на
руку. Когда она уснула, он решил не упускать  случая  поговорить  с  ней
наедине. Но сам он был в отчаянии. То, что произошло между ними,  больно
ее ранило. Она дрогнула, но не сломалась. Не было ни слез,  ни  истерик,
ни бурных обвинений. Ее лицо побледнело, под глазами  легли  синяки,  но
она не отступала. И тогда он понял, что любит ее. Кто-то однажды сказал,
что любовь - это одержимость одного человека другим. Он был одержим.  Он
понял, что спасет эту женщину от нее самой, даже потеряв себя. Хотя он и
так уже пропал.
   Потерял себя. Ради нее.
 
Глава 11 
 
   Элизабет Шеридан в ужасе бежала от Дэва Локлина. Только оказавшись  в
своей комнате и заперев дверь, словно это могло спасти ее, она принялась
перебирать в уме его слова, пытаясь обнаружить в них ошибку. Безуспешно.
Каждое  его  слово  дышало  здравым   смыслом,   которого   она   всегда
придерживалась. Собственный разум  вынудил  ее  признать  справедливость
сказанного.
   В отчаянии она пыталась укрыться  в  темноте,  лежащей  за  пределами
сознательной памяти: вот она лежит на чужой кровати, в чужом  доме,  где
пахнет мастикой и вареной капустой, испуганная, потерянная, одинокая. Но
это ничего не давало. Единственным ключом может служить ее  страх  перед
кладбищами, о котором Дэв ничего не знал. Этот панический страх  оттуда,
из ее детства, о котором она ничего не помнит. И вдруг она  с  отчаянием
поняла, почему, пробыв на острове почти месяц, она не побывала на могиле
своего отца. Не потому, что не думала, не могла думать о нем как о своем
отце. А потому что боялась.
   Она похолодела. Значит, он был  прав.  Она  все  время  притворялась.
Цеплялась за  логику  и  разум  не  потому,  что  презирала  неумеренные
чувства, а просто потому, что пряталась от этих чувств.
   Потрясенная, она вглядывалась в ту Элизабет Шеридан,  которую  всегда
старалась подавить. Которую Дэв Локлин выпустил на волю  прошлой  ночью.
От которой она в  ужасе  бежала.  Элизабет,  которая  умела  чувствовать
глубоко, страстно, мучительно. Нет, она совсем не такая, как думала.  Та
женщина не совершила бы того, что сделала она. Не упивалась бы тем,  что
она всегда считала излишним. Ненужным. Опасным.
   Вот почему она обратилась в бегство. Ее гнал  старый  подсознательный
страх. Отступление - высшая доблесть. Значит, она трусиха?  Предпочитает
мертвую холодность живому чувству. "Боже мой, - подумала  она,  обхватив
себя руками, не в силах сдержать дрожи. - Боже мой!.."
   Она сидела  скорчившись  на  развалинах  собственной  жизни,  изредка
вздрагивая от боли, причиненной ее  осколками.  И  вдруг  услыхала,  как
кто-то колотит в дверь.
   - Элизабет Открой же наконец!
   Это Касс.
   - Мне нужно кое-что тебе сказать. - Дверная ручка  задергалась.  -  Я
знаю, что ты здесь.
   - Уходи, - глухо сказала Элизабет.
   - Это очень важно..,  пожалуйста,  открой.  Элизабет!  -  Голос  Касс
звучал пронзительно, настойчиво.
   Дверь затряслась, дверная ручка заходила ходуном. - Это очень  важно,
- умоляюще произнесла Касс. - Дан вернулся из Лондона.
   Элизабет подняла голову. Из Лондона?
   Едва она повернула ключ в замке, Касс ворвалась в комнату.
   - Наконец-то!
   - В чем дело? С чего ты взяла, что это важно?
   - Дан сам так сказал. Он что-то  замышляет..,  выглядит  так,  словно
проглотил клетку с канарейками! Он  говорит,  что  должен  сообщить  нам
потрясающую новость, и в первую очередь - тебе!
   - Что именно? - Элизабет нахмурилась.
   - Он скажет нам, когда все соберутся  внизу..,  все  до  единого!  Он
изнывает от нетерпения. Похоже, нас  ждет  неприятный  сюрприз,  -  Касс
сделала многозначительную паузу. - По-моему, он рылся  в  грязном  белье
там, в Лондоне, - выпалила она.
   Элизабет не двигалась. Выглядела  она  ужасно.  Что  же  произошло  в
домике на пляже? Но это подождет.
   Она инстинктивно почувствовала: то, что собирается  сказать  Дан,  не
терпит отлагательств.
   - Пошли!
   Все собрались в белой гостиной. Хелен  в  облаке  зеленоватых  кружев
выглядела удивленной и не слишком  довольной.  Харви,  как  всегда,  был
рядом с ней. Матти, приглаживая волосы, неодобрительно взирала  на  свое
отражение, а Дейвид хмуро  глядел  на  изысканно  одетого,  сияющего  от
удовольствия Дана. Не было одной Ньевес. Дэв ночевал в домике на  пляже.
Пусть там и остается, подумала Касс.
   - А вот и сама хозяйка, - расплылся в улыбке Дан, заметив Элизабет. -
Теперь можно начинать.
   Касс пристально разглядывала его элегантные, ручной работы туфли.
   Он ухмыльнулся.
   - Располагайтесь поудобнее. Мне  кажется,  вам  лучше  выслушать  эту
новость сидя.
   Он церемонно придвинул стул Хелен, которая неуверенно произнесла:
   - Не понимаю, зачем тебе понадобилось  среди  ночи  поднимать  нас  с
постели.
   - Это я и собираюсь вам сообщить.
   - Что именно? - потребовала объяснений Касс.
   - Кое-что о прошлом!
   - Чьем?
   Дан  повернулся  к  Элизабет,  в  его  глазах  светилось  дьявольское
торжество.
   - Разумеется, ее!
   - Так вот почему ты так поспешно  уехал!  -  воскликнула  Касс.  Свет
наконец пролился и на это темное пятно. - И Марджери с тобой?
   - О, она давно в Венеции... Не может расстаться со своим венецианским
красавчиком, особенно после того, как он снюхался с Барбарой.., как  там
ее... Да вы ее  знаете,  с  королевой  косметики.  Марджери  пулей  туда
помчалась. Но я и без нее прекрасно справился. Ричард всегда  нас  учил:
никогда ни с кем не делись, делай все для себя.
   - И что же тебе удалось сделать? - подозрительно спросил Харви.
   - Как что? Разгадать головоломку! - Беглый взгляд на их  лица  убедил
Дана в том, что каждый из них ломает голову над своей.
   Он рассмеялся.
   - О, это так приятно.., держать вас в напряжении. - Он  посмотрел  на
Элизабет. - Интересно, что вы сейчас чувствуете?
   - Ты всех нас измучил, - взорвалась Касс. - Переходи к делу.
   - Терпение и еще раз терпение, - он подвинул к себе стул и удобно  на
нем расположился, не забыв поддернуть штанины брюк.
   - Итак,  как  вы  слышали,  я  был  в  Лондоне.  Решил  провести  там
расследование. Всем известно, что мне не понравилось завещание  Ричарда.
И чем больше я о нем думал, тем меньше оно мне  нравилось.  В  нем  было
столько неясностей. Вот я и решил кое-что выяснить.
   - Например? - спросила Касс.
   - Будучи в Лондоне, - продолжал невозмутимо Дан, не обращая  на  Касс
ни малейшего внимания, - я по  счастливейшей  случайности  встретился  с
Фредди Темпестом. Ты помнишь Фредди, Хелен? Сына Лайонела Темпеста?
   - Конечно, - послушно кивнула головой Хелен. - Но какое отношение?..
   - Сейчас объясню. Позволь мне насладиться своим успехом. Это все, что
мне осталось. - Он бросил острый, как бритва,  взгляд  на  Элизабет.  Та
сидела очень прямо, с каменным лицом.
   - Так вот, Фредди пригласил меня в Темпест-Тауэрз на уик-энд. То  был
удивительный уик-энд, хотя и несколько печальный. Вы и представить  себе
не можете, как стеснены в средствах наши  английские  родственники.  Два
налога на наследство один за другим! Они вынуждены распродавать  кое-что
из обстановки, и когда я там был, пришел  человек  от  "Сотбис"  оценить
несколько картин.., и, между прочим, великолепного Каро.  И  среди  этих
картин, - он поднялся, подошел к одному из диванов, наклонился и взял  в
руки плоский пакет в коричневой оберточной бумаге, - было это  маленькое
сокровище.
   С  большой  предосторожностью  он  развязал  узлы,  свернул  бечевку,
бережно снял бумагу и  извлек  небольшой,  около  полуметра,  портрет  в
золоченой рамке.
   Затем прислонил его к стоящей на маленьком столике лампе  и  выдвинул
вместе со столиком вперед для всеобщего обозрения.
   - Вот! -  восхищенно  воскликнул  он,  отступив  назад.  -  Разве  не
прелесть?
   Все повернули головы, а  Дейвид  в  качестве  эксперта  по  искусству
подошел к портрету и с видом знатока над ним склонился.
   - Да это же Хелен! - воскликнул он.
   - Возьми его в руки, - предложил Дан, - и рассмотри получше.
   Взяв портрет, Дейвид поднес его к свету.
   - Неплохо.., тонкая работа.., детали четко выписаны.., я вообще люблю
темперу...  -  Склонившись  над  портретом  еще   ниже,   он   изумленно
воскликнул:
   - Р.Т.! Но уж никак не Ричард Темпест?
   - Нет, не Ричард Темпест, - подтвердил Дан.  -  А  Руперт  Темпест..,
английский кузен. - Он повернулся  к  Хелен,  которая  дрожащими  руками
пыталась надеть очки. - Ты помнишь Руперта, Хелен? Ты ведь прекрасно его
знала, правда?
   Дейвид протянул ей  портрет.  Она  взяла  его,  недоуменно  принялась
разглядывать. Она сидит на свисающих с  толстой  еловой  ветви  качелях,
юная, залитая солнечным светом.  Качели  взмывают  вверх,  ее  волосы  и
платье развеваются по ветру, голова откинута назад, веселые глаза широко
раскрыты, рот смеется, руки  крепко  сжимают  толстую  веревку.  На  ней
нарядное шелковое платье, и вся она полна жизни - такой ее никто никогда
не видел. И счастлива.
   - Портрет нарисован в имении Темпестов весной  1946  года.  Тогдашним
сыном и наследником Темпест-Тауэрз  со  всеми  долгами  в  придачу.  Его
полное имя Руперт Дайсарт-Иннз-Темпест, виконт Дайсарт..,  твой  Руперт,
Хелен.., тот, с которым ты была помолвлена.
   Хелен так резко вскочила, что склонившийся над ней Харви  едва  успел
отпрянуть. С тревогой заглянув ей в  лицо,  он  увидал,  что  оно  стало
пепельно-серым.
   - Видишь кольцо? - Дан услужливо указал на руку, сжимавшую веревку. -
Это  его  подарок.  Прелестная   сентиментальная   вещица.   Разумеется,
викторианская. В то время любили разные послания. И кольцо тоже содержит
послание. На портрете не видать всех камней, но я  назову  их:  малахит,
изумруд, лазурит, аметист, яшма. Прекрасные камни. Остается только взять
первые буквы из каждого названия и поставить их рядом.  Раз,  два,  три!
Что получилось? Слово "МИЛАЯ".
   Ну разве не прелесть?
   Когда  он  повернулся   к   Элизабет,   его   улыбка   стала   просто
ослепительной.
   - Но вам это и без меня известно. У вас ведь есть такое же кольцо.  В
самом деле, точно такое же. Странное совпадение, не так ли? -  Он  обвел
взглядом ошеломленные лица. - Две женщины  из  одной  и  той  же  семьи,
живущие в  тысячах  миль  друг  от  друга,  имеют  одинаковые  кольца..,
удивительное совпадение. Впрочем, у  Хелен  кольца  больше  нет,  верно,
Хелен? Быть может, ты его потеряла? Или отдала кому-нибудь? Ведь  ты  не
могла вернуть кольцо тому, кто его подарил, потому что  его  убили.  Как
грустно! Кольцо - это все, что от него осталось.
   Спина у Касс похолодела от дурных предчувствий.
   - К чему ты клонишь?
   - Терпение, терпение... Позволь мне  насладиться  своим  триумфом.  Я
много для этого потрудился. Вот Хелен понимает, к чему я клоню.  Правда,
Хелен?
   Его слова разили, как кинжал.  Но  Хелен  не  чувствовала  боли.  Она
ничего не чувствовала.
   Все взгляды устремились на нее, но  она,  не  отрываясь,  глядела  на
портрет.
   - Ну конечно же, понимает, - довольно промурлыкал Дан, -  она  узнала
эту дверь в прошлое. И если вы потерпите  еще  немного,  я  проведу  вас
сквозь нее. - Он снова торжествующе засмеялся. - Как Алису в Зазеркалье.
Но сначала... - Он повернулся к  Элизабет,  которая,  слегка  нахмурясь,
глядела на Хелен. - Могу я попросить вас принести сюда ваше кольцо?
   - Зачем?
   - Потому что это важная, быть может, самая важная часть  головоломки,
главные фрагменты которой Ричард намеренно спрятал. А я их нашел. -  Его
голос зазвучал резко, почти повелительно:
   - Кольцо, пожалуйста.
   Дерзко улыбаясь, он выдержал ее взгляд, с трудом подавляя клокотавшую
в нем ярость. Элизабет молча поднялась и вышла.
   - Какое отношение имеет кольцо Элизабет к кольцу Хелен? -  застенчиво
спросил Харви.
   - Самое прямое, - отрезал  Дан.  Харви  смущенно  замолчал,  его  все
больше  тревожило  состояние  Хелен,  да  он  и  сам  был  не  на  шутку
взволнован. Хелен была помолвлена! Он ничего не знал об этом. Почему она
ему не сказала? В его взгляде сквозила обида, но Хелен ее  не  замечала.
Она не видела ничего, только себя на  портрете  -  счастливую,  молодую.
Взгляд ее остановился, поза стала напряженной. В ее глазах стояло что-то
такое., казалось, из ее груди вот-вот вырвется крик.
   - Откуда тебе известно, что у Элизабет есть такое же кольцо? - грозно
спросила Касс.
   Дан пожал плечами.
   - Я взял себе за правило знать своих врагов. Еще один урок Ричарда.
   - Так вот почему ты все это затеял! Ты с самого  начала  относился  к
ней враждебно!
   - Я относился к ней в точности так, как этого хотел Ричард, -  быстро
отпарировал  Дан.  -  В  отличие  от  тебя  я  не  собираюсь  перед  ней
пресмыкаться...
   Касс вспыхнула, хотела возразить,  но  в  комнату  вошла  Элизабет  в
сопровождении сонной Ньевес.
   - Что происходит? - спросила она, ища глазами Дэва. Увидев,  что  его
нет, она нахмурилась.
   - Мы просто развлекаемся, - язвительно ответил Дан. - Присоединяйся к
нам. - Он повернулся к Элизабет. - Кольцо!
   Он протянул руку ладонью вверх, но она  не  пошевелилась.  Дан  молча
опустил руку.
   - Хорошо, тогда покажите остальным.., но покажите! - его  голос  стал
пронзительным.
   Касс протянула руку.
   - Верно, давайте посмотрим.
   Она улыбнулась Элизабет, но та, не ответив на улыбку, опустила кольцо
в ладонь Касс.
   - Назови камни, - потребовал Дан.
   Касс медленно начала перечислять вправленные в золото камни.
   - Малахит, изумруд, лазурит, алмаз, яшма. - Затем пожала  плечами.  -
Это ничего не доказывает.
   Если кольцо викторианское, таких могли быть дюжины...
   - Взгляни на внутреннюю сторону кольца. Прочти, что там написано.
   Метнув на Дана полный ненависти взгляд, Касс подчинилась.
   - Инициалы Х и Р и дата...  1946,  -  голос  Касс  осекся.  Медленно,
словно боясь чего-то, она подняла глаза на Элизабет - ее  лицо  походило
на гипсовую маску.
   - Откуда у вас это кольцо? - вкрадчиво спросил Дан.
   - Его  дала  мне  ми  ее  Келлер,  -  голос  Элизабет  был  таким  же
бесцветным, как ее лицо.
   - Когда?
   - Когда я покинула приют.
   - Почему?
   Пауза. Все напряженно ждали. Элизабет нерешительно произнесла:
   - Она сказала, что кольцо принадлежало моей матери.
   Настала мертвая тишина. Затем Дан взял  кольцо  с  безжизненной  руки
Касс и, держа его между большим и указательным пальцами,  приблизился  к
недвижной, словно изваяние, Хелен.
   - Помнишь это кольцо, Хелен? Ты получила его по случаю  помолвки.  На
внутренней стороне твои инициалы...
   Хелен съежилась, ее  испуганные  глаза  были  широко  раскрыты,  губы
дрожали. Она заслонила лицо рукой, словно защищаясь от удара.
   - Нет, - хрипло произнесла она. - Нет...
   - Да! Это твое кольцо. Подарок Руперта Темпеста.
   Это же кольцо дала  Элизабет  наставница  приюта  Хенриетты  Филдинг,
сказав, что оно принадлежало ее матери!
   - Нет! - из груди Хелен вырвался мучительный стон. - Нет.., этого  не
может быть... Они сказали мне, что я  все  выдумала..,  сказали,  что  я
сошла с ума, - ее голос сорвался, и она зажала себе рот  обеими  руками,
словно боясь, что слова вырвутся наружу.
   - Но я-то ведь не сумасшедший и Элизабет тоже.
   Кольцо было твоим. Теперь оно принадлежит  Элизабет...  -  Его  голос
стал мягким и вкрадчивым. - И теперь нам известно, почему.
   - Нет! Нет! - закричала Хелен, вскочив с места.
   Она покачнулась. Харви быстро протянул руку, чтобы поддержать ее,  но
она оттолкнула его. В ее широко  открытых  глазах  застыл  ужас,  голова
дергалась. - Это не правда... Я все  придумала..,  никакого  ребенка  не
было.., это плод моего воображения.
   - Но ребенок был, - голос Дана не отпускал, опутывал ее. - Ребенок от
Руперта Темпеста,  маленькая  девочка,  помнишь?  Но  теперь  она  стала
взрослой. Вот она, Хелен,  твоя  дочь,  совсем  большая  -  и  зовут  ее
Элизабет Шеридан!
   Касс  почувствовала,  как  по  ее  спине  поползли   мурашки.   Хелен
оцепенела.  Она  стояла,  прижав  руки  к  груди,  впившись  взглядом  в
Элизабет, а та расширенными, недоверчивыми глазами глядела на нее.
   - Она похожа не на Ричарда, а на тебя! - патетически воскликнул  Дан,
выкинув вперед руку, все больше вживаясь в свою  роль.  -  Взгляните  на
портрет! - Все присутствующие послушно повернули головы, только Хелен  и
Элизабет не отрывали друг от друга глаз. - Вылитая Элизабет! Ричард ввел
нас в заблуждение, заставив думать, что Элизабет похожа на него...  ведь
вы брат и сестра, а все Темпесты  имеют  фамильное  сходство.  Он  хотел
одурачить нас, разве  вы  не  понимаете?  Она  не  дочь  Ричарда.  И  он
прекрасно это знал. Она твоя дочь, Хелен. Твоя малютка... Та самая,  про
которую говорили, что это  плод  твоего  воображения..,  она  настоящая,
Хелен! Твоя  плоть  и  кровь!  -  Он  схватил  совершенно  растерявшуюся
Элизабет за руку и потянул вперед так резко, что Касс вскочила со стула.
Дан подтащил Элизабет вплотную к Хелен, но та по-прежнему не  двигалась.
Тогда Дан взял руку Хелен и, не особо церемонясь,  положил  ее  на  щеку
Элизабет. - Ты чувствуешь, Хелен? Посмотри на нее! Твое лицо! Твое дитя!
   Твоя дочь!
   - Сейчас же  прекратите!  -  Харви  бросился  вперед,  но  застыл  на
полпути, услышав жуткий, леденящий душу вопль Хелен:
   - Нет.., нет!
   Хелен раскачивалась из стороны в сторону, лицо ее исказилось.
   - Моя малютка.., они отняли  ее,  я  не  могла  ее  найти.  Я  искала
повсюду, но мне сказали, что я все придумала...
   Харви приблизился к Хелен, протянул к ней руки.
   - Хелен.., любовь моя. - Его лицо побледнело, голос был полон боли.
   Она медленно повернулась к нему. Устремила на  него  пустые,  странно
блестевшие глаза. Но она не видела его, не видела ничего вокруг.
   - Помоги мне найти мою дочурку, -  произнесла  она  странным,  словно
стеклянным голосом. - Ты ведь не откажешь мне, правда? - Она улыбнулась,
казалось, она узнает его. -  Ты  поможешь..,  ведь  ты  меня  любишь,  -
произнесла она жестокие в своем неведении слова.
   -