есимпатичного  человека,  возомнившего   себя   начальником   Белосельцева.
Останется лежать на диване. Забудет обо всем случившемся, уедет на дачу, где
станет  рассаживать  разросшиеся   душистые   флоксы,   подкапывать   совком
мозолистые клубни георгинов, чешуйчатые луковицы  отцветших  тюльпанов.  Или
отправится в Сергиев  Посад,  где  чудесная,  с  золотой  короной,  голубыми
куполами, святая Лавра, и каменный древний  собор,  и  в  бархатном  сумраке
серебряная рака Преподобного,  к  которой  он  прижмется  лбом  и  шепчущими
губами, вымаливая прощение за  совершенные  грехи.  Или  сядет  на  вечерний
псковский поезд, и наутро - солнечный разлив Великой, хмурый кремль, стена с
лопухами,  где  когда-то  находился  черный  влажный  раскоп  археологов   с
остатками гнилых мостовых, горелых истлевших срубов  и  девушка  с  зелеными
глазами, его милая Аня.
   Он знал,  что  не  сядет  на  псковский  поезд,  не  прижмется  губами  к
серебряной раке, не  опустится  у  заросшей  клумбы  перед  влажными  купами
флоксов. А встанет и отправится в "Фонд".
   Гречишников встретил его прямо на улице,  у  цоколя  Василия  Блаженного.
Выглядел озабоченным, тревожно смотрел по сторонам -  на  Лобное  место,  на
Спасские ворота, на мерцающее  пространство  Красной  площади,  словно  ждал
кого-то. Белосельцев рассеянно всматривался в отдаленную нежно-розовую стену
Кремля  с  остроконечными   синими   елями.   Левее   Мавзолея,   на   узкой
четырехгранной колонне, угадывался бюст Сталина с  красной  капелькой  живых
цветов. И вдруг - вспышкой в мозгу - мысль. Сталин  не  зарыт  в  землю,  не
превратился в прах, а лишь помещен в подземный, сокрытый от  глаз  мавзолей.
Лежит под стеклом в саркофаге. В таинственный склеп ведет  потайной  ход  из
помещения "Фонда", и при желании можно туда проникнуть.
   В знакомом кабинете был накрыт  стол  на  шесть  персон.  Нарядно  мерцал
фарфор, вспыхивал хрусталь, в толстых стеклянных подсвечниках горели  свечи.
В  дверях  появлялся  и  исчезал  служитель  в  белых  перчатках,  молчаливо
вопрошая, не пора ли подавать кушанья.
   - Я очень на тебя рассчитываю, Виктор Андреевич, хотя понимаю, силы  твои
на исходе. - Гречишников заглядывал в глаза Белосельцева заискивающе,  почти
умоляюще. - С твоей помощью мы блестяще завершили два этапа проекта. Провели
две операции - "Прокурор" и "Премьер". Их реализация  была  безукоризненной.
При этом противником не были  вскрыты  планы  операций,  не  были  засвечены
исполнители. Твой опыт, отвага, твой оригинальный подход обеспечили  победу.
Раньше за это награждали Звездой Героя. Теперь,  не  сомневайся,  ты  будешь
вознагражден по высшему разряду.  Акциями,  счетами  в  банках,  участием  в
совете директоров крупных корпораций? -  Гречишников  торопился  ублажить  и
обнадежить Белосельцева, не оставляя ему пути для отказа.
   Белосельцев чутко слушал,  стараясь  предугадать  ход  разговора,  фигуру
умолчания, в которой спрятана быстролетная  прозрачная  мысль,  откуда,  как
буря, вырвется следующий этап проекта. Он мысленно опускался  в  старомодном
лифте, сохранившем эстетику  послевоенных  времен.  Плафон,  закрепленный  в
бронзовой раме с  маленькими  звездочками,  скрещенными  пушками  и  снопами
колосьев. Тусклое зеркало, в золоченом багете.  Стены,  обитые  натуральной,
слегка  потертой  кожей.  Убранство   лифта   напоминало   правительственный
пульманский вагон, в котором вождь, уединившись в мягком  купе,  смотрел  на
мелькающие русские дали, стремясь из  Москвы  на  Кавказ,  поднося  к  губам
прокуренную сладкую трубку?
   -  Однако  теперь,  когда  состоялся  прорыв  Избранника  и  он  вплотную
приблизился к Истукану, стали сгущаться тучи. Враги опомнились, стремятся  к
реваншу. Хотят сокрушить Избранника,  сбросить  его  с  пьедестала.  -  Лицо
Гречишникова изображало тревогу.  -  Создается  заговор  против  Избранника.
Объединяются  посрамленные  политики  и  генералы-неудачники.   Группируются
либералы,  испуганные  взлетом  Избранника.  Собирают  на   него   компромат
подкупленные спецслужбы. Иностранные послы шлют  в  свои  столицы  тревожные
шифрограммы. Стараются настроить против Избранника президент  -  скую  Дочь.
Нашептывают,  наговаривают  самому  Истукану.   И   главными   заговорщиками
оказались Зарецкий и Астрос. Они не  достигли  своих  стратегических  целей.
Астросу не удалось сделать  главой  Правительства  Мэра.  Зарецкий  не  смог
удержать на этом посту безвольного, преданного ему с потрохами Премьера. Оба
магната стали врагами Избранника?
   Он вышел из лифта и оказался в длинном туннеле, облицованном  гранитом  и
мрамором. Шагал под светильниками с мягким матовым светом.  На  стенах  были
мозаики, изображавшие солдат и матросов, крестьян и рабочих, армады  летящих
в синеве самолетов, лавины идущих танков. Сверкал огромный,  в  бриллиантах,
"Орден Победы". Сияла многоцветная фреска, изображавшая "Дружбу народов".  В
туннеле дул мягкий теплый ветер. Под ногами чуть слышно  цокал  гранит.  Его
тень возникала и пропадала от лампы к лампе?
   - Генерал Суахили, создавая  проект,  учил  -  противодействие,  по  мере
продвижения к цели, будет возрастать непомерно. Трудно  достичь  победы,  но
труднее стократ  ее  удержать.  Враг  станет  объединять  свои  силы,  будет
наносить вероломные удары. И его следует сокрушить беспощадно. Если враг  не
сдается, его уничтожают. - Лицо Гречишникова стало жестоким. -  Так  говорил
Суахили. Так поступал Дзержинский. Так завещал нам товарищ Сталин?
   Он прошел туннель, пересекая  под  землей  Красную  площадь,  по  которой
бродили зеваки, и фиолетовый негр из Ганы  в  белых  носках  с  наслаждением
лизал мороженое. Туннель завершался  створками  закрытых  дверей  из  темных
дубовых досок, обитых медью, с бронзовыми узорными ручками. Над дверями  был
высечен барельеф с траурно склоненными знаменами и лавровыми венками?.
   - Мы должны устранить обоих магнатов, которые стали главным  препятствием
для "Проекта Суахили".  Нанесем  превентивный  удар!  -  Глаза  Гречишникова
блеснули. - Нужно помирить  Астроса  и  Зарецкого,  соединить  их  вместе  и
одновременно обоих прихлопнуть. От них устало общество. Их устранение  будет
с восторгом встречено народом. Избранник,  которому  мы  припишем  славу  их
устранения, будет воспринят как избавитель. Мы заманим их в ловушку, и они в
нее попадут. Ловушка готова. Стол  накрыт,  пылают  свечи.  Через  несколько
минут они будут здесь?
   Белосельцев толкнул тяжелые дубовые двери, которые открылись и пахнули на
него теплым  хлопком  тьмы.  В  смуглом  сумраке,  на  постаменте,  накрытый
хрустальным колпаком, освещенный красноватым светом, лежал  Сталин.  Золотые
пуговицы мерцали на военном мундире.  Желтоватая  кисть  руки,  выступая  из
широкого рукава, покоилась на груди. Седые усы были подстрижены и расчесаны.
Пепельные волосы аккуратно уложены. В  глазных  впадинах,  где  были  крепко
сомкнуты веки, скопились  коричневые  тени.  Он  казался  живым,  спящим,  с
телесным цветом смуглых выбритых щек,  розоватых,  некрепко  сжатых  губ.  В
склепе  было  прохладно,  работали  неслышные  вентиляторы,  шла  циркуляция
воздуха. Приборы поддерживали температуру,  давление,  влажность.  Казалось,
лежащий под стеклянным куполом вождь был усыплен, подключен к искусственному
дыханию, к искусственному кровообращению?
   -  Ты  согласен  помочь?..   -   Лицо   Гречишникова   было   утонченным,
вдохновенным?
   Сталин  в  стеклянной  гробнице  был  живой.  Дремал   под   легкий   шум
вентиляторов, в дуновениях прохладного воздуха, слегка освещенный  рубиновым
ночником. Голова его морщила  подушку.  Эполеты  золотились  на  праздничном
кителе. Наступит момент, когда вспыхнет яркий  электрический  свет,  люди  в
белых халатах поднимут стеклянный колпак, сделают в желтоватую  руку  легкий
укол. Сталин вздохнет, откроет  глаза,  начнет  подниматься.  И  на  Красную
площадь, на гранитный брусок Мавзолея, приветствуя толпы новых, народившихся
поколений, шеренги белоснежных спортсменов, колонны рокочущих танков, выйдет
вождь, улыбаясь, помахивая рукой. И синее небо наполнится серебром голубиных
стай?
   Белосельцев очнулся. Накрытый  стол.  Свечи  в  стеклянных  подсвечниках.
Человек с оранжевыми глазами витютеня настойчиво, зло вопрошает:
   - Согласен?.. Готов помочь?..
   - Согласен, - сказал Белосельцев, - ведь недавно я уже был миротворцем.
   Гречишников подошел к окну, рассматривая площадь, стараясь  заглянуть  за
раму.
   - Едут! - торжествующе воскликнул, приглашая жестом к окну Белосельцева.
   С противоположных направлений, с Васильевского спуска и со стороны  ГУМа,
к "Фонду"  подкатили  машины,  по  две  с  обеих  сторон.  Два  тяжеловесных
"мерседеса" с  фиолетовыми  брызгающими  мигалками  и  огромные,  с  черными
окнами, джипы сопровождения, напоминавшие лакированные фургоны. Из  фургонов
выскочила охрана, здоровяки с бритыми  головами,  с  растопыренными  ногами,
набрякшие, яростные.  Рассредоточились,  оставляя  секторы  обзора,  защищая
головные машины. Из обоих "мерседесов" почти одновременно вышли  Буравков  и
Копейко. Каждый с поклоном отворил задние дверцы машин, и на свет  поднялись
Астрос  и  Зарецкий.  Издалека  радостно  распростерли  объятия,   двинулись
навстречу, обнялись, похлопывая друг друга по спинам. Белосельцеву  из  окна
было видно розово-белое,  сияющее  лицо  Астроса  и  костлявый,  остриженный
затылок Зарецкого. Оба вошли в дом, оставив снаружи часть охраны.|
   Через минуту гости были в кабинете. Шумели подошвами по паркету, потирали
руки, оживленно здоровались с Гречишниковым и Белосельцевым.
   -  Так-так,  -  приговаривал  Астрос,  растворяя  розовые  влажные  губы,
направляя на горящие свечи и хрустальные бокалы свои выпуклые сияющие глаза,
- значит, встреча на нейтральной территории!.. Швейцария,  кантон  Женева!..
Две враждующие армии объявляют перемирие и садятся за стол переговоров!..
   -  Блаженны  миротворцы,  -  похихикивал  Зарецкий,  ласково   приобнимая
Гречишникова, - ибо  они  будут  наречены  Специальными  Представителями  по
урегулированию олигархических споров.
   - Только в интересах общего дела, - смущался от похвал Гречишников,  -  в
интересах общей устойчивости и процветания!..
   Копейко и Буравков стояли поодаль, после того как сухо, отчужденно пожали
друг другу руки, демонстрируя неисчезающую враждебность и  предубежденность.
Как и следовало руководителям службы безопасности двух враждующих олигархов,
чье соперничество приобрело характер беспощадной войны. Копейко  и  Буравков
каждый достали из карманов электронные приборчики, поводили ими по потолку и
по стенам, убеждаясь, что комната экранирована от подслушивания, что  в  ней
отсутствуют укрытые микрофоны.
   - Прошу к  столу,  господа!  -  жестом  добродушного  московского  барина
пригласил Гречишников. На его едва заметный кивок быстро и  грациозно  вошли
служители. Несли  французские  и  итальянские  вина,  серебряные  супницы  и
салатницы. Замелькали салфетки, малиновые сюртуки, упало в хрустальные рюмки
черно-красное вино.
   Расселись так, как рассаживаются за столом переговоров. Астрос и Зарецкий
сели визави. По правую руку от каждого поместились  Буравков  и  Копейко.  В
торцах стола заняли места Гречишников и Белосельцев, причем Гречишников  так
поставил  перед  собой  подсвечники,  салатницы,  блюда  с  закусками,   что
обозначил свою роль председателя, подкрепляя ее первым тостом.
   - Достопочтенные господа! - поднялся он, держа тяжелый  рубиновый  бокал,
скомкав сильным кулаком крахмальную салфетку.
   - Мой друг и я, - он взглядом указал на Белосельцева, - мы оба благодарны
за то, что вы откликнулись на наше приглашение, поверили  нам,  оценив  наше
бескорыстие и наше стремление  исходить  из  интересов  общества,  страны  в
целом, оберегая ее хрупкий политический выбор, делая все, чтобы  хаос,  злая
воля  и  бессмысленное  соперничество  не  уничтожили  первые  робкие  плоды
развития?
   Оба  магната  одинаково  склонили   головы,   вслушиваясь   в   интонации
сказанного, словно старались различить фальшивую ноту.
   -  Мы  прекрасно  понимаем  уровень  ваших  разногласий,  разброс   ваших
интересов, различие ваших темпераментов и талантов, позволивших вам  создать
могущественные и процветающие  корпорации,  по  праву  именуемые  империями.
Каждая по-своему,  они  являются  локомотивами  нашего  развития,  образцами
экономического, политического и личностного поведения?
   Астрос и Зарецкий почти одновременно коснулись пальцами носов.
   - Однако  приходят  времена,  когда  разногласия  должны  уступить  место
координации  и  договоренностям,  распря   должна   ознаменоваться   союзом,
безудержное  расходование  сил  должно  смениться   соединением   усилий   и
складыванием возможностей.  Такие  времена  наступили.  Стремительное  и  во
многом необъяснимое восхождение известной вам персоны внушает массу  тревог.
Ставит множество острых вопросов. Обсуждение  этих  вопросов  мы  бы  смогли
совместить с необременительным ужином, на котором  я  от  имени  руководства
"Фонда" имею честь вас приветствовать! - Он чокнулся с Астросом и  Зарецким,
поклонился остальным, напоминая осанкой и благородством  английского  лорда,
принимающего друзей в фамильном замке.
   Некоторое время Астрос и Зарецкий с аппетитом ели,  запивая  вкусную  еду
большими  глотками  вина.  Буравков  и  Копейко,  как  верные  стражи,  едва
притронулись  к  бокалам,   пренебрегая   едой.   Исподлобья,   настороженно
посматривали друг  на  друга,  готовые  схватиться  насмерть,  если  над  их
хозяевами нависнет опасность.
   - Как я понимаю, вы нам предлагаете заключить  "пакт  о  ненападении".  -
Астрос дожевывал аппетитный кусок, обращаясь к Гречишникову. -  Но  ведь  мы
неоднократно его заключали. И видит бог, не я его нарушал. Не я посылал свои
дивизии через демилитаризованную зону и совершал акт внезапной агрессии!
   - Разве я?  -  Болезненное  желтоватое  лицо  Зарецкого  выразило  высшую
степень недоумения, а узкие плечи изумленно подскочили. - О  моем  миролюбии
рассказывают анекдоты. Я  предпочитаю  потерять,  но  не  развязывать  войн.
Россия так велика, в  ней  столько  неосвоенных  богатств,  неиспользованных
возможностей. Деньги можно делать прямо из воздуха. И если у тебя голова  на
плечах, ты всегда найдешь свою жилу, не влезая в огород к конкуренту. Сделай
шаг за пределы Садового кольца и найди свое счастье!
   - Ты нашел свое счастье внутри Кремлевской стены. - Голубые глаза Астроса
хохотали,  но  в  их  водянистой  глубине  мерцала  темная  синь   стального
сердечника. - Говорят, ты настолько пользуешься  расположением  Дочери,  что
она допускает тебя к утреннему туалету.  Ты  знаешь  марку  туалетной  воды,
которой она освежает себя. Говорят, будто ты  овладел  искусством  педикюра,
для чего специально прошел курс во Франции.
   - Татьяна Борисовна находит меня более привлекательным, чем тебя, - мелко
засмеялся Зарецкий. Его  продолговатая  лысеющая  голова,  покрытая  темными
волосяными волокнами, дергалась на тонкой шее, и  весь  он  был  худосочный,
вымороченный и жалкий, если бы не страстные, умные глаза.
   - Не сомневаюсь, что внешность твоя обманчива и  ты  обладаешь  какими-то
внутренними несравненными достоинствами, без  которых  не  может  обходиться
Дочь, - язвительно, с превосходством баловня и красавца  заметил  Астрос.  -
Иначе как  объяснить  ее  действия,  благодаря  которым  меня  оттеснили  от
аукциона  и  к  тебе  за  бесценок  перешла  львиная  доля  коммуникационных
технологий? Чем таким особенным, невидимым сквозь одежду, мог ты ее пленить,
если она через МИД заблокировала для меня аренду американского спутника, и я
на целый год опоздал с развертыванием телевещания на Сибирь. И разве  не  ты
науськал ее  папашу,  который  сместил  моего  друга  министра  финансов,  в
результате чего  мои  банки  и  мои  корпорации  были  поставлены  на  грань
банкротства. И теперь мне предлагают  заключить  очередной  мир  "на  вечные
времена"!  -  Будем  справедливы,  -  взволновался  Зарецкий.  -  Кто  после
неудачного для тебя аукциона взорвал бомбу под моим "мерседесом" и я,  чудом
уцелев, держал на коленях оторванную голову моего шофера? Кто после  провала
твоей аферы с американским спутником  застрелил  телеведущего  моей  главной
программы,  после  чего  к  тебе  перешел   основной   поток   дорогостоящей
телерекламы?  Кто  после  отставки   коррумпированного   министра   финансов
развернул в российских, израильских и американских газетах травлю  на  меня?
Поэтому у меня еще меньше резонов серьезно воспринимать пальму мира, которой
ты маскируешь позиции своих информационных пушек.
   Они сидели напротив друг друга, ненавидящие, ожесточенные, и выражение их
лиц, казалось, исключало всякую возможность согласия.
   Гречишников все это время молчал. Не мешал разгоравшейся распре, позволяя
скопившейся неприязни выступить на поверхность.
   - Господа, ваши противоречия, которые многих  пугают,  на  деле  являются
формой состязания двух блистательных людей, чьими свершениями по праву может
гордиться Россия.  Из  этого  состязания,  несмотря  на  его  острые  формы,
рождается вид экономики, тип общества, стиль политики,  способные  выдержать
самое страшное давление времени. Вы  оба  и  каждый  в  отдельности  являете
пример для талантливых и отважных  людей,  стремящихся  к  обновлению  нашей
Родины, для которой апатия, вялость, энтропия - самое большое зло,  грозящее
ей вырождением. - Гречишников говорил  деликатно,  но  властно,  как  судья,
устанавливающий  для  спортивных  команд  правила  игры.  -  Настало   время
прекратить  азартное  состязание  и  сложить  усилия.  Ибо  угроза,  которая
надвинулась на наши ценности, столь велика, что в ближайшее время,  если  мы
хотим уцелеть, от нас потребуется величайшая концентрация усилий.
   Магнаты, еще минуту назад кипящие, вытапливающие из себя глубинную жаркую
ненависть, теперь остыли. Внимательно слушали Гречишникова.
   - Миф о "русском фашизме", которым пугали робких интеллигентов,  управляя
их поведением, то и дело показывая свастику на флаге  и  рукаве  баркашовца,
демонстрируя дюжих молодцов с бритыми головами и вытянутой рукой,  этот  миф
стал стремительно реализовываться. Головокружительный взлет известного  лица
завершится тем, что из  рук  престарелого  Президента,  как  Гитлер  из  рук
Гинденбурга, он получит всю полноту власти в России, и народ на руках внесет
его в  Кремль.  Уже  сегодня,  после  разгрома  дагестанского  мятежа,  люди
восторженно говорят о нем. Генералы требуют вторжения в  Чечню,  связывая  с
ним идею военного реванша. В узком кругу он высказывается в  духе  ненависти
ко всем инородцам, от  которых,  по  его  словам,  стало  невозможно  дышать
русскому человеку. Есть сведения, что, став Президентом, получив в  наследие
огромные, трудно разрешимые проблемы,  он  займется  преследованиями.  Чтобы
поддержать репутацию народного лидера и вождя,  начнет  гонения  на  крупных
бизнесменов и банкиров, среди которых, как вы  знаете,  большинство  евреев.
Нам стало известно, что существует список тех, кому уготовано преследование:
суды, высылка за рубеж, конфискация состояний, тюрьма.  В  этом  списке  вы,
господа, стоите на первом месте?
   Белосельцев смотрел на магнатов и видел, как они напуганы.  Он  поражался
беспроигрышному приему, которым пользовался Гречишников,  устанавливая  свою
власть над ними, взывая к древнему инстинкту "гонимого еврея",  пробуждая  в
них смесь реликтового ужаса и ярости, которые делали их психику  беззащитной
и управляемой.
   - Нам представляется, что силы, продвигающие  этого  человека  в  Кремль,
принадлежат  к  полумифическому,   глубоко   законспирированному   "Русскому
ордену",  созданному  Сталиным  накануне  войны   в   предощущении   великих
испытаний, в качестве закрытой надп