сения. 5 ноября 1941 года они уже в
безвыходном положении. Последняя надежда гитлеровцев - на природные
условия: вот ударят морозы - и мы сразу победим! А отсутствие мороза -
оправдание: нет победы, потому как нет мороза.

Но вот ударил мороз, и это опять им оправдание: нет победы, потому что
мороз мешает.

И пошли звонари трубить об ужасных условиях. И заговорил Гитлер про минус
52...

Удивляться есть чему: Гитлер врал про минус 52, а Косинский, Штейнберг,
Палант, Лондон, Черняк, Финкель-штейн, Городецкий его почему-то не
разоблачают. Наоборот, поддакивают: действительно в России погода просто
ужасная.

29 мая 1942 года Гитлер смотрит знаменитый советский фильм "Разгром немцев
под Москвой". Фильм убеждающий и впечатляющий. В "Застольных разговорах" в
этот день зафиксированы комментарии Гитлера: "Этой зимой на нашу долю
выпали особенно тяжкие испытания еще и потому, что одежда наших солдат,
уровень их оснащения и моторизации ни в коей мере не соответствовали
условиям той зимы, когда температура понизилась до минус 50... Первые
немецкие пленные, вот их уже толпы без шинелей, без перчаток, без зимней
одежды, пританцовывающие от холода, с глубоко засунутыми в карманы руками,
которые они время от времени вынимали оттуда, чтобы растереть уши и нос!..
И наконец, потянулись бесконечной чередой обледенелые немецкие танки,
цистерны, грузовики, орудия; все брошено потому, что Генеральный штаб
сухопутных войск не заготовил в свое время запасы морозостойкого горючего и
зимней одежды".

Слушайте, защитники Гитлера, что фюрер глаголит: не зима виновата, а
неготовность к зиме. Себя бесноватый, понятно, виновным не считает, но
своих генералов обвиняет: готовили блицкриг, но уровень моторизации войск
совершенно неудовлетворительный. Готовили блицкриг на лето, но почему-то
воевали зимой, не заготовив морозостойкого горючего и зимней одежды.

Эти откровения современным гитлеровцам весьма не нравятся. В своей защите
нацизма они пошли дальше самого Гитлера. Гитлер обвиняет своих генералов в
безалаберности, а наши умники их защищают: не виноваты гитлеровские
стратеги, зима виновата! Товарищи дорогие, если ваши писания не
бессовестная апологетика нацизма, то как их тогда назвать?

7

Самое интересное вот что: гитлеровцы полезли в 41-м году, обожглись
морозом, зачем оставаться в этой ужасной стране на вторую зиму?

Так нет же, не ушел Гитлер. На следующий год - Сталинград. Москва 1941 года
ничему Гитлера не научила. И под Сталинградом немецкие вояки снова остались
без теплых кальсон. И вот нам снова рассказывают про мудрость германских
генералов и ужасную русскую зиму, которая под гитлеровцев не
приспособилась.

В 1941 году Гитлеру времени не хватило разбить Советский Союз, а чего ему
не хватило в 1942-м?

Главный вопрос: какие выводы сделал Гитлер и его мудрейшие генералы из
первой катастрофической зимы в Советском Союзе? В 1941 году никаких мер для
обеспечения боевых действий зимой не было принято. А что было сделано для
подготовки к новой зиме? Думал ли о ней Гитлер?

Он думал. И нашел гениальное решение. "Застольные разговоры", запись 5
апреля 1942 года: "В центральной полосе первым делом нужно засадить все
бескрайние заболоченные земли камышом и т.д., чтобы с наступлением
следующей зимы легче можно было перенести страшный русский холод".

Вот оно - решение! Пересидим следующую зиму на бескрайних заболоченных
землях в камышах. Как тигры уссурийские.

Этот перл вполне в духе бетонных паровозов и собак в безвоздушном
пространстве.

Но не будем смеяться. Плохое решение или хорошее, но оно найдено. Коль так,
вызывай министра восточных территорий и ставь боевую задачу: сажать камыши
на заболоченных землях. Советский Союз - страна не малая. Уже идет апрель
1942 года. Если отдать немедленно приказ сажать камыши, то и тогда успеют
ли засадить болота на многих сотнях тысяч квадратных километров
оккупированной территории? И где взять столько семян? И сколько людей на
это потребуется? И успеют ли те камыши подняться до осени и защитить
доблестных германских воинов от снега и мороза?

Я не определяю и не оцениваю глубину гитлеровского идиотизма. Речь о
другом: нашел решение (пусть и трижды идиотское) - действуй. Но у Гитлера
нет механизма исполнения его решений. Он брякнул нечто, его слова
отозвались эхом под сводами бетонного бункера и затихли. Они вписаны
секретаршами и историками-летописцами в толстые черные тетради, чернила
высохли, и гитлеровские слова остались в тех тетрадях навеки, не вызвав
никакого действия. Гитлер брякнул нечто. Произошло сотрясение воздуха. На
этом подготовка к следующей зиме завершилась. Его слова - собачий брех в
безвоздушном пространстве. Никто брешущего пса не слышит, никто не
реагирует.

После тех слов о новой зиме никто в Германии не вспомнил, пока 19 ноября
1942 года не пропела певчая сталинградская птичка - жареный петушок.

Вопрос всем защитникам Гитлера, всем, кто утверждает, что в поражении
Германии виноваты зима, грязь, снег и мороз, а мудрейший Гитлер и его
гениальные полководцы не виноваты: товарищи фашисты, а сами вы не пробовали
по рекомендации вашего мудрейшего фюрера перезимовать хотя бы одну русскую
зиму на болотистой местности в камышах?

ГЛАВА 22. КОГДА ГИТЛЕР ПРОИГРАЛ ВОЙНУ?

Сталин понимает, конечно, то, что понял даже экс-кайзер Вильгельм: именно,
что при затяжной войне Гитлер идет навстречу величайшей катастрофе.

Л. Троцкий. 11 сентября 1939 года. Бюллетень оппозиции. ‘79-80. С. 18

1

Принято считать, что Германия была подготовлена к войне так слабо, что
сумела в самых благоприятных условиях противостоять Советскому Союзу всего
только пять с половиной месяцев. Германские войска вступили на советскую
территорию 22 июня 1941 года, а 5 декабря началось советское
контрнаступление под Москвой, это означало конец гитлеровской Германии.
Конечно, после этого были еще Сталинград, Курск, была Белорусская
стратегическая наступательная операция. Но все это - лишь новые удары по
зверю, который был смертельно ранен под Москвой.

Именно этой точки зрения придерживаются многие гитлеровские генералы,
например В. фон Меллентин: "Битва под Москвой была поворотным пунктом
войны, начиная с этого момента победа для нас была уже недостижима" (Panzer
Battles. P. 429).

Однако не является ли эта точка зрения чересчур оптимистичной? Могла ли не
готовая к войне Германия продержаться пять с половиной месяцев против
могущественной Красной Армии? Ясно, не могла. Она должна была проиграть
войну гораздо раньше. И проиграла.

На этот счет есть более авторитетные мнения. 29 ноября 1941 года, еще до
начала внезапного советского контрнаступления, когда германские генералы
считали, что сил у Сталина больше нет, министр вооружения и боеприпасов
Германии Ф. Тодт рекомендовал Гитлеру войну против Советского Союза
прекратить. Тодт считал, что "в военном и экономическом отношении Германия
войну уже проиграла" (К. Reinhardt. Die Wende vor Moskau. S. 184).

Так что Германия, по мнению министра вооружения и боеприпасов, сумела
продержаться не пять с половиной месяцев, а пять месяцев и одну неделю.

Но Ф. Тодт видел ситуацию из далекого уютного Берлина. Смысл происходящего
тут понимался не сразу. Фронтовики сообразили раньше него. Служебный
дневник генерал-полковника Ф. Гальдера, запись 24 ноября 1941 года:
"Подполковник Кальден (офицер связи при штабе 2-й танковой армии) доложил
об обстановке и состоянии войск армии... Наступать дальше командование
армии считает невозможным".

И вот еще запись в тот же день: "Генерал-полковник Фромм: обрисовал общее
военно-экономическое положение. Падающая кривая! Он полагает, что
необходимо перемирие".

Это заявлено через пять месяцев и два дня после вступления на советскую
территорию: НЕОБХОДИМО ПЕРЕМИРИЕ!

2

Однако и эти оценки завышены.

Достаточно много весьма авторитетных германских генералов считают, что
поражением Германии во Второй мировой войне следует считать дату 21 августа
1941 года. В этот день Гитлер отдал приказ временно отложить наступление на
Москву, а вместо этого - нанести удар на юг с целью окружения советских
войск под Киевом. Операция была проведена. В киевском котле немцы захватили
665 000 советских солдат и офицеров, 884 танка, 3178 орудий, сотни тысяч
тонн боеприпасов, топлива, запасных частей и продовольствия. Однако победа
под Киевом была тактической. Это для какой-нибудь армии, например для
британской, которая в тот момент доблестно воевала в Африке против двух
немецких дивизий, такие потери могли показаться высокими. Для Красной Армии
такие потери неприятны, но переносимы. Это вынужден был признать и сам
Гудериан: "Бои за Киев, несомненно, означали крупный тактический успех.
Однако вопрос о том, имел ли этот тактический успех и крупное
стратегическое значение, остается под сомнением" (Воспоминания солдата. С.
305).

Действительно, немцы захватили пленных и трофеи. Но! Но потеряли целый
месяц. И какой! Сентябрь. Последний месяц, в котором их не готовая к войне
армия могла воевать в России. Дальше - октябрь и распутица, ноябрь и мороз.
Бои за Киев (сколько бы гитлеровцы ни захватили пленных и трофеев) означали
переход к затяжной войне, которая для Германии была гибельной. Другими
словами, решение Гитлера от 21 августа о повороте на Киев означало проигрыш
в войне против Советского Союза.

И слышу голоса недобитых гитлеровцев: вот не повернул бы Гитлер на Киев...

Если бы не повернул, если бы шел прямо на Москву, то ничего от этого не
изменилось бы. Все равно война становилась затяжной, а следовательно, для
Германии смертельной.

И не могло это кончиться добром: бросить на Москву главные силы и снабжать
их конными упряжками через никем не защищенные территории. Представим:
войска германской группы армий "Центр" наносят удар на Москву. Фланги
открыты. Тыл не прикрыт. Резервов нет. Снабжение наступающих германских
войск возможно только по единственной весьма уязвимой и достаточно
поврежденной железнодорожной линии Минск - Смоленск - Вязьма - Москва и
гужевым транспортом.

С севера над этими никем не защищенными территориями, по которым бредут
гужевые обозы, нависают войска советского Северо-Западного фронта
численностью около полумиллиона солдат с сотнями танков и тысячами орудий.
Сами они практически неуязвимы, так как находятся на непроходимых для
немецких танков Валдайских высотах. Гальдер, запись 25 июля 1941 года: "Нам
докладывают, что местность для нас непроходима, а противник оттуда
постоянно ведет контратаки...".

С юга, из районов Киева, Конотопа, Брянска единственной линии снабжения и
гужевым обозам угрожают войска советских Юго-Западного и Брянского фронтов,
численностью более миллиона солдат с тысячью танков и пятью тысячами
орудий.

В этих условиях рывок на Москву был рывком в мышеловку.

Если бы Гитлер пошел на Москву, оставив открытыми фланги, и проиграл, то
недобитые гитлеровцы потом сказали бы: а ведь мы советовали идти на Киев и
захватывать Украину.

Гитлер пошел на Киев, захватил Украину... и проиграл. Недобитые гитлеровцы
говорят: а ведь мы советовали идти на Москву.

А между тем никакого выбора у Гитлера не было. И это сами гитлеровцы
понимали вполне четко. Генерал-полковник Ф. Гальдер, запись в дневнике 7
августа 1941 года: "На вопрос о том, что должно быть нами захвачено: Москва
или Украина или Москва и Украина, следует отвечать - и Москва, и Украина.
Мы должны это сделать, ибо в противном случае мы не сможем разгромить
противника до наступления осени".

Уже идет август. До сентября осталось три недели. Сама постановка вопроса в
августе о том, куда идти, - свидетельство полного провала германской
стратегии. Если идти на Москву, то до распутицы не будет захвачена Украина
и тогда за Украину придется воевать осенью и зимой. Если идти на Украину,
то до наступления распутицы не будет захвачена Москва. Тогда сражение за
Москву падает на осень и зиму. Можно выбрать одно, можно другое - при любом
выборе от грязи, мороза и снега им уже не уйти. В любом случае война уже
получилась затяжной без перспективы германской победы. А ведь еще надо
Ленинград захватить. Нельзя и Крым оставлять Сталину. Крым - это базы
советской авиации для разгрома нефтяной промышленности Румынии. Гитлер и
это понимал. Гальдер, запись 22 августа: "Важнейшей задачей до наступления
зимы является не захват Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных
районов на реке Донец и блокирование путей подвоза русскими нефти с
Кавказа. На севере такой задачей является окружение Ленинграда и содействие
финским войскам... Захват Крымского полуострова имеет первостепенное
значение для обеспечения подвоза нефти из Румынии".

Перед ними множество стратегических целей, и все - первостепенные. Если не
захватишь Крым - проиграешь войну. Не захватишь Ленинград - проиграешь
войну. Не захватишь Донецкий бассейн - проиграешь войну. Не захватишь
Кавказ - проиграешь войну. Не захватишь Москву - проиграешь войну.
Постоянная гонка за множеством зайцев.

А если захватишь Москву, надо будет еще дойти до Казани, Куйбышева,
Саратова и Астрахани. Еще надо на Волге аэродромы построить и задавить
"последний промышленный район" на Урале.

За оставшиеся три недели августа?

3

Мы можем сколько угодно спорить о том, что было бы, если главные силы
германской армии не повернули в августе на Киев, а пошли на Москву. Однако
сама постановка этого вопроса выдает полное военное невежество как
некоторых знаменитых германских генералов, так и их защитников.

С доисторических времен известно, что географический пункт, каким бы важным
он ни казался, не может являться целью операции. Такой целью может являться
только армия противника. "Ни одна из войн, в том числе и Вторая мировая, не
опровергли правильности основного принципа: целью стратегии должно являться
уничтожение вооруженных сил противника. Этот принцип остается неизменным,
он должен быть основным лейтмотивом для действий на войне"
(Генерал-полковник Лотар Рендулич. Управление войсками. С. 37).

Разгромите вражескую армию, и тогда все ваше - и беззащитная столица
противника, и его промышленность, и население.

А воевать против столицы противника - это идиотизм на уровне Бонапарта.
Разгроми Кутузова - тогда Москва будет твоей. И Петербург тоже. Брать
Москву, не уничтожив армию Кутузова, - это то же самое, что, бросив оружие,
насиловать чужую жену, зная, что ее разъяренный супруг заряжает дробовик.

Захватывать чужую столицу, не разфомив армию противника, - это глупость на
уровне Тухачевского. Тот тоже рвался в Варшаву в 1920 году, понятия не
имея, где находятся польские войска. Надо сначала найти армию противника,
навязать ей сражение, разфомить, тогда столица сама падет к ногам
победителя. А рваться в столицу противника, не разбив его армию, - то же
самое, что забраться в сокровищницу султана и набивать мешки драгоценными
камнями, зная, что где-то тут, за занавеской, спрятались лиловые нефы с
секирами. Было бы умнее сначала с ними разобраться...

Тухачевский рвался в Варшаву, знал, что армия Пилсудского рядом, но не
знал, где именно. Тухачевский эту опасность игнорировал. И получил удар
сокрушительной силы в левый бок. Войска Тухачевского были разбиты, пленены
и интернированы в Восточной Пруссии или позорно бежали. Сам Тухачевский
спасся только потому, что трусливо прятался в Минске, когда его войска были
под Варшавой.

Если бы гитлеровские войска шли на Москву, то получили бы из района Киева
такой же удар, как Тухачевский под Варшавой, и тоже в левый бок, а еще и в
правый - с Валдайских высот.

4

Казалось бы, о чем гитлеровцам спорить: на Москву идти или на Киев? Нужно
просто действовать по плану. Что там в гитлеровских планах записано: прямо
на Москву или повернуть на юг?

Раскопаем гитлеровскую директиву ‘21 и обнаружим, что там на этот счет
ничего не сказано. Перед войной ни Гитлер, ни его гениальные полководцы об
этом просто не думали. Более того, они такую ситуацию начисто исключали.
Вся гитлеровская директива о том, что "отступление боеспособных войск
противника на широкие просторы русской территории должно быть
предотвращено". Предполагалось разгромить Красную Армию на Правобережной
Украине, не допустив отхода за Днепр. А за Днепром, считалось, никаких
советских войск нет и быть не может.

Ни Гитлер, ни его генералы, ни его разведка ничего не знали о семи армиях
Второго стратегического эшелона Красной Армии, которые тайно
сосредоточивались позади Первого стратегического эшелона. Они понятия не
имели о том, что позади - еще и Третий стратегический эшелон. Они не
принимали в расчет, что, помимо трех стратегических эшелонов, практически
мгновенно могут быть созданы сотни новых дивизий, десятки корпусов и армий,
что разбитые у границ армии могут быть столь же быстро восстановлены.

По гитлеровскому замыслу за Днепром советских войск не должно было бы быть,
но они там оказались. И в миллионных количествах. В августе 1941 года
приграничные сражения завершились блистательными победами германской армии,
но все равно война вышла на "широкие просторы русской территории", что
гитлеровскими планами не предусматривалось. Проще говоря, уже в августе
война пошла своим путем, совсем не тем, который намечался Гитлером в его
директиве.

Но даже и это не главное. В августе непредусмотренный поворот на Киев был
возможен, а вот движение на Москву в августе было невозможно. Просто из-за
неготовности германской армии к войне. В середине августа топливо для
танков и самолетов было на исходе. На короткий рывок 2-й танковой группы
из-под Конотопа на Лохвицу и 1-й танковой группы из-под Кременчуга на ту же
Лохвицу бензин был. А для движения на Москву всей германской армии бензина
не было. И это зафиксировано в документах и даже в дневнике Гальдера.
Запись 17 августа 1941 года: "Серьезность положения с горючим известна
всем... Можно удовлетворить только самые насущные потребности. Проведение
каких-либо новых операций, требующих больше горючего, невозможно".

Вот оно: невозможно! Не прошло и двух месяцев войны, а проведение крупных
операций невозможно. Да как же они к войне готовились?!

Наступление на Москву - это сверхмощная операция. А захват Москвы - еще
одна. Кое-как наскребли топливо для двух танковых групп, которые наносили
удары в тыл киевской группировке советских войск. Но обеспечить всю
германскую армию топливом для удара на Москву, для окружения Москвы, для ее
захвата, для отражения возможных контрударов в августе было невозможно. Так
что у Гитлера в августе 1941 года не было выбора: на Москву или на Киев.
Было возможно только на Киев. На Москву керосину не хватило.

Таким образом, приказ Гитлера от 21 августа 1941 года о повороте на Киев
ничего не решал. Поход на Москву при хорошей погоде из-за нехватки топлива
был невозможен. А в октябре и далее он не мог быть успешным из-за погоды.
Иными словами, уже 21 августа 1941 года Гитлеру надеяться было не на что.

Был бы в августе бензин, можно было бы рассуждать: на Москву или на Киев?
Но бензина не было. Потому, если бы не повернули на Киев, то тогда все
равно надо было остановиться и ждать, пока в Румынии накачают достаточно
нефти, превратят ее в топливо для самолетов, танков и машин и доставят в
районы Могилева - Витебска - Полоцка. А это могло случиться только в
последней декаде сентября. Без этого поход на Москву невозможен. Поэтому
нет смысла спорить о том, следовало ли в августе идти на Москву. Незачем
спорить о том, чего не могло быть.

Проблемы с бензином возникли не 17 августа, а раньше. Запись в дневнике
Гальдера 4 августа 1941 года: "Положение с горючим в данный момент не
позволяет использовать моторизованные части для наступления в южном
направлении. Для пополнения и отдыха танковых частей потребуется 14 дней".

Трудно понять, зачем пополнять танковые части, если раньше Гальдер писал в
дневнике, что советские войска разбиты и не способны создать сплошной
фронт. Вот з