Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
правы. Но не
скрою от вас, все, что относится к делам, внушает мне почти суеверный страх.
Мистер Доррит не преминул ввернуть еще один комплимент: дела, сказал
он, как и время (которым так дорожат деловые люди), созданы для рабов, а
миссис Мердл привыкла повелевать - зачем же ей о них думать? Миссис Мердл
рассмеялась и сделала вид, будто Бюст залился краской смущения - один из ее
коронных номеров.
- Я только потому заговорила об этом, - пояснила она, - что мистер
Мердл всегда горячо интересовался судьбой Эдмунда и непременно желал
обеспечить его будущее. Общественное положение Эдмунда вам известно. Что
касается средств, то тут он во всем связан с мистером Мердлом. Будучи полной
тупицей в деловых вопросах, я не могу вам сказать ничего больше.
Мистер Доррит снова поспешил выразиться в том смысле, что царицы и
волшебницы не созданы для дел. Затем он упомянул о своем намерении, в
качестве джентльмена и отца, обратиться к мистеру Мердлу с письмом. Миссис
Мердл с большим чувством - или с большим искусством, что в данном случае
было одно и то же, - приветствовала это намерение - и позаботилась сама со
следующей же почтой отправить письмецо Восьмому чуду света.
В послании к мистеру Мердлу, как и но всех речах и беседах мистера
Доррита, касавшихся великого вопроса, суть дела была окружена множеством
словесных выкрутасов, подобных тем росчеркам и завитушкам, которыми учителя
каллиграфии украшают свои тетрадки с прописями, где четыре действия
арифметики изображены с помощью орлов, лебедей, грифонов и других порождений
каллиграфической фантазии, а заглавные буквы теряют свой смысл и облик в
разгуле чернильной оргии. Но за всем тем содержание письма было достаточно
ясным, чтобы мистер Мердл мог притвориться, будто только из него узнал
великую новость, и ответить мистеру Дорриту в сообразном духе. Мистер Доррит
ответил мистеру Мердлу; мистер Мердл ответил мистеру Дорриту; и в конце
концов стало известно, что высокие договаривающиеся стороны пришли к
желанному соглашению.
Теперь и только теперь на сцене появилась Фанни во всеоружии средств,
соответствующих ее новой роли. Теперь и только теперь она засверкала столь
ослепительно, что бедный мистер Спарклер совсем потерялся в блеске ее лучей;
впрочем, это не имело значения, ибо она сверкала за двоих и даже за
десятерых. Исчезло тягостное чувство неопределенности и двусмысленности, и
стройный корабль на всех парусах понесся по намеченному курсу, плавно и
величаво бороздя морскую гладь.
- Поскольку все сомнения выяснены и разрешены, душа моя, - сказал
мистер Доррит, - пора, пожалуй - кха - довести до сведения миссис
Дженерал...
- Папа, - перебила Фанни, услышав это имя, - а при чем тут, собственно,
- миссис Дженерал?
- Душа моя, - сказал мистер Доррит, - я полагаю, что долг вежливости по
отношению к даме - кхм - столь тонкого воспитания и благородных чувств...
- Ах, папа, не хочу я больше слышать о тонком воспитании и благородных
чувствах миссис Дженерал, - возразила Фанни. - Мне надоела миссис Дженерал.
- Надоела! - повторил мистер Доррит с укором и недоумением. - Надоела -
кха - миссис Дженерал!
- Меня просто тошнит от нее, папа, - объявила Фанни. - И никакого ей
нет дела до моего замужества. Пусть думает о своих брачных планах, если они
у нее имеются.
- Фанни! - произнес мистер Доррит строго и внушительно, в противовес
легкому тону дочери. - Будь добра объяснить, что означают твои слова.
- Лишь только то, папа, - сказала Фанни, - что, если у миссис Дженерал
имеются собственные брачные планы, едва ли ей есть время думать еще и о
чужих. Если у нее таких планов нет, тем лучше; но так или иначе, я вовсе не
жажду доводить что-либо до ее сведения.
- А могу я спросить, почему?
- Потому что она и сама догадается, - отрезала Фанни. - Она достаточно
наблюдательна, как я не раз имела повод убедиться. Вот пусть и догадывается
сама. В крайнем случае узнает в день свадьбы. И надеюсь, папа, вы не
упрекнете меня в неуважении к вам, если я скажу, что ей совершенно незачем
знать раньше.
- Фанни, - возразил мистер Доррит, - меня крайне удивляет, крайне
возмущает эта - кха - беспричинная, вздорная враждебность по отношению к
миссис - кхм - миссис Дженерал.
- О враждебности тут не может быть и речи, папа, - отозвалась Фанни. -
Слишком много чести для миссис Дженерал.
Мистер Доррит встал с кресла и с достоинством выпрямился перед дочерью,
устремив на нее грозный и негодующий взгляд. Но дочь, играя своим браслетом
и то поднимая глаза на отца, то снова опуская их, заметила:
- Что ж, папа. Очень жаль, если вам это неприятно, но ничего не
поделаешь. Я не ребенок, и я не Эми, а потому говорю вслух то, что думаю.
- Фанни, - после величественной паузы проговорил с усилием мистер
Доррит. - Сейчас я приглашу сюда миссис Дженерал, чтобы довести до сведения
этой - кха - почтеннейшей дамы, которую я рассматриваю, как - кхм -
полноправного члена семьи, об ожидающемся событии. Прошу тебя остаться здесь
и присутствовать при этом разговоре; впрочем - кха - не только прошу, но и -
кхм - требую.
- Ах, папа, - воскликнула Фанни не без колкости, - если это так важно
для вас, я, право, не смею ослушаться. Но надеюсь, вы мне не запретите
остаться при своем мнении, тем более что обстоятельства еще подкрепляют его.
- И Фанни поджала губки со смирением, которое (поскольку крайности, как
известно, сходятся) весьма смахивало на дерзость; а мистер Доррит, то ли не
желая снизойти до ответа, то ли не зная, что отвечать, позвонил мистеру
Тинклеру, и последний не замедлил предстать перед господские очи.
- Миссис Дженерал!
Мистер Тинклер не привык к подобной краткости, когда дело касалось
прекрасной лакировщицы, и потому медлил. Мистер Доррит, усмотрев в этом
промедлении память о Маршалси и о знаках внимания, тотчас же набросился на
него.
- Что это значит, сэр? Как вы смеете!
- Прошу прощения, сэр, - пролепетал мистер Тинклер. - Я не совсем
понял...
- Вы отлично все поняли, сэр, - закричал мистер Доррит, багровея от
гнева. - Не притворяйтесь! Кха. Отлично все поняли. Вам угодно смеяться надо
мной, сэр.
- Уверяю вас, сэр. - начал было мистер Тинклер.
- Не смейте меня уверять! - оборвал его мистер Доррит, - Я не намерен
выслушивать уверения от лакея. Вы позволили себе смеяться надо мной. Я
рассчитаю вас - кхм - я всю прислугу рассчитаю! Ну, чего вы ждете?
- Приказаний, сэр.
- Вздор. Приказания были отданы. Кха-кхм. Кланяйтесь миссис Дженерал и
скажите, что я прошу ее на несколько минут пожаловать сюда, если это ей
удобно. Вот все приказания.
Быть может, исполняя эту миссию, мистер Тинклер намекнул, что мистер
Доррит находится в припадке крайнего раздражения. Так или иначе, очень скоро
шуршание юбок в коридоре возвестило о том, что миссис Дженерал спешит -
позволительно даже сказать, летит на зов. Впрочем, перед самой дверью юбки
успокоились и вплыли в комнату неторопливо и степенно, как всегда.
- Миссис Дженерал, - сказал мистер Доррит, - прошу садиться.
Миссис Дженерал поблагодарила грациозным изгибом стана и опустилась в
предложенное ей кресло.
- Сударыня, - продолжал мистер Доррит, - поскольку вы любезно взяли на
себя задачу быть - кхм - другом и наставницей моих дочерей и поскольку я
убежден, что все близко касающееся их для вас - кха - не безразлично...
- Без всякого сомнения, - ровным голосом отвечала миссис Дженерал.
- ...я хотел бы, сударыня, уведомить вас, что моя дочь, присутствующая
здесь...
Миссис Дженерал слегка наклонила голову в сторону Фанни. Последняя
ответила преувеличенно низким поклоном, и тотчас же снова надменно
выпрямилась.
- ...что моя дочь Фанни - кхм - сделалась невестой знакомого вам
мистера Спарклера. Таким образом, сударыня, ваши обременительные обязанности
- кха - обременительные обязанности, - повторил мистер Доррит, кинув на
Фанни сердитый взгляд, - сокращаются наполовину. Однако это, я полагаю, ни
прямо, ни косвенно не должно - кхм - изменить то положение, которое вы так
любезно соглашаетесь занимать в моем доме.
- Мистер Доррит, - возразила миссис Дженерал, взглянув на свои
перчатки, неподвижно покоившиеся одна на другой, - как всегда великодушен и
как всегда ценит мои дружеские услуги чересчур высоко.
(Мисс Фанни кашлянула, словно желая сказать: "Что верно, то верно".)
- Благоразумие, проявленное мисс Доррит в данных обстоятельствах,
достойно всяческих похвал, и я надеюсь, она мне позволит принести ей свои
искренние поздравления. Подобные события, если в них не замешано
безрассудство страсти, - миссис Дженерал закрыла глаза, словно иначе не
могла выговорить это слово, - если они согласуются с волей ближайших
родственников и могут служить опорой величественному зданию семейного
благополучия, по праву считаются событиями радостными. Надеюсь, мисс Доррит
позволит мне принести ей свои поздравления.
Тут миссис Дженерал остановилась и для приведения своих черт в желаемый
вид добавила про себя: "Папа, пчела, пломба, плющ и пудинг".
- Мистер Доррит, - снова начала она вслух, - как всегда, любезен сверх
всякой меры; и я считаю своим приятным долгом поблагодарить за то внимание,
или лучше сказать, за ту честь, которую он и мисс Доррит оказали мне,
заблаговременно сообщив о готовящемся событии. Моя благодарность, как и мои
поздравления, относятся в равной степени к мистеру Дорриту и к мисс Доррит.
- Я просто счастлива все это слышать, - сказала мисс Фанни. - Вы не
поверите, миссис Дженерал, какое облегчение я испытала, узнав, что вы не
возражаете против моего замужества. Не знаю даже, что бы я стала делать,
если бы у вас нашлись какие-нибудь возражения, миссис Дженерал.
Миссис Дженерал с плющ-пудинговой улыбкой переложила свои перчатки так,
что теперь правая оказалась поверх левой.
- Само собою разумеется, миссис Дженерал, - продолжала Фанни, тоже с
улыбкой, но без всяких следов плюща и пудинга, - главной заботой и целью
моей семейной жизни будет сохранить ваше одобрительное отношение; само собою
разумеется, утратить его было бы для меня величайшим несчастьем. Однако,
если позволите - в чем я не сомневаюсь, зная вашу доброту, - и если позволит
папа, мне хотелось бы исправить одну маленькую неточность, вкравшуюся в наш
разговор. Лучшим из людей свойственно ошибаться, и даже вы, миссис Дженерал,
не избегли некоторой ошибки. Вы так красиво, так проникновенно говорили об
оказанном вам внимании и даже чести, как вам угодно было выразиться; к
сожалению, я тут решительно ни при чем. Было бы неблаговидно с моей стороны
приписывать себе блестящую мысль обратиться к вам за советом, когда на самом
деле эта мысль принадлежала не мне. Папа один до этого додумался. Я вам
премного обязана за вашу снисходительность и одобрение, но о них беспокоился
папа, а не я. Как видите, миссис Дженерал, вам меня благодарить не за что;
напротив, я должна благодарить вас, так как, любезно согласившись на мой
брак, вы сняли большую тяжесть с моей души. Надеюсь и после замужества
поступать всегда так, чтобы вы мною были довольны, миссис Дженерал, а своей
сестре желаю как можно дольше наслаждаться вашими благодетельными заботами.
Окончив эту тираду, произнесенную медовым голосом, Фанни с
обворожительной улыбкой покинула комнату - и тотчас же вне себя от злости
бросилась наверх, ворвалась к сестре, обозвала ее сурком, хорошенько
встряхнула, чтобы разогнать ее сон, рассказала ей обо всем происшедшем и
выразила надежду, что теперь, наконец, она убедилась насчет папы.
С миссис Мердл Фанни себя держала весьма уверенно и независимо, но
открытых военных действий пока не начинала. Случались порой небольшие
столкновения: например, когда Фанни чудились покровительственные нотки в
голосе будущей свекрови или когда упомянутая дама особенно хорошо и молодо
выглядела; но миссис Мердл всегда быстро прекращала схватку, с томным
безразличием откинувшись на подушки и устремив свое внимание на другой
предмет. Общество (ибо и здесь, на Семи Холмах *, обитало это таинственное
создание) находило, что помолвка пошла мисс Доррит на пользу. Она стала
гораздо мягче в обращении с людьми, гораздо любезней и приветливей и гораздо
менее придирчивой; и ее всегда окружала толпа поклонников, к несказанной
ярости маменек с дочерьми на выданье, которые подняли знамя бунта против
Общества, обвиняя его в потворстве творящемуся безобразию. А мисс Доррит,
наслаждаясь вызванной ею смутой, не только сама парадировала по-прежнему в
светских гостиных, но еще и мистера Спарклера заставляла парадировать вместе
с собой, как бы говоря с подчеркнутым вызовом: "Если мне угодно влачить в
цепях за своей триумфальной колесницей столь жалкого раба, это мое дело. Так
я хочу, и этого довольно!" Что до мистера Спарклера, то он ни в какие
рассуждения не вдавался; шел, куда его вели, делал, что ему приказывали,
понимал, что успех его нареченной - самый легкий для него путь к успеху, и с
удовольствием купался в отраженных лучах.
Меж тем зима подходила к концу и приближалась весна, а с нею
необходимость для мистера Спарклера отбыть в Англию, дабы приступить к
исполнению возложенной на него обязанности направлять и укреплять дух нации,
ее науку, коммерцию, мысли и чувства. Страна Шекспира, Мильтона, Бэкона,
Ньютона и Уатта, родина многих великих людей прошлого и настоящего,
философов, естествоиспытателей, совершенствователей Природы и Искусства во
всем их многообразии форм, взывала к мистеру Спарклеру, моля не дать ей
погибнуть без его мудрого руководства. Мистер Спарклер не мог остаться
глухим к этому воплю потрясенного отечества, и объявил, что должен ехать.
Ввиду этого понадобилось незамедлительно решать, где, когда и как будет
освящен союз мистера Спарклера с бесподобнейшей девицей без всяких там
фиглей-миглей. После нескольких секретных и таинственных совещаний решение
было принято, и мисс Фанни сама сообщила его сестре.
- Ну, дитя мое, - сказала она, входя однажды в комнату Эми, -
приготовься услышать новость. Все только сейчас выяснилось, и я сразу
поспешила к тебе.
- О чем ты, Фанни? Неужели о твоей свадьбе?
- Бесценное мое дитятко, - сказала Фанни, - не забегай вперед. Дай мне
самой рассказать тебе все по порядку, торопыга ты этакая. А что касается
твоего вопроса, то если толковать его буквально, я должна ответить "нет".
Потому что речь идет не столько о моей свадьбе, сколько о свадьбе Эдмунда.
Кротка Доррит, судя по выражению ее лица, явно не улавливала этого
тонкого различия.
- Мне спешить ни к чему, - продолжала Фанни. - Мой голос и мое
присутствие нигде не требуется. Не мне, а Эдмунду нужно ехать в Англию. Но
Эдмунд чуть не плачет при мысли о том, что поедет один. Да я и сама,
признаться, не хотела бы отпускать его одного. Ведь где только можно сделать
глупость (а случаев к тому предостаточно), он ее непременно сделает.
Высказав это беспристрастное мнение о положительности своего супруга,
мисс Фанни с озабоченным видом сняла шляпку и принялась раскачивать ее на
весу, чуть не задевая за пол.
- Так что сама видишь, дело тут больше в Эдмунде, чем во мне. Впрочем,
это ясно само собой, и не стоит больше говорить об этом. Вот теперь и
рассуди, душенька Эми. Коль скоро встает вопрос, можно ему ехать одному или
нет, приходится решать и другой вопрос: обвенчаться ли нам немедля здесь, в
Риме, или отложить свадьбу на несколько месяцев, до возвращения в Англию.
- Я вижу одно, Фанни: скоро я тебя потеряю.
- Ну что ты все забегаешь вперед, беспокойное- ты существо! -
воскликнула Фанни полуласково, полусердито. - Прошу тебя, наберись терпения
и выслушай меня. Эта женщина (речь шла, разумеется, о миссис Мердл) не
собирается уезжать отсюда раньше пасхи; таким образом, если свадьба будет
здесь и потом мы с Эдмундом отправимся в Лондон, я попаду туда раньше ее.
Это дает мне преимущество, которым пренебрегать не следует. Теперь второе,
Эми - раз этой женщины там не будет, почему бы мне не согласиться на
предложение, сделанное мистером Мердлом папе, - чтобы мы с Эдмундом, покуда
для нас подыщут и отделают дом, поселились в его особняке на Харли-стрит -
помнишь, ты когда-то приходила туда в сопровождении одной танцовщицы. И,
наконец, третье, Эми. Папа имеет намерение съездить весной в Лондон - стало
быть, все складывается так: после свадьбы, которая состоится здесь, мы с
Эдмундом едем во Флоренцию, а спустя некоторое время к нам там
присоединяется папа, и мы все втроем возвращаемся в Англию. Мистер Мердл,
кстати, усиленно приглашал папу остановиться у него, и я думаю, он так и
сделает. Впрочем, папа - хозяин своим поступкам, и на этот счет у меня
никакой уверенности нет; но это в конце концов неважно.
Что в отличие от папы мистер Спарклер отнюдь не хозяин своим поступкам,
явствовало из речи Фанни с полной очевидностью. Но младшая сестра не
заметила этого; печаль по поводу предстоящей разлуки не оставляла ей места
для других дум, кроме разве затаенного сожаления, что ей самой не придется
принять участия в этом путешествии в Лондон.
- Стало быть, все так и решено, Фанни?
- Решено? - воскликнула Фанни. - Право же, милочка, с тобой нелегко
разговаривать. Ведь я намеренно остерегалась выражений, которые могли дать
повод к подобным выводам. Я только сказала, что встают некоторые вопросы, и
объяснила, какие именно.
Глубокие глаза Крошки Доррит глядели на нее сосредоточенно и нежно.
- Послушай, душенька, - сказала Фанни, все беспокойнее размахивая
шляпкой, - ну что ты на меня так уставилась? Уставилась и смотрит, точно
совенок. Я ведь от тебя совета жду. Что ты мне посоветуешь делать?
- Не кажется ли тебе, - начала Эми после некоторого колебания, - не
кажется ли тебе, Фанни, что, приняв во внимание все обстоятельства, было бы
разумнее подождать несколько месяцев?
- Нет, милейшая черепашка, - запальчиво отрезала мисс Фанни. - Вовсе
мне так не кажется.
Она отшвырнула шляпку на другой конец комнаты и с размаху бросилась в
кресло. Но тотчас же, повинуясь наплыву чувств, снова вскочила, опустилась
перед сестрой на колени и заключила ее вместе со стулом в свои объятия.
- Не считай меня злой и несправедливой, золотце мое, право я не такая.
Но можно ли в самом деле быть подобной чудачкой. Ведь ты хоть кого выведешь
из терпения. Разве я не говорила тебе, что Эдмунда нельзя отпускать одного?
И разве ты сама этого не знаешь?
- Да, да, Фанни, ты права. Ты действительно говорила это.
- А ты действительно сама это знаешь, - сказала Фанни. - Так как же
быть, моя радость? Раз его нельзя отпустить одного, выходит, я должна ехать
с ним?
- Пожалуй - да, милочка, - отвечала Крошка Доррит.
- А поскольку для этого необходимо принять решение, о котором я тебе
только что говорила, стало быть, ты мне советуешь принять это решение?
- Пожалуй - да, милочка, - снова отвечала Крошка Доррит.
- Что ж, - сказала Фанни с видом покорности судьбе. - Значит, иначе
нельзя. Я пришла к тебе, душенька, чтобы ты помогла мне разрешить мои
сомнения. Теперь они разрешены. Так тому и быть.
Столь примерным образом подчинившись советам сестры и силе
обстоятельств, Фанни сразу подобрела, как человек, принесший св