*** 
 
   Как он и ожидал, Доминик пришла в бешенство.
   - Как ты мог написать такое про меня! - кричала она.
   - Я не называл ничьих имен.
   - Тебе и не надо было. Всем понятно, в кого ты метишь.
   - Тогда тебе прежде  всего  не  следовало  затевать  эту  историю  со
слухами.
   - У тебя нет доказательств, что это я.
   - Они мне не нужны. На всем видны следы твоих коготочков.
   - А, все ясно.., ты клялся в преданности, так как же с этим?
   - Ну, скажем, все, что я испытывал к тебе, пропало.
   Доминик перевела дыхание, потом прошипела:
   - Так значит, твоя хваленая беспристрастность оказалась поддельной?
   - Думаю, что ты лучше многих знаешь о подделках, лживости, двуличии и
двойной игре.
   Доминик ощутила силу черных глаз и почувствовала,  что  между  ней  и
Блэзом возникла стена, которую уже не преодолеть. И она вдруг услышала:
   - Ты с самого начала играла нечестно по отношению к Кейт  Деспард.  А
теперь получила то же самое от меня.
   Ты не умеешь действовать честно, верно? Если ты так  всемогуща,  если
ты настолько лучше всех, зачем же эти обманы? Потому что без них  ты  не
получаешь удовольствия от игры. Предупреждаю тебя, еще один выпад против
Кейт Деспард, и я изобью тебя до синяков.
   - Ты не посмеешь.
   - Попробуй, узнаешь.
   Доминик почувствовала укол страха. Любовь Блэза не просто  ушла,  она
сменилась открытой ненавистью. Угроза, исходившая от  него,  была  почти
осязаемой.
   Когда-то он отдал свою душу за  ее  улыбку.  Теперь,  она  знала,  он
больше не посмотрит в ее сторону. Ее мысли метались. Да, надо  признать,
она  переоценила  его  преданность;  ей  казалось,  что  ее  способность
очаровывать усыпит любое подозрение, любые сомнения. Она  рискнула  -  и
проиграла.
   Но смелости ей было не занимать.
   - Не лезь в мои дела, - прошипела она.
   - Согласись, я никогда этого не делал.
   Презрение Блэза оказалось последней каплей. Доминик обрушила на  мужа
поток французских ругательств.
   Блэз   наблюдал   за   ней,   скрывая   свои   чувства   за   внешней
бесстрастностью. Ему хотелось сомкнуть пальцы на ее прекрасной белой шее
и изо всех сил сжать их. Ему хотелось бросить ей  в  лицо  обвинение  во
всех ее мерзких делишках, хотелось осыпать ее оскорблениями, но он стоял
и молча смотрел на нее. Смотрел так,  что  она  не  выдержала,  схватила
ближайший предмет - это был кофейник с уже остывшим кофе - и швырнула  в
Блэза. Он увернулся, кофейник ударился  о  стену.  Доминик  бросилась  к
двери, рванула ее на себя и выскочила из комнаты.
   Через сутки представители страховых компаний опубликовали  результаты
своих розысков: ими была обнаружена трещина в газовой трубе,  ведущей  к
котлу отопления. Скопление газа происходило постепенно и в конце  концов
привело к взрыву. Труба была старой, еще довоенной установки,  и  сильно
проржавевшей. При работе котла взрыв раньше или позже был неминуем.
   - Спасибо, Николас, - поблагодарила его Кейт.
   - Не за что. Это  все  Чандлер.  Оказалось,  его  Корпорация  главный
держатель акций страховой компании. Он дал им понять, что дело важное  и
что они должны поторопиться с экспертизой, если не хотят  неприятностей.
Эти американцы времени даром не теряют. Он еще послал  в  Кортланд  Парк
своего детектива.  Настоящий  сыщик,  специалист  по  поджогам.  Человек
тертый, знакомый со всякими уловками. Я думал, он приведет нашу  газовую
компанию в полный порядок, но они пошли на попятный.
   И вот ваше имя,  дорогая  Кейт,  очищено  от  каких  бы  то  ни  было
подозрений.
   Кейт улыбнулась, слыша саркастические нотки в  голосе  Николаса.  Она
давно чувствовала, что Николас ревнует  ее  к  Блэзу.  Теперь  это  было
совершенно ясно.
   - У вас высокопоставленные друзья, - продолжал Николас. -  Если  речь
идет об абсолютной власти, я всегда  знал,  что  деньги  обладают  даром
убеждать, но они говорят на всех языках, доступных человеку.
   "Все, что мне надо, - чтобы Блэз говорил на языке, доступном мне",  -
подумала Кейт.
   - Итак... - закончил Николас, - завтра вы им всем покажете.
   - Но вы ведь, конечно, будете там?
   - Никто не в состоянии помешать мне попасть  в  Кортланд  Парк,  и  я
думаю, что там необходимы  будут  полицейские  заслоны,  чтобы  сдержать
толпы жаждущих попасть на аукцион.
 
*** 
 
   Николас оказался прав. Кейт осталась ночевать в "Пинк Тэтч" и  утром,
приехав в Кортланд Парк к девяти часам, застала толпы людей, стремящихся
попасть на аукцион. Автостоянки были забиты машинами.
   Ровно  в  десять  Кейт  под  аплодисменты  собравшихся  поднялась  на
кафедру. В первом ряду она увидела Блэза и Агату Чандлер,  Кресло  Агаты
стояло в проходе между рядами. Кейт улыбнулась им, и Блэз  в  ответ  так
посмотрел на нее, что на мгновение все, кроме его взгляда, расплылось  у
нее перед глазами. Агата подняла сжатые руки в боксерском приветствии.
   Аукцион начался.
   Как рассказывали впоследствии, зрелище  было  невиданное.  Количество
выставляемых на  торги  предметов  и  их  превосходное  качество  просто
потрясали.  Одни   только   каталоги   приводили   людей   в   волнение;
предварительный просмотр породил лихорадочную жажду  приобретения,  торг
шел необыкновенно быстро - не больше двух минут на лот -  и  яростно,  в
нем участвовали претенденты со всего мира. Публика, раскрыв рот, следила
за ходом аукциона.
   Кейт использовала огромный круглый тент, под которым  свободно  могла
разместиться  тысяча  человек.  Она   затянула   его   тысячами   метров
светло-розового шелка,  купленного,  по  иронии  судьбы,  на  распродаже
тканей, предпринятой после пожара складов фирмы. Ее кафедра находилась в
центре. Телевизионные экраны позволяли наблюдать за торгами зрителям  из
задних рядов, а в каждом из проходов стояли люди,  чтобы  не  пропустить
поднятой руки кого-то из участников торга. Кейт должна  была  находиться
начеку, чтобы все видеть и слышать.
   В руке у нее был микрофон, и ее голос  был  слышен  в  самом  дальнем
ряду. Ощущалось всеобщее лихорадочное возбуждение, и, по мере  того  как
взлетали цены, даже воздух вокруг, казалось, вибрировал.
   В первый день на аукцион была выставлена  мебель  работы  французских
мастеров. Каждый предмет превысил исходную цену, цена за некоторые  вещи
дошла до миллиона фунтов.
   Был  сделан  перерыв  на  ленч,  объем  торгов  был  так  велик,  что
справиться с ним за одно утро нечего было и думать. Напитки  продавались
в шатре рядом; на составленных раскладных  столах  была  разложена  еда.
Можно было купить что-либо и  расположиться  на  газоне.  Солнце  сияло,
руины сгоревшего  дома  представляли  собой  живописный  контраст  всему
происходящему, местный оркестр  играл  популярные  мелодии.  Завсегдатаи
аукционов удивленно отмечали, что этот аукцион ни в малейшей степени  не
напоминал чинные торги на Арлингтон-стрит.
   Вечером Агата заявила, что все это больше походит на прием  гостей  в
саду, чем на аукцион.
   На следующий день на торги были выставлены фарфор и стекло, на третий
-  серебро  и  бронза,  на  четвертый  -  ковры  и  гобелены   с   утра,
драгоценности и золото вечером. В последний день должны были продаваться
картины, рисунки, наброски знаменитых художников.
   К этому времени Кейт была окончательно вымотана.
   Под  тентом  было  жарко.  Свет,  телевизионные  камеры,  -   аукцион
демонстрировался каждый вечер  в  специальном  выпуске  новостей,  кроме
того, велась съемка для интервидения, - напряжение  и  сосредоточенность
дались ей нелегко.
   Блэз с  волнением  следил  за  ней.  Кейт  осунулась  и  похудела  на
несколько фунтов. Как всегда, когда  волновалась,  она  ничего  не  ела.
Слава  Богу,  сегодня  последний  день.  Она  просто  могла  больше   не
выдержать. Ей нужен мир и покой, тишина и отдых, и Блэз ломал голову над
тем, как лучше устроить ей отдых.
   Но в Кейт таились скрытые резервы, ее вела  решимость  перекрыть  все
рекорды своей сводной сестры.
   И когда цена первого же рисунка, набросок работы Дюрера, за полминуты
взлетела с 50 тысяч до 700 тысяч фунтов, Кейт поняла, что  она  победила
Доминик!
   Каждый вечер после аукциона она подводила  итоги  дня;  каждый  вечер
цифры убеждали ее в том, что она опередила Доминик дю Вивье.
   Аплодисменты,  которыми  публика  встречала  появление  каждой  вещи,
жаркий торг  и  прекрасно  организованный  аукцион  устанавливали  новые
правила. И новые цены. Кейт писала исходную цену цифрами,  а  не  кодом,
как обычно, - настолько она была уверена в успехе.
   Снова и снова она перечеркивала цифры и писала последнюю цену, и  уже
уставшая рука выводила цифры нетвердо.
   Возбужденные зрители начали  вскакивать  с  мест,  от  гула  голосов,
казалось, становилось все жарче. Когда Кейт объявила - "миллион  фунтов"
за шедевр кисти Досси, художника эпохи  Возрождения,  наступила  тишина.
Молчали и оба конкурента, сражавшихся за картину, - нью-йоркский дилер с
внешностью Франклина Д. Рузвельта и  элегантный  француз,  который,  как
было    известно,    покупал    вещи     по     поручению     греческого
судовладельца-миллиардера. Кейт казалась удивленной.
   - Ну так как же, джентльмены? Это все? - спросила  она  с  наигранным
удивлением, словно  была  поражена  тем,  что  два  эксперта  могут  так
"невысоко" оценить вещь  исключительных  достоинств.  Тент  задрожал  от
смеха и аплодисментов.
   А когда, наконец, стукнул молоточек и картина перешла в собственность
француза  за   1200   тысяч,   все   присутствующие   поднялись,   чтобы
аплодисментами и одобрительными возгласами выразить свое  восхищение  не
только Кейт, но и  самим  удивительным  аукционом,  приковавшим  к  себе
внимание публики на целых пять дней.
   Овация длилась несколько минут.
   Кейт  покинула  кафедру  совершенно  ошеломленной,  но  Блэз  тут  же
оказался рядом, служа ей защитой, отодвигая плечом  тех,  кто  стремился
оказаться рядом с нею, не замечая ее  бледности,  отсутствующей  улыбки,
механических приветственных слов. Кейт слишком устала, она не могла даже
разговаривать. Блэз решительно протащил  ее  сквозь  толпу,  обнимая  за
плечи,  поддерживая,  когда  она  спотыкалась.  Он  привел  Кейт  в   ее
импровизированный кабинет, заставил, несмотря на  сопротивление,  выпить
бренди. А потом они вместе сели  в  поджидавший  автомобиль.  И  уехали,
оставив Найджела Марша, Джаспера Джонса и других сотрудников  "Деспардс"
наслаждаться поздравлениями, похвалами, восторгами. К тому времени,  как
они очутились в гостинице, Кейт буквально валилась с ног. Поднимаясь  по
лестнице, Блэз заметил:
   - Один раз это все уже с нами было, помнишь?
   Кейт ответила ему слабой улыбкой.  И  как  тогда,  в  Гонконге,  Блэз
раздел ее и уложил в постель, но в этот раз он поцеловал ее.
   - Ты все сделала замечательно, любовь моя,  -  сказал  он.  -  Просто
великолепно.
   Тяжелые веки Кейт затрепетали.
   - Правда? - полусонным голосом спросила она.
   - Что? Что все замечательно?
   - Что я - твоя любовь?
   - Да, моя единственная и только моя. Я люблю тебя.
   Кейт удовлетворенно вздохнула.
   - Я тоже... - и с этими словами она заснула.
 
*** 
 
   Отклики на аукцион появились в  прессе  многих  стран.  А  британская
пресса расточала щедрые похвалы, посвящая ему целые разделы в ежедневных
газетах и цветные приложения к воскресным выпускам.
   Общая сумма выручки достигла 23  490  тысяч  фунтов,  что  составляло
мировой рекорд для аукционов подобного типа. Но главное, о чем  говорили
и продолжали говорить еще не одну неделю, - это стиль аукциона.
   - Хотя, конечно, - утверждали некоторые,  -  удивляться  тут  нечему,
ведь Кейт Деспард наполовину француженка.
   - Что же  тогда  сказать  о  ее  сводной  сестре?  Ведь  эта  женщина
француженка на все сто процентов, и что же?!
   О Доминик не было ни слуху ни духу со времени ее ссоры  с  Блэзом.  О
ней не напоминала ни пресса, ни реклама. Через день после аукциона Кейт,
Блэз и Герцогиня со всем своим сопровождением перебрались в город,  и  в
тот же вечер Кейт устроила прием в "Клариджес" Шампанское лилось  рекой,
а Кейт в чудесном платье из тонкой золотистой ткани, с  летящими  рыжими
волосами была душою вечера.  Здесь  была  и  Шарлотта  в  бледно-голубом
шифоновом платье, и Лэрри Коул, и все сотрудники "Деспардс",  вплоть  до
посыльных. Кейт пригласила сторожей, пожарных и полицейских, так же  как
и представителей страховой компании, осчастливившей  Николаев  Чивли.  А
сам он, вдохновленный причитающимися ему пятью процентами, пел дифирамбы
Кейт  Деспард,  "аукционистке  века".  Герцогиня,  вся  в  ослепительном
сверкании драгоценностей и в шелковом одеянии с золотым шитьем, отбивала
ритм музыки, с удовольствием наблюдая за своим внуком  и  дорогой  своей
Кейт.
   - Я так и знала, что это случится, если я буду сталкивать их  друг  с
другом достаточно часто, - самодовольно сообщила она  Минин,  вызывавшей
всеобщее  любопытство  своим  светло-кремовым  одеянием  с  бахромой   и
экзотической национальной вышивкой. - Теперь все, что нам надо  сделать,
это заставить ту, другую, убраться с дороги. Иначе  в  один  момент  все
может рухнуть.
   Допивая уже второй бокал шампанского, Герцогиня не заметила появления
"той, другой". И не замечала до тех пор, пока Минни не дотронулась до ее
руки. Поглядев туда, куда кивком головы указала Минни, Герцогиня увидела
в дверях Доминик в алом платье с блестками, отливавшими, как  чешуя.  Ее
знаменитые сапфиры в ушах горели, как два луча света.
   Ее появление, казалось, повергло всех в оцепенение.
   Разговоры утихли, танцы  прервались,  оркестр  сыграл  еще  несколько
тактов и замолк. Кейт, танцевавшая с Николасом Чивли,  высвободилась  из
его рук и в развевающемся золотом платье решительно двинулась  навстречу
своей сводной сестре.
   - Доминик, - вежливо приветствовала ее Кейт,  осознавая  ее  красоту,
присутствие духа, блеск и в первый раз сознавая свою собственную силу  и
красоту.
   - Кейт, - кивнула Доминик ей в ответ с легкой улыбкой.
   Они не прижались друг к  другу  щеками,  не  пожали  рук,  вообще  не
коснулись одна другой.
   - Что здесь нужно этой  шлюхе?  -  пробормотала  Агата,  ища  глазами
своего внука. Она увидела, как он неподвижно стоит в дальнем конце зала,
не отрывая взгляда от двух женщин.
   - Поздравляю, - холодно сказала Доминик.
   -  Благодарю,  -  ответила  Кейт,   выдерживая   взгляд   внимательно
разглядывавших ее необыкновенных глаз.
   - Успех вам к лицу, - продолжала ее сводная сестра.
   - Я собираюсь теперь не расставаться с ним, - улыбнулась Кейт.
   Сейчас только Доминик поняла, что Кейт неуязвима.
   Ее уверенность в себе стала ей защитой. Вместо  неуклюжей,  замкнутой
девушки,  измученной  детскими  обидами,  перед  ней  стояла  сдержанная
красивая женщина в сиянии бесспорного успеха. В  ней  наконец  проснулся
огонь, а Доминик по  своему  опыту  знала,  что,  начав  гореть,  он  не
угасает. Но ситуация все же не безнадежная, решила она.
   С помощью интриг можно добиться многого. Вот  почему  Доминик  решила
появиться на приеме сегодня вечером.
   Удивить всех и попытаться что-нибудь узнать.
   - Вы не хотите угостить соперницу бокалом шампанского?  -  насмешливо
спросила она.
   - Я не могу пригласить вас разделить мою  радость,  -  сказала  ей  в
ответ Кейт, - но, пожалуйста, возьмите бокал.
   Высоко неся голову, чуть улыбаясь, чувствуя  на  себе  многочисленные
взгляды и пренебрегая ими, Доминик проплыла к длинному  столу,  а  затем
вдоль него к тому месту, где стоял ее муж. Она  подошла  прямо  к  нему,
положила руку ему на локоть, встала на цыпочки и  коснулась  губами  его
подбородка.
   - Дорогой... - прошептала она, а в сапфировых глазах загорелся вызов.
На мгновение она  ощутила  триумф,  увидев,  как  дрогнули  его  красиво
очерченные губы, как в черных глазах появился интерес. Но рука,  которой
она касалась, была безответной. Однако именно  он  подал  Доминик  бокал
шампанского. Обернувшись к Кейт, Доминик подняла бокал.
   - Победителю достаются трофеи, - произнесла она, прежде  чем  осушила
его. - Мы можем поговорить?
   Кейт кивнула и, повернувшись, пошла между расступившимися  гостями  к
зеркальным дверям в конце зала.
   Открыв дверь, она пропустила Доминик вперед,  прошла  сама,  и  двери
захлопнулись.
   - Боже мой! - воскликнул кто-то. - Побеседовать!
   Ну и наглость!
   Поднялся шум:
   - Вы видали что-нибудь подобное?
   - Кейт держалась с ней бесподобно.
   - Да, смелости у нее не отнимешь.
   - Что ей сейчас нужно?
   - Кто-нибудь проверил, у нее нет оружия?
   Все повернулись к Блэзу, по виду которого было совершенно  невозможно
понять, что он чувствует,  когда  вот  так  стоит,  высокий,  безупречно
элегантный в  смокинге,  а  лицо  его  бледностью  может  соперничать  с
рубашкой.
   Тогда взгляды всех обратились к Агате, а она повелительно произнесла:
   - Вечер еще не кончился, друзья.
   Оркестр снова принялся играть, танцующие пары вышли на середину зала,
остальные, стоя группами,  бурно  обсуждали  событие.  Спустя  несколько
минут Блэз отставил свой бокал и подошел к бабке.
   - Какого черта она тут разыгрывает? - хотела узнать Герцогиня.
   - Для Доминик игра не кончается до тех пор, пока она не выигрывает.
   - Но сейчас она выиграть не может.
   - Именно это она решила выяснить.
   - Думаешь, Кейт с ней справится?
   Блэз улыбнулся.
   - Теперь она сможет справиться, и справится. Это ее  борьба;  она  не
только должна  выиграть,  нужно,  чтобы  увидели,  что  она  выиграла  и
объяснила Доминик, каким образом.
   - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
   - Как правило, знаю, но ведь каждый  может  ошибиться.  Успокойся,  -
невозмутимо сказал Блэз. - Давай лучше выльем еще шампанского...
   В небольшой комнате, белой с золотой  лепниной,  две  женщины  стояли
друг напротив Друга, их отражения множились несчетно в зеркальных дверях
и  в  зеркалах  на  противоположной  стене,   так   что   казалось,   их
противостояние уходит в бесконечность.
   - Я недооценила вас, - призналась Доминик.
   - Не могу сказать вам того же.
   - В любом случае, и говорить об этом поздно.
   - Для вас вообще все сейчас поздно.
   Доминик  открыла  сумочку,  алую,  в  тон  платью,  вытащила  золотой
портсигар и не торопясь зажгла сигарету.
   - Скажите мне, - спросила она, - как вы этого добились?
   - Честным и кропотливым трудом.
   - О, я спрашиваю не про подвиги малышки Неподкупности, я имела в виду
Блэза.
   - Я ничего не делала. Просто была такой, какая я есть.
   - Была повсюду, куда бы он ни повернулся, куда вас  подталкивала  эта
вечно везде сующая свой нос его бабка. Меня она никогда не любила. А мне
не приходило в голову считаться с ней. А вы, напротив, начали с нее...
   Это весьма предусмотрительно. Она  -  единственный  человек  в  мире,
имеющий на него влияние.
   - Она любит его.
   - Да..,  а  он,  в  сущности  говоря,  не  такой  уж  милый  человек.
Привлекательный, конечно, очень мужественный.  Я  хотела  его  с  самого
начала.
   - Но вы никогда не любили его.
   - Ему это и не было нужно.
   - Тогда.
   - Как легко вы расправляетесь с Прошлым, - прошептала Доминик.
   - В счет идет только будущее. Я дошла до этой мысли непростым путем.
   - Да... Чарльз, разумеется, знал. Он знал намного больше, чем я могла
себе представить. И что самое главное, он знал вас.
   - Он был моим отцом "И, -  подумала  Кейт,  -  ты  больше  не  смеешь
называть его отцом. Это  больше,  чем  все  остальное,  говорит  о  моей
победе!" Пока Доминик могла пользоваться именем  Чарльза  Деспарда,  ему
было  гарантировано  место  в  ее  памяти,  теперь  же  он  стал  просто
человеком, который когда-то был женат на ее матери.
   - С вашей стороны было умно перетянуть на свою сторону нужных людей.
   - Я не так безумно самонадеянна, чтобы считать,  что  сумею  обойтись
без их помощи.
   - Она еще вам  понадобится.  Ведь,