с радостью согласился, боясь  отпустить  от
себя уверенного, сильного друга, в чьей защите снова нуждался.
   Они вошли в ресторан и очутились в уютном  московском  дворике  с  глухой
кирпичной  стеной,  увитой  плющом.  Сверху  изливался  серебряный  водопад,
наполняя темную заводь,  на  которой  качались  кувшинки  и  тростники.  Под
солнечной сенью желтеющих прозрачных деревьев стояли деревянные  столики,  и
один из них, рядом с водопадом, с цветами, всплесками солнца заняли  друзья,
радостно озирая один другого.
   Официант  восточного  вида,  не   вызвавший   у   Белосельцева   недавней
болезненной подозрительности, деликатный, предупредительный,  принял  заказ,
вычитанный по складам Кадачкиным из кожаной  увесистой  книги.  И  скоро  на
столе,  цветисто  занимая  его  дощатую  поверхность,  появились  запотевшая
бутылка водки,  рюмки,  пышная  ароматная  зелень,  слезящийся  овечий  сыр,
красная и черная фасоль,  желтые,  окутанные  паром,  похожие  на  маленькие
молодые планеты хинкали, продолговатое блюдо с люля-кебабами, насаженными на
миниатюрные пики, кувшин кислого молока с измельченной зеленью и желтый, как
полная  луна,  теплый  лаваш.  Белосельцев,  почувствовав   себя   голодным,
радовался этому восточному  изобилию,  изобретательности  хозяев  ресторана,
превративших  утлый  дворик  в  таинственный  грот  с  пленительной   струей
водопада. - Ну, за встречу, за Африку, за дружбу! - поднял налитую до  краев
рюмку Кадачкин, и, когда они чокались, несколько сочных капель проблестело и
упало на стол. Еда была  отменна.  Люля-кебабы  таяли  во  рту.  Из  хинкали
пробивался на язык раскаленный сок, который тут же запивался холодным кислым
молоком.
   - Ну так что  с  тобой  приключилось?  -  спрашивал  Кадачкин,  обкусывая
железную шпажку с насаженной колбаской сладкого мяса. - Мчишься  по  Москве,
будто  за  тобой  гонится  весь  батальон  "Буффало",  или  ты   преследуешь
Маквиллена, пожелавшего от тебя улизнуть? Какая такая незадача?
   - Столько не виделись. Столько воды утекло, - Белосельцев не  отвечал  на
вопрос прямо, чувствуя сладчайший хмель, от которого в водопаде переливались
серебряные ручьи, проникая в темную глубину водоема. - С  тех  пор,  как  мы
расстались в Лубанго и я еще  чувствовал  запах  распаренного  эвкалиптового
веника,  с  тех  пор  целая  эпоха  прошла.  Нет  страны,  нет  армии,   нет
государства. Есть мы с тобой, и у каждого общая  боль.  Ты-то  как  жил  эти
годы?
   - Еще пара африканских стран в атташате. Потом центральный  аппарат  ГРУ.
Когда все стало  валиться  -  Карабах,  Армения  -  в  Седьмой  гвардейской,
Прибалтика. Видел, как обезьяны добивают великую армию, и главная обезьяна в
Кремле. Когда случился  ГКЧП,  вздохнул  с  облегчением.  Наконец-то  добьем
негодяев! Поднял батальон по тревоге, взял под  контроль  несколько  военных
объектов. А потом - облом, блеф, блевотина. Когда  наркоманы  стали  срывать
красный флаг,  отстрелялся  по  ним  из  СВД,  а  потом  написал  рапорт  на
увольнение. С тех пор кувыркаюсь в какой-то перхоти. Торгую зубной пастой  и
ваксой, лампочками и батарейками. Как белые офицеры  в  Стамбуле.  Только  в
тараканьих бегах не участвую. А так точь-в-точь!
   - Неужели все безысходно? Враг, которого мы гоняли по  миру,  гоняет  нас
теперь по  Москве.  Ну  понятно,  политики,  сволочи,  первые  все  продали.
Народ-обыватель не захотел подняться. Но силовые  структуры?  КГБ,  который,
казалось, сплошь состоял из рыцарей. Или твое  ГРУ?  Почему  нет  отпора?  -
Белосельцев захотел рассказать  боевому  товарищу  о  "Проекте  Суахили",  в
который был вовлечен, но угрюмая тревога и тяжесть сомкнули уста.
   Кадачкин наполнил рюмки, и они выпили молча, не чокаясь, словно  поминали
страну.
   - Я, конечно, ушел от дел, превратился в  мелкого  торговца,  но  все  же
кое-какие связи остались. Иногда встречаюсь  со  своими,  перезваниваюсь.  -
Кадачкин говорил осторожно, словно раздумывал,  предлагать  ли  Белосельцеву
свои непроверенные, не имеющие  особой  ценности  мысли.  -  Ходят  какие-то
слухи, какие-то намеки, что будто  бы  в  твоей  бывшей  конторе  существует
костяк людей.  Какой-то  законспирированный  союз.  Какой-то,  если  угодно,
тайный орден, который сохранился после катастрофы.  Сберег  связи,  финансы,
возможности. Заложил сети в структуры новой власти, в банки, в телеканалы. И
что этот "Орден КГБ" неформально связан со всеми влиятельными силами страны,
управляет процессом настолько, что многие из недавних  событий,  такие,  как
устранение  Прокурора,  отставка  Премьера,  выдвижение  новой,  неожиданной
плеяды политиков, - все это объясняют деятельностью твоих бывших  партнеров,
которые медленно всплывают на поверхность?
   Словно в подтверждение его слов, из темной глубины  водоема,  по  которой
разбегались плески падающих блестящих  ручьев,  всплыла  красная  пучеглазая
рыбина.  Осмотрела  их  выпуклыми,   телескопическими   глазами,   хватанула
серебряный  пузырек  и  ушла  в  темноту.  Белосельцеву  с  его  вернувшейся
мнительностью показалась, что рыба следит за ними, слушает их  разговоры,  и
они в безлюдном дворике находятся под пристальным  наблюдением  бессловесных
рыб, мерцающих зайчиков солнца, удаленного, смиренно стоящего  официанта.  В
словах Кадачкина он уловил едва различимое дребезжание, как в  колокольчике,
по которому пробежала трещинка, искажающая чистый звук.
   - И нечто подобное, как мне давали понять, существует  в  ГРУ.  Закрытая,
хорошо организованная когорта, включающая  отставников-генералов,  офицеров,
внедренных в коммерческие структуры, военных атташе  посольств,  командующих
округов, генштабистов. Якобы эта группа  составляет  свой  орден,  соблюдает
свою конспирацию. И многие из необъяснимых процессов  нынешней  политической
жизни - крах  движений  и  партий,  возвышение  корпораций  и  банков,  срыв
безупречных операций власти - объясняются существованием этих двух  орденов,
их борьбой и соперничеством, разницей их представлений о будущем государства
Российского.  Впереди  решающая  схватка  двух  тайных  обществ,  которая  и
определит судьбу России. Будем ли мы или нет. Ты ничего об этом не слышал?
   Трещинка искажала и гасила звук, как в бронзовом буддийском  колокольчике
с крылатой танцовщицей из Ангкора, стоящей  у  него  на  столе.  Белосельцев
улавливал это легкое фальшивое дребезжание, глубоко сокрытое в доверительных
интонациях старого друга. И уже неслучайными казались их встречи. Та, в день
усекновения  головы  Шептуна,  и  эта,  в  дни  роковых  ожиданий.  События,
прокатившиеся над их головами с момента расставания на  солнечном  аэродроме
Лубанго, когда жужжащие моторы пронесли Белосельцева над  песчаной  горой  с
огромной скульптурой Христа, эти события могли изменить их обоих. Превратить
во врагов, поставить в разных углах враждующего, расщепленного  общества.  И
не следовало бы им обнаруживать свои нынешние сущности, а лишь вспоминать то
давнишнее, полное красоты и опасностей время, осмысленное и  великое,  когда
оба они, африканисты-разведчики, в разных структурах служили единому  целому
- своему государству.
   - Ничего об этом не слышал, -  рассеянно  сказал  Белосельцев,  старинным
приемом создавая защитный экран вокруг  мыслей,  подлежащих  сокрытию.  Этим
экраном были воспоминания об Африке, о ее таинственной  красоте  и  природе,
среди которых он выполнял боевое задание. О ее красноватой  земле,  пахнущей
тлением, с остатками ядовитой  пыльцы,  чешуйками  хитина  умерших  крылатых
тварей, с комочками глины, словно пропитанной кровяными тельцами,  и  он  на
камне,  на  берегу  океана,  рисовал  красной  глиной  профиль   африканской
красавицы. - Ничего об этом не  слышал.  А  в  чем  их  сущность,  эти  двух
орденов?
   - Мне, конечно, трудно судить. Я мало что знаю. Быть может,  это  вымысел
фантазеров, желающих на пепелище, среди  полной  беспомощности  и  разгрома,
усмотреть иллюзию сопротивления.  -  Белосельцев  чувствовал,  как  Кадачкин
закладывает дистанцию между собой и тем, что намерен был сообщить.  И  длина
этой дистанции содержала  в  себе  степень  достоверности,  уровень  обмана,
глубину сокрытия, на которую желал спрятаться от  Белосельцева  его  прежний
боевой товарищ.
   - Будто бы в недрах госбезопасности, после разгрома  Берия  и  хрущевских
репрессий  по  отношению  к  элите  разведки,  возникло  потаенное,  глубоко
законспирированное ядро,  затаившее  ненависть  к  партийным  дилетантам,  к
комсомольским выдвиженцам, захватившим контроль над КГБ. Этот тайный  кружок
восстановил влияние органов  и  добился  устранения  Хрущева,  но  эта  цель
казалась  промежуточной,  и  конспираторы  госбезопасности  поставили  целью
захват  власти  в  стране,  устранение  одряхлевшей  идеологии,   проведение
радикального  реформирования  косного  государства   и   общества.   Кружок,
возглавляемый Андроповым, и стал основой "Тайного ордена КГБ"?
   Белосельцев слушал Кадачкина, словно заносил его мысли  на  тонкие  листы
папиросной бумаги. По контурам пустоты, по отсутствующим фрагментам рассказа
он сможет угадать скрытые  побуждения  собеседника.  Он  слушал  машинально,
старался  не  понять,  а  запомнить,  заслоняясь  от  проницательного  взора
Кадачкина картинами африканской природы.
   Джип с  ангольским  водителем  качается  в  лесной  колее.  Грузовичок  с
двуствольной зениткой задевает низкие  ветки.  И  в  открытое  окно  влетает
горячий, влажный ветер Африки, пахучий и маслянистый, как женские подмышки.
   - Этот кружок, управляемый Андроповым, включал в себя модных политических
журналистов, референтов партийных начальников, видных писателей и актеров  с
либеральными взглядами и, конечно, разведчиков, дипломатов,  экономистов,  -
всех, кто выезжал за границу, был наделен дополнительными степенями свободы,
располагал информацией и влиянием.  В  этом  кружке,  где  царили  застолья,
смешные анекдоты, красивые женщины, переходившие от  одного  члена  клуба  к
другому, делались важные дела. Продвигались фигуры на видные роли в газеты и
журналы.   Обеспечивались   нужные   назначения   послов   и   руководителей
партаппарата.  Направлялись  за  рубеж  делегации.  Присуждались  престижные
премии.  Постепенно  создавался  либеральный  общественный  слой,  связанный
круговой порукой, неформальными узами дружбы, где вызревали идеи  реформ,  -
разрядка, конвергенция, перестройка.  Когда  Андропов  стал  главой  партии,
"Орден  КГБ",  по-прежнему  законспирированный,  имел  на  своей   периферии
огромную сферу влияния в партии, в культуре, в органах власти и  информации.
Там была негласно заявлена идея смены политического строя?.
   Бабочка бьется в сачке, просвечивая  сквозь  кисею  красными  и  зелеными
пятнами. Круглые островерхие хижины, где пасется тощее стадо,  и  чернокожий
бушмен, в струпьях, со слезящимися  глазами,  с  грязной  тряпицей  в  паху,
держит на плече сухой изогнутый лук, и в деревянном колчане торчат  тяжелые,
с орлиными перьями, стрелы.
   - Конвергенция, заявленная  Сахаровым,  обнаружила  себя  в  конвергенции
разведок, советской и американской.  Крупные  агенты  ЦРУ  и  КГБ  заключили
негласный  пакт  о  создании  единого  центра,  управляющего   разоружением,
снижением конфронтации, погашением локальных конфликтов. Этот центр мыслился
как  зародыш  будущего  "Мирового  правительства",  в   интересах   которого
трансформировались СССР и  Америка.  На  встрече  с  Рейганом  в  Рейкьявике
Горбачев, оснащенный рекомендациями "Ордена", обещал демонтировать коммунизм
и Советский  Союз,  что  и  было  сделано  в  девяносто  первом  году.  Крах
коммунизма, обвал советского государства, хаос при  создании  нового  строя,
разгром КГБ на время прервали  управляемый  процесс  перестройки,  заставили
"Орден" снова уйти в подполье. Действуя из подполья, используя  американские
связи, этот "Орден"  готовит  устранение  прогнившего  либерального  режима,
выведение на авансцену  "человека  разведки",  который  смог  бы  продолжить
строительство нового мироустройства, где Америке отводится верховное  место,
а Россия встраивается в концепцию "нового мирового порядка".  Говорят,  этот
"Орден" состоит из генералов внешней разведки и идеологической контрразведки
и носит какое-то странное лингвистическое название - то ли  "хинди",  то  ли
"фарси", то ли "суахили". Ты ничего об этом не слышал?..
   Он плескался в солнечно-зеленом океанском рассоле, подныривал под  мокрую
глянцевитую ветку, под ее длинные пахучие листы.  Лопасти  солнца  проникали
веером в воду.
   - Ты ничего не слышал об "Ордене КГБ"? Ведь ты  вращался  в  генеральской
элите?
   Синие пристальные глаза  Кадачкина  выведывали  его  сокровенное  знание.
Просачивались сквозь защитный экран,  и  Белосельцев  выныривал  из  океана,
окруженный благоухающей глянцевитой листвой, целовал  сорванную  с  далекого
побережья ветку, прижимал ее к животу и груди, не пуская Кадачкина в глубину
своего подсознания, выдавливал его брызгами соли и солнца.
   - Нет, ничего не слыхал, - рассеянно ответил Белосельцев. - А что это  за
"Орден ГРУ"? Что это за мифология, достойная конспирологического романа?
   - Повторяю, я далек  от  этого.  -  Кадачкин  длинным  туманным  взглядом
показывал, как он далек, и  по  этому  взгляду  Белосельцев  понял,  как  он
близок, сколь достоверны будут слова, предназначенные для него.  -  Говорят,
что "Орден ГРУ", или "Русский орден", ведет свое начало от Сталина, был  его
оружием в борьбе с троцкистами. Опасаясь реванша со стороны внутренних  сил,
немецкого вторжения и оккупации страны, он заложил основы "Русского ордена",
который создавал идеологию "Русской Победы", остановил  погром  православия,
вернул в  атрибутику  царские  эполеты,  имена  Пушкина,  Дмитрия  Донского,
Кутузова и Льва Толстого. Именно  этот  "Орден"  собрался  на  торжественный
прием в Георгиевском зале Кремля, где Сталин провозгласил  тост  за  русский
народ. Именно этот "Орден", руками Жукова, нанес  поражение  Берия,  выдавил
КГБ на периферию общественной жизни, после чего  эти  две  спецслужбы  стали
непримиримыми соперниками?
   Катер  плыл  по  желтой  воде  Лимпопо,  в  которой  кружили  маслянистые
шоколадные воронки, тянулась  бахрома  ржавой  оторванной  водоросли,  а  на
горизонте плавно волновались холмы,  затуманенные  дымкой  близкого  океана.
Чернокожий рыбак, перебирая леску, стоя в ладье, смотрел на катер.
   - Другим человеком, кто оживил деятельность "Русского ордена"  в  момент,
когда  тайный  кружок  Андропова  захватывал  основные  позиции  и  началась
конвергенция, называют Романова, курировавшего военно-промышленный комплекс.
Невидимая миру схватка КГБ и ГРУ окончилась отстранением Романова и приходом
Горбачева, что означало конец государства. Но не  конец  "Русского  ордена",
который  лишь  глубже  ушел  в  подполье,  пропуская   над   своей   головой
разрушительные цунами перестройки?
   Гостиничный номер в "Полане", бархатный рокот  прибоя,  брызги  дождя  на
ночном стекле. Чернокожая царица лежит в широкой постели, закинув  локти  за
голову. И он берет из вазы тяжелые глянцевитые яблоки,  украшает  ей  груди.
Укладывает на темные бедра кисть винограда. Сочную, отекающую соком клубнику
кладет на ее лобок. На выпуклый черный живот водружает алый ломоть арбуза. И
вся она, как богиня плодородия, в райских цветах и плодах, и он, ее  жрец  и
возлюбленный,  чувствует  благоухание  ее  теплой  кожи,  яблочную  сладость
сосков, медовый запах подмышек, и зеленый огонь фонаря дрожит на хрустальной
вазе.
   - В эти последние  десять  лет,  когда  в  хаосе  гибла  страна,  бандиты
угнездились во власти, а страной управляли спецслужбы врага, "Русский орден"
накапливал  силы.  Собирал  в  свой  круг  интеллектуалов-военных,   русских
писателей  и  философов,  ученых,  не  отдавших  врагу  уникальные   знания,
патриотических политиков и священников. Задачей "Ордена" было  не  допустить
раскол между коммунистами и монархистами,  "красными"  и  "белыми",  к  чему
стремились захватившие власть либералы. И если не сцепились в разрушительной
схватке "левые"  и  "правые"  русские,  то  в  этом  заслуга  "Ордена  ГРУ",
сохранившего потенциал развития?
   Он сидел на земле в деревянной ловушке, ожидая наутро казни,  и  все  его
больные суставы, незажившие раны и ссадины, все страдающие изнуренные клетки
и кровяные тельца молили о  спасении.  Внезапно  ночь  наполнилась  падучими
звездами, зеленоватыми бенгальскими искрами, летучими метеорами. Ночное небо
исчертили бессчетные золотистые нити.  Звезды  падали  в  траву  и  деревья,
бесшумно догорали в листве голубыми  холодными  вспышками.  И  он,  сидя  на
холодной земле, созерцал африканское чудо, ниспосланное ему во спасение.
   - Нынешняя власть Истукана завершается. На смену ему идет другой человек.
Две тайные структуры - "Орден ГРУ" и "Орден КГБ" -  борются  за  Избранника.
Борются две идеи русского будущего. "Орден КГБ" встраивает Россию в  мировое
развитие  как  ресурс  мировой   энергетики,   пресной   воды,   ископаемых,
трансконтинентальных путей сообщения, что не предполагает суверенной страны,
суверенной цивилизации и культуры.  Излишки  населения  будут  ликвидированы
мягкими средствами.
   Центром мирового развития становится Америка,  и  все,  что  противоречит
глобальному единству и управлению, будет сметено и  подавлено.  "Орден  ГРУ"
мыслит категориями суверенной великой России, уповая на русскую альтернативу
гибнущему миру, на великую идею России, спасающую мир от погибели. Две  этих
модели  вступают  в  решительную   схватку,   в   последний   глобальный   и
космологический бой?
   Африканский танец в горячей саванне. Полуголые юноши с копьями, девушки в
набедренных повязках из длинных трав и  цветов.  Огненный  грохот  тамтамов,
топотанье босых ступней. Блестящая черная кожа,  раскрытые  красные  рты.  И
внезапно упавший ливень, смешавший землю  и  небо,  превративший  деревья  в
огромные зеленые лохани воды.
   - В ближайшие недели произойдет смена власти. Выиграет тот, кто  овладеет
Избранником. Шансы у обеих структур равны. Предстоят  сложнейшие  комбинации
разведок, от которых зависит будущее.
   Кадачкин  умолк,  давая  возможность  Белосельцеву  осмыслить  сказанное,
соотнести сообщение с тем, кто  его  передал.  Его  передал  Кадачкин,  член
тайного "Русского ордена".  Это  тождество  продолжалось  секунду,  и  затем
Кадачкин удалился на длину светового луча.
   - Во все это слабо верится. Действительно,  напоминает  наивную  фантазию
романиста. Я очень далек от этого. Рассказал, что слышал  во  время  досужих
посиделок в банях, за кружкой холодного пива?
   Белосельцев оставался спокоен. Ему только что передали послание. Но он не
открыл конверта,  кинул  послание  в  урну.  Его  старый  товарищ,  друг  по
африканскому походу, вербовал  его.  Выведывал  о  заговоре  "Суахили".  Был
представителем параллельного заговора.  Москва  была  заминирована,  и  было
неясно,  в  чьих  руках  находится   кнопка   взрывателя.   Он,   окруженный
опасностями, среди переворотов и заговоров, один мог спасти Москву.
   - Прекрасный обед, - сказал Белосельцев. - Такие встречи дорогого  стоят.
Мы  не  должны  терять  один  другого  из  виду.  Старые  друзья  не  должны
разлучаться надолго.
   Они поднялись, оставили деньги, издалека поблагодарив официанта. Водопад,
проливаясь вдоль кирпичной стены, брызнул  прохладной  свежестью.  Обнялись,
расстались с Кадачкиным. Удалялись в разные концы переулка, не оглядываясь.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

   Белосельцев машинально повторял: "Печатники? Свинчатники? Возьми печатный
пряник? Комета взрыва прянет?" Катил на своей поношенной "Волге"  через  всю
Москву,  к  гаражу,  где  еще  недавно  встречался   с   пророком   Николаем
Николаевичем, а теперь, угадывая необъяснимую связь между взрывом на Красной
площади и предстоящей катастрофой, н