поезда - ГПКП - Главный передовой командный пункт. Для этого КП было
создано несколько тщательно укрытых и замаскированных стоянок, к которым
еще в мирное время подведены линии  правительственной  связи.  К  линиям
связи надо было просто подключить аппаратуру поездов.
   Не надо объяснять, что подвижной КП предназначался для наступательной
войны, для ситуации, когда войска стремительно уходят вперед, а командо-
вание  со своими громоздкими средствами управления и связи должно поспе-
вать за наступающими фронтами и армиями.  В оборонительной войне  проще,
надежнее,  безопаснее  управлять  из кремлевского кабинета,  с подземной
станции московского метро или из жигулевских тоннелей.
   Если собрать малые кусочки информации и объединить их вместе, то мы с
определенной долей уверенности сможем утверждать, что на железнодорожной
магистрали Минск-Вильнюс (ближе к Вильнюсу) располагался или должен  был
располагаться командный пункт очень крупного калибра.
   Через несколько дней после того, как германские руководители получили
"секретное" сообщение о переезде советского правительства на восток, на-
чался  секретный  переезд  советского правительства к советским западным
границам в районы Минска и Вильнюса.
   Каждый военный человек знает, как перемещается крупный штаб на учени-
ях  или  в боевой обстановке,  Оперативный отдел выбирает место будущего
штаба,  вышестоящий командир это место утверждает и дает  разрешение  на
перемещение.  Лес, в котором будет располагаться штаб, оцепляют, не про-
пуская посторонних,  затем тут появляются саперы и связисты, которые го-
товят укрытия и систему связи,  затем появляется начальник связи данного
формирования (дивизии,  корпуса,  армии фронта) и лично проверяет, что с
данного места связь надежно работает со всеми важными абонентами, и пос-
ле этого, наконец, появляется сам штаб, офицерам которого остается толь-
ко подключить свои телефоны и шифровальные машины к отлаженной и заранее
проверенной системе связи.
   Красная Армия в 1941 году работала как единый отлаженный механизм:  в
приграничных лесах появляются десятки начальников связи стрелковых и ме-
ханизированных корпусов,  вслед за ними начинается тайное  развертывание
командных пунктов этих корпусов. Немедленно вслед за этим в других лесах
появляются начальники связи армий, их появление - признак, что скоро тут
появятся штабы армий.  Признак верный, и штабы действительно появляются.
Вот прямо в день опубликования Сообщения ТАСС в укромных  уголках  запо-
ведных,  хорошо  охраняемых  лесов  появились  начальники связи фронтов.
Связь проверена,  и штабы фронтов тайно вытягивают свои колонны на пере-
мещение.
   Настал момент и более крупному начальнику связи появиться в 150 кило-
метрах от границ Восточной Пруссии. Сюда, в Вильнюс, тайно едет Народный
комиссар связи И.  Т. Пересыпкин. Можем ли мы догадываться, для кого Пе-
ресыпкин едет проверять связь?  У наркома Пересыпкина только один прямой
начальник - Председатель Совнаркома товарищ И. В. Сталин.
   Нарком связи  едет  к границам Восточной Пруссии так,  чтобы никто не
мог знать об этом. Нарком едет обычным поездом, который идет по обычному
расписанию,  но к поезду сзади прицеплен дополнительный особый вагон,  в
котором и находится сам Пересыпкин и его  заместители.  Переезд  Наркома
связи - абсолютная тайна.  Даже шифровки, которые Пересыпкин получает из
Москвы,  подписаны его же именем: "Пересыпкин", чтобы шифровальщики пра-
вительственной связи знали,  что Пересыпкин все еще находится в Москве и
никуда не уезжал.
   Но лучше послушать самого И.  Т.  Пересыпкина.  Товарищ маршал  войск
связи, вам слово:
   "Буквально в  самый  канун войны И.  В.  Сталин поручил мне выехать в
Прибалтийские республики. Это ответственное задание я почему-то связывал
с надвигавшимися военными событиями.  Вечером 21 июня 1941 года вместе с
группой ответственных работников Наркомата связи я выехал в Вильнюс.  Мы
находились  в  пути,  когда  началась война..." (Связисты в годы Великой
Отечественной войны. С. 17).
   Утром 22 июня на станции Орша Пересыпкин получает из Москвы телеграм-
му:  "СВЯЗИ ИЗМЕНЕНИЕМ ОБСТАНОВКИ НЕ СОЧТЕТЕ ЛИ НУЖНЫМ ВЕРНУТЬСЯ В МОСК-
ВУ" (там же, с. 32-33).
   Пересыпкин едет по железным дорогам, которые не только полностью вое-
низированы,  но  и несколько дней назад получили приказ перейти на режим
военного времени и быть в готовности работать в боевой обстановке (В. А.
Анфилов.  Бессмертный подвиг.  С.  184).  Пересыпкин едет в районы,  где
войска гигантскими массами тайно сосредоточиваются к границам, имея при-
каз,  взять с собой "только необходимое для жизни и боя" (там же). Пере-
сыпкин едет на территорию военного округа, где уже существует фронт, где
штаб уже разослал совершенно секретные данные тысячам исполнителей, дан-
ные,  которые до начала войны рассылать запрещено. Пересыпкин едет в ра-
йон,  где тайно создается правительственный командный пункт.  Пересыпкин
едет по личному приказу Сталина и знает, что эта "поездка связана с над-
вигавшимися военными событиями".
   Но Гитлер напал,  и вот Пересыпкин,  бросив свой секретный вагон,  на
попавшейся под руку грузовой машине мчится в Москву.
   Выходит, что если бы Гитлер не напал,  то Нарком связи товарищ  Пере-
сыпкин  прибыл бы на тайный командный пункт в районе Вильнюса и действо-
вал бы в соответствии с "надвигавшимися военными событиями", т. е. коор-
динировал  системы военной,  правительственной и государственной связи в
войне.  Но оттого что Гитлер напал, поездку на войну пришлось срочно от-
менить.
   Сталин посылает Пересыпкина на войну, но нападение Гитлера - это пол-
ная неожиданность и для Сталина,  и для Пересыпкина. Нападение Гитлера -
это  "изменение  ситуации" настолько серьезное,  что заставляет отменить
многие важнейшие мероприятия советского правительства и заставляет  имп-
ровизировать, вплоть до возвращения Наркома в Москву на первой попавшей-
ся грузовой машине.
   ЧЛЕНЫ СОВЕТСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА УЖЕ ВЫЕХАЛИ НА ВОЙНУ ПРОТИВ  ГЕРМАНИИ,
НА ВОИНУ, В КОТОРОЙ ГЕРМАНСКОЕ ВТОРЖЕНИЕ НЕ ПРЕДВИДЕЛОСЬ.
   В ту  же ночь по той же железной дороге Москва - Минск намечалось пе-
ремещение в западные районы страны руководящих лидеров Народного  комис-
сариата обороны, НКВД, Наркомата государственного контроля и других важ-
нейших правительственных учреждений Советского  Союза.  Цель  поездки  -
война.  К тайной поездке к западным границам готовились Народный комисар
внутренних дел,  кандидат в члены Политбюро,  генеральный комиссар госу-
дарственной безопасности Л.  П.  Берия;  член ЦК Нарком государственного
контроля,  армейский комиссар 1-го ранга Л. 3. Мехлис; кандидат ЦК, нар-
ком обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и другие лидеры ста-
линской империи. Не исключено, что к тайной поездке на запад готовился и
сам товарищ Сталин.
   Для каждого лидера была создана смешанная группа из высших представи-
телей руководства,  наиболее важных в войне наркоматов.  Утром  21  июня
1941 года создание оперативных групп было завершено. Каждая группа ждала
только своего лидера,  который находился в Кремле на последнем заседании
Политбюро,  чтобы тайно сопровождать его на войну. Все члены оперативных
групп утром 21 июня знают, что они едут на войну. Правда, они знают мес-
то назначения - Минск (что тоже правильно),  но не Вильнюс,  до которого
от Минска рукой подать.
   Все члены групп знают,  что Советский Союз уже вступил в войну против
Германии,  хотя  об этом еще официально не объявлено и хотя боевые дейс-
твия еще не начались.  Для того группы и направляются  тайно  на  запад,
чтобы эти действия начать!
   Но удивительная вещь: никто, включая и лидеров групп, которые заседа-
ют в Кремле,  не подозревает о готовящемся германском  вторжении.  Более
того,  когда такие сведения вечером начинают поступать каскадом,  высшие
советские руководители отказываются в них верить. Из Кремля, из Наркома-
та обороны,  из Генерального штаба сыплются на границу директивы и гроз-
ные телефонные окрики: на провокации не поддаваться!
   Вот тут возникает вопрос: если советские руководители не верят в воз-
можность германского вторжения,  на какую же войну они собрались?  Ответ
один: на войну, которая должна начаться БЕЗ ГЕРМАНСКОГО ВТОРЖЕНИЯ.
   Группы сопровождения лидеров проводят томительные часы в ожидании,  и
наконец  в  6 утра 22 июня им сообщают,  что поездка к западным границам
отменяется, т. к. Гитлер сам начал войну.
   Если советские лидеры собирались ехать на тайные командные  пункты  у
западных границ, чтобы сдержать германское вторжение, то, получив сигнал
о таком вторжении,  они должны были поспешить на запад,  но они отменяют
свои  поездки на войну.  Они готовы были появиться у границ и руководить
войной,  но такой,  которая начинается не по германским сценариям,  а по
советским. Гитлер их этого удовольствия лишил.
   Вот стандартное свидетельство.
   Я его выбрал из других только оттого, что оно самое свежее. Свидетель
Д.  И. Ортенберг на 21 июня 1941 года занимал пост заведующего организа-
ционно-инструкторским  отделом  Народного  комиссариата государственного
контроля.  Он сам описывает свою должность: "по военным понятиям - вроде
начальника штаба".
   Генерал-майор Д. И. Ортенберг, вам слово:
   "Иногда меня спрашивают:
   - Ты когда на войну ушел?
   - Двадцать первого июня.
   - ?!
   Да, это было так.
   ...Утром меня вызвали в Наркомат обороны и сказали, что группа работ-
ников Наркомата во главе с маршалом С.  К.  Тимошенко выезжает в  Минск.
Предупредили,  что я поеду с ней.  Предложили отправиться домой,  перео-
деться в военную форму и явиться в наркомат.  ...В приемной наркома обо-
роны полным-полно военного народа. С папками, с картами, заметно возбуж-
денные.  Говорят шепотом. Тимошенко уехал в Кремль... 22 июня около пяти
часов утра Нарком вернулся из Кремля. Позвал меня:
   - Немцы начали войну.  Наша поездка в Минск отменяется" (Д. И. Ортен-
берг. Июнь-декабрь сорок первого. С. 5-6).
   Неизвестно откуда пришла легенда о том что 22 июня 1941  года  Гитлер
начал войну на востоке, чуть ли не насильно втянув Советский Союз в вой-
ну.  А если мы послушаем тех, кто находился действительно рядом с самыми
главными  советскими лидерами в те дни,  часы и минуты,  то все выглядит
совсем по-другому:  22 июня 1941 года Гитлер сорвал сталинский план вой-
ны, Гитлер перенес войну на территорию, где она родилась 19 августа 1939
года.  Гитлер не позволил советским лидерам вести войну так, как они на-
мечали,  заставив их импровизировать и делать то,  к чему они не готови-
лись:  защищать свою собственную территорию. Гитлер, конечно, не мог ос-
тановить натиск мирового коммунизма, но осадил, задержал, ослабил его.
   Все это не я придумал.
   Так говорят сами советские генералы.


   ГЛАВА 32 БЫЛ ЛИ У СТАЛИНА ПЛАН ВОЙНЫ

   Поскольку Сталин  не разъяснял и не излагал своих точек зрения и пла-
нов,  многие думали, что он их вообще не имел, - типичная ошибка болтли-
вых интеллигентов.
   Роберт Конквест


   "Стратегическая оборона являлась вынужденным видом  боевых  действий,
она заранее не планировалась",  - так говорят советские военные учебники
(В.  А. Анфилов. Бессмертный подвиг. С. 517). Но и без учебников мы зна-
ем,  что оборонительные действия Красной Армии летом 1941 года были чис-
той импровизацией.  Красная Армия перед войной к обороне не  готовилась,
учений на оборонительные темы не проводила.  В советских уставах об обо-
роне в стратегическом масштабе нет ни слова.  Красная Армия не только не
имела оборонительных планов, но даже чисто в теоретическом плане пробле-
мы ведения оборонительных операций не  разрабатывались.  Более  того,  к
обороне советский народ и его армия были не готовы даже морально.  Народ
и армия готовились к выполнению оборонительных задач наступательными ме-
тодами:  "Именно интересы обороны потребуют от СССР вести широкие насту-
пательные операции на территории врагов,  и это ни в коей мере не проти-
воречит  характеру оборонительной войны" ("Правда",  19 августа 1939 го-
да).
   С первых часов германского вторжения Красная Армия  пыталась  перехо-
дить  в  наступление.  В  современных  учебниках эти действия называются
контрударами и контрнаступлениями.  Но и это импровизация.  Ни на  одних
предвоенных  учениях проблема контрудара не отрабатывалась,  более того,
она не рассматривалась даже теоретически:  "Вопрос о контрнаступлении...
перед  Великой  Отечественной  войной не ставился" (История Великой Оте-
чественной войны Советского Союза. 1941-а 1945. Т. 1, с. 441).
   Итак, перед войной советские штабы не разрабатывали планов обороны  и
не разрабатывали планов контрнаступлений.  Может быть, они вообще ничего
не делали?  Нет,  они усиленно работали.  Они разрабатывали планы войны.
Маршал Советского Союза А.  М.  Василевский. свидетельствует, что в пос-
ледний год перед войной офицеры и генералы  Генерального  штаба,  штабов
военных  округов  и  флотов работали по 15-17 часов в сутки без выходных
дней и отпусков. Об этом же говорят маршалы Баграмян, Соколовский, гене-
ралы армии Штеменко,  Курасов, Маландин и многие другие. Есть сообщения,
что генерал Анисов работал по 20 часов в сутки,  то же самое говорят и о
генерале Смородинове.
   В феврале 1941 года начальником Генерального штаба стал генерал армии
Г.  К. Жуков. С этого момента Генштаб по существу перешел на режим воен-
ного времени. Жуков сам работал напряженно и никому не позволял расслаб-
ляться.  Ранее,  летом 1939 года, Жуков, тогда еще в ранге комкора, поя-
вился на Халхин-Голе.  Он лично ознакомился с обстановкой, быстро соста-
вил планы и начал интенсивно их осуществлять.  Малейшее небрежение в ра-
боте  для любого подчиненного означало немедленную смерть.  За несколько
дней Жуков отправил  под  трибунал  семнадцать  офицеров  с  требованием
смертной  казни.  Трибунал  во всех случаях такие приговоры выносил.  Из
семнадцати,  получивших высшие приговоры, один был спасен вмешательством
вышестоящего  командования,  остальные расстреляны.  В феврале 1941 года
Жуков поднялся на огромную высоту,  его власть увеличилась во много раз,
и уже не было никого,  кто мог бы спасти несчастного от его гнева. Вете-
раны Генерального штаба вспоминают правление Жукова как  самый  страшный
период в истории,  страшнее,  чем Великая чистка. В то время Генеральный
штаб и все остальные штабы работали с нечеловеческим напряжением.
   Как же могло случиться,  что Красная Армия вступила в войну без  пла-
нов? Непонятно и другое. Если Красная Армия вступила в войну без планов,
то Сталин, узнав об этом, должен был расстрелять Жукова и всех, кто при-
нимал участие в разработке планов.  Этого не случилось. Наоборот, участ-
ники разработки советских планов: Василевский, Соколовский, Ватутин, Ма-
ландин, Баграмян, Штеменко, Курасов, начав войну в званиях генерал-майо-
ра или даже полковника, завершили ее в маршальских званиях или минимум с
четырьмя генеральскими звездами.  Все они проявили себя в войне поистине
блистательными стратегами.  Все они добросовестные  и  даже  педантичные
штабисты,  которые  не  мыслят жизни без плана.  Как же получилось,  что
Красная Армия в первые месяцы войны была  вынуждена  импровизировать?  И
почему Сталин не только не расстрелял Жукова и его планировщиков,  но ни
разу даже и не упрекнул их?
   На прямой вопрос,  были ли планы войны у советского командования, Жу-
ков отвечает категорически: да, были. Тогда возникает вопрос: если планы
были,  почему Красная Армия действовала стихийной массой без всяких пла-
нов?  На этот вопрос Жуков ответа не дал. А ответ тут сам собой напраши-
вается.  Если советские штабы работали  очень  интенсивно,  разрабатывая
планы войны, но это были не оборонительные и не контрнаступательные пла-
ны, то - какие тогда? Ответ: чисто наступательные.
   Сталин не расстрелял Жукова и других  планировщиков  войны  по  очень
простой  причине:  им никогда не ставилась задача разрабатывать планы на
случай оборонительной войны. В чем же их обвинять? Жукову, Василевскому,
Соколовскому и другим выдающимся стратегам Сталин поставил задачу разра-
ботать какие-то другие планы. Это были очень хорошие планы, но с первого
момента оборонительной войны они стали ненужными:  как автострадные тан-
ки, как десантные корпуса.
   Шила в мешке не утаишь.
   Советское командование предприняло меры,  чтобы уничтожить  все,  что
относилось к советским довоенным планам войны.  Но планы имели все фрон-
ты, флоты, десятки армий, более сотни корпусов, все боевые корабли, сот-
ни дивизий, тысячи полков и батальонов. Кое-что да осталось.
   Исследования Академии наук СССР показали,  что советский Черноморский
флот перед войной имел боевую задачу "на активные боевые действия против
вражеских кораблей и транспортов у Босфора и на подходах к базам против-
ника,  а также содействие сухопутным войскам при их движении вдоль побе-
режья Черного моря" (Флот в Великой Отечественной войне.. С. 117).
   Адмирал Флота  Советского  Союза С.  Горшков сообщает,  что не только
Черноморский,  но и Балтийский и Северный флоты имели чисто оборонитель-
ные задачи, но их выполнение планировалось наступательными методами. Ад-
мирал Горшков ничего не придумал.  Так считалось и до войны. Так говори-
лось и на секретных совещаниях советского командования и открыто в газе-
те "Правда".  "Вести оборонительную войну - это отнюдь не значит  стоять
на рубежах своей страны.  Лучший вид обороны - стремительное наступление
до полного уничтожения противника на его территории"  (14  августа  1939
года).
   Действия советских флотов в первые минуты, часы и дни войны достаточ-
но ясно показывают,  что они имели планы,  но это были не оборонительные
планы.  22  июня 1941 года советские подводные лодки Черноморского флота
немедленно вышли в море к берегам Румынии,  Болгарии и Турции.  В тот же
день  подводные  лодки Балтийского флота вышли к берегам Германии,  имея
задачу "топить все корабли и суда  противника  по  праву  неограниченной
подводной  войны" (Приказ командующего Балтийским флотом от 22 июня 1941
года). Приказ не делал исключения даже для госпитальных судов под флагом
Красного Креста (!).
   Начиная с  22 июня,  авиация Черноморского флота вела активные боевые
действия в интересах Дунайской военной флотилии с целью открыть ей  путь
вверх по течению реки. 25-26 июня надводные боевые корабли Черноморского
флота появились в районе румынского порта Констанца и провели  интенсив-
ный  артиллерийский обстрел с явным намерением высадки морского десанта.
В то же время Дунайская военная флотилия  начала  десантные  операции  в
дельте Дуная.
   22 июня  гарнизон советской военно-морской базы Ханко,  расположенной
на финской территории, не перешел к глухой обороне, но начал интенсивные
десантные операции,  захватив за несколько дней 19 финских островов.  25
июня,  несмотря на огромные потери советской авиации в первые  минуты  и
часы войны, 487 самолетов Балтийского и Северного флотов нанесли внезап-
ный удар по аэродромам Финляндии. Несмотря на огромные потери, советская
авиация  вела  себя дерзко и агрессивно.  22 июня 1-й авиационный корпус
нанес массированный удар по военным объектам Кенигсберга.  Это не импро-
визация. Утром 22 июня в 6.44 советская авиация получила приказ действо-
вать по планам. Несколько дней она пыталась это делать. 26 июня 1941 го-
да  4-й  авиационный корпус начал бомбардировки нефтяных полей Плоешти в
Румынии.  За несколько дней бомбардировок добыча нефти в  Румынии  упала
почти в два раза. Даже в условиях, когда практически вся советская авиа-
ция была подавлена на своих аэродромах, у нее нашлось достаточно сил на-
нести огромный ущерб нефтяным промыслам Румынии. В любой другой ситуации
советская авиация была бы еще более опасна и могла своими действиями  по
нефтяным районам полностью парализовать всю германскую военную,  индуст