.  Однако  она  обладала  также  и
природным здравым смыслом, поэтому редко заходила слишком далеко.
   Она пожала плечами и сказала:
   - Конечно, сейчас мне с ней  тягаться  трудно.  Вот  я  поправлюсь  и
наберусь сил... Тогда посмотрим!
   - Ну как? - с тревогой спросила Касс, когда они с  Луисом  спускались
вниз.
   - Одно могу сказать, - сухо бросил Луис, - скучно здесь не будет.
 
*** 
 
   Марджери и Дан встретились в баре. Вид у обоих был  недовольный.  Дан
заказал два виски с лимонным соком.
   - Сколько времени потрачено, и все впустую, - заявил он. - В  природе
не существует никакого свидетельства о смерти женщины по имени  Элизабет
Шеридан. Я проверил не только начало 1952-го, но и следующий  год  -  на
всякий случай. Ничего похожего. Кто бы ни был матерью Элизабет  Шеридан,
ее звали не так. - На его лице проступило подобие улыбки.  -  Да  я  все
равно уверен, что она  жива.  -  Его  глаза  заблестели,  а  у  Марджери
вытянулось лицо. - Я думаю, что ребенка  просто  сдали  в  приют.  Тогда
возникает вопрос, кто это сделал. Мать?  Ричард?  И  зачем  этот  ложный
след?
   - Но по старым записям Хенриетты Филдинг мать ребенка звали  Элизабет
Шеридан, и она умерла!
   - Записи можно подделать. Помни, ми говорим  о  Ричарде  Темнеете,  -
рассудительно проговорил Дан. - Все было сделано для того, чтобы замести
следы. По какой-то причине Ричард не хотел, чтобы знали,  кто  мать  его
ребенка, и мы должны узнать, почему. Если она  жива,  то  лучший  способ
спрятать ее - это объявить, что она умерла. Свидетельства о смерти  нет.
Ни женщины по имени Шеридан, ни женщины но имени  Темпест.  Это  я  тоже
проверил. Я даже на всякий случай поискал Дайсартов  и  Иннзов.  Ничего.
Бог знает, как ее звали, но я уверен в  одном:  когда  Элизабет  Шеридан
попала к Хенриетте Филдинг, она не была ни сиротой" ни найденышем.
   На лице Марджери появилось беспокойное выражение. Все это оказывалось
слишком серьезно, на это она не рассчитывала. Но Дан уже слишком увлекся
- теперь его не вытащишь из этой каши, и никакие бесчисленные тупики его
не остановят.
   А она устала  от  всей  этой  игры  в  рыцарей  плаща  и  кинжала.  В
довершение всего, она неважно себя чувствовала в последние дни: угнетала
ноющая боль в желудке, которая, казалось, иногда пытается проложить путь
наружу через спину. И месячные начались не в срок.
   Она жадно глотнула коктейля.
   - Записи были подделаны, - говорил Дан. - Это типичный  поступок  для
Ричарда. Ты же помнишь, как он учил нас, что у всего есть своя цена...
   - Женщина, которая в то время заведовала приютом, умерла.
   - Марион Келлер, - подсказал Дан.
   - Все, кто был с этим связан, умерли. - Марджери содрогнулась.
   - Мне это тоже приходило в голову. - Их взгляды встретились.
   - А почему бы и нет? - сказал Дан. - Разве он когда-нибудь  допускал,
чтобы хоть что-то становилось ему поперек дороги?
   Марджери снова содрогнулась.
   - Мне это не нравится. Чем глубже мы лезем в эту историю,  тем  более
темной она кажется.
   - На дне всегда темно.  Но  у  нас  есть  слабый  луч  надежды.  Мать
Элизабет Шеридан не умерла, и мы...
   Черт возьми! - Он  оглянулся,  потому  что  кто-то  толкнул  его  под
локоть, и коктейль расплескался.
   - О, пожалуйста, извините, - раздался мужской  голос.  -  Ради  всего
святого! Дан Годфри!
   Дан радостно улыбнулся.
   - Фредди! Фредди Темпест!
   Мужчины обменялись крепким рукопожатием.
   - Именно тот человек, который мне нужен! - в восторге воскликнул Дан.
Потом он заметил, что Фредди не отрывает глаз от Марджери.
   - Вы не знакомы  с  моей  сводной  сестрой?  Графиня  де  Примачелли.
Марджери, это Фредди Темпест... Из английской ветви, -  многозначительно
добавил он.
   Высокий, светловолосый, с лошадиным лицом  и  скошенным  подбородком,
Фредди улыбнулся и смущенно произнес:
   - Мы однажды встречались,  много  лет  назад...  когда  я  гостил  на
Темпест-Кей. Вряд ли вы помните...
   Марджери, которая действительно не помнила, мило солгала:
   - Разумеется, я вас помню...
   Зато Фредди прекрасно ее помнил. Ему тогда только-только  исполнилось
семнадцать, а  Марджери  слыла  самой  сексапильной  красоткой  на  всем
Карибском побережье.
   "Хиляга", - вынесла приговор Марджери. Сплошные зубы и  неуверенность
в себе. На вид - Темпест самого последнего разбора: вечно на  мели  и  с
готовностью плачется по этому поводу в жилетку любому, кто  одолжит  ему
пятерку.  Марджери  никогда  не  было   особого   дела   до   английских
родственников: она считала, что они слишком высоко летают. Это Дан вечно
лип к ним. Не из-за денег, которых у них больше не было, а ради  титулов
и связей.
   - .. Собирался на  уик-энд  к  Темпестам,  -  дружелюбно  рассказывал
Фредди. - Вот я и говорю: почему бы вам не приехать...  Мы  не  виделись
целую вечность, и все были бы счастливы вас видеть. Дядя Дик до сих  пор
взахлеб рассказывает о похоронах.
   Дядя Дик Темпест, двадцать первый граф, представлявший  на  похоронах
английскую ветвь семейства,  был  добродушным  эксцентричным  человеком,
который одевался как бродяга и  с  трудом  вспоминал  имена  собственных
детей.
   - С удовольствием, - с готовностью ответил Дан. - Уик-энд за  городом
- это замечательно. Наверное, у вас еще остались неплохие лошадки.
   -  Пожалуй,  это  единственное,  что  у  нас  осталось,  -   горестно
подтвердил Фредди. - Но все-таки  что  вы  здесь  делаете?  Проматываете
понемногу это фантастическое состояние? -  В  его  голосе  действительно
звучала зависть.
   - О, просто навестил старых друзей, - непринужденно ответил Дан. -  А
уик-энд с другими старыми друзьями - это как раз то, что мне нужно.
   - Боюсь,  на  меня  рассчитывать  не  стоит,  -  произнесла  Марджери
огорченным тоном. - У меня важное дело в Венеции.
   - О, какая жалость. - Фредди проклинал свое невезение. Из  того,  что
он о ней слышал, можно было заключить, что графиня  щедра  не  только  в
отношении собственного тела. А он собирался к Темпестам лишь  для  того,
чтобы на время спрятаться от кредиторов. - Может быть, в другой  раз.  -
Он обезоруживающе улыбнулся.
   Дан взглянул на Марджери. Он заметил, что в последнее время  она  все
время нервничает. Она никогда не могла долго обходиться без  секса.  Так
что пусть себе едет в Венецию. Все равно от нее нет никакого проку.
   Марджери всегда предоставляла другим трудиться, а сама лишь требовала
свою долю плодов. Разумеется, если  эти  плоды  оказывались  съедобными.
Один он справится со всем  этим  гораздо  лучше.  Он  давно  намеревался
заглянуть в Темпест-парк, но то, что случилось сейчас, просто ниспослано
небом. С  тех  пор  как  он  обнаружил  тесную  связь  между  семейством
Темпестов и домом для найденышей Хенриетты  Филдинг,  он  предчувствовал
победу. Встреча  с  этим  дурачком  Фредди  казалась  первым  проблеском
истинной удачи. Можно будет как следует покопаться в его душе.
   - Присоединяйтесь к нам, - любезно  пригласил  он.  -  Садитесь.  Что
будете пить?
 
*** 
 
   Утро Элизабет обычно проводила с Касс.  После  обеда  она  гуляла.  К
концу первой недели она изучила остров, поняла, где  что  расположено  и
как действует.
   Она любила ходить пешком. Это было хорошей  физической  нагрузкой,  и
мысли текли в одном ритме с мерным шагом. Еще она каждый  день  плавала.
Кормили в Мальборо превосходно, но слишком обильно. Завтрак, обед, чай и
ужин.  Поплавать  как  следует,  не  меньше   часа,   было   не   только
удовольствием - просто необходимостью. А после того как ей показали  дом
на пляже, она заглядывала в него при каждом удобном случае.
   В тот день она  ощущала  беспокойство  и  вдобавок  чувствовала,  что
слишком много съела. Поэтому она решила доплыть  до  островка,  где  она
впервые услышала, как звонит колокол по Ричарду Темпесту, и, хотя  тогда
она еще этого не знала, по ней самой.
   Она  вышла  из  воды,  тяжело  дыша.  Последняя  сотня  ярдов   этого
полумильного расстояния  далась  ей  с  трудом.  Она  теряет  форму.  И,
конечно,  слишком  много  еды.  Она  решила  исключить  чай.  Без   этой
торжественной  церемонии,   когда   Хелен   разливает   из   серебряного
георгианского  чайника,  стоящего   на   спиртовке,   "Эрл   Грей"   или
"Дарджилинг", без  крошечных,  на  один  укус,  но  слишком  питательных
сандвичей, горячих лепешек, лопающихся  от  изюма  и  сочащихся  маслом,
торта, тающего на языке, она как-нибудь обойдется.
   А сейчас она упала на горячий мелкий  песок  и  закрыла  глаза.  Надо
восстановить дыхание, а потом в обратный путь.  Сжечь  калории.  Горячее
солнце окутало ее тело жаром.
   Она проснулась от шума  мотора.  Самолет  Организации  с  выпущенными
шасси уже почти коснулся посадочной полосы. Она следила, как он катится.
Потом самолет скрылся из виду, и она задумалась, кто это мог  прилететь.
Потом вспомнила. Касс говорила, что сегодня Дэв Локлин  должен  привезти
Ньевес. Все они привыкли, чтобы их кормили с ложечки  и  заворачивали  в
пеленки из золотой парчи. Как  только  она  примется  за  дело,  кое-что
изменится. Не зря она каждый день, сидя в классной  комнате  за  партой,
видела со своего места образчик рукоделия мисс Хенриетты, на  котором  в
назидание всем красовалось, что "не расточать" означает "не хотеть". Это
семейство не столько тратит деньги,  сколько  бросает  их  на  ветер.  И
никого из них это не сделало счастливее. В самом деле, подумала она, сев
на песок, обхватив руками щиколотки и положив подбородок на колени,  эту
семью счастливой никак не назовешь.
   Ни одного из ее членов нельзя было представить себе  среди  детей,  с
которыми она играла в детстве. Среди этих детей не могло быть ни графини
Примачелли Шлюхи, ни мистера Годфри Жиголо, ни мистера Дейвида  Пьяницы.
А я тогда кто? Элизабет Наследница?
   При этой мысли она улыбнулась. Нет, игры,  в  которые  здесь  играют,
куда более опасны. Розыгрыши с внезапными  смертями.  Она  стала  лениво
гадать, что же такое  придумал  Ричард  Темнеет,  чтобы  не  дать  своим
пасынкам  оспорить  завещание.  Что-то  настолько  неприятное,  что  это
связало им руки. Ну,  это  уж  их  забота.  До  тех  пор,  пока  они  не
попытаются переложить  эту  заботу  на  нее.  Она  вовсе  не  собиралась
позволять им сидеть у нее на шее, как Старик у Синдбада-морехода.
   Наконец она вспомнила о времени. Она не знала,  который  час,  но  по
положению солнца, все еще жаркого и  высоко  стоявшего  над  горизонтом,
решила, что должно быть по крайней мере  пять.  Часы  вместе  с  одеждой
остались на песке прямо перед пляжным домом.  Домом  Дэва  Локлина.  Как
получилось, что он, единственный из всех, удостоился привилегии  владеть
кусочком Темпест-Кей? Любимчик, как говорила Касс. И он,  без  сомнения,
талантлив. Его фильмы просто прекрасны.
   Почему он был изгнан из рая? Касс этим утром вела  себя  так,  словно
ожидала возвращения блудного сына.
   И Дейвид тоже. Даже Матти, по словам Касс, намеревалась отметить  это
событие и покинуть свои покои.
   Матти Любовница. Держится как важная дама. Элизабет вздохнула. Теперь
грядет сражение. Матти полна решимости  вновь  занять  место  фаворитки.
Несомненно,  все  это  время,  укрывшись  в  своих   апартаментах,   она
разрабатывала план кампании. Это мгновенное превращение -  символ  того,
что теперь будет происходить в доме. Еще совсем недавно  она  собиралась
воссоединиться с мертвым возлюбленным, а теперь уже  требует,  чтобы  ей
вернули прежнее положение.
   Элизабет  встала  и   потянулась.   Пора   присоединиться   к   играм
несчастливого семейства.
   Когда она доплыла обратно, мускулы ног болели, а сердце глухо билось.
Она выбралась на песок и легла, закрыв глаза и глубоко дыша. Она  скорее
почувствовала, чем услышала, что  кто-то  идет  к  ней,  останавливается
рядом. Подняв голову, она посмотрела прямо на  солнце:  высокая  мужская
фигура. Она вытянула шею и заслонила глаза рукой.  Снова  взглянула.  Он
стоял между нею и солнцем, и минуту она ничего не видела, кроме  силуэта
в сияющем ореоле. Потом она разглядела очень высокого  мужчину  с  очень
черными волосами, который улыбался, глядя на нее  сверху  вниз.  У  него
было смуглое лицо испанца, но с самыми синими из всех  синих  ирландских
глаз, такими пронзительно-яркими, что,  когда  она  встретилась  с  ними
взглядом, по  коже  побежали  мурашки.  Она  неловко  глядела  на  него,
завороженная этими глазами, застыв в неподвижности. Во рту стало сухо, а
сердце глухими ударами билось о песок.
   Она не могла пошевельнуться.  Он  нагнулся,  протянул  руку  и  одним
легким движением поставил ее на ноги, но руки не  разжал.  Ощущение  его
прикосновения заставило трепетать ее тело.
   - Привет, - сказал он. - Я Дэв Локлин.
 
Глава 8 
 
   - Разве он не великолепен? - шутливо воскликнула Касс, глядя на  Дэва
с непритворным восторгом.
   Потом она бросила  поддразнивающий  взгляд  на  Ньевес.  -  Это  твой
избранник, дорогая?
   Ньевес вспыхнула.
   - А вас не надо представлять друг другу? - продолжала Касс,  переводя
взгляд с Дэва на Элизабет.
   - Я уже представился, - весело ответил Дэв.  -  Когда  она  вышла  из
моря, как русалка...
   - У вас усталый вид, -  заботливо  проговорила  Хелен,  заметив,  что
Элизабет молчит. - До Сэнд-Кей и обратно - это большой заплыв.
   - Нет, я не устала, - отрывисто ответила Элизабет. - Если  позволите,
я пойду наверх переодеться.
   - Не беспокойтесь, мы не переодеваемся к обеду, - крикнула  ей  вслед
Хелен и очаровательно улыбнулась Дэву. - Это просто семейный уик-энд.
   - Как здорово, что ты вернулся, парень! - прогремел  Дейвид,  хлопнув
Дэва по спине.
   - Здорово, - искренне ответил Дэв.
   - Ты надолго? - с надеждой спросила Касс.
   - Как получится. Сейчас у меня нет никаких планов.
   - Это хорошо, потому что я... Мы так давно не виделись.
   Все собрались на террасе, окружили его,  каждый  стремился  завладеть
им, узнать, где он был и что делал.
   Касс держала его за руку, Ньевес и Матти  повисли  на  другой,  Хелен
ждала своей очереди. Даже Харви сиял радостной улыбкой, а по лицу Харри,
который на следующей неделе собирался домой, было видно, как он счастлив
снова видеть Дэва.
   - Так когда  это  было?  -  спрашивала  Касс  -  Ужасно  давно,  -  с
готовностью отвечал Дэв.
   - Спасибо, что присмотрел за Ньевес, -  поблагодарила  Хелен,  бросив
укоризненный взгляд на виновную. - Мы так беспокоились.
   Ньевес подошла и обняла ее.
   - Прости, тетя Хелен. Я потом все объясню.
   Хелен кивнула, улыбнулась, испытывая облегчение от того,  что  Ньевес
вернулась, и радость от того, что приехал Дэв.
   - А Элизабет в самом деле вышла из моря и  упала  к  твоим  ногам?  -
насмешливо  проговорила  Матти.  Она   вздохнула,   взмахнула   длинными
накладными ресницами. - Как и все остальные.
   - А знаешь, - вмешалась Касс,  -  Ньевес  уже  давным-давно  готовила
коттедж к твоему приезду. Чистила, убирала, приносила свежие цветы...
   Ньевес опять покраснела. Касс с усмешкой взглянула на Дэва.
   - Я хотел поговорить с тобой, - сказал Дейвид, - Рада,  что  вернулся
твой дружок? - поддразнила Касс Ньевес, заметив, что та не сводит глаз с
Дэва.
   - Он вовсе не мой дружок, - застенчиво шепнула  Ньевес,  но  лицо  ее
сияло.
   - Нет? Не делай из меня дурочку.
   Она видела обоих мужчин в углу террасы: Дейвид что-то горячо говорил,
а Дэв, слегка наклонившись к  собеседнику,  слушал  с  серьезным  видом.
Перед ним не устоит никакая женщина. Воплощение мужского начала.
   И дело не только в длинном гибком теле, бесконечных ногах и даже не в
том, что, как вы внезапно осознавали,  находится  между  ними.  И  не  в
смуглом ястребином испанском  лице  с  яркими  ирландскими  глазами,  от
взгляда которых падало и начинало  стучать  сердце,  а  по  коже  бегали
мурашки, и не в густых иссиня-черных волосах,  в  которые  так  хотелось
запустить пальцы, и не в улыбке, освещавшей его лицо внутренним  теплом,
и не в крепких белых зубах. Даже не в  удивительно  эффектном  сочетании
темперамента  испанского  мачо  и  ирландского  обаяния.  Дело  в  силе,
исходящей от этого человека, который был мужчиной на все сто  процентов.
Дав Локлин не культивировал свою мужскую сущность и не щеголял  ею.  Она
просто была частью его существа - сексуальность, которая хватала вас  за
горло и мягко сотрясала, заставляя с забившимся  сердцем  осознать,  что
этот человек способен на самое утонченное, грубо-нежное  соитие,  именно
такое, о каком вы читаете в эротических журналах и о  котором  мечтаете,
когда муж скатывается с вас и засыпает. Женщины его обожали. И не только
потому, что он был живым воплощением их грез.
   Они знали, что на него можно опереться. Касс, которая не доверяла  ни
одному другому мужчине, без колебаний вручила бы  ему  свою  жизнь.  Дэв
обладал удивительной силой. Вы знали, что он никогда не подведет.  И  не
только птицы, зачарованные им, слетали с дерева - женщины так и сыпались
с веток, но они попадали в руки, которые не давали им коснуться земли.
   Что касается Ньевес, то в душе ее Дэв стоял наравне с Богом. Глядя на
нее  сейчас,  Касс  испытывала  знакомое  чувство   тревоги   от   почти
экстатического выражения, застывшего на ее полудетском лиц;"". Ньевес  -
сама чистота. Она не видит Дэва таким, каков он на самом деле. От  секса
она ограждена собственной невинностью, как щитом. Для Ньевес  Дэв  отец,
которого ей так недоставало. И какое счастье, что это именно Дэв, думала
Касс. Он не из тех, кто воспользовался  бы  случаем.  Касс  ни  разу  не
видела, чтобы он пренебрег ею, каким-то образом высмеял ее или  показал,
что  ему  наскучило  ее  откровенное  обожание.  Он  всегда   вел   себя
безупречно. Он давал ей, думала Касс, именно то, в  чем  она  нуждалась:
эмоциональную поддержку, каменную стену,  на  которую  можно  опереться,
всегда готовое выслушать чуткое ухо и понимающее сердце.
   Черт бы побрал Дейвида, подумала Касс. Это его вина. Только взгляните
на него. На лице Дейвида ясно читалось, как много для него  значит  Дэв.
Но даже в этом была двойственность. С одной стороны, он  любил  Дэва  за
его силу, цельность, терпимость. С  другой  стороны,  он  ненавидел  его
сексуальность, неизменный и абсолютный успех у женщин, в  то  время  как
сам Дейвид постоянно терпел неудачи. Касс хорошо знала, что, хотя Дейвид
глубоко благодарен Дэву за внимание к Ньевес, он возмущен тем,  как  она
принимает это внимание. В том, что касается Дэва,  мрачно  думала  Касс,
Дейвид  Боскомб  представляет  собой   клубок   противоречий,   и   узы,
связывающие его с Дэвом, душат его.
   Словно  почувствовав  ее  взгляд,  Дейвид  оглянулся,  и   их   глаза
встретились. Потом он подчеркнуто повернулся к ней спиной и  отвел  Дэва
подальше. Вот именно, злобно подумала Касс. Повернись спиной, как ты это
всегда делал. Откажись видеть то, чего не хочешь видеть - того, что твоя
дочь без ума от человека, который ей в отцы годится,  с  которым  ей  не
справиться. Ради Бога, Дейвид, она и с собой-то справиться не может!  Ей
нужен отец - вот почему она обратилась к Дэву, хотя она  сама  этого  не
понимает. Дейвид, может случиться, что ей будет больно. Не по вине Дэва,
а потому что она не понимает, кто такой Дэв. Я знаю, что  для  тебя  это
тот самый случай, когда лучше "с глаз долой", но ради Бога, пусть он  не
превратится в "из сердца вон".
   Когда Яна впустила Дэва в комнату, Матти раскрыла объятия и  радостно
воскликнула:
   - Дэв Локлин! Я сейчас умру от счастья!
   - Матти, любовь моя! - Он подхватил ее на руки из шезлонга  и  звучно
поцеловал. Она с восторгом обняла его.
   - Вот так радость для моих бедных глаз!
   - Дай-ка я взгляну в них, - сказал Дэв. Матти послушно лежала у  него
в объятиях и позволяла себя разглядывать. Она знала, что  выглядит  если
не вполне хорошо, то гораздо лучше. Всю неделю она съедала все,  что  ей
приносили, куда можно, нали