недоставать Чарльза. Смерть Чарльза  застала
его врасплох. Когда он был в Чикаго, ему позвонили из Нью-Йорка.  Чарльз
Деспард умер от сердечного приступа, и все попытки реанимировать его  не
принесли успеха. Мадам Деспард в отчаянии, а  ее  дочь  нигде  не  могут
найти. Мадам просила связаться с ним -  может  быть,  он  сможет  срочно
приехать?
   Вылетев в Нью-Йорк, он по бортовому радио пытался разыскать  Доминик.
В конце концов ее обнаружили в Гонконге. С тех пор, как она  получила  в
свое распоряжение гонконгское отделение "Деспардс", она проводила в этом
городе много времени. Когда Доминик оказалась в  Нью-Йорке,  газеты  уже
опубликовали некролог, но даже тогда голова Доминик была  занята  только
аукционом.
   Блэза потрясла жесткая практичность Доминик.
   Чисто французская. На ее фоне его  американский  прагматизм  выглядел
даже жалко. Из всех людей, которых знал Блэз, только  его  бабка,  Агата
Чандлер, могла бы составить Доминик конкуренцию.
   Когда он сообщил своей бабке Агате  по  телефону  печальную  новость,
она, немного помолчав, сказала своим низким "шаляпинским" басом:
   - Я буду скучать без него. Он был моим старым добрым другом. -  Затем
печаль сменилась плохо скрываемым отвращением. -  А  что  эта  мерзавка,
твоя жена? Небось вцепилась  в  наследство  обеими  руками?  Вот  уж  не
думала, что увижу своего малыша у жены под башмаком.
   -  Прекрати,  Герцогиня.  Ты  ведь  знаешь,  по  этому   вопросу   мы
расходимся.
   - Вот посмотришь, как только она приберет к рукам "Деспардс",  чертям
в аду жарко станет.
   - Поскольку ты всегда уверяла меня, что Доминик  -  исчадие  ада,  то
ничего нового ты мне не открыла.
   Смех бабушки пророкотал на самых низких нотах.
   Она любила словесные перепалки.
   - Тебе известно, как я отношусь к твоей горе-женитьбе. Я  прямо  тебе
сказала, что я думаю об этой вертихвостке, и своего мнения не  переменю.
Она тебя погубит, Мальчуган. Стоит мужчине попасть  на  крючок  к  такой
женщине, как она, и мозги у него оказываются между ног.
   - Ты что, пытаешься тактично мне сказать, что она тебе не нравится?
   И снова  пророкотал  ее  смех,  удивительно  громкий  и  веселый  для
женщины, которой вот-вот стукнет восемьдесят пять.
   - Я просто говорю, что, когда она себя проявит,  можешь  рассчитывать
на меня.
   - Твоя самоуверенность ничем не лучше самонадеянности, в  которой  ты
обвиняешь Доминик.
   - Мои доктора дают мне еще пять лет, а это гораздо больший срок,  чем
возраст твоего брака. За эти два года вы не  расстались  только  потому,
что провели вдвоем не больше трех месяцев. - Она презрительно  фыркнула.
- Что это за женитьба такая? Какого черта  ты  полез  под  венец?  И  не
говори мне, что ты не смог бы  получить  то  же  самое,  не  заходя  так
далеко.
   - И не стану, - ответил Блэз. По звуку его голоса Агата  поняла,  что
на этот раз слишком далеко зашла она.
   Блэз многое ей позволял - только ей одной, - потому что любил ее,  но
даже она знала, где остановиться.
   - Я беспокоюсь за тебя, Мальчуган. Она совсем не то, что тебе  нужно,
это факт. Но  ты  из-за  нее  совсем  потерял  голову,  это  тоже  факт.
Послушай, как только  она  получит  "Деспардс",  дела  обернутся  совсем
по-другому. Не дай себя одурачить.
   - Не беспокойся, моя голова еще цела, - успокоил ее Блэз.
   - Ну, хорошо, - решительно произнесла Агата после недоброго молчания,
- не  исчезай  надолго.  Держи  меня  в  курсе.  -  Затем  с  притворным
безразличием она спросила:
   - Он ведь оставил завещание?
   - Наверно, - подыграл ей внук, знавший о ее ненасытном любопытстве.
   - А определенно ты ничего не знаешь?
   - Нет. Возможно, моя теща знает. Но ей сейчас не до этого. Она  очень
тяжело переживает смерть Чарльза.
   - А чего ты ждал? В нем  была  вся  ее  жизнь.  Всего  себя  отдавать
другому человеку - это большая ошибка,  ты  тоже  ее  совершаешь.  Когда
дорогой человек от тебя уходит, остается  слишком  большая  рана,  и  ты
истекаешь кровью.
   Блэз притворился, что не заметил намека.
   - Я уверен, что мэтр Фламбар, адвокат Чарльза, скоро свяжется с нами.
   - А Чарльз никогда не  говорил  тебе,  кому  он  собирается  оставить
"Деспардс"? - не унималась Агата.
   - Конечно, Доминик, кому еще?
   Агата молчала.
   - Ты знаешь что-то такое, чего не знаю я? - насторожился Блэз.
   - Если бы так, - последовал неопределенный ответ,  и  Герцогиня,  как
всегда, неожиданно повесила трубку.
 
*** 
 
   Сев в машину, Блэз вынул письмо, которое накануне  получил  от  мэтра
Фламбара. Тот писал, что у него имеется  завещание  Чарльза,  касающееся
его  французской  собственности.  Что  распоряжения   относительно   его
собственности в Англии наверняка находятся в надежных руках  адвокатской
фирмы "Финч, Френшам и Финч", которая вела дела "Деспардс" - да и самого
Чарльза - в Англии. В  конце  письма  сообщалось,  что  Чарльз  назначил
душеприказчиком своего зятя, Блэза Чандлера.
   "Это разумно, - подумал Блэз, - оставить два  завещания".  Законы  во
Франции  и  Англии  были  разными,  и  английское  отделение  "Деспардс"
финансировалось и функционировало в соответствии с английскими законами.
Каждое  отделение  "Деспардс"   было   независимым   и   действовало   в
соответствии с законами той  страны,  где  находилось.  Однако  все  они
управлялись холдинговой  компанией  из  единого  центра  в  Женеве.  Как
опытный юрист, Блэз одобрял подобное устройство "Деспард  и  Ко"  (когда
Чарльз понял, что у него уже не будет сына, он изменил название "Деспард
и сын" на  "Деспард  и  Ко").  Нью-йоркское  отделение  учреждалось  как
совершенно  независимое  в  том,  что  касалось   его   непосредственной
деятельности,  но  подотчетное  "Деспардс   Интернешнл"   в   финансовых
вопросах, а его вице-президентом назначалась Доминик.
   Теперь она,  без  сомнения,  станет  президентом.  Ее  мать,  Катрин,
разумеется, тоже получит все необходимое. Чарльз обожал  свою  красавицу
жену.
   Машина Блэза остановилась на Мэдисон-авеню,  у  входа  в  дом  Фрэнка
Кэмпбелса, где состоялось прощание с Чарльзом. Весь день сюда  приходили
толпы людей  -  отдать  Чарльзу  Деспарду  последний  долг,  теперь  зал
опустел. Только вдова одиноко сидела в слишком большом для нее кресле, в
отчаянии глядя  на  гроб:  Катрин  настояла,  чтобы  крышка  гроба  была
закрыта. Она не  захотела  ни  с  кем  делить  Чарльза  даже  в  смерти.
Поцеловав его на прощание, она поместила меж сомкнутых ладоней мужа  его
первый подарок - выцветшую и высохшую  мальмезонскую  розу,  -  а  затем
отошла, наблюдая со стороны, как его закрывают навсегда.  Теперь  она  -
крохотная фигурка в черном платье - сидела и смотрела на гроб,  свечи  и
горы цветов. Она перебирала четки, и ее губы шевелились, но  Блэз  знал,
что она не молится. Она разговаривала с покойным мужем, потому  что  для
Катрин Деспард он не умер. В кошмарные годы  своего  первого  замужества
она превратила Чарльза в мечту, и то, что ода наконец стала  его  женой,
было исполнением той же мечты, а всякому известно, что мечты не умирают.
   Когда Блэз склонился над ней, она доверчиво подняла к нему  лицо  Она
была миниатюрной, как и дочь Но в отличие от  дочери  у  Катрин  Деспард
были  золотые  волосы,  теперь  высветленные,  коротко  постриженные   и
тщательно  уложенные.  Они  трогательно  обрамляли  ее  лицо,   когда-то
невыразимо прелестное, но и теперь привлекающее к себе внимание: голубые
глаза, бело-розовая, как у фарфоровой куколки, кожа. Беспомощный  вид  и
привычка склонять набок голову, словно спрашивая: "Вы  позаботитесь  обо
мне, правда?", обычно очаровывали мужчин и раздражали женщин.
   Блэз поцеловал ее крошечную руку, на которой было только  обручальное
кольцо, и Катрин улыбнулась.
   - Простите, что опоздал, но аукцион был просто потрясающим.
   Искренняя  улыбка  Катрин  стала  механической:  "Деспардс"  был   ее
соперником. Все годы их совместной жизни он отнимал у нее  Чарльза.  Она
ни разу не была на аукционе и совершенно не интересовалась делами мужа.
   Придя домой в конце дня, Чарльз  знал,  что  о  "Деспардс"  лучше  не
упоминать.
   - Я уверена, Доминик обо всем позаботилась... - Ее с придыханием, как
у маленькой девочки, голос звучал по  обыкновению  чуть  растерянно,  но
вместе с тем чувственно, ее  французский  -  она  отказывалась  говорить
по-английски - был безупречным.
   - Вы, должно быть, устали. Вы просидели здесь так долго.
   - Устала, - как эхо отозвалась она.
   Катрин никогда не заканчивала фразы.
   - Давайте я отвезу вас домой.
   - Домой..
   Она остановилась в доме его бабки, на 84-й улице.
   Агата почти не зналась с Катрин, а  та,  в  свою  очередь,  панически
боялась старой леди, которую принимала за индейскую скво. Тем  не  менее
Агата наказала Блэзу, чтобы вдова Чарльза ни в чем не нуждалась.
   - Как любезно... - пробормотала Катрин.
   И  так  удобно.  В  ее   распоряжение   отдали   огромную,   роскошно
обставленную комнату, а также  слуг,  которые  должны  были  обслуживать
только  Катрин.  У  Доминик  с  Блэзом  был   собственный   пентхаус   в
Чандлер-тауэрс, где было достаточно места, но Доминик намекнула, что  ее
матери будет удобней в не столь современном помещении.
   Что  она  имела  в  виду  -  неизвестно.  По  мнению  Блэза,  Доминик
относилась к матери с плохо скрываемым  презрением.  Блэз  же  по-своему
любил ее, как любят милого несмышленого ребенка. Блэз часто  недоумевал,
что Чарльз нашел в своей жене. Казалось, ей всегда нечего сказать.
   Возможно, именно поэтому с ней было  спокойно.  И  она  на  удивление
обожала своего мужа, и ее удовольствие - ее счастье - заключалось в том,
чтобы был счастлив он.
   Однако  она  не  менее  решительно  очертила   границы   собственного
неудовольствия, и то, что в  ее  присутствии  нельзя  было  упоминать  о
"Деспардс", было добровольной жертвой Чарльза.
   Теперь, глядя на ее поразительно спокойное лицо, Блэз вспоминал слова
Агаты: "В нем была вся ее жизнь... остается слишком большая рана,  и  ты
истекаешь кровью". Что было в ее жизни, кроме мужа? Разве что вышивание,
с которым она не расставалась. И теперь оно лежало рядом, выглядывая  из
сумочки для рукоделия, которую она повсюду носила с собой.  Она  никогда
не читала книг, хотя обожала разглядывать модные журналы, она не  любила
театр, хотя, оказываясь в Америке, каждый день  смотрела  по  телевизору
мыльные оперы. На званых обедах  она  была  очаровательной,  великолепно
одетой хозяйкой, восполняющей недостаток  слов  лучезарной  улыбкой  Она
была из  тех  женщин,  которые  растворяются  в  своем  муже,  сияя  его
отраженным светом.
   Чей свет она станет отражать теперь?
   Катрин протянула руку  к  сумочке  с  рукоделием.  Перехватив  взгляд
Блэза, она сказала с милой гримаской, напомнившей ему Доминик:
   - Привычка... Это успокаивает. Всегда  успокаивало,  когда  мне  было
плохо... И я продолжала  вышивать,  когда  мне  стало  хорошо...  -  Она
казалась убитой горем. - Я вышивала домашние тапочки  для  Чарльза...  -
добавила она с потерянным  выражением  лица.  -  Он  ушел  от  меня  так
внезапно. Он сел на постели... - Она вздрогнула. - Он не  мог  говорить,
но он пытался. Я видела в  его  глазах..,  такое  отчаяние...  Его  губы
двигались, и чтоб его услышать, я приложила  ухо.  "Кэт,  -  сказал  он,
пытаясь произнести мое имя, - моя маленькая Кэт" А потом его не стало...
   Блэз слышал этот рассказ несколько раз.  Это  было  первое,  что  она
сообщила ему, когда он приехал в больницу. Она  повторяла  эту  историю,
гордясь тем, что даже на краю могилы ее муж думал  о  ней.  Блэз  кивнул
головой, улыбнулся, произнес сочувственные слова, ласково похлопал ее по
руке. В Катрин было что-то такое, что заставляло мужчин опекать ее.
   Он отвез тещу на 84-ю улицу и сдал  ее  на  руки  горничной,  пожилой
француженке. Потом, вместо того чтобы направиться к Чандлер-билдинг,  он
приказал шоферу ехать  в  "Деспардс".  Он  вылетит  в  Лондон  одним  из
реактивных самолетов, которые всегда дежурят в аэропорту.
   У него  был  заказан  билет  на  "боинг-737",  потому  что  он  хотел
поговорить с группой администраторов из "Деспардс", которые летели  этим
же рейсом. Он успеет поговорить с ними позже. Он не может пропустить эту
ночь.
   Когда он проскользнул  в  зал,  аукцион  подходил  к  концу.  Публика
находилась в состоянии эйфории Доминик по-прежнему стояла на возвышении,
но атмосфера утратила свой накал: последняя крупная вещь только что ушла
за астрономические деньги к Колчеву.
   - Ну и вечер, Блэз! - воскликнула одна из его знакомых  дам,  схватив
за руку. - Доминик держалась бесподобно! Она всех потрясла!
   - Превосходная работа, дружище, - знакомый англичанин похлопал  Блэза
по плечу, словно тот  факт,  что  Доминик  его  жена,  давал  ему  право
разделить успех.
   Когда Блэз  пробирался  вперед,  Доминик,  увидев  его,  торжествующе
улыбнулась. Она вывела "Деспардс" на первые полосы. Блэз заметил в  зале
журналистов и телекамеры. Завтра репортажи об этом аукционе появятся  во
всех новостях, а  возможно,  ему  будет  посвящена  отдельная  передача.
Вокруг было столько знаменитостей, что  одних  интервью  хватило  бы  на
неделю.
   Возбужденная публика ринулась к Доминик, увлекая за собой  Блэза.  Он
видел, как ее  обступила  почти  обезумевшая  толпа,  и,  пустив  в  ход
мускулы, стал проталкиваться вперед,  боясь,  как  бы  ее  не  задавили,
однако она не проявляла никаких признаков страха -  она  шла  вперед  со
спокойной уверенностью победительницы. Ее сверкающие глаза  прокладывали
ей путь.
   "Ну как? - словно выспрашивали они. - Кто оказался прав? Разве  я  не
достойна стать президентом и исполнительным директором "Деспард и Ко"?"
   Доминик протянула руки, Блэз поднес их к своим губам. Зал  разразился
аплодисментами.
   - Это я  пожелала  тебе  удачи,  помнишь?  -  подлетела  блондинка  с
роскошными  бриллиантами.  -  Так  и  получилось.   Дорогая,   ты   была
великолепна!
   Люди  столпились  вокруг,  раздавались   поздравления,   но   Доминик
повернула голову в ту сторону, где все еще сидели двое русских: Колчев и
Добренин, и, поработав плечами, Блэз ухитрился проложить в толпе проход,
чтобы его жена  могла  спуститься  с  возвышения  и  подойти  к  главным
покупателям. Затем, отойдя  в  сторону  -  он  чувствовал,  что  русские
заслужили право побыть с  Доминик  наедине,  -  Блэз  услыхал,  что  они
говорят по-французски.
   Добренин покинул зал первым. Он  встал,  позволил  своему  секретарю,
молодому человеку внушительных размеров, накинуть ему на  плечи  пальто,
взял в руки трость - в его  коллекции  их  было  несколько  сотен,  а  у
сегодняшней набалдашник был сделан из огромного топаза, - и прошел  мимо
своего соперника, глядя на него как на  пустое  место.  Пока  он  шел  к
выходу - он никогда  не  оставался  на  банкет  после  аукциона,  -  его
провожали аплодисментами. Бурные аплодисменты достались и Колчеву, когда
он направился к маленькому  столику,  где  для  него  были  приготовлены
дюжина чесапикских устриц, бутылка "Дон Периньон 47"  и  свежезажаренная
дичь. После удачного аукциона  он  всегда  много  ел  и  пил.  Тех,  кто
подходил его поздравить, он  никогда  не  угощал.  Колчев  придерживался
мнения, что аукционный дом предлагает присутствующим  достаточно  еды  и
питья и нечего зариться на чужое.
   Пока Колчев пробирался к своему столику, рядом с которым  стояло  его
любимое клубное кресло, стулья с позолотой вынесли, а из стенных шкафов,
спрятанных за зеркалами, вынули  удобные  стулья  и  диванчики.  Оркестр
заиграл джаз - перед аукционом квинтет  играл  Шуберта,  -  люстры  ярко
вспыхнули. В зал вкатили тележки, заставленные различными  блюдами.  Там
были крохотные горячие волованы с вкуснейшей начинкой, сочные  маленькие
сандвичи для женщин и большие, с непрожаренной  говядиной,  для  мужчин,
черешки сельдерея, перепелиные яйца,  икра,  устрицы,  холодная  дичь  и
марочное шампанское.
   Сначала Доминик принимала поздравления,  затем  давала  интервью  для
телевидения, и наконец фотограф захотел запечатлеть ее вместе с  Блэзом,
и тот получил свою порцию вопросов:
   - Как вы относитесь  к  фантастическому  успеху  вашей  жены,  мистер
Чандлер?
   - Я горд и доволен.
   - Он явился для вас неожиданностью?
   - Я никогда не сомневался в ней.
   - Думаете ли  вы,  что  ваша  жена  займет  место  покойного  Чарльза
Деспарда?
   - Я не знаю лучшей кандидатуры.
   - Вы  ожидали,  что  общая  сумма  выручки  достигнет  11,8  миллиона
долларов?
   - Нет. В отличие от своей  жены  я  не  специалист,  я  полагал,  что
будет.., около десяти миллионов.
   Блэз с легкостью солгал. Он не думал, что Доминик получит больше пяти
миллионов. Но он не мог заявить об этом публично.
   К счастью, он никогда не имел никакого отношения  к  "Деспардс".  Ему
хватало и своих дел. После того, как  его  бабка,  президент  крупнейшей
многонациональной корпорации Чандлеров, заболела и не смогла  разъезжать
по миру, как прежде, он стал вице-президентом компании.
   Блэз  много  раз  по-родственному  -  бесплатно   -   давал   Чарльзу
юридические советы, но этим дело и ограничивалось. Мир искусства был для
него закрытой книгой. Раньше, когда у него брали интервью, он со  смехом
признавался, что ничего не смыслит в искусстве. Теперь  он  инстинктивно
понял пора играть другую роль. Сейчас Доминик ждала  от  него  искренней
поддержки - впервые за их совместную жизнь он  с  изумлением  обнаружил,
что ей нужно от него не только тело.
   Когда они наконец оказались вдвоем, он спросил:
   - Ты действительно получила одиннадцать миллионов восемьсот тысяч?
   - Если честно, то девятьсот тысяч, но я немного преуменьшила. Не хочу
казаться алчной.
   - Ты была великолепна. Поэтому я и вернулся.
   - Я не удивилась, когда увидела, как ты вошел. Это особая ночь, и  не
только из-за аукциона. - Она подошла к нему совсем близко. - Многое  еще
впереди. Тебе обязательно лететь сегодня ночью?
   - Я думал, тебе не терпится узнать свою судьбу.
   - Мне и так все известно. Кто это может быть, если не  я?  Мне  нужно
было  подтверждение.  Сегодня  я  публично  подтвердила  свое  право  на
"Деспардс", а теперь я хочу подтвердить свое право на тебя .
   - Я полечу "конкордом" завтра утром, - глухо проговорил Блэз.
   Доминик взяла руку Блэза, поцеловала его  ладонь  и  начала  легонько
покусывать его указательный палец.
   - Хорошо, - пробормотала она. - А теперь вернемся к гостям...
   "Лондонский "Деспардс" вышел  на  нью-йоркскую  сцену.  На  вчерашнем
аукционе была выручена  фантастическая  сумма  в  одиннадцать  миллионов
восемьсот тысяч долларов за коллекцию, стоимость которой  оценивалась  в
пять-семь  миллионов.  Ставки  достигали  невиданной  высоты.   Ценители
китайского фарфора, съехавшиеся со всего мира, ожесточенно  боролись  за
право приобрести предметы  из  знаменитой  коллекции  покойного  Уиларда
Декстера, которую тот собирал более пятидесяти лет.
   Вчерашняя ночь говорит о том,  что  у  "Сотбис"  и  "Кристи",  прочно
обосновавшихся в Нью-Йорке,  появился  серьезный  соперник.  Более  двух
веков  "Деспардс"  занимал  ведущее  положение   на   лондонском   рынке
антиквариата.
   В ближайшем будущем его должна возглавить падчерица покойного Чарльза
Деспарда Доминик дю Вивье, проводившая вчерашний  аукцион  Она  заявила,
что сделает все возможное, чтобы "Деспардс" занял достойное место  среди
ведущих аукционных домов. По мнению нашего обозревателя, это будет битва
гигантов, на которую стоит посмотреть. Не говоря уже о новом  президенте
"Деспардс", потрясающей Доминик дю Вивье".
   При  этих  словах  Блэз,  разбуженный  звуком  телевизора,  уселся  в
постели.
   - Не рановато ли выступать с подобными заявлениями? - удивился  Блэз.
- Моя индейская кровь говорит, что нельзя искушать судьбу.
   - А моя французская кро