".
   -  Психологические  и  моральные  характеристики  Премьера   способствуют
проведению подрывной операции, имеющей цель дискредитировать  его  в  глазах
силовых структур, лично Президента и общества в целом.
   Буравков,  утонченный  мастер  активных  операций,  в  прошлом   подавлял
диссидентов.  Чернил  их  репутацию,  отсекал  от  общественной   поддержки,
травмировал угрозами. Теперь он использовал свой опыт для истребления  новой
жертвы.
   - Премьер слабоволен, тщеславен, пуглив, подозрителен, подвержен  маниям.
Это   делает   его   объектом   манипуляций,   чем,   несомненно,    следует
воспользоваться? Нам  видится  возможным  побудить  Премьера  сделать  перед
телекамерами   ряд   заявлений,    которые    затем    будут    опровергнуты
действительностью и обнаружат его полную  политическую  несостоятельность  в
глазах  общества.  Представляется  также  эффективным  представить  Премьера
нарушителем кодекса  офицерской  чести,  которой  он  часто  и  не  к  месту
бравирует. Для  этого  следует  выставить  его  в  глазах  силовых  ведомств
предателем их интересов, выявить его неспособность и  нежелание  заступиться
за одного из генералов, влиятельных и  любимых  в  среде  силовиков.  Шаткое
равновесие на Кавказе, мнимое замирение с Чечней,  брожение  в  ваххабитских
районах Дагестана - больная мозоль Президента. Ответственный за эти проблемы
Премьер может пасть в глазах Президента в случае, если мир на Кавказе,  хотя
бы на краткий момент, будет нарушен. Дестабилизация Северного Кавказа -  вот
радикальнейшее средство устранения Премьера?
   Они  молчали,  обступив  Белосельцева  настороженными  птичьими   ликами.
Большая седая сова смотрела с вершины  осеннего  стога.  Тяжелый  пеликан  с
наполненным желтым зобом наблюдал из мелкой лагуны. Зоркий  голубь  витютень
всматривался оранжевыми глазками, пружиня на ветке. И сам Белосельцев  вновь
превратился в усталого  немолодого  скворца  с  тусклым  зеленым  отливом  и
розовым отсветом черных истрепанных перьев. Был членом стаи, заговорщиком.
   - Поможешь? - спросил  Гречишников.  -  Очень  мало  талантливых,  верных
людей.
   - Что я должен сделать?
   - Подготовь небольшую референтную справку о  движении  ваххабитов.  Пусть
Премьер  перед  телекамерами  заверит  общественность,  что  это  неопасное,
миролюбивое учение,  которого  не  нужно  бояться.  И  второе.  Освежи  свои
дагестанские контакты. Ты был близок к молодому Исмаилу Ходжаеву. Сегодня он
очень влиятелен, контролирует боевые отряды.  К  его  слову  прислушиваются.
Нужен на него надежный выход. Готов это сделать?
   - Я готов, - сказал Белосельцев.
   -  Вот  и  ладно,  -  тряхнул  плечами  Гречишников,  сбрасывая  оперенье
витютеня.
   Выпили прощальную чарку. Стали собираться в Москву.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

   Референтная справка о ваххабитах, написанная Белосельцевым, уместилась на
двух страничках и содержала сведения о мистическом  вероучении,  соединявшем
мусульман в земное братство, где равенство, нестяжательство, совместный труд
и жертвенность вели правоверных в Рай. Белосельцев,  опуская  метафизическую
сущность  учения,  придал  ему  черты  утопического  социального   братства,
стремящегося   среди   неравенства   современного   мира,   несправедливости
жизнеустройства построить подобие исламского социализма.  Лазурь  минаретов,
красота и мудрость Корана побуждали героев и мучеников, жертвуя за  ближних,
становясь угодными  Богу,  очистить  человечество  от  разврата  и  скверны.
Соединиться в едином царстве Божественной Правды и Святости.
   В  этом  виде  справка  была  вручена  Премьеру.  Через  несколько   дней
Белосельцев был приглашен Гречишниковым в Кремль присутствовать на  вручении
боевых наград  участникам  чеченской  кампании.  Из-за  отутствия  болевшего
Президента вручение производил Премьер. Гречишников,  проходивший  в  Кремль
так же свободно, как действующий работник охраны, взял с собой Белосельцева,
чтобы тот мог принять участие в увлекательном  предприятии.  Наблюдать,  как
Премьер озвучит перед телекамерами текст записки, написанной  Белосельцевым,
пропуская ее смысл. Тележурналисты  унесут  из  Кремля  кассеты,  в  которых
высказывания Премьера - не теперь, а несколько позже -  станут  звучать  как
последнее, произносимое перед казнью, слово.
   И  вновь,  второй  раз  за  недавнее  время,   Белосельцев   очутился   в
Георгиевском зале, среди мраморных стен с золотыми начертаниями  гвардейских
батарей и полков, под сверкающими люстрами, на которые было больно смотреть.
В зале на креслах сидели военные, те, кому вручались награды.  Тут  же,  как
почетные  гости,  расположились  генералы  в  лампасах,  церковные  иерархи,
артисты, именитые ученые. Все смотрели  на  пустое  пространство  с  большой
корзиной цветов и маленькой изящной подставкой,  на  которой  были  выложены
сафьяновые коробочки с орденами. Ждали появления Премьера. v Поодаль, тесной
группой,  стояли  тележурналисты,  наладив  свою   аппаратуру.   Белосельцев
всматривался в молчаливых, равнодушных репортеров,  стараясь  угадать  среди
них того, кто подставит черный, застекленный омуток  телекамеры  доверчивому
Премьеру, и его судьба всосется, бесследно исчезая, в стеклянную лунку,  как
в черную скважину.
   По невидимому, едва ощутимому колебанию света почувствовалось приближение
важной персоны. Из боковых дверей, толкая перед  собой  нарастающее  сияние,
вышел Премьер. Радушный и одновременно величественный. Простой и доступный и
в то же время возвышенный, как сама верховная власть. Все встали, и  Премьер
заулыбался. Занял  позицию  у  корзины  цветов,  в  стороне  от  конторки  с
наградами, где уже оказалась красивая женщина в строгом английском  костюме,
ассистент и помощник.
   Телекамеры чуть слышно заурчали, замигали рубиновыми глазками,  направили
на Премьера нюхающие чуткие рыльца.
   - Уважаемые товарищи и друзья, я уполномочен  передать  вам  поздравления
Президента Российской Федерации, который в силу легкого недомогания не  смог
приехать в Кремль и  поручил  мне  исполнить  этот  почетный  долг.  Вручить
награды Родины тем, кто  в  недавних  боевых  операциях  своим  мужеством  и
геройством отстоял демократию, остановил расползание нестабильности  на  юге
России, сделал все, чтобы на нашей земле установился прочный и  долгожданный
мир.
   Слова были тщательно  подобраны,  умно  расставлены,  напоминали  искусно
раскрашенный фанерный  стенд,  за  которыми  не  был  виден  разрушенный  до
фундаментов  Грозный,  обгорелые  остовы  танков,  вагоны  с   замороженными
трупами, разросшиеся военные кладбища.
   -  Высшей  наградой   Родины,   званием   "Героя   России"   награждается
подполковник воздушно-десантных войск?  -  Премьер  с  торжественным  лицом,
возвышая интонацию до певучей  вершины,  упивался  своей  ролью.  Не  просто
подменял  Президента,  но  почти  становился  им,  предлагая  присутствующим
восхищаться не только героическим подвигом подполковника,  но  и  им  самим,
явившимся в этот царственный зал как высшее лицо государства.
   Подполковник, плотный десантник  с  офицерскими  усами  и  крестообразным
шрамом на лбу, встал из рядов. Приблизился к Премьеру.  Тот  принял  из  рук
красивой ассистентки сафьяновую коробочку с  наградой.  Раскрыл  ее.  Жестом
фокусника, обращая в разные  углы  зала,  показал  собравшимся,  улыбаясь  и
кланяясь, словно чародей, создавший звезду из воздуха.  Белосельцев  смотрел
на десантника, получившего звезду на грудь, а огненный крест - в  лоб,  там,
на лестницах и переходах дудаевского дворца, куда рвались штурмовые  группы,
пронося обрывок знамени сквозь вспышки очередей, ртутные пунктиры  трассеров
в пролом стены, оставленный фугасным снарядом. А потом их полк  отводили  из
Грозного,  и  бородатые  боевики  презрительно  ухмылялись  вслед  уходившим
колоннам. Подполковник принял из  рук  Премьера  награду,  произнес:  "Служу
России!" Проследовал на свое место.
   -  За  героическое   поведение   в   боевых   условиях,   при   наведении
конституционного  порядка  в  Чеченской  республике   награждается   орденом
Мужества командир вертолета огневой поддержки, майор? - Премьер взял из  рук
помощницы сафьяновый коробок с крестом, напоминающим четыре сложенных вместе
алебарды. Передал худому лысеющему майору. Тот  неловко  принял.  Запинаясь,
произнес ритуальный ответ. Подслеповато озирался  под  люстрами,  окруженный
золотыми вензелями и мрамором.
   Вертолет, рокоча простреленными лопастями, садился в ущелье, где попала в
засаду группа спецназа.  Лежали  в  снегу  убитые,  стонали  раненые,  живые
вставляли  последние  магазины,  отбиваясь  от  атакующего  вала   чеченцев.
Молились, прощались, когда сверху, как пятнистый, в стальном оперении ангел,
возник вертолет. Окруженный  взрывами,  с  дырами  в  фюзеляже  качался,  не
выключая винтов. Экипаж, стреляя из курсового пулемета в чеченцев,  подбирал
живых и убитых, взмывал над ущельем, уклоняясь от колючих пунктиров. Уходил,
оставляя в небе дымок горевшего масла.
   - За мужество и отвагу, проявленные в боевых условиях,  орденом  "Заслуги
перед Отечеством II степени" награждается капитан бригады морской пехоты?
   Морпех в черной парадной форме прошествовал на  пустое  озаренное  место,
где его поджидал Премьер с крохотным сафьяновым ларчиком.
   Бригада штурмовала дом в центре Грозного. Танки прямой  наводкой  били  в
подвалы, подавляя пулеметные гнезда. Пехота прорывалась в  подъезды,  швыряя
гранаты. На лестницах шла рукопашная. Люди визжали и рыкали, вонзали друг  в
друга клинки, рвали руками рты, били в лицо лопатками. Дом был  взят,  и  он
докладывал в штаб о потерях, глядя, как сносят с этажей убитых и раненых,  и
лицо  замкомбрига,  на  котором  разорвалась   граната,   казалось   красным
прожектором. Через месяц, вернувшись на флот, он видел по телевизору, как во
двор знакомого дома возвращается чеченский отряд. Вывешивают зеленое  знамя,
варят пищу в котлах, стреляют в воздух, славя своего командира.  А  тот,  со
смоляной бородой, белозубо  смеется,  воздевает  кулак,  возглашает:  "Аллах
акбар!" Капитан с товарищами пили водку, не вытирали злых ядовитых слез.
   Церемония завершалась  фуршетом,  который  проходил  в  соседних  покоях.
Премьер в сопровождении свиты направился  туда,  задержавшись  у  телекамер,
благодушно и мило шутил с журналистами, демонстрируя простоту и доступность,
умение ладить с прессой.
   - Журналистский хлеб - самый черный!.. Как и  хлеб  Премьер-министра,  не
так ли?.. Мы всегда друг друга понимали и будем впредь понимать! - Он  занял
позу перед телекамерами, над которыми враз загорелись белые лампы.
   Первый вопрос, который был задан вальяжным,  жующим  жвачку  журналистом,
касался предстоящих перемен в правительстве:
   - Правда ли, что готовится чистка последних министров прежнего кабинета?
   - Кабинет не грязный ботинок, чтобы  его  чистить,  -  грубовато  пошутил
Премьер. - А я, как вы видите, не похож на чистильщика сапог, хотя уважаю  и
эту профессию. Как работали, так и будем работать. - По расплывшейся  улыбке
журналиста он понял, что понравился, и его грубоватые, военные шутки сегодня
же вечером выйдут в эфир.
   Второй   вопрос,   касающийся   возможного    перенесения    столицы    в
Санкт-Петербург, задал чернявый, тощий  репортер,  работающий  в  Кремле  со
времен советских вождей.
   - Не кажется ли вам, что Россия устала от сытой и равнодушной Москвы и не
желает в ней видеть столицу? Ваша родина, Санкт-Петербург, вполне  могла  бы
вернуть себе статус главного города.
   - Мы, петербуржцы, никогда  не  считали  свой  город  вторым.  Но  Москва
остается столицей. Я ратую за построение сверхскоростной магистрали, и тогда
мы сможем проводить заседания кабинета то на брегах Невы, то у Москвы-реки.
   Третьим  был  молоденький,  румяный  журналист,  робеющий  в  кремлевской
обстановке, стремящийся казаться независимым, выделиться незаурядным  острым
вопросом.
   - Как вы, господин Премьер, относитесь к возможности выноса  тела  Ленина
из Мавзолея? Дискуссия на этот счет становится все более острой!..
   На долю секунды лицо Премьера окаменело, ибо  он  почувствовал  опасность
вопроса. Как либерал он был за вынос тела. Однако его ответ  не  должен  был
задеть  интересы  "красного"  думского  большинства,  с  которым  не  стоило
ссориться перед рассмотрением годового бюджета.
   - Вы помните, что случилось, когда в Самарканде разрушили могилу Тимура и
вынесли на свет его кости? Этим самым  выпустили  дух  войны,  и  она  пошла
гулять по миру. Вы хотите, чтобы растревоженный призрак коммунизма  вернулся
на землю? Не лучше ли оставить его в Мавзолее, под стеклянным колпаком?
   Юноша стал пунцовым от удовольствия. Премьер залюбовался его свежестью  и
нежностью. Подумал, хорошо бы его приблизить и взять с собой в  какую-нибудь
заграничную поездку.
   Четвертый  вопрос,  в   завершение   отведенной   для   пресс-конференции
пятиминутки, задал невзрачный, лысеющий, похожий на бухгалтера,  репортер  в
поношенном журналистском жилет.
   -   Господин   Премьер-министр,   небольшой   горный   район   Дагестана,
контролируемый ваххабитами, заявил о своем отделении от России. Не  является
ли это новым признаком  начавшегося  распада  страны?  Что  намерена  делать
власть? Послать туда  войска  для  усмирения  сепаратистов?  Или  просто  не
заметить этих горцев, повторяя наш опыт в Чечне, когда  мы  предпочитаем  не
говорить о статусе территории?
   Премьер сделал строгое, почти сердитое лицо.
   - Говорить о посылке войск - значит идти на прямую конфронтацию. Проблему
Кавказа нельзя решить с помощью войск, - наставительно заявил Премьер, желая
отчитать не смыслящего в национальной политике журналиста.  -  Ваххабизм  не
является тем, с чем следует бороться с помощью танков и  штурмовой  авиации.
Ваххабизм - это вполне безобидное утопическое учение о  всеобщем  равенстве,
рожденное в современном  исламе.  Исламская  идея  несет  в  себе  устарелые
средневековые черты и, по мнению ваххабитов,  нуждается  в  модернизации.  -
Премьер  почти  дословно   повторил   выдержку   из   референтной   записки,
составленной для него Белосельцевым.
   -  Два  крохотных   дагестанских   села,   наивно   заявивших   о   своей
независимости, - это курьез, шутка, на которую мы будем реагировать улыбкой.
Очень скоро эти горцы образумятся, и мы на общем празднике выпьем с ними  за
великую неделимую Россию!..
   Премьер ласково кивнул журналистам, давая понять, что  встреча  окончена.
Бодро, стараясь придать себе офицерскую выправку, направился туда,  где  уже
наливали в бокалы шампанское. Белосельцев заметил, как похожий на бухгалтера
телевизионщик выключил камеру, извлек кассету, бережно уложил  ее  в  карман
своего поношенного жилета.
   Фуршет проходил в золоченой гостиной, с  вензелями,  гербами.  Зеркальные
стены многократно отражали стол. Эти подхватывающие друг  друга,  сверкающие
отражения уносили вдаль тарелки, хрусталь, генеральские  погоны,  офицерские
усы  и  награды,  и  казалось,  фуршет   распространяется   бесконечно,   от
кремлевских стен до Урала, и дальше до Тихого океана.
   Премьер, сжимая бокал шампанского,  поднял  по-офицерски  локоть.  Озирая
стол острым и, как ему казалось, суворовским взглядом, произнес тост.
   - Армия - лучшее, что есть у России. Вы - лучшие представители армии. Так
выпьем же за героев, которым нет равных. Я, в свою очередь,  даю  вам  слово
русского офицера, что сделаю для армии все,  что  позволяет  мое  положение!
Ваше здоровье!
   - И он лихо, запрокидывая голову, выпил до дна шампанское,  делая  удалой
взмах опустошенным бокалом, как если бы собирался его разбить.  В  последний
момент передумал, аккуратно поставил на скатерть.
   К Премьеру  приблизился  епископ  в  мантии,  в  клобуке,  с  фарфоровой,
золоченой панагией на золотой цепи. Как и все остальные, он держал  бокал  с
шампанским, нес его к Премьеру, как лампаду, перед своей  чесаной,  пахнущей
духами бородой.
   - Наше  воинство  подает  примеры  высокого  служения  Отчизне  и  Христу
Распятому. - Епископ добился внимания Премьера,  направил  на  него  острые,
умные, одновременно и веселые, и смиренные глаза. - Без  преувеличения  могу
сказать, что русское воинство все больше становится воинством  православным.
Не сомневаюсь, что подвиги наших воинов, совершенные за Отечество и за  Веру
Православную, воссияют, как подвиги святомучеников, умножая  несметный  сонм
наших святых! - Епископ протянул Премьеру бокал, и тот смиренно  поклонился,
словно чокался и одновременно принимал благословение.
   - России нужны новые святые. Новый период  русской  истории  должен  быть
освещен подвижниками.  Ваша,  Владыка,  деятельность  по  углублению  связей
Церкви и армии находит глубокое понимание у  Президента.  Помолитесь,  чтобы
ему стало лучше и его оставили недуги и немощи.
   К ним присоединился худощавый, слегка разболтанный генерал, ответственный
за воспитательную работу в армии:
   - В воспитательной работе в войсках  нам  надо  соединить  православие  и
демократию. И нам это удается. Есть офицеры,  которые  по  итогам  чеченской
войны  пишут  научные  работы  о  совместимости  православных  ценностей   и
демократических идеалов.
   - Одно  не  противоречит  другому,  -  глубокомысленно  заметил  Премьер,
довольный тем, что разговор ведется на религиозные  и  философские  темы.  -
Собственно,  если  правильно  взглянуть,  Христос  был   первым   на   земле
демократом. Если угодно, его заповеди отстаивали и защищали права человека.
   Генерал-воспитатель восхищенно откинул голову. Епископ, напротив, склонил
клобук, то ли в знак согласия, то ли для того, чтобы не  заметили  хохочущий
моментальный блеск в глазах.
   Военные,  получившие  награды,  пили   на   другой   оконечности   стола.
Белосельцев  видел,  как  они  опустили  в  бокалы  с  водкой  свои  ордена,
окрасившие стекло в красные и  золотые  тона.  Что-то  кратко  сказали  друг
другу. Подняли бокалы и, двигая кадыками, напрягая на  лбах  ожоги  и  раны,
пили красно-золотую водку. Всасывали в  себя  едкую  горечь,  пьяный  настой
войны.  Наливку  из  горящих  городов   и   селений.   Эликсир   подорванных
транспортеров и  танков.  Коктейль  из  крови,  блевотины  и  слез.  Выпили,
задыхаясь. Поставили бокалы на скатерть. Сквозь стекло  размыто  краснели  и
золотились награды, как мокрые моллюски на  отмели.  Подполковник  десантных
войск прикрепил  на  китель  Звезду  Героя.  Направился  к  Премьеру  мягкой
походкой разведчика,  сжав  кулаки  до  белых  костяшек,  способных  разбить
кирпич,  покачивая  крутыми  плечами  борца.  Премьер  издали  услышал   его
приближение. По его лицу побежали белые и красные пятна.
   Десантник подошел к Премьеру: v  -  Товарищ  Председатель  Правительства,
разрешите обратиться?
   - Разрешаю, - ответил Премьер.
   - Никто нам так и не сказал, почему мы ушли из Чечни. Мы разгромили  этих
долбаных "чехов",  загнали  Басаева  в  горы,  где  у  него  яйца  к  камням
примерзли, а нас увели из Чечни и отняли победу. Полбатальона я  отправил  в
Россию в цинковых пиджаках, и что я скажу  теперь  вдовам?  Как  мне  искать
ротного, которого взяли в плен под Шатоем, а теперь выкалывают ему  глаза  и
срезают лоскуточками кожу? Кто и сколько получил за наши кости и  кожу?  Что
стоил наш уход из Чечни банкирам и что он стоил  России?  И  когда,  товарищ
Председатель Правительства, мы снова пойдем брать Грозный,  подставляя  наши
лбы под гранатометы Басаева?..
   Десантник стоял без единой кровинки. На белом лице, как  сосульки,  сияли
голубые глаза. Медленно, хрустя промороженными суставами,  роняя  на  паркет
пластинки  льда,  он  сделал  "кругом,  марш"  и  вернулся  на  место,   где
обеспокоенные товарищи, желая его отогреть,  влили  в  его  бескровные  губы
рюмку водки.
   Все заметили неловкую сцену.  Испуганно,  пер