артийной силы, в задачу  которой  входило
преобразование  коммунистической   интернациональной   империи   в   русскую
великодержавную монархию со всеми атрибутами  традиционной  царской  России.
Смерть Сталина, приход Хрущева, развернувшего  совсем  иную,  антисталинскую
политику, оставили "Русский орден" в глубоком подполье,  что  позволило  ему
пережить "перестройку" и крах коммунизма. Теперь, когда российское  общество
предельно ослаблено, этот "Орден" выходит на поверхность,  выдвигает  своего
представителя. Они называют его Избранником.  Именно  это  и  заставило  нас
пригласить в "Фонд" вас, самых  талантливых  и  дееспособных  представителей
новой России, чтобы побудить вас объединиться, сообща  поставить  заслон  на
его пути.
   Гречишников умолк, твердый, суровый, давая время сказанному погрузиться в
побледневшие лица магнатов. И эти лица  казались  теперь  двумя  одинаковыми
белыми чашами, заполненными прозрачным огненным страхом.
   Белосельцев  понимал,  что  ловушка  искусно  поставлена,   в   нее   вел
один-единственный ход, и два  драгоценных  пушных  зверя,  гонимые  страхом,
должны в нее угодить.
   - Я чувствовал, что его кто-то опекает и двигает. -  Зарецкий  мучительно
думал, и эта мука сморщила  его  желтый  лоб.  -  Когда  я  общался  с  ним,
руководил его действиями, мне всегда казалось, что он пропускает сквозь себя
мои наставления, как стекло пропускает свет. Наша  комбинация  с  Дагестаном
казалась безупречной, должна была резко  усилить  Премьера,  обеспечить  ему
роль преемника. По моим наущениям Дочь  постоянно  беседовала  с  Истуканом,
внушала ему мои мысли. Но, должно быть, утратила  влияние  на  отца.  Кто-то
неизвестный работает с Истуканом, влияет на  его  раскисшие  больные  мозги.
Переигрывает нас. Эта ужасная сцена в театре, когда публично  был  уничтожен
Премьер, - кто там скрывался в туманной глубине ложи?  Нам  нужно  выяснить,
какая сила двигает этого Избранника. ФСБ, или ГРУ,  или  Церковь,  или  этот
мифический "Русский орден", в который я никогда не верил. Но теперь я  готов
поверить хоть в черта.
   - Я не терял времени даром. - Астрос справился с парализующим страхом.  В
щеки ему снова брызнул брусничный цвет, означавший, что  кусок  синего  льда
под сердцем растаял, и деятельная, насыщенная адреналином кровь снова питала
неутомимый на выдумки ум. - Мои люди навели о нем справки. - Астрос взглянул
на Буравкова.  -  Нам  известно,  что  он  русский,  его  родственники  были
приближены к Сталину самым тесным, неформальным образом.  Тихий  и  скромный
нравом, он  всегда  демонстрировал  блестящие  успехи  в  учении.  Увлекался
литературой, историей, государственным правом. Изучал культуру Германии, и в
его студенческом общежитии  висела  гравюра  Дюрера  и  фотография  самолета
"Хенкель-111".
   Подвизался во внешней разведке на германском направлении. Часто выезжал в
Берлин и Мюнхен, где  вполне  мог  познакомиться  с  основами  и  атмосферой
гитлеризма. Русские германофилы начала века, именовавшие  себя  евразийцами,
эмигрировали в Германию и создали для Гитлера теорию национал-социализма.  В
Западной  группе  войск,  в  Вюнсдорфе,  он   вполне   мог   встречаться   с
представителями советской военной разведки, известными своими  русофильскими
взглядами, озабоченными близким  крахом  СССР.  Там  же,  как  полагают,  он
сошелся с коммерсантами, занимавшимися  распродажей  имущества  уходящей  из
Германии армии. Те помогли ему внедриться  в  круги  либеральных  политиков.
После  августовского  путча  он  стал  приближенным   нашего   известнейшего
петербуржца, прозванного в народе Граммофончиком.  Именно  Граммофончик  дал
ему начальный политический старт. Это все, что нам пока удалось выяснить, но
сбор информации продолжается. - Астрос снова многозначительно  посмотрел  на
тяжеловесного Буравкова, который молчал, напоминая наглухо запертый сейф.
   - Мы должны остановить этого человека, иначе он остановит нас, - задрожал
Зарецкий. - Что может предложить  наша  безопасность?  -  Он  требовательно,
раздраженно взглянул на Копейко. - Говорят, он увлекается горными лыжами? Ну
так заминируйте трассу,  по  которой  он  совершает  спуск!  Если  он  любит
рыбалку, запустите в озеро боевого пловца,  и  пусть  тот  выстрелит  из-под
воды. Это правда, что его близкий родственник был личным поваром Сталина? Ну
так киньте ему  в  бульон  таблетку  с  ядом  в  память  о  гастрономическом
искусстве родственника!
   - Есть блестящая мысль! - Астрос привскочил. - Грамофончик - вот кто  нам
поможет! Когда он занял место Премьера, Граммофончик тут же пришел к нему  и
по старой дружбе стал просить место министра юстиции. И  получил  отказ.  Он
страшно зол на Избранника. Ходит повсюду  и  рассказывает  "чернуху"  о  его
деятельности  в   период   их   совместной   работы.   Надо   сблизиться   с
Граммофончиком, пообещать ему пост министра юстиции, а  взамен  потребовать,
чтобы он слил компромат на Избранника. Что-нибудь  про  финансовые  аферы  в
Петербурге. Или о валютных счетах в Финляндии.  Или  о  контрабанде  цветных
металлов в Латвию. Или про оргии на Карельском перешейке. Или  про  связь  с
заказным убийством! - Было видно, что Астроса посетило вдохновение. - В моей
программе "Куклы" несколько сюжетов будут посвящены  Избраннику.  Его  кукла
станет торговать наркотиками, убивать из снайперской винтовки, ползти  через
границу, пронося сумку с  долларами,  посещать  римские  термы  и  вместе  с
матронами участвовать в оргиях. Я знаю, через месяц  Мэр  устраивает  шумный
праздник. Презентацию моста,  который  он  передвинул  вдоль  Москвы-реки  и
превратил в висячий "Мост Семирамиды". Там будет  весь  цвет  Москвы.  Будет
Истукан,  Дочь  и,  конечно,  этот  самый  Избранник.  Мы   пригласим   туда
телевидение.  Граммофончик  при  всех,  перед  десятком  телекамер,  озвучит
компромат на него. И это будет скандальный конец Избранника. Конец "Русского
ордена"! - Астрос в изнеможении упал  на  стул.  Ангел-хранитель  налил  ему
полный бокал вина, и Астрос жадно выпил. Все были поражены проектом Астроса.
Молча ели и пили, вместе с пищей переваривая предложенный план.
   - Ну а какова Дочь, сука вероломная! - ощерился Зарецкий. - Божилась, что
поддержит Премьера, а сама за моей спиной снюхалась  с  этим!  Неблагодарная
сука! И это после всего, что я для нее сделал!
   - Мне показывали виллу в Австрийских Альпах, которую ты для нее построил,
- похохатывал Астрос, торжествуя  над  соперником,  который  уступил  ему  в
изобретательности и коварстве. - Говорят, вы уже побывали там вместе? И  как
прошел ваш медовый месяц?
   - Терпел ее свиную похоть, от которой содрогались Альпы.
   - Когда ей особенно хорошо, она  хватает  тебя  за  ягодицы  и  старается
разорвать надвое.
   - Похотливая сука, ей мало двоих и троих, а нужен гарем мужчин!
   - В самые острые, сладострастные  минуты  она  начинает  материться,  как
дворничиха.
   - В постели ей нужны штангисты и тяжелоатлеты. А  еще  лучше  танкисты  и
бульдозеристы вместе с гусеничными машинами.
   - У нее на правом бедре родимое пятно, напоминающее дубовый листок.
   - Да  ладно  притворяться  ясновидящим.  Твои  с  ней  похождения  хорошо
известны. У меня есть фотография виллы, которую ты ей построил  в  Ницце,  -
огрызнулся Зарецкий.
   - Я вовремя опомнился. Быть ее любовником  -  слишком  большая  плата  за
акции  коммуникационных  корпораций.  Теперь,  надеюсь,  и  к  тебе   пришло
отрезвление.
   - Сука продажная, - зло повторил Зарецкий.
   Белосельцев  понимал,  что  ловушка  захлопнулась.   Два   магната,   как
разноцветные, с изумрудными и золотыми зобами  фазаны,  вошли  под  незримую
сеть. Вся хула,  которую  они  возводили  на  Дочь,  все  угрозы  уничтожить
Избранника были тщательно записаны Гречишниковым и в нужный момент  послужат
их истреблению.
   Зарецкий, нервный и злой, крутился на стуле.
   - Надо избавиться  от  Истукана.  Старый  идиот  спятил.  Его  прокисшими
мозгами управляют наши враги. Неизвестно, что взбредет на ум  параноику.  Мы
должны объединиться вокруг Мэра и  сделать  его  Президентом.  Передай  ему,
Астрос, я предлагаю  ему  мою  дружбу  и  всю  полноту  поддержки.  А  этого
трухлявого Истукана мы опрокинем. Народ, как Перуна, кинет его в реку. Пусть
посмертно, но его будут судить. За расстрел Парламента, за развал  СССР,  за
чеченскую войну, за разорение великой державы. Уж мы позаботимся, чтобы  суд
был открытым и честным!
   Они еще недолго сидели и поднялись, условившись действовать сообща,  -  в
ближайшие дни навестить Граммофончика.
   Подойдя к окну, Белосельцев видел, как  Астрос  и  Зарецкий  выходили  из
подъезда.  Обнимались  на  прощанье.  Расходились  каждый  к  своей  машине.
Буравков  и  Копейко  усаживали  их  в  салоны.  Охрана,  озираясь,   ожидая
внезапного нападения, пятилась, грузилась  в  черные  лакированные  фургоны.
Разбрасывая фиолетовые брызги, машины  устремились  в  разные  стороны  -  к
Васильевскому спуску  и  к  ГУМу,  оставив  легкую  гарь  над  металлической
пустотой брусчатки.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

   Гречишников  вернулся  строгий,  деятельный,  дорожащий  каждой  минутой.
Нажатием   кнопки   вызвал   молодого   человека,   ведающего    электронным
прослушиванием.
   -  Подготовьте  мне  аудиокассету  в  оговоренном   формате.   Фрагменты,
касающиеся устранения  первых  лиц  государства.  Части,  где  речь  идет  о
родственниках Президента. Приложите к ней дагестанскую кассету, где записаны
переговоры с Басаевым, план  по  раскручиванию  конфликта.  Материалы  нужны
через десять минут.
   Молодой человек, молча  кивнув,  исчез,  а  Гречишников  снял  телефонную
трубку с одного из аппаратов, лишенных циферблата, и,  сменив  металлические
начальствующие интонации на бархатные дружеские, произнес:
   - Это снова я? Ну как, шеф свободен?.. Срочная встреча? Ну и хорошо,  что
плавает, вода уменьшает вес тела, придает легкость проблемам? Передай, что я
буду  через  двадцать  минут,  -  положил   трубку,   задумался,   забыв   о
Белосельцеве, беззвучно шевеля губами, словно репетировал предстоящую  речь.
Поднял на Белосельцева умные, спокойные глаза, в которых не было ни  азарта,
ни  страсти,  а  лишь  уверенность  в   незыблемости   и   безукоризненности
предпринимаемых действий. - Едем к Избраннику. Мы должны получить санкцию на
устранение олигархов.
   Белосельцев вдруг взволновался, растерялся - до  сердечных  перебоев,  до
жаркого, пробежавшего по телу озноба. Он  сейчас  увидит  Избранника,  того,
ради кого все это время совершал не  праведные  деяния,  лукавил,  вводил  в
заблуждение, губил репутации, рисковал своей и чужой жизнью. Голый Прокурор,
стенающий от  похоти.  Отрезанная,  со  слипшимися  усами,  голова  Шептуна.
Алюминиевый кейс, набитый фальшивыми долларами. Огонь артиллерии,  сметающей
дагестанские села. Кусты и деревья в саду,  увешанные  разорванными  телами.
Сгоревший танкист, торчащий из люка,  с  обугленной  костью  руки.  Премьер,
потный, несчастный, изгоняемый из золоченой ложи.  И  все  для  того,  чтобы
Избранник взошел на вершину власти.
   Сейчас он его увидит и должен будет непременно спросить о многом.  С  его
ли ведома осуществляется "Проект Суахили"?  Знает  ли  он  о  страшной  цене
своего восхождения? Сам ли  он  осуществляет  "Проект",  прорубая  в  Кремль
коридор? Любит ли он свой народ,  свою  попранную  несчастную  Родину,  ради
которых приносит жертвы, пренебрегает житейской моралью, стремясь во  власть
с одной-единственной целью - спасти государство?
   Белосельцев волновался, чувствуя, что не готов к этой встрече, и страстно
ее желая.
   - Ты каждый раз приглашаешь меня с собой, - спросил он Гречишникова, -  в
этом есть необходимость?
   - Я делаю это в наших общих интересах, -  важно  заметил  Гречишников.  -
Твое лицо должны знать. Ты должен быть принят в политической элите.  Недалек
час, когда нам потребуется много подготовленных, надежных людей. Ты один  из
них. Придя к власти, мы обновим кадровый состав государственных  институтов,
сформируем несколько новых управляющих органов. Ты можешь возглавить один из
них. Например, Совет безопасности, разрабатывающий стратегию  развития.  Или
Госсовет, объединяющий элиты и партии. Ты очень много сделал и сделаешь  еще
больше. Мы тебе верим и очень тебе благодарны.
   Они проехали через переполненный машинами  Центр,  сквозь  столпотворение
раскаленного  города,  вдыхая  гарь  и  зловоние,  и  очутились  в  закрытом
спортивном  комплексе,  напоминающем   искусственное   поселение,   накрытое
стеклянными колпаками и сферами,  прохладное,  свежее  и  цветущее  -  среди
ядовитой, непригодной для жизни планеты.
   Они двигались сквозь посты  охраны,  прозрачные,  бесшумно  открывавшиеся
двери, мимо пустых, изумрудно-розовых кортов, белоснежных спортивных  залов,
безлюдных, подстриженных, как газоны, футбольных полей. Людей не было видно,
и  их   отсутствие   лишь   усиливало   стерильную   красоту   расчерченного
пространства.
   Достигли бассейна, напоминавшего перламутровую раковину.  В  нем  одиноко
двигался пловец, плавным кролем подымая стеклянный бурун.  Достиг  кафельной
стенки, сделал  булькающий  кувырок  и  поплыл  брассом,  упругими  толчками
продвигаясь в голубой воде, в которую погружались  снопы  золотистых  лучей.
Удалялся, достигая дальней стенки, снова совершил кувырок и  шумно,  подымая
ворохи брызг, поплыл  баттерфляем,  превратившись  в  сверкающую  прозрачную
бабочку, несущуюся над водой.  Сбросил  стеклянные  крылья  и  снова  поплыл
кролем - мягко, сильно, временами обнажая спину,  скользя  в  растревоженной
воде.
   - Он прекрасный пловец, - любуясь Избранником, произнес Гречишников.
   Избранник остановился у кафельной  стенки.  Поднял  на  пришедших  мокрое
синеглазое  лицо.  Улыбнулся.  Мелко  переступая  в  воде,   приблизился   к
хромированным поручням. Ухватившись за зеркальный  металл,  наступая  гибкой
стопой на поперечины, вышел  из  бассейна,  маленький,  гибкий,  точеный,  с
пропорциональными мышцами рук и ног. Подошел,  оставляя  на  темных  плитках
мокрые отпечатки. Стоял, гладкий, блестящий, чуть улыбаясь,  и  у  него  под
ногами натекала лужица от падающих капель.
   - Опасность, о которой мы в прошлый раз упоминали, обозначилась в  полной
мере. - Гречишников начал говорить без приветствия,  без  рукопожатия,  ценя
драгоценное время, продолжая недавний, незавершенный разговор.  -  Все,  что
происходит,  можно  без  преувеличения   назвать   заговором.   Против   вас
объединяются   олигархи,   губернаторы,    коррумпированные    генералы    и
представители спецслужб,  тележурналисты,  чеченская  диаспора.  Президенту,
который мнителен и восприимчив к наветам, начинают внушать, что  его  выбор,
касающийся вашего назначения, стратегическая  ошибка,  причем  эти  суждения
доводятся до него в том числе  и  от  имени  иностранных  послов.  В  центре
заговора стоят Зарецкий и Астрос, с их финансовым и информационным ресурсом,
влиянием  на  Дочь  Президента,   способностью   осуществлять   молниеносные
политические комбинации. Я пришел просить вашей санкции  на  их  устранение.
Есть материалы, свидетельствующие об их криминальных  связях,  о  незаконных
аферах с нефтью и алмазами, с отмыванием денег, а также об  их  контактах  с
Басаевым  в  канун   недавних   дагестанских   событий,   что   может   быть
квалифицировано как государственная измена. Прошу дать указания  Прокуратуре
возбудить уголовное дело и  взять  обоих  под  стражу.  Промедление  чревато
срывом наших стратегических замыслов, крушением всего долговременного плана.
   Белосельцев рассматривал стоящего перед ним Избранника, его влажную кожу,
гибкие тонкие мышцы, золотистые волоски, покрывавшие ноги,  розовый  пигмент
отвердевших сосков.
   - Вода прекрасная, - тихо сказал Избранник,  оглядываясь  на  бассейн,  в
котором еще сохранялось слабое колыхание не успевших успокоиться вод.
   - Если показать  Президенту  и  Дочери  записи  их  разговоров,  где  они
вынашивают план отстранения Президента от должности,  суд  над  ним  за  его
должностные преступления, как это было сделано с  южнокорейским  Президентом
Ро Де У, если показать Дочери те пакости, которые они о ней  распространяют,
мы добьемся согласия на их устранение. И тогда вы, несомненно, станете самым
близким к Президенту  лицом,  и  он,  изнуренный  неизлечимой  болезнью,  не
дожидаясь истечения полномочий, передаст их вам.
   - Я был вчера  в  Барвихе,  беседовал  с  Президентом.  Странно,  там,  в
Барвихе, уже осень, деревья начинают желтеть. Мы сидели  с  Президентом  под
высокой липой, и к нему на плечо упал желтый лист.
   Белосельцев смотрел на гибкое ладное тело, и странная мысль  не  покидала
его. Перед ним находился не человек, а дельфин, принявший обличие  человека,
появившийся  среди  людского  ожесточения,  безумия,  погружавших  жизнь   в
кромешную тьму. Эта мысль  казалась  правдоподобной.  Дельфин  в  человечьем
обличии был посланцем иного, совершенного мира.
   - С помощью оперативных мероприятий выявлены преступные намерения Астроса
и Зарецкого подготовить террористические акты против вас лично.  Они  готовы
использовать взрывы, яд, снайперские засады. - Гречишников, получая на  свои
грозные сообщения отрешенные,  ничего  не  значащие  ответы,  казалось,  был
вполне удовлетворен замечаниями Избранника. - Особая роль  отводится  вашему
прежнему патрону по Петербургу. Он должен будет перед телекамерами  вбросить
на вас  компромат,  подорвать  вашу  репутацию  в  глазах  общественности  и
Президента. Все это  побуждает  нас  действовать  немедленно  и  решительно.
Полагаю, вы одобрите наши методы и нашу тактику.
   - В шахматах меня всегда привлекало соотношение логики и  фатума.  Победа
возможна в малом  зазоре  неопределенности,  пролегающем  между  логическими
действиями и фатальной неизбежностью. Мне нравились наши с вами партии в том
тихом итальянском  отеле.  -  Избранник  спокойно  и  задумчиво  смотрел  на
Гречишникова.
   Белосельцев  видел  туманное  облачко  света,  прикрывавшее   переносицу,
рыжеватые брови, часть влажного лба. Ему  хотелось  задать  Избраннику  свои
роковые вопросы. Обнаружить под  мнимой  внешностью  истинную  сущность.  Но
зайчик света играл, дробился, расщеплялся на  цветные  лучи,  и  каждый  луч
улетал в свою сторону, рассыпал и  разбрасывал  изображение  говорившего.  И
было неясно, где его истинное обличие, и есть ли оно вообще, и  не  является
ли стоящий перед ним человек голографической картинкой.
   - Благодарю за поддержку, - произнес Гречишников, почтительно кланяясь. -
Мы будем вас информировать. Избранник тихо улыбнулся -  не  Гречишникову,  а
ему, Белосельцеву, посылая тайный знак симпатии. Подошел к краю  бассейна  и
кинулся в воду. Вонзился в нее почти без плеска и скользил в глубине,  среди
серебряных пузырей. Вынырнул далеко и поплыл - то ли дельфин, то ли  пловец,
то ли отблеск бледного солнца.
   Их "мерседес" вырвался из вязкого Садового кольца, где машины прилипли  к
клейкому асфальту, словно мухи. Перелетели мост через  Москву-реку,  оставив
за спиной  гаснущее  здание  МИДа.  Миновали  часовню  Киевского  вокзала  с
толпищем рынка, где самостийная Украина, верная заветам  Мазепы  и  Бендеры,
сбывала москалям национальное сало. Кутузовский  проспект  казался  натертым
маслом, и все машины скользили юзом в жидком солнце, чудом не ударяя друг  в
друга. Триумфальная арка выглядела как большой камин. Поклонная гора вонзала
в небо острую злую иглу, на которой шевелил лапками пронзенный крылатый жук.
"Мерседес" отслоился от потока машин, скользнул в  узкий  желоб  Рублевского
шоссе и мчался теперь мимо Крылатского, где, похожий на  ядерный  могильник,
притаился известный дом, в котором жили опальные придворные, и среди  них  -
разжалованный охранник, искусавший своего господина.
   - Куда мы едем? - сп