сере, организующем различные сцены -- за исключением то-
го, что  это не фильм,  а организуемый кусок материальной жизни] а когда
работа окончена, фильм исчезает. Странно, все эти обстоятельства собира-
ются произойти,  и  все же Мать "помнит их"...  Это недостаток настоящей
объективизации. Вот как я объясняю это:  возможно, иначе фильм бы не ос-
тановился, он попросту бы продолжался. Это было бы совершенно естествен-
но и явилось бы частью миллионов вещей, которые происходят или случаются
без того, чтобы мы обратили на них внимание -- так что иногда она "оста-
навливала фильм", чтобы войти в него и работать над ним, то есть, созна-
тельно принять участие в той или иной сцене,  чтобы изменить ее или рас-
ширить, и тогда она помнит: это обретает форму живой памяти. "Памяти на-
перед". Все время происходят забавные вещи. Я отвечаю на письма, которые
не получала! Затем я получаю эти письма -- мой ответ уже написан!
     Но самое интересное -- гораздо интереснее, чем знать или переживать
заранее циклон,  революцию или некоторое человеческое событие -- это то,
что не  только нет деления времени -- до,  после -- а нет разделения и в
самой Материи:  нет "материи там" и "материи здесь",  отделенных телами,
милями и "непохожестью".  Континуум живой Материи.  Все становится ЖИВЫМ
сознанием, каждая вещь испускает свое сознание и  живет  из-за  этого...
Вот где уравнение "Материя=Сознание" становится очень конкретным. Напри-
мер, точно зная за секунду или минуту раньше,  что ударят  часы,  кто-то
войдет... И  все  эти вещи не ментальные,  они принадлежат механическому
царству [часы - механические,  движение тела - механическое],  и все  же
они обретаются  как явления сознания:  это ЖИВЫЕ вещи (я говорю "живые",
но это не так), которые ГОВОРЯТ ТЕБЕ, ГДЕ ОНИ, где они расположены. Дру-
гие вещи внезапно ВЫХОДЯТ ИЗ сознания и исчезают.  Целый мир... мир мик-
роскопических явлений,  которые являются другим способом жизни и кажутся
творением сознания без того,  что мы называем "знанием".  Это нечто,  не
имеющее ничего общего со знанием или мышлением.  Мир со  снятой  с  него
ментальной коркой, чистый. Тело, которое знает часы или человека, подни-
мающегося по лестнице,  чтобы увидеть Мать,  или что-либо,  удаленное на
десять тысяч миль,  в совершенной материальной  причастности.  Например,
время от времени,  я слышу,  как люди возле меня разговаривают о той или
другой вещи и говорят:  это будет так или вот так; сразу же это включает
некое  "осязательное видение" (как объяснить это?  Это подобно касанию и
видению,  и все же это ни касания,  ни видение,  ни то и другое вместе):
это вещь,  как она ЕСТЬ.  Кто-то говорит Матери: мы собираемся построить
дом здесь. И Мать отвечает: нет, стройте лучше там, вы наткнетесь на во-
ду. Они копают и натыкаются на источник. Или же кто-то говорит: для этой
работы мне нужно два грузовика цемента,  а Мать видит восемь мешков  це-
мента,  проходящий перед ней,  и вместе с этим - лживость ученика.  Или,
возможно,  я могу привести свой пример,  потому что это сознание Материи
откровенно очень юмористическое на собственный лад -- оно беспощадно ви-
дит то, что истинно: мне сказали, что один человек (молодая женщина) хо-
чет  покончить с жизнью,  и я увидел ее как бы в окне огромного учрежде-
ния, приставляющую револьвер к своей голове... Меня охватил ужас, только
чтобы осознать,  что она смотрела на свое отражение в окне и...  пудрила
свое лицо с револьвером! Кто-нибудь слышал о таком юморе? Комедия земли,
неприкрытая.  За  исключением  того,  что это не всегда комично.  Или же
кто-то говорит Матери:  это эвкалиптовое дерево умирает;  Мать  говорит:
посадите другой эвкалипт рядом с ним,  ему нужен компаньон. И дерево на-
чинает оживать. И они могут говорить все, что угодно. ЭТО ТАК, и это не-
опровержимо.  До  сих пор не было ни одного противоречия.  Это сознание,
свободное от каких бы там ни было  ментальных  элементов.  Это  приходит
"как есть" и такое ясное!  Как прямой контакт с вещью, какой она и явля-
ется на самом деле. Это другой способ жизни.
     Для нас, ментальных существ? знать означает понимать. Для следующе-
го вида знать означает жить,  быть -- везде, везде и все время. Как если
бы я купалась в этом,  так что это не нечто,  что я "вижу", нечто чуждое
мне, что я вижу, это... я внезапно являюсь всем этим. Поэтому нет больше
"личности", нет больше... Нет слов, чтобы описать эти переживания.
     И все это происходит на клеточном уровне. Это не исключительные си-
лы, а нормальное, обычное восприятие, как мы сейчас дышим или чувствуем.
Это не сверхсознание, взирающее на материю со своих озаренных высот; это
здесь, в телесном сознании.  Может показаться, что без сети тело живет в
другом мире,  который, тем не менее, является физическим и материальным,
потому что,  в конце концов,  тело живет по часам, ложиться спать каждый
день и  видит  две  сотни  людей на день -- и его восприятие физическое:
Нью-Йорк физичен, китайские войска - физические, а также канавы Фив. Так
что, какое физическое?  В чем истина нашего материального мира?  И в том
же самом физическом,  за "вуалью нереальности" смерть не существует, бо-
лезнь не существует, гравитация не существует, реки можно пересекать без
усилий... как если бы Материя,  в которой мы сейчас живем, была бы пата-
логическим изобретением  разума  от  самого начала до конца.  Преходящее
изобретение, чтобы сотворить индивидуальную тюрьму. Но это не истина ма-
терии, это ложная материя.
     Вот материальное,  экспериментальное заключение,  к которому пришла
Мать: Эти  представления о пространстве и времени,  об "объективности" и
"субъективности" (являются ли вещи "конкретными" или нет)  оборачиваются
практической целесообразностью, приспособлениями для подготовки сознания
к новому способу бытия...  Это как смерть, пища и деньги -- эти три вещи
столь "значимы" в человеческой жизни;  человеческая жизнь вращается вок-
руг этой троицы: еда, смерть и деньги! -- и все же, для Сознания, это...
преходящие приспособления,  результат состояния совершенно переходного и
не соответствующего ничему очень глубокому или постоянному. Такова пози-
ция того Сознания. И поэтому оно учит тело быть иначе.
     Пространство, время и смерть переплетены.
     И все три являются преходящими приспособлениями, ведущими к... чему?
     Точно так же,  как Материя тяжела,  заморожена и поделена  в  нашей
тюрьме, так  и время застыло,  уплотнено и медленно течет на расстояниях
нашей фрагментированной Материи -- нашего  фрагментированного  сознания.
Время является лишь ложным восприятием разделения в среде,  где все неп-
рерывно, ненарушено и непосредственно -- и светло. Время является ритмом
сознания, - сказала Мать.  Наша Материя находится в ложном ритме,  точно
так же,  как она ложно толста -- если ритм изменится, Материя тоже изме-
нится или,  скорее, станет тем, чем на самом деле является. Время = Соз-
нание = Ритм = Материя.
     Другой ритм Материи.
     Какой настоящий ритм Материи?
     Как выглядит  эта  истинная  Материя,  этот физический мир,  как он
есть, в котором тело Матери,  клеточное сознание  Матери  "путешествует"
мгновенно и повсюду?

     XXIII. НАСТОЯЩАЯ ЗЕМЛЯ

     Физический мир просто как он есть?
     Сейчас мы входим в достаточно загадочную часть Леса Матери. Все за-
гадочно для нас.  Вы стараемся воссоздать связный мир через прутья нашей
тюрьмы, мы тычемся нашими пробами, антеннами и микроскопами, чтобы схва-
тить это грандиозное целое, но на самом деле мы не схватываем ничего, мы
схватываем лишь то,  что пришло в нашу тюрьму: это не мир, это мир нашей
тюрьмы.  А когда мы умираем, то уходим на другую сторону тюрьмы -- в ни-
куда,  в ничего, рай. Мы можем говорить все, что угодно, поскольку никто
не возвращался оттуда, по крайней мере, не в том же теле. Когда мы засы-
паем, то тоже уходим на другую сторону тюрьмы -- сны, темные или сияющие
джунгли,  знаки вопроса и неожиданные встречи,  и все это по возвращению
облекается в язык тюрьмы:  это перевод пасторальной жизни извечным узни-
ком,  который никогда не видел настоящего поля.  Мы можем  говорить  что
угодно, но мы никогда не видим этими глазами, возможно этим глазам нужно
обратится в прах,  чтобы видеть по-другому.  Когда мы медитируем, то ка-
жется, что выходим из тюрьмы -- боги, дьяволы, ослепительные или мрачные
космосы,  поразительные откровения и множество знаков  вопроса,  которые
растворяются  в  воздухе,  свободном от проблем -- мы можем говорить что
угодно, но когда мы возвращаемся, то все проблемы остаются здесь же, не-
решенными.  И все не согласны друг с другом,  каждый видел нечто другое,
каждый создает собственное евангелие. Но, в конечном итоге, что приобре-
тено  вне тюремной клетки?  Менее опутанная часть Разума,  который после
возвращения через прутья передает то, что он думал, что видел без пруть-
ев -- это Разум,  вводящий себя в заблуждение собственной историей мира,
только на более широкий манер, с небольшими добавками, чтобы сделать ис-
торию миленькой. И все же все то сверкающее или темное ничто, странное и
причудливое,  есть то, что составляет лучшую часть нашей клетки, ее наи-
более комфортабельную часть для тех,  кто не полностью механизирован. Но
мир,  великий мир плывет впереди, никто никогда не схватит его, никто не
видел его своими голубыми или коричневыми глазами,  тем способом,  каким
мы видим маленький листок,  который так мягко трепещет на  ветру,  прямо
перед нами.

Живые и мертвые

     Мы могли бы сказать,  что Мать -- это та,  которая возвращалась  из
того мира,  но даже и это не так. Она не ходила на другую сторону тюрем-
ной клетки,  чтобы вернуться с историей на ментальном языке. Она работа-
ла, чтобы другая сторона пришла сюда, а не для того, чтобы втиснуть ее в
эту тюрьму (как если бы мы могли когда-нибудь засунуть ее в  норку  сур-
ка), но чтобы поместить в теле обе стороны одновременно:  то, что другие
искали высоко вверху и в грезах,  она находила здесь внизу, конкретно, в
клетках своего тела.  И поскольку это путешествие совершает не маленький
кусок Разума (я был готов сказать "экскурсию",  но это скорее "инкурсия"
- просачивание),  то трудно изложить на картезианском языке то, что про-
исходит. На самом деле картезианской является только  клеточная  тюрьма,
все остальное гораздо менее жестко. Видят именно глаза клеток, очень мо-
лодые глаза,  у которых еще не так  много  ума  (к  счастью);  надеемся,
представители нового  вида  будут  более одарены настоящими глазами.  Мы
всегда забываем,  что супраментальное тело,  которое будет жить и  обра-
щаться со всем этим совершенно естественно, еще не создано в ходе эволю-
ции -- в настоящий момент есть старое, переходное тело, которое находит-
ся одновременно на обоих сторонах и которое начинает завладевать органа-
ми "следующего пути", не зная средств передвижения и выражения этого пу-
ти. Это  тело будет создано,  будьте уверены -- как,  мы вовсе не знаем,
или, возможно, Мать даст нам некий намек -- а, тем временем, мы находим-
ся на стадии бабочки внутри гусеницы. Как раз это я сказал Матери как-то
после одного из ее радикальных переживаний:  "Если бы гусеницы  внезапно
дали глаза  бабочки,  она  бы  запаниковала!"  Но Мать никогда ничего не
страшилась, она экспериментировала,  отмечала результаты и  шла  дальше.
Мать никогда не останавливалась на пути ради какого бы там ни было пере-
живания,  даже самого тонкого -- в тот момент,  когда оно увидено, с ним
покончено.  Узнать вещь означает ее умертвить.  Нужно идти дальше. И так
она и делала.
     Поэтому мы оставлены с самим переживанием,  без логики:  в такой-то
день, при таких-то обстоятельствах,  при 95 градусах по Фаренгейту (хотя
в Пондишери всегда жарко) вот что я видел; другие могут навешивать любую
логику, какая им нравится,  я имею лишь глаза Обывателя Нового Мира или,
скорее, маленькие озорные глаза тела Матери. Как странно, что даже клет-
ки Матери были юмористичны.  Но поскольку я был Обывателем, то она пыта-
лась как можно лучше разъяснять мне все:  Хорошо, предположим на мгнове-
ние,  что ты -- Божественное!  Ты содержишь в себе все и просто находишь
восторг в том, чтобы привносить все в определенном порядке; но для тебя,
в твоем сознании,  все там одновременно:  нет ощущения времени,  нет  ни
прошлого,  ни будущего, ни настоящего -- все вместе. И в любой возможной
комбинации. Он находит восторг в том, что привносит одну вещь за другой,
просто так [что означает, пропускать их одну за другой сквозь прутья тю-
ремной клетки].  Так что эти бедные друзья внизу,  которые видят  только
маленький кусочек (они видят его большим), говорят: "О, это ошибка!" Как
это ошибка?  Просто потому что они видят лишь маленький кусочек  в  одно
время...  Это ясно, не так ли, это легко понять. Представление об ошибке
принадлежит времени и пространству.  То же самое касается представления,
что вещь не может одновременно БЫТЬ и НЕ БЫТЬ.  И все же это верно:  она
есть и ее нет. Именно ощущение времени -- времени и пространства -- вно-
сит ошибку.  Все равно,  это было немножечко чересчур для моего ортодок-
сального картезианства:  "Что ты имеешь ввиду,  что вещь может быть и не
быть одновременно, как такое может быть?" Вещь есть, и одновременно есть
ее противоположность. Тогда как для нас не может быть "да" и "нет" в од-
но  и  то же время.  Для Господа ВСЕ ВРЕМЯ есть "да" и "нет" одновремен-
но!...  То же самое относится к нашему представлению о пространстве;  мы
говорим: "Я здесь, поэтому тебя здесь нет." Но я здесь, и ты здесь и все
здесь!  И Мать рассмеялась мне в лицо.  Но внезапно тон  разговора  стал
серьезнее: То же самое с бедными "умершими". Сколь часто, как очень час-
то бедные человеческие существа разрушались теми людьми,  которые больше
всего их любили...  в предположении,  что они мертвы!  Для них наступало
очень плохое время.  "Разрушались?" -- я был несколько поражен.  Да, они
сжигались [то есть,  их кремировали]. Или же запирали в ящике, без света
или воздуха -- АБСОЛЮТНО СОЗНАТЕЛЬНЫХ.  А поскольку они не  могли  никак
выразить себя, то их считали умершими. Ничто не стоит сказать "Они мерт-
вы"!  Все же они очень сознательны.  Они сознательны.  Предположим,  что
кто-либо больше не может ни говорить,  ни шевелиться -- он "мертв", сог-
ласно человеческим представлениям. Он мертв, но он сознателен. Он созна-
телен и видит людей вокруг себя:  кто-то причитает,  кто-то...  (если он
немного ясновидящий,  то видит и тех,  кто радуется), но он также видит,
как его кладут в гроб,  который затем плотно закрывается:  а, теперь все
кончено,  они собираются похоронить его.  Или же его приносят в кремато-
рий,  а затем огонь - в рот -- АБСОЛЮТНО сознательного. Я переживала это
последние несколько дней. Я видела это в последние несколько дней, пото-
му что пребывала по два часа, по крайне мере, в мире, который называется
"тонким физическим",  где живые и мертвые находятся вместе без  ощутимой
разницы.  Нет разницы. Например, когда X была в теле, я обычно видела ее
раз в год,  ночью (возможно, даже реже). В течение многих лет она совер-
шенно не существовала в моем сознании;  с тех пор,  как она ушла, я вижу
ее почти каждую ночь! И там она такая же, как и была, ты знаешь, за иск-
лючением того,  что она не мучится,  это все. И там же находятся и живые
-- те, кого МЫ называем "живыми" или "мертвыми" -- они там вместе, гуля-
ют  вместе и наслаждаются вместе.  И это было в милом и спокойном свете,
очень приятном,  во всяком случае, это было очень приятно. Я сказала се-
бе:  вот что!  Люди сами придумали,  когда наступает смерть, и тогда они
говорят: все, он мертв.
     Это было в 1962 году,  как раз после первой великой Поворотной Точ-
ки, которая выбросила Мать из сети. Это был первый раз, когда Мать виде-
ла живых  и  мертвых вместе -- в первый раз,  в восемьдесят четыре года,
после обширной жизни,  наполненных глубокими переживаниями на всевозмож-
ных планах  и  во всевозможных мирах.  Тысячи раз выходила она из своего
тела, начиная с пяти лет,  и никогда не видела этого. Она никогда не ви-
дела мира, где живые и мертвые были вместе... как если бы жизнь и смерть
были бы на одной и той же стороне. Следовательно, в сознании есть место,
где все это существует;  а единственным местом, где происходило ее пере-
живание в это время,  был клеточный уровень,  сознание клеток  тела.  На
клеточном уровне,  самом нижайшем в материальной лестнице, живые и мерт-
вые находятся вместе,  больше нет двух сторон -- как если бы  больше  не
было "там" или "здесь", "вчера" или "сегодня". И все же это материальный
мир, ведь если клетки не материальны,  тогда что же?  Это означает,  что
наш физический мир расширяется самым неожиданным образом:  его "жизнь" и
"смерть" не являются реальными и определенными данностями -- или  "науч-
ными", мы могли бы сказать -- ничуть не больше,  чем пространство и вре-
мя. Это временный способ видения и бытия, который подходит к нашему эво-
люционному переходу  через тюремную клетку,  но не соответствует оконча-
тельной физической реальности вселенной. Это реальность только для нашей
тюремной клетки.
     Что касается "иного мира", то нет недостатка в медиумах, мудрецах и
святых во все времена и во всех странах,  от Египта до Индии, до Элевсии
и Данте,  которые видели о описывали их;  вообще любой развитый и созна-
тельный человек  видел своих "умерших" друзей после их смерти (обычно во
сне, когда поддается сеть физического разума),  и каждый из  них  сделал
собственный "перевод  на  ментальный язык" того переживания,  которое он
испытывал на другой стороне (однако,  задумайтесь, что существует 100000
других сторон,  как если бы каждый смотрел на то же самое явление с раз-
ных уровней). Тогда как здесь, на клеточном уровне, в этом мире, который
Шри Ауробиндо и Мать сначала назвали "тонким физическим",  затем "истин-
ным физическим", затем "настоящей Материей" -- по мере того, как утонча-
лось их переживание -- всевозможный план и озарение,  откровение и вдох-
новение и тысяча разнообразных знаний,  всегда располагавшихся "выше" на
разнообразных уровнях или на различных глубинах сна,  внезапно слились в
единственный  материальный  план.  Больше  не  было  необходимости  идти
"вверх" или "из тела", созерцать, медитировать или спать: все было прямо
здесь,  вполне конкретно. Вселенная была единым непрерывным планом. Кос-
мическое сознание было совершенно материальным и клеточным.  "Мертвые" в
совершенстве сосуществовали, если можно так выразиться, с живыми, в пря-
мой непрерывности с остальной материей.  Это великая революция Шри Ауро-
биндо и Матери,  их  грандиозное  открытие:  полное  Тождество  Материи,
сплавление Духа и Материи в Одном -- и не философское сплавление, а экс-
периментальное,  тем способом,  как открывался новый континент или, ско-
рее, как виделся заново другими глазами тот же самый извечный континент.
     Наши следующие глаза.
     Вещи становятся... не знаю... конкретными. Вещи, которые были каки-
ми-то эфемерными,  что обычно  называлось  "царством  духа",  становятся
конкретными, материальными. Они становятся... реальными.
     Это примечательно -- Мать всякий раз будет повторять одно и то  же:
мир становится реальным.

Свободная материя

     Было бы абсурдным думать, что Мать пыталась вывести некую новую фи-
зико-духовную теорию мира. Прежде всего, она не пыталась что-либо делать
и, во-вторых,  она была бы очень растеряна,  если бы ей сказали, что она
что-то развивает:  она даже не знала,  куда она идет. Она ходила, и вне-
запно появлялась Ориноко или Канада или Америка;  все это без  названий,
без контурных линий или словарей. Это была одна страна, много стран, ко-
торые в конце составят новую землю.  Можете вы создать  теорию  Ориноко?
Это в точности противоположно математической теореме -- для нас, в Разу-
ме,  все доказано,  начиная с определенной частной