лы эти были сразу же прикрыты правительством.
   Наряду со школами и типографией, новиковский кружок завел в Москве в
Гендриковском доме и аптеку. Для ее организации масоны пригласили из-за
границы известного фармацевта Френкеля. Провизорами в ней были Биндгейм,
Кубе, Линрод, Берт и Эйнбродт. После того, как масонство было запрещено,
каждый из них открыл свое собственное дело, собственную аптеку. Так было
положено прочное основание развитию аптечного дела в Москве [524].
   Собственно, сама идея широкого привлечения для нужд ордена так
называемых "спонсорских денег" богатых и преданных масонским идеалам
братьев исходила, видимо, от И.-Г.Шварца. Его циничный отзыв от "дураке
Татищеве", охотно жертвовавшем большие деньги на нужды масонов, мы уже
приводили. Как бы то ни было, за щедрые финансовые вливания в казну ордена
"братья" возвели Петра Алексеевича в Приоры VIII провинции ордена.
Никакими данными для выполнения своих, пусть во многом и формальных
обязанностей, он не обладал, являясь постоянным объектом насмешек со
стороны "братьев" [525].
   И это при том, что Дружеское ученое общество при Московском
университете всецело располагалось в его доме и во многом существовало на
его деньги.
   Тот же Татищев выступил и в качестве одного из учредителей
Типографической компании (1784 г.).
   Особенно много сделал для развития книгоиздательской деятельности
Н.И.Новикова и его кружка Григорий Максимович Походяшин. Это был сын
известного откупщика, миллионера-горнозаводчика Максима Михайловича
Походяшина. Выходец из крестьян, он сделал себе целое состояние на
разработке открытого им богатого месторождения медной руды в Верхотурье на
Урале. В 1758 году им был основан знаменитый Петровский завод, в 1760 году
- Николо-Павдинский и Туринский рудники, в 1768 - Богословский завод. Не
брезговал М.М.Походяшин и откупами и винокурением.
   Еще в 1740 году им были открыты 5 винокуренных заводов недалеко от
Тагильского завода в Тюмени, Екатеринбурге и Ирбите. Из троих сыновей
Михаила Михайловича только старший - Василий (рано умерший) унаследовал
деловую хватку отца.
   Два других его сына ничем себя не проявили и служили в гвардии. Младший
из них - Григорий Походяшин, выйдя в 1786 году в отставку в чине
премьер-майора, женился и поселился в Москве. Здесь он имел несчастье
близко сойтись с Н.И.Новиковым и, как человек богатый, и, следовательно,
для масонов полезный, быстро вошел в избранный круг братьев "ордена
теоретического градуса".
   Человек недалекий, Г.М.Походяшин на полном серьезе воспринял
религиозно-нравственные проповеди розенкрейцеров о помощи ближним и не
жалел денег на масонские благотворительные мероприятия. Наиболее крупным
из них является раздача Н.И.Новиковым хлеба нуждающимся крестьянам
Московской губернии в голодном 1787 году. Дождь и последовавшие за ним
морозы уничтожили ржаные посевы центральных губерний России. Четверть ржи
стоила в это время в Москве 20 рублей. Листья, мох и сено сделались
обычной пищей крестьян. Проводя значительную часть времени в своем селе
Авдотьино, Н.И.Новиков воочию смог убедиться в трагизме ситуации. "У
крестьян не было уже ни хлеба для пропитания, ни корму для скота. Я раздал
весь свой хлеб, сколько его было, своим крестьянам, уделя часть из оного
соседским крестьянам, пришедшим по соседству просить", - вспоминал позднее
об этой истории Н.И.Новиков. Вместе со своим братом он закупил на три
тысячи рублей семян для раздачи своим крестьянам на посев и ржи "для
прокормления". Остатки же раздавались им немалому числу приходящих "бедных
просителей".
   Вернувшись в Москву и оказавшись здесь на ближайшем заседании масонской
ложи, Н.И.Новиков выступил с горячей речью, закончив ее призывом о сборе
средств для помощи голодающим. Тут же были собраны необходимые деньги для
закупки хлеба, причем наиболее крупная сумма, по свидетельству
Н.И.Новикова - 50 тысяч рублей - поступила от уже упоминавшегося нами
Г.М.Походяшина [526]. Вернувшись в Авдотьино, Н.И.Новиков превратил его в
центр по раздаче, правда не бесплатно, а взаймы, семян и хлеба
нуждающимся. Акция эта продолжалась с лета 1787 вплоть до весны следующего
1788 года и охватила район в более чем 100 казенных и помещичьих селений.
"Г.Походяшин, - отмечал Н.И.Новиков, - передал мне всего 50 тысяч рублей,
на которые я закупил хлеба и раздал крестьянам взаймы до следующей осени,
с тем, чтобы деньгами или хлебом заплатили. Хлеб раздаваем был с
свидетельствами и расписками. Всех казенных и дворянских селений, из коих
брали хлеб, кажется не ошибусь, если скажу было около ста. Посредством
сего хлеба вся та окольность в тот несчастный год прокормилась и весною
все поля обсеяны были яровым хлебом".
   Возвращенные Н.И.Новикову крестьянами хлеб и деньги поступали в
организованный им так называемый общественный фонд, из которого
предполагалось продолжение помощи нуждающимся. В случае же невозможности
отдачи взятой крестьянами ссуды у Н.И.Новикова последние привлекались им к
общественным работам - выделке кирпича, постройке каменных амбаров для
хранения общественного хлеба и даже обработке земли на отведенных
Н.И.Новиковым в своем имении участках [527].
   Любопытно, что раздача хлеба под расписку нуждающимся продолжалась
Н.И.Новиковым и после 1787 года, когда угрозы голода уже не было. "В
последующие годы, - показывал он на следствии, - раздача хлеба
продолжалась повсегодно тем, которые просили. Из сих денег осталось на
разных селениях на 1789 год, помнится, до 15 или, может быть, и до 20
тысяч рублей несобранных" [528].
   Московская масонская верхушка во всей этой акции практического участия
не принимала, препоручив все тому, кто, собственно, и заварил эту кашу, то
есть Н.И.Новикову. Он, собственно (вместе со своими приказчиками), и
обеспечивал всю ее организационную часть. Финансовая же сторона дела
легла, главным образом, на Г.М.Походяшина. Н.И.Новиков в своих показаниях,
как мы уже отмечали, говорил, что общая сумма полученных им от него денег
на закупку хлеба не превышала 50 тысяч рублей. Не исключено, впрочем, что
на самом деле сумма, пожертвованная Г.М.Походяшиным на эти цели,
составила, по некоторым оценкам (Е.М.Гаршин), до 300 тысяч рублей [529].
   Самые приблизительные подсчеты показывают, что за одну только
"пятилетку"
   (1786-1791 гг.) масоны "выдоили" у Г.М.Походяшина более 500 тысяч
рублей, в результате чего этот богач вынужден был влезть в долги.
   Тем временем финансовое положение Типографической компании
катастрофически ухудшалось, и в ноябре 1791 года она вынуждена была
прекратить свое существование.
   Имущество же ее вместе с долгами, по взаимному соглашению учредителей
перешло к Н.И.Новикову [530]. Сам он впоследствии невразумительно объяснял
случившееся князю А.А.Прозоровскому тем, что обстоятельства заставляли
иногда Компанию входить в долги, которые возрастали не вдруг, но "по нужде
и временам" [531]. Что имел в виду под "обстоятельствами" сам Н.И.Новиков
- гадать не будем. Однако главным из них была, как нетрудно догадаться,
слабая раскупаемость новиковских изданий, что оборачивалось для
Типографической компании прямыми убытками.
   К хорошо известному в литературе пассажу Н.И.Новикова во время допроса
его князем А.А.Прозоровским о якобы 40-80 тысячах ежегодного дохода от
деятельности Компании в первые годы ее существования [532] следует
относиться скептически. Версия о прибыльности издательской деятельности
Типографической компании понадобилась Н.И.Новикову для того, чтобы скрыть
резкое (почти вдвое) увеличение ее основного капитала: А.А.Прозоровский
заподозрил, что помимо официальных сумм, внесенных учредителями
Типографической компании, были еще и другие суммы, или скрытые финансовые
потоки, питавшие ее деятельность. Раскрывать их происхождение и
повествовать А.А.Прозоровскому о деликатной стороне своих отношений с
П.А.Татищевым и Г.М.Походяшиным Н.И.Новиков, кажется, не собирался.
   Прямо надо сказать: 300-тысячный долг на момент ликвидации
Типографической компании - прямой результат его издательской политики,
когда, вопреки здравому смыслу, печатались не книги, отражающие пусть и
непритязательные, но зато реальные запросы тогдашней читающей публики, а
то, что пытались навязать русскому обществу его самозваные масонские
радетели. Любопытно, что именно в это тяжелое для Компании время (1791
год) на занятые у Г.М.Походяшина деньги Н.И.Новиков покупает у
генерал-майора Ладыженского небольшое имение в 110 душ в Орловском
наместничестве стоимостью 18 тысяч рублей [533].
   Как бы то ни было, финансовое положение Типографической компании к
концу 1780-х гг. было критическим. Фактически Компания потерпела
финансовый крах и в ноябре 1791 года ее учредителям пришлось официально
признать это, составив официальный акт о ее роспуске. Все имущество
Компании вместе с долгами переходило к Н.И.Новикову, который, собственно,
и должен был теперь рассчитываться с ее бывшими учредителями и кредиторами
[534].
   Надо отдать должное Новикову. Не имея своих собственных денег и не
рассчитывая на прибыли от изданий Типографической компании, он сделала то,
что, собственно, ему и оставалось сделать: стал искать себе богатого
компаньона. Искал он его недолго. Благоговевший перед ним Г.М.Походяшин
легко согласился на эту авантюру. Задача, которая перед ним стояла, была
весьма прозаической:
   рассчитаться своими деньгами с долгами Типографической компании и
выплатить ее учредителям первоначально внесенный ими при ее учреждении в
1784 году капитал. "С помощью моего капитала, - простодушно объяснял
впоследствии Г.М.Походяшин, - мог он (Новиков - Б.В.) очистить то имение
от всех залогов, а потом утвердить за мной" [535]. Это была, говоря
современным языком, явная подстава, так как "имение" Типографической
компании (два каменных дома в Москве, аптека, типография) явно не стоило
тех средств, которые предстояло вложить в это сомнительное предприятие
Г.М.Походяшину.
   Были, правда, еще нераспроданные книги "по продажным ценам на 700 тысяч
рублей". Но надеяться на их реализацию мог разве что сумасшедший. Им,
собственно, и был Г.М.Походяшин. Ничтоже сумняшеся, этот масон и филантроп
решает продать в казну принадлежавшие ему вместе с братом медеплавильные и
железоделательные заводы за два с половиной миллиона рублей. Как
свидетельствовал современник Г.Походяшина А.Болотов, заводы были проданы
почти что задаром. Впрочем, сама сумма по тем временам была все же
немалая. Другое дело, что наличными братья получили всего только 250
тысяч. Остальные 2250 тысяч были рассрочены им на 10 лет без процентов.
"Как наличные деньги, так и большую часть облигаций отложили мы на платеж
долгов наших, и мне из доставшихся облигаций (1 миллион 125 тысяч - Б.В.)
при разделе с братом моим досталось на часть мою 490 тысяч рублей", -
отмечал Г.М.Походяшин. "Из этого расчета видно, - констатировал
исследователь Е.М.Гаршин, - что в течение 5 лет со времени выхода
Походяшина в отставку до 1791 года им было прожито не менее полумиллиона
рублей" [536].
   Поскольку ни в чем предосудительном Г.М.Походяшин замечен не был, сумма
эта (500 тысяч) - тяжелый грех московских масонов, без зазрения совести
обиравших своего простодушного "брата". Однако самое интересное началось
после того, как Г.М.Походяшин согласился вступить в компаньоны с
Н.И.Новиковым и с легким сердцем вручил ему срочных облигаций на 375 тысяч
рублей, из которых тот ко времени своего ареста успел потратить до 275
тысяч. После освобождения (1796 год) Н.И.Новикова из крепости "имение" его
было передано в связи с долгами в ведение Московского приказа
общественного призрения.
   Теперь он, собственно, и должен был, пустив это имение с торгов,
удовлетворить кредиторов. Претензии Г.М.Походяшина к Н.И.Новикову к этому
времени составляли, по его словам, 400 тысяч рублей. К 1798 году эта сумма
возросла до 462149 рублей. Примерно на 300 тысяч рублей предъявили к
Н.И.Новикову свои претензии и другие "партикулярные люди". Учитывая иск
Опекунского совета, составившаяся с набежавшими процентами общая сумма
всех исков на "имение" Н.И.Новикова достигла, по словам Г.М.Походяшина, до
900 тысяч рублей (на самом деле несколько меньше - 753537 рублей на 1798
год) [537].
   Как и следовало ожидать, в первую очередь был удовлетворен иск
Опекунского совета. В пользу же "партикулярных исков" остались одни только
нераспроданные книги Типографической компании на 500 тысяч рублей по
каталожной цене [538].
   Обратить их в звонкую монету наверное не под силу было даже Господу
Богу.
   Правда, в 1803 году Г.М.Походяшин попытался было открыть в Москве "для
распродажи его книжного магазина лотерею в течение года", но ничего
путного из этой затеи не вышло. Ярким свидетельством наивности и
простодушия Г.М.Походяшина может служить его ходатайство взамен
причитающихся на его долю нераспроданных книг на 400 тысяч рублей, которые
он готов был уступить казне, вознаградить его, хотя бы в Белоруссии или
Польше имением "до 1000 душ или хотя и менее"
   крестьян [539]. Домогательства Г.М.Походяшина, как и следовало ожидать,
были отвергнуты.
   Сложив 462 тысячи рублей, которые пытался вернуть теперь Г.М.Походяшин
[540], с 300 тысяч рублей, пожертвованных им в свое время на борьбу с
голодом, и прибавив к этому покупку в 1791 году у Типографической компании
совсем не нужного ему убыточного книжного магазина, получим внушительную
сумму не менее чем на 800 тысяч рублей.
   То, что Н.И.Новиков использовал эти деньги не для себя лично, а в
видах, так сказать, общественного блага, мало что меняет.
   Но вернемся к Г.М.Походяшину. Из финансовой удавки, устроенной ему
Н.И.Новиковым, он так никогда и не выбрался. Разорившись вчистую, он умер
в 1820 году в полной нищете, всеми забытый. Но обиды на "братьев" он не
таил и до конца дней своих продолжал боготворить Н.И.Новикова. С его
именем на устах он и умер под портретом своего "благодетеля", который
всегда висел над его кроватью [541]. Бедняга, надо думать, полагал, что
благодаря Н.И.Новикову и другим масонам он сумел правильно распорядиться
отцовскими миллионами и, умирая в нищете, достойно завершает свой
жизненный путь.
   Но Г.М.Походяшин и П.А.Татищев - это самые крупные, но далеко не
единственные жертвы московских масонов. Наряду с ними Ф.В.Ростопчин
называет и другие фамилии: "двое князей Трубецких, А.Н.Щепотьев,
С.И.Плещеев". Сделавшись жертвами своего легковерия, они, по его словам,
потеряли большое состояние и горько раскаивались впоследствии в сделанных
глупостях [542].
   Но, быть может, Ф.В.Ростопчин несколько сгустил краски? Ничуть.
"Походяшин, - показывал на допросе у А.А.Прозоровского (1792 год)
приказчик Н.И.Новикова купец 2-й гильдии Никита Никифоров, сын Кольчугин,
- побужден употреблять на все свое имение, яко он находится в числе их
братства и теперь живет в Москве. Его члены сей шайки не выпускают почти
из виду и обирают сколько возможность позволяет" [543].
   Увлеченности Н.И.Новиковым издательскими проектами много способствовало
и то, что уже в 1786 году по негласному распоряжению императрицы
московские масоны вынуждены были формально объявить о приостановке своей
деятельности [544]. В следующем, 1787 году временное прекращение масонских
работ было подтверждено распоряжением берлинских начальников ордена
розенкрейцеров. В качестве причины этого ими были выставлены интриги
иллюминатов, которые якобы дискредитировали принципы истинного масонства
[545]. Однако на практической деятельности московских розенкрейцеров это
распоряжение отразилось мало, так как закрылись только обычные ложи. Ложи
же высоких степеней по прежнему, как ни в чем не бывало продолжали свои
"работы" и после 1787 года. Всего таких тайных розенкрейцерских
теоретических лож, продолжавших свои работы, было, согласно данным
Г.В.Вернадского, не менее 8 [546].
   Великим мастером Провинциальной ложи в это время был князь Юрий
Владимирович Долгорукий. Он же председательствовал (великий мастер) и в
ложе Теоретического градуса. Обязанности наместного мастера Провинциальной
ложи исполнял князь Николай Никитич Трубецкой.
   В 1788 году с целью дальнейшей централизации управления была учреждена
так называемая Гаупт-Директория, во главе которой встал князь Николай
Никитич Трубецкой. В ордене он имел 8-ю степень, которую получил через
барона Г.Шредера.
   Н.И.Трубецкой, в свою очередь, посвятил в нее своего брата Юрия. "Выше
сей степени в России нет никого, - докладывал А.А.Прозоровский
императрице, - ... Здесь же (то есть среди конфискованных бумаг - Б.В.)
находится патент, данный князь Николаю Трубецкому на здешнее начальство,
который, как он сказывает, подписан Вельнером" [547]. "Здесь в Москве, -
докладывал А.А.Прозоровский 20 мая 1792 года, - приором князь Николай
Трубецкой, который во всей России над ложами имеет начальство, а под ним
здесь капитул, а в Петербурге другой, а главный приорат в Брауншвейге"
   [548].
   Но сам князь, как человек не сведующий в тайных науках, мало подходил
для столь ответственной роли. Преемником и помощником ему "братья"
определили премьер-майора Алексея Михайловича Кутузова. Но и он тайным
наукам был не обучен. Ликвидировать этот пробел в эзотерическом
образовании А.М.Кутузова должна была его командировка в Европу, в которую
он отправился в 1787 году.
   Здесь в штаб-квартире ордена в Берлине он должен был научиться "делать
золото и искать философский камень" [549].
   Эта же цель была поставлена и перед пансионерами ордена М.И.Невзоровым
и В.Я.Колокольниковым, которые были отправлены в Берлин в 1788 году
учиться там химии с тем, чтобы по возвращении "быть лаборантами" при
орденских исканиях золота [550]. "В России, - показывал на допросе
Н.И.Новиков, - первое основание сему братству положил профессор Шварц,
который и был начальником здесь. По смерти его определен был начальником
барон Шредер, который и был все время. А кто бы был определен по
возвращении Кутузова, если барон действительно отрешен будет - сие мне
было еще неизвестно.
   Главный здешние братья двое князей Трубецких, Кутузов, я, Гамалея,
И.В.Лопухин и Тургенев" [551]. Себе в этой масонской иерархии Н.И.Новиков
отводил скромное четвертое место. Реально же, ввиду фактического
руководства главным предприятием московских розенкрейцеров -
Типографической компанией, он являлся в нем, несомненно, главной деловой
фигурой.
   Особое место среди воспитанников ордена занимал Н.М.Карамзин. Впервые в
масонские сети он попал еще во время своей жизни в Симбирске (принят
товарищем в ложу "Златого венца"). Летом 1785 года по совету И.П.Тургенева
Н.М.Карамзин перебрался в Москву и поселился у масонов в доме Дружеского
ученого общества у Меньшиковой башни. В мае 1789 года, перед самым
отъездом за границу, Н.М.Карамзин фактически порывает свои масонские
связи. Не возобновил он их и по возвращении из Европы (сентябрь 1790
года), чем окончательно восстановил против себя весь масонский круг [552].
   Дело в том, что во время своего путешествия за границей Н.М.Карамзин
имел возможность лично встретиться почти со всеми "столпами" тогдашнего
европейского масонства и воочию убедился в несовместимости теории и
практики вольного каменщичества с национальными интересами России.
Некоторые мысли Карамзина в этой связи нашли свое отражение в его
знаменитых "Письмах русского путешественника".
   Характерно, что за несколько лет до смерти Н.И.Новикова Н.М.Карамзин
посетил его в Тихвинском. В разговоре Н.И.Новиков поинтересовался у
Карамзина, состоял ли тот в ордене. Н.М.Карамзин отвечал утвердительно.
Выяснив далее, что Н.М.Карамзин остановился на низших степенях посвящения,
Н.И.Новиков заявил: "Ну тут еще ничего не было важного; в высших степенях
сообщались вещи истинно драгоценные" и тут же предложил Н.М.Карамзину
посвятить его в эти высшие таинства. Однако Н.М.Карамзин дружески пожал
ему руку и удалился [553].
   Местом тайных собраний московских розенкрейцеров этого времени
станов