оводствоваться при
управлении масонским сообществом. Вторая записка есть краткий обзор
деятельности масонских лож в России времен царствования Александра I и
всевозможных беспорядков в них. Третья посвящена преобразованиям,
намечаемым Е.А.Кушелевым в возглавляемом им масонском союзе. Наконец,
четвертая записка есть краткая ведомость состава мастерских, входящих в
союз Великой ложи "Астреи" с показанием числа членов и управляющих
мастеров [844].
   План Е.А.Кушелева состоял в том, чтобы закрыв два соперничавших между
собой союза, то есть Великую ложу "Астрею" и Великую провинциальную ложу,
восстановить затем незаконно, по его мнению, распущенную в 1816 году
Великую Директориальную ложу "Владимира к порядку", что лишний раз
подчеркивает эфемерность достигнутого под его руководством объединения. В
обоснование своей идеи Е.А.Кушелев проводит в общем то здравую мысль,
уподобляя масонство "мечу обоюдоостру". Можно смело сказать, отмечал он,
что масонство "как весьма полезно, так и весьма вредно" быть может. В
первом случае это "когда ложей управляет истинный каменщик, неустанный
труженик Христов, верный подданный ... В другом же, в противном случае, то
есть когда ложа управляется мастером, не почитающим христианство,
безбожником, вольнодумцем ... все хорошее гибнет, разрушается и
произрастают горькие плоды ко вреду христианской веры, самодержца и всего
государства его" [845].
   Не только из иностранных, но и из наших отечественных "ведомостей",
подчеркивал Е.А.Кушелев, известно, "что во многих королевствах и наипаче в
Королевстве Неаполитанском, равно и в прочих землях Италии от тайных сект
и обществ, особенно от секты карбонариев возникло вольнодумство,
революции, мятежи, кровопролития" [846]. Современное ему русское
масонство, доказывал Е.А.Кушелев императору, уже давно отошло от целей
истинного, нравственного масонства, заключающихся в "глубочайшем
благоволении к Творцу всякого, безмолвное повиновение царям и гражданским
властям, от них учрежденным, любовь к ближнему, трезвая тихая жизнь и
совершенное удаление от разврата и соблазна. Все это достигается только
"содействием взаимного братолюбия и просвещения, то есть изъяснением
Священного Писания, особливо же Нового Завета" [847].
   Нечего и говорить, как далеки были от этого идеала масонские ложи
начала 1820-х годов. Однако либерального царя, судя по всему, сей факт, в
отличие от консерватора Е.А.Кушелева, не очень то и тревожил. Показательна
в связи с этим его реплика, относящаяся, правда, к несколько более раннему
периоду (1816 год), когда в ответ на рапорт московского
генерал-губернатора графа А.П.Тормасова об открытии здесь масонской ложи
"Александра тройственного согласия" император заявил следующее: "Я не даю
явного позволения, но смотрю сквозь пальцы. Опытом доказано, что в них
(ложах - Б.В.) нет ничего вредного, и то представляю на твою волю" [848].
   В дальнейшем, однако, наметилось некоторое охлаждение Александра I и
правительственной власти в целом к масонству. Во всяком случае, в 1818
году от руководителей масонских лож опять стали требовать предварительного
объявления в полицию о месте и времени своих собраний. Великие же мастера
опять должны были возобновить свои систематические отчеты министру полиции
о переменах в составе и обо всем, происходившем в ложах [849].
   "Ныне масонство не имеет уже счастья пользоваться покровительством
правительства", - с огорчением констатировал в январе 1819 года в письме к
управляющему министерством полиции С.К.Вязмитинову тогдашний руководитель
Великой ложи "Астреи" граф В.В.Мусин-Пушкин-Брюс [850].
   Но вернемся к Е.А.Кушелеву и его "Запискам". По видимому, он был уверен
в успехе. Свидетельством этому служат разработанные им подробные "правила
Главной Директории Святого князя Владимира к порядку" [851] на началах
шведской системы, которую он и намеревался, как мы уже знаем, учредить,
заручившись предварительной поддержкой императора. Если же государю, писал
далее Е.А.Кушелев, будет угодно отклонить его проект, то "полезно будет,
всемилостивейший государь, масонские ложи закрыть, ибо от нынешнего их
положения и образа действий ... нельзя ничего ожидать, кроме таких же
гибельных последствий, каковые уже раскрылись и безпрестанно раскрываются
в прочих европейских государствах" [852].
   Поразительно, но факт: беспрецедентное предложение о запрещении
масонства в России исходило от его руководителя! Уж ему ли было не знать
подлинное состояние дел в масонском сообществе. Не прислушаться к такого
рода сигналам Александр I не мог. Тем более, что с решительными протестами
против масонского засилья в идеологической сфере выступали в это время и
отдельные патриотически настроенные представители православного
духовенства [853].
   Однако рассчитывать на поддержку царя в этом вопросе особенно не
приходилось.
   Еще 24 мая 1821 года царь возвратился из-за границы и прибыл в Царское
Село. Уже в своем первом докладе председатель Государственного Совета
генерал-адъютант И.В.Васильчиков доложил ему о деятельности тайных обществ
в России. Реакция царя была неожиданной. "Дорогой Васильчиков. Вы, который
находитесь на моей службе с начала моего царствования, Вы знаете, что я
разделял эти иллюзии и заблуждения. Не мне подобает карать" [854].
   Не получила у него поддержки и докладная записка А.Х.Бенкендорфа
(сентябрь 1821 г.) о тайных обществах в России [855].
   Более того, когда несколькими месяцами позже в декабре 1821 года
полиция опечатала незаконно работавшую розенкрейцерскую ложу А.Ф.Лабзина в
Петербурге и изъяла протоколы ее заседаний и уставы, царь не поддержал
своих подчиненных.
   Когда петербургский генерал-губернатор Милорадович доложил ему об этом
инциденте, Александр I был крайне недоволен столь ревностным исполнением
своего долга полицией и распорядился о немедленном возвращении изъятых у
А.Ф.Лабзина бумаг, заметив при этом, что масонам "бумаги сии нужнее,
нежели полиции" [856]. Столь трогательная забота повелителя земли Русской
о вольных каменщиках, конечно же, впечатляет.
   Ничто, таким образом, казалось бы, не предвещало решительного закрытия
масонских лож. И тем не менее, оно произошло. Непосредственной причиной,
толкнувшей государя на этот шаг, послужил, как надо полагать, так
называемый меморандум графа Х.-А.Гаугвица, бывшего масона,
предостерегавшего теперь европейских государей от происков своих бывших
собратьев по ордену. В представленном на конгрессе "Священного Союза" в
Вероне специальном документе Гаугвиц утверждал, что подлинной целью
всемирного масонского ордена является достижение "всемирного владычества"
путем превращения государей в послушные орудия своих целей. Этот документ
не мог не произвести должного впечатления на Александра I, явное
предпочтение которым дел внешних перед внутренними слишком хорошо
известно, хотя, конечно же, нельзя сбрасывать со счетов и недовольство
масонами внутри страны.
   1 августа последовал высочайший рескрипт на имя управляющего
министерством внутренних дел графа В.П.Кочубея "О уничтожении масонских
лож и всяких тайных обществ". "Все тайные общества, - читаем мы здесь, -
под какими бы они наименованиями ни существовали, как то: масонские ложи
или другими - закрыть и учреждения их впредь не дозволять" [857].
   Характерно, что в самом тексте рескрипта в качестве причины закрытия
лож прямо были выставлены "беспорядки и соблазны, возникшие в других
государствах от существования тайных обществ" и желание царя "дабы твердая
преграда полагаема была по всему, что к вреду государства послужить
может". Так что спорить о причинах запрещения масонских лож в России вроде
бы и нечего.
   "Вот какой сюрприз сделал нам государь при отъезде своем отсюда! Не
знаю, чем провинились перед ним наши братья-масоны", - с горечью отмечал в
связи с появлением рескрипта "брат" А.Е.Измайлов [858].
   Напомним, что союз Великой ложи "Астреи" насчитывал к этому времени
(1821)
   в своих рядах 1404 брата, которые были объединены в 19 лож. Его
соперник - Великая провинциальная ложа насчитывала всего 7 лож и 230
братьев [859].
   11 августа 1822 года В.В.Мусин-Пушкин известил петербургского военного
генерал-губернатора, что Великая ложа "Астрея" и восемь зависящих от нее в
Петербурге масонских лож отныне закрыты. На следующий день было получено
донесение, что и Провинциальная ложа с четырьмя принадлежащими к ней
ложами в столице империи тоже объявила о своем закрытии. Характерно, что
извещая об этом государя, Милорадович счел необходимым добавить, что
бывший начальник ее С.С.Ланской обнаружил, узнав о запрещении масонства,
"большое огорчение и неудовольствие [860]. Однако большинство братьев
восприняли известие о запрещении масонства достаточно равнодушно.
   Еще раньше, 25 сентября 1821 года великий князь Константин Павлович
закрыл 43 польских масонских ложи, действовавших под эгидой Великого
Востока Польши [861].
   Связь запрещения масонских лож в России с революционными событиями в
Западной Европе сомнений не вызывает. Прав был, по видимому, А.Н.Пыпин,
который, говоря о причинах запрещения масонства в нашем Отечестве,
отмечал, что они заключались, главным образом, "в том предубеждении,
которое умели поселить за границей в императоре Александре против
европейского либерализма.
   Когда начались там преследования тайных обществ, а также отчасти и
масонских лож, русскому правительству казалось, что и наши ложи
представляют такую же опасность" [862]. В несколько ином ракурсе
раскрывает подоплеку запрета масонства в России современный российский
историк О.Ф.Соловьев. Одной из причин рескрипта 1 августа 1822 года,
считает он, было то, что, кроме православной церкви и императора, "и верхи
аристократии не были удовлетворены длительным опытом с масонством, которое
так и не сумело дать им вспомогательного политического и идеологического
инструмента в деле отстаивания своих известных требований" [863].
   Логика рассуждений О.Ф.Соловьева такова: за масонами стояла либеральная
аристократия. Рядовое же дворянство (А.А.Аракчеев и Кo) было настроено, в
массе своей, весьма консервативно и к масонству относилось отрицательно.
   Главную роль в запрете масонства сыграли, таким образом, по мнению
Соловьева, не внешнеполитические события, а внутриполитические соображения
[864].
   Масонство в России всегда было орудием вельможной группировки. Резкое
ослабление ее позиций в 1820-е годы и особенно после 14 декабря 1825 года
и объясняет, по мнению О.Ф.Соловьева, почему масонство в нашей стране ушло
после 1822 года в небытие и мало кто пожалел об этом [865].
   Еще одна точка зрения на эту проблему была высказана в свое время
Александром Лебедевым, который доказывал, что запрещение масонства стало
результатом свидания Александра I с архимандритом Фотием в Зимнем дворце 5
июня 1822 года. Именно Фотий, по его мнению, и раскрыл изумленному
императору глаза на антигосударственную деятельность вольных каменщиков в
России. "Что государь обещал Фотию уничтожить масонство, - отмечал
А.А.Лебедев, - можно видеть из того, что в этот же день 1 августа, когда в
Петропавловском соборе совершалось торжественное богослужение, и
митрополит Серафим возлагал на Фотия дар императора - наперстный алмазный
крест, государь прислал нарочного поздравить Фотия и передать ему, что
указ о запрещении масонских и тайных обществ ныне же им издан" [866]. То,
чего не могли достичь докладные записки Е.А.Кушелева, князя Васильчикова и
Бенкендорфа, подчеркивает А.А.Лебедев, архимандрит Фотий совершил в одно
посещение государя.
   О том же, правда без прямой связи этого факта с запрещением масонских
лож, пишет и Н.К.Шильдер. Вручение Серафимом Фотию алмазного креста 1
августа 1822 года произошло по личной просьбе императора. В тот же день
архимандрит Фотий получил и копию указа об этом [867].
   Современный исследователь Ю.Е.Кондаков решительно не согласен с этим.
"Истинной причиной указа 1 августа 1822 года, конечно же был страх
императора перед тайными обществами и сходное направление политики
европейских дворов", - замечает он [868].
   Конечно же, не подлежит сомнению, что и свидание Александра I с Фотием
также внесло свою лепту в решение императора о запрещении масонства и,
быть может, даже явилось той каплей, которая переполнила чашу его терпения
по отношению к ним. Принципиальное же решение о закрытии лож было, скорее
всего, принято императором гораздо раньше в связи с активным участием
братьев - вольных каменщиков в европейских революциях.
   Насколько же обоснованным было запрещение масонских лож? Действительно
ли их существование угрожало целостности и безопасности Российского
государства?
   Современный исследователь В.И.Старцев весьма энергично доказывает, что
никаких оснований, по большому счету, для запрета масонских лож не было,
так как русское масонство этого времени было консервативным. Оно, по его
мнению, могло бы и дальше быть "оплотом трона и монархии, если бы
Александр I не испугался доносов и начавшегося в 1819-1821 годах
обсуждения в масонских ложах политических вопросов" [869]. Согласиться с
этим, в свете отмеченных выше фактов, трудно. Хронологический указатель
русских лож за 1717-1829 гг., составленный А.Н.Пыпиным, включает в себя
187 мастерских: 115 до 1800 года и 72 после [870].
   По другим, уточненным данным, в России первой четверти XIX века
работало не менее 90 лож.
   Т.А.Бакунина в своем списке русских масонов XVIII - первой четверти XIX
вв. [871] установила фамилии 3267 русских масонов этого времени, хотя на
самом деле их, согласно ее оценкам, было от четырех до пяти тысяч [872].
Впечатляет и установленное Т.А.Бакуниной общее число лож в России за эти
годы - 220.
   Несмотря на неполноту списка Т.А.Бакуниной, произведенные ею на его
основе подсчеты могут считаться вполне репрезентативными. Хотя результаты
их шокируют, так как выясняется, что русских людей среди масонской братии
этого времени было немногим более половины - 1731 человек из 3267. Все
остальные - подвизавшиеся в России иностранцы, главным образом немцы.
Особенно много их было среди военных (немцев 407, русских 621) и торгового
сословия (немцев 213, русских всего 43 человека) [873]. И хотя состав лож,
отражая реальности тогдашней элиты Российской империи, был пестрым:
представители торгового сословия (305 человек), врачи (113), профессура и
вообще ученые (103), композиторы и музыканты (40), художники и скульпторы
(50), актеры (25), писатели и переводчики (135) и даже, как курьез, 8
крепостных - дворовые люди, записанные в масонство их владельцами для
прислуживания в ложах [874], первое место в нем прочно занимают (1078
человек или одна треть всего состава лож) "чины военные". Учитывая богатый
опыт тогдашних господ офицеров по части организации дворцовых переворотов,
нельзя не признать обоснованности опасений правительства на сей счет. Так
что вопрос о запрете масонства к 1822 году не только назрел, но и перезрел.
   Резкое охлаждение Александра I к масонству в конце своего царствования
и его неожиданный (по крайней мере, для самих масонов) запрет позволяют
некоторым исследователям ставить вопрос о восстании декабристов,
планировавшемся, как известно, на лето 1826 года, и разрабатывавшихся
планов убийства императора как своеобразной масонской мести Александру I
за "измену" ордену. Что же касается гипотетического "ухода" Александра I
из Таганрога в ноябре 1825 года под именем старца Федора Кузьмича, то этот
сюжет однозначно трактуется некоторыми публицистами как заранее
спланированное бегство императора, опасавшегося, якобы, за свою жизнь от
руки "братьев". Веских оснований для такого рода смелых умозаключений не
имеется.
 
 
 
 
 
 
 
 
 

                                   Глава 11.

 
   Масоны и масонство в России после 1822 года. Масоны и декабристы 
 
   Запрещение тайных обществ Александром I больно ударило, прежде всего,
по официальным масонским структурам: Провинциальному союзу и союзу Великой
ложи "Астреи". На тайные же работы розенкрейцеров оно, по крайней мере, на
первых порах, повлияло мало. Смерти Н.И.Новикова (1818 г.), И.А.Поздеева и
И.В.Бебера (оба в 1820 г.), способствовали, как это ни странно,
определенной консолидации московских и петербургских масонов-мистиков. В
отсутствие признанных и не ладивших между собой лидеров "поздние
розенкрейцеры" Александровского времени поневоле вынуждены были
объединиться вокруг ложи "Теоретического градуса", сначала (1820 г.) в
Москве, а затем и в Петербурге.
   7 апреля 1821 года здесь, наряду с официальным капитулом, была
учреждена новая тайная ложа Теоретической степени во главе с Сергеем
Степановичем Ланским. В своей речи на ее открытии С.С.Ланской говорил о
неких тайных начальниках, от имени которых он якобы и руководит ложею.
"Получив приказание заниматься с вами, я с трепетом приступаю к сему, но
долг повиноваться начальству подкрепляет меня!", - восклицал он. О каком
масонском начальстве говорил С.С.Ланской (в то время второй мастер
Провинциальной ложи и будущий министр внутренних дел) остается только
гадать. "Речь Ланского, - писала в этой связи Т.О.Соколовская, - не
оставляет ни малейшего сомнения, что существовал действительно тот
невидимый капитул, коему повиновались и за страх, и за совесть правившие
Капитулом Феникса в России наивысшие известные нам русские масоны. Кто
были эти неизвестные орденские начальники и где имели они пребывание, о
том доныне неизвестно" [875].
   Продолжалась после 1822 года, несмотря на августовский рескрипт
Александра I, и тайная деятельность лож, в той или иной мере связанных с
декабристами, причем характерно, что наряду с непосредственными
участниками движения немало оказалось в их числе и активных гонителей
участников восстания 14 декабря 1825 года: В.А.Перовский, А.И.Нейдгард,
Е.А.Головкин, И.И.Левенштерн, О.И.Прянишников. Среди членов и сотрудников
Верховного уголовного суда над декабристами также было немало масонов:
М.Сперанский, Н.Ланжерон, А.Боровков, С.Апраксин, М.Бороздин,
А.Бенкендорф, М.Виельгорский. В этом же ряду оказался даже такой, казалось
бы, записной либерал, как Николай Семенович Мордвинов (член петербургской
ложи "Молчаливости" [876]).
   В свое время графиня С.Д.Толь в своей известной книге "Масонское
действо"
   даже высказала догадку, что масоны - участники суда над декабристами
якобы старались так вести дело, чтобы, с одной стороны, не дать обнаружить
главных вождей заговора, а с другой - подвергнуть наказанию руководителей
восстания, не сумевших выполнить должным образом порученное им задание.
"Павел Пестель, - писала С.Д.Толь, - ставленник высшей масонской иерархии,
не сумел или не захотел (мечтая для себя самого о венце и бармах Мономаха)
исполнить в точности данные ему приказания. Много пообещал, но ничего не
сделал.
   Благодаря этому он подлежал высшей каре. Не следует забывать, что он
был шотландским мастером, что при посвящении в эту высшую тайную степень у
посвящаемого отнималось всякое оружие. Объяснение гласило, что в случае
виновности от масона отнимаются все способы защиты" [877].
   Легенда эта дожила до наших дней. Всем памятен медальон с пятью
профилями казненных декабристов в альманахе "Полярная звезда". "В
литературе, - пишет в связи с этим В.А.Кобылин, - высказывалось
соображение, что молодых масонов-декабристов судили их старшие братья -
руководители более засекреченные, которые собственно и спланировали
декабристский путч. Поэтому выбор имен пяти казненных был не случаен, а
символичен. Символ этот - пятиконечная масонская звезда Пламенеющего
Разума - был нацелен в революционное будущее России". Законная казнь,
таким образом, в тайном масонском плане братьев старших степеней
"превращалась в ритуальную жертву, к которой, конечно, не имела никакого
отношения законная русская власть", - пишет В.Кобылин [878].
   Источники, однако, не подтверждают столь смелой интерпретации
описываемых событий.
   Что касается большого чис